Решительность

      — Вы избегаете меня, де Сарде.       Эмиссар резко вскидывает голову. Его губы напряжённо плотно сжимаются, а глаза раскрываются шире, из-за чего кажется, что он испытывает полнейшее недоумение. На самом деле при появлении Васко в груди что-то с силой и оттяжкой сжимается, пальцы накрывает мелкой судорогой, когда как чужой голос дурманит и кромсает спокойствие с безжалостной точностью. Мало того, что он внешне себя выдаёт с потрохами, так ещё и ставит на неких документах смачную такую, жирнющую кляксу. Сразу хочется выругаться.       — Ничего подобного, капитан. Как видите… как вы, быть может, заметили, я для всех сейчас занят.       — Несколько дней назад к вам имели доступ эти самые все. Кроме меня.       Де Сарде сглатывает, опускает взор и, сокрушённо вздыхая, пытается хоть как-то остановить чернила, стремящиеся разлиться поверх не только его подписи, но и чужой. Естественно, миссия провальная. Из-за чего приходится доставать чистый лист, быстро чиркать просьбу доставить новый образец для контрактного подписания. Всё это — под тяжёлым и пронзительным взглядом Васко, не оставляющего и шанса на очередной побег. Хоть на шумные улицы Новой Серены, хоть в дикие леса Тир-Фради; на сей раз Васко готов нагнать и сковать. У него есть все основания на такой поступок, пусть даже он может показаться высокородной особе возмутительным.       Васко ждёт. Ждёт от де Сарде хоть какого-то ответа. Наклоняется, упирается ладонями в край стола, из-за чего расстояние между ними приобретает оттенок опасности. Беглый взгляд на капитана, чтобы заметить, как тени и блики свечей красиво ложатся на черты его лица, подчёркивают причудливость татуировок.       Следующая подпись выходит замечательной. И чтобы не испортить более ничего, де Сарде быстро откладывает документ в сторону.       — Я не понимаю суть ваших претензий ко мне, капитан. Я помню, что адмирал наказала сопровождать меня, помогать и способствовать во всём, однако…       — Жаль, что она не уточнила, в чём именно способствовать, не так ли? — Глаза Васко сощурились. — А то ведь я мог и расширить своевольно собственные полномочия. Вы об этом в данный момент думаете?       — Нет… ну что вы? Не об этом, вовсе не об этом.       И почему он заставляет его так сильно нервничать?! Спокойствие и рассудительность — то, что взрастило де Сарде, а сейчас он похож на загнанного в ловушку маленького зверька. Эдакого хорька, который кружится и переворачивается, силясь как можно агрессивнее продемонстрировать зубы, однако эффекта это никакого не даёт. А от Васко до сих пор притягательно веет морской солью. Как будто он только-только, совсем недавно сошёл на берег, чтобы… поприветствовать. Оказать честь.       Напомнить, что существуют не только намёки, но и банальная прямолинейность. Даже такие облюбленные богатенькие счастливцы как де Сарде должны о подобном знать.       — Надеюсь, вы не считаете, якобы я стал сомневаться в ваших боевых навыках и прочих способностях? — Ещё один документ оказывается подписан и отложен в сторону. — Просто суть недавних — и давних, всё верно, — миссий предполагала оказание помощи со стороны Сиоры и отца Петруса. А поскольку племя Сиоры решилось принять учение Озарённого, то они оба должны были присутствовать на некоторых важных переговорах.       — Вы меня не поняли. Я не жду никаких оправданий, де Сарде. И мне не нужны бестолковые объяснения, уж извольте.       — Что же вам тогда нужно?       Де Сарде снова обращает взор к Васко. На сей раз в нём куда больше твёрдости, несгибаемости и смелости. Взгляд обжигает — это видно по тому, как Васко отклоняется назад, выпрямляется. В конце концов, ему не стоило переходить к низшим формам фамильярности.       — То же, что необходимо вам, де Сарде.       — Что…       — Только вы не хотите этого признавать.       Эмиссар поднимается из-за стола — плавно настолько, насколько это возможно. При нынешней ситуации, при его восприятии происходящего и человека, что улыбается теперь самыми уголками губ. Васко редко это делает, но всегда чертовски метко — точно зная чьи-либо слабые стороны. Как же у него всё просто и элементарно! Если бушует море, значит, самое время запевать задорную песнь.       Де Сарде и злость испытывает, и смущение. Это может продолжаться очень долго — дитя моря не допустит, чтобы от него сбежали с победой в руках и в сердце.       — Я не хочу этого делать, но вынужден просить вас сохранять субординацию, — отчеканил эмиссар и, подобрав нужные документы, обошёл стол. — Чисто из уважения к вам я не стану докладывать адмиралу о плохом поведении его капитана.       — Но как же? Тогда она бы отправила меня обратно в море, чего вы, как мне показалось, добиваетесь.       — Я не хочу лишаться вас. Моего… ценного боевого товарища.       Незамедлительная поправка не сумела исключить двойственности из первой половины реплики.       Они поравнялись друг с другом, и Васко без всякого чувства такта окинул де Сарде оценочным взглядом, явно говорящим, что бумажная волокита тому совершенно не к лицу. Не красит нисколько. Не пробуждает со стороны пылкие, бурные, стихийные чувства, выход которым пока что возможен лишь в гуще лесов среди фантастических жутких тварей. Но он молчит. Тем самым призывая вновь говорить эмиссара, дать волю мучающим его мыслям!       Этого, конечно, не случается… но зато звучит иное. Тоже приятное.       — Выход на рассвете. Будьте готовы. Ждать вас никто не станет, капитан.       Не успевает де Сарде покинуть кабинет, как Васко резво и цепко хватает его за руку.       — Если я окажусь у ступеней во дворец раньше вас, — вкрадчиво и тихо произносит он, — значит, на миссию мы никого больше с собой не берём.       «Только вы и я».