Тахикардия

      Рина задержалась с отходом ко сну. Заходя в свою комнату, ей послышались странные хрипы из комнаты Джозефа, будто он с трудом пытался отдышаться; что-то не то. Заглянув в комнату, девушка обнаружила Джостара в кровати, задыхающегося, он хватается за горло сквозь попытки выдохнуть; глаза готовы выпасть из орбит, сам он в холодном поту. Цезарина не на шутку испугалась и кинулась к нему, сразу же сняла маску и обнаружила кровотечение из носа. Давление подскочило, дыхание затруднено. Джостару могли сниться кошмары, он забылся, а чёртовы кольца подлили масла в огонь. Они начали мешать ему жить. – Боже, боже, – бормотала итальянка. Девушку охватила настоящая истерика, руки тряслись и дрожь во всём теле не унималась. Это страх, очень сильный страх, почти беспочвенный. Дурацкие предположения. Если бы он задохнулся насмерть? Эта была бы слишком глупая смерть, ему нельзя так скоро умирать! За последние три недели они даже не видели своих противников. Даже думать о том, что ДжоДжо может умереть, страшно. Рине трудно было это признать, но её отношение к неожиданному союзнику сильно изменилось с первой встречи, и это даже не сильное уважение, кое она к нему испытывала с их первой совместной битвы, это была... Симпатия. Очень сильная симпатия.       Как маска была снята, дыхание Джозефа начало восстанавливаться, а кровь потихоньку сворачивалась. Джозеф внезапно обмяк в руках Рины. Скорее всего, вновь расслабился и заснул. Девушка устало выдохнула, смотря на безмятежное лицо Джостара. Он очень красивый: густые тёмные брови, длинные ресницы, точёный нос и пухлые губы. И изумрудные глаза, игриво блестящие, когда он глядит на неё. Он забавный и проницательный, утаить от него что-то более, чем трудно, ведь он читает тебя вдоль и поперёк. Умный и изворотливый, "придурковатый гений". Понимающий и дружелюбный. Очень неоднозначный и этим ещё больше цепляющий; иногда невыносим, а иногда без его присутствия никак.       Сладостные раздумья были прерваны сильной усталостью; завтра рано утром очередная тренировка. Рина опустила голову юноши на подушки и легла рядом в случае повторной тахикардии. Каштановые патлы Джозефа раскиданы по подушке, это выглядит мило и забавно. Сам он, как взрослый ребёнок, кажется им ещё больше, когда спит. Милейший. Так жаль, что она вряд ли будет видеть его таким после победы над людьми из Колонн. Всё закончится, и они наверняка разойдутся, как в море корабли. Цезарина с тоской вспомнила и об ужасной близости смерти. Девушка знает, что она близка как никогда раньше. Если Рина таки признается Джозефу, то в случае гибели одного из них разобьёт сердце или ему, или себе. Лучше запрятать эти чувства подальше, зарыть и не вспоминать. Но если судьба будет на её стороне, она обязательно признается. Потом.       Поглаживая пряди Джозефа, Рина уснула. И на следующее утро тихо ушла до его пробуждения.       Чем больше Рина проводит времени в Джозефом, тем больше понимает, что влюбляется. Хочет больше быть с ним, чаще касаться, но она дала себе обещание не подавать признаков симпатии, сейчас не время. Это чувство любви, которая может не быть взаимной ужасно её гложет, хоть и было много отвлекающих факторов. Рина любила, нежно и тихо, скрывая это прекрасное чувство за дружбой, иногда за холодным скепсисом или насмешкой.       В тот роковой для себя день Цезарина предвкушала победу над людьми из Колонн, мечтая наконец отплатить ублюдской маске за отца, деда и за ту жизнь, на которую смерть отца обрекла её и её братьев и сестёр. И когда Джозеф, ничего не зная, болтнул лишнего, Рина разозлившись на миг подумала, в какого чёртового придурка ей не повезло влюбиться; ей было плевать на всё и всех, и не важно, заступится ли за неё знающая всю историю Лиза Лиза, она хотела заставить его очнуться и жалеть о своих словах. Отважилась лишь на пощёчину.       Джозеф смотрит на неё ошалевшим, со временем всё более твердеющим взглядом, непробиваемым, даже по классике жанра не хватаясь за горящую после удара с оттяжкой щеку. Он уже замахивается чтобы дать сдачи, но рука остаётся недвижимой над его головой. Рина лишь мысленно усмехнулась и, сдёрнув с себя руки Учителя, легко спрыгнула с балкона. Далее за ней последовал Мессина, которого Рина не заметила. Чёртов Джозеф, тупица, болтает не думая и не зная, вот это принципы у него, девушек не бить! Да пошёл он куда подальше! Конечно, она идёт в ловушку даже без плана! Он в неё не верит, не доверяет! Вот это напарник! Негативные мысли роились в голове итальянки, обида на Джостара была неимоверно велика. Ничего, пусть этот полудурок спасибо ей потом скажет за то, что она раздобыла для него это кольцо и грохнула Вама. Уверенности в победе девушке было не занимать, ведь план уже был простроен с учётом всех её тузов в рукавах.       