Так вот, когда придешь - разворачивайся и уходи

«Мысли Вэй Усяня и других людей». «Голоса в голове». Воспоминания в главе, где есть повествование в настоящем времени. ______________________________________________________________ ____       Одинокая слезинка скатилась по щеке, а Лань Чжань так и стоял… Не подходил… не успокаивал… Все тот же холодный, ненавистный, злой, обжигающий до костей взгляд… Хотелось переспросить ещё раз, и до ответа дать себе иллюзию того, что ослышался… Но нет, он знает; знает, что не ослышался… Знает, что это и впрямь конец, но не может осознать этого сейчас. Возможно ли, что это шутка?.. Хотя какая шутка — Ханьгуан-Цзюнь не умеет шутить… И от этого ещё больнее… Неужели на этом они ставят точку в отношениях?.. Неужели все так и закончится? Может, ещё не всё потеряно? У Лань Ванцзи просто плохое настроение, он злится… на Вэй Усяня, на него самого… Но ведь все ещё можно исправить?! Верно? Он может уйти сейчас, а позже, возможно, через неделю или две, встретиться с Лань Чжанем в более благоприятных обстоятельствах. Они всё обсудят, и жизнь наладится — все будет как прежде… Но уходить сейчас не хочется… Хочется извиняться; извиняться за все, что сделал, и чего не совершил, лишь бы Лань Ванцзи передумал… Позволил остаться рядом с собой…       В его голове звучала навязчивая мысль просить прощение… умолять… упасть на колени и снова умолять несмотря на то, что идет дождь, а каменная дорожка, на которой они стоят, мокрая, грязная и холодная…             …Холодная — как их отношения в последнее время…       Когда начался этот разрыв в их мирной, наполненной счастьем, нежностью и любовью, жизни?.. Кажется, тогда… ещё с той злосчастной охоты месяц назад… Тогда Лань Чжань был ранен, хоть и не сильно, но пролежал без сознания три дня… Проснулся он уже другим человеком… Точнее, по-другому он вел себя только с Вэй Усянем — единственным светом и, как говорили многие, — единственной ошибкой в безупречной, отстраненной от всего мирского, жизнью Ханьгуан-Цзюня. Но волноваться за здоровье и трезвость ума Второго Нефрита стал даже Лань Цижэнь, когда по окончании собрания кланов, что проходило в Облачных Глубинах две недели назад, Лань Ванцзи прилюдно дал Вэй Усяню пощечину. Удар был столь сильным, что тот пошатнулся и, если бы Лань Ванцзи не схватил его за руку, упал. После, Ханьгуан-Цзюнь утащил своего супруга в цзиньши, и следующие четыре дня Вэй Усяня никто не видел.       — Я люблю тебя… — сорванным голосом прошептал Вэй Ин.       — И что? — безразлично перебил его Лань Ванцзи.       — Я умру, если тебя не будет рядом… — ещё тише прошептал он, падая на колени. — Пожалуйста… Если я сделал что-то не так, скажи — и я сразу исправлюсь… Я сделаю что угодно, только пожалуйста… не бросай меня… пожалу…       — Я хочу, чтобы ты ушел, — Лань Ванцзи подошел ближе. Теперь их отделял всего лишь шаг и небольшая лужица, в которой стоял Вэй Ин, абсолютно не обращая внимание на холод. — Возьми. — Лань Чжань что-то достал и…       …просто бросил… Ха, даже не подал в руки, он просто кинул это в лужу… Лужу!       Вэй Усянь с минуту смотрел на кошелек с деньгами, лежащий в грязной воде у самых ног, а после наконец-то поднял голову, и сразу встретился взглядом с любимым.       Взгляд острый, как лезвие летящее по коже и легко пускающее кровь, и взгляд любящий, отчаянный… пустой… полный боли. Безнадежный. Взгляд, становящийся убитым после действий супруга…       — Отдай, — говорит Лань Чжань. — Мою ленту.       — Но…я… — потерянно начинает Вэй Ин, но не договаривает. Лань Ванцзи тяжело вздыхает и хватает его за плечо, тянет вверх, и Вэй Ин на ватных ногах, с трудом, но всё же послушно, встаёт. Встаёт только ради того, чтобы вблизи увидеть, как хмурится Лань Чжань после того, как он, поднимаясь с колен, случайно плеснул грязью на подол его одежды.       Лань Ванцзи грубо хватает его за правую руку, а Вэй Ин испуганно смотрит на неё. Его пробирает дрожь и уже не понятно от чего. Возможно из-за того, что одежда промокла насквозь? Или от сдерживаемых эмоций? Ведь он обещал себе, что если Лань Чжань когда-нибудь захочет расстаться — он уйдет и не заикнувшись про собственные чувства… А сейчас…это кажется невозможным… Он просто устал… ничего не понимает… Сейчас ему совсем не хочется смеяться, глупо шутить, делая вид, что всё в порядке, что он понимает… Понимает, что слова навсегда вместе, не всегда означают — всегда