План был прекрасен и на практике, но кое-чего очень важного она не учла. И теперь, вся в крови, со сломанной рукой, внутренними кровотечениями, еле-еле в сознании, она посвящает свой, без сомнения, последний хамон Джозефу. Уже мысленно со всеми прощаясь и готовясь, закрыв глаза, увидеть свет среди тьмы, впадает в зыбкое состояние между сознательным забытием и бессознательным ступором, готовая к ужасной боли смерти, чувствует лишь сильный толчок, тепло тела, к которому её прижимают и содрогания пола под ними из-за упавшей каменной глыбы. – Рина... Солнце, держись... Держись... – несконцентрированный разум улавливает эти слова, произносимые до ужаса знакомым голосом, сейчас чуть не дрожащим. А после остатки сознания уходят, и Цезарина окончательно проваливается в забытьё.        –... Рина! Рина очнулась! – первое, что девушка слышит после... Но сколько времени прошло? Разлепляя глаза, Цезарина пытается сфокусировать взгляд на Сьюзи Кью, сидящей подле неё. Сьюзи? И почему она в своей комнате на Эйр-Сапплене?       Оказалось, что Цеппели впала в бессознательное состояние после битвы с Вамом, и от смерти её чуть ли не чудом спас Джозеф, после чего Лиза Лиза пожелала отправить её и Мессину подальше от Санкт-Морица и Карса. Рина была без сознания трое суток, но зато дела с выздоровлением идут быстрее после восстановления резервов организма; ей перелили кровь, и она отлично прижилась. Мессину было бы очень затруднительно оставлять с его ранами на острове, пока что он в больнице в Риме. Что же до Джозефа и Маэстры, то они оба живы, но в очень плохом состоянии, и ранения Лизы Лизы предопределили её в Рим, когда как ДжоДжо сейчас тоже на острове, потому что нашли его в море на какой-то глыбе в окрестностях Венеции. Такие дела.       Цезарина самостоятельно справилась о состоянии своего тела, и решила, что с порцией хамона сможет встать с кровати уже послезавтра.       Пока что он спит. Выглядит ужасно, одна рука в гипсе, а вторая в бинтах, и... Не вся. Нога сломана и тоже в гипсе. Вокруг головы повязка, одно только почти не тронутое лицо выглядит безмятежно. Рина присела поближе, чтобы вновь прикоснуться к этому лицу, откинуть непослушные патлы. Поглаживает по голове, пропускает пряди сквозь пальцы. У Джозефа горячий лоб, и сам парень в поту; это просто реакция организма на ранения. Внезапно черты лица болезненно искажаются, он вертит головой и хочет что-то сделать с обрубленной рукой, канюча от боли. – Рука... – Джозеф шипит так, будто руку кто-то старательно отдавливает. Это фантомные боли. Организм создаёт иллюзию присутствия отрубленной кисти, заставляя ДжоДжо изнывать от боли. Рина пресекает попытки Джостара что-то сделать с рукой, прижимая загипсованную конечность к кровати: – Нет, нельзя. Это пройдёт, просто потерпи, скоро закончится. Этой боли не существует, ей неоткуда взяться. Успокойся. – продолжает прижимать одной рукой, а второй гладит его по голове, стараясь утихомирить. Джозеф начинает подставляться под ладонь итальянки, успокаиваясь. – Солнце... Руки... Холодные... – Джостар с облегчением выдыхает последнее слово, выдавливая улыбку.       Он что, назвал её Солнцем? Мило, но он и раньше часто так её называл, хотя Рине это не очень нравилось.       Спустя пару минут боли отошли, и Джозеф вновь мирно уснул. Цезарина расслабилась и отпустила его правую руку, продолжая прикладывать ладони к горящим щекам и лбу. Интересно, что он почувствовал, когда она дала ему пощёчину? Горела ли тогда его щека сильнее, чем сейчас, было ли ему больнее нынешнего? – Наверное, это глупо, но прости меня за то, что я тогда ударила тебя. Просто... Впрочем, неважно. Отдыхай, – Рине было крайне неловко, но это, без сомнения, то, что ей нужно было сказать. – Люблю тебя, – чуть слышно проговорила девушка, оглянувшись, перед тем как уйти. Она очень надеялась, что во сне он этого не услышал.       Сегодня Цеппели застала его уже бодрствующим. Тот был очень рад её видеть и даже попытался обнять, но девушка знала, что ему больно дёргаться, и обняла его сама, присев на край кровати. Джозеф рассказал, как победил Вама и Карса, Рина искренне подивилась этой истории, притом что часто случалось что-то гораздо более странное. – Рада, что тебе уже лучше. Вчера ты ужасно лихорадил. – Ага, надеюсь, эти дурацкие фантомные боли будут нечастыми, – недолгая пауза. – И, слушай, прости меня за всё, что я тогда сказал, я правда не- – Всё в порядке, ДжоДжо, я тебя давно простила, – конечно, пока Рина встречала смерть, она успела простить всех и вся и чуть не исповедалась. – Кстати, насчёт пощёчины – это пустяк, я заслужил, – на этом признании итальянка серьёзно напряглась, что не было незаметно внешне. Чёрт, он всё слышал? – Да, я всё слышал, представь себе, я не глохну, когда засыпаю. ... И я тоже тебя люблю, солнце, – добавил ДжоДжо после некоторой паузы.       А вот такого Цезарина Антонида Цеппели, девушка, отлично разобравшаяся в жизни и в людях за свои 20 лет, немного не ожидала. Итальянка опустила взгляд и зарделась.       Чёрт поймёт этого британца, флиртующего со всеми сразу!       И этот чёртов британец сейчас нежно заключает её ладонь в свою. – Без этих перчаток твои руки ещё изящнее... И красивее. Я больше никогда их не отпущу. – улыбается ДжоДжо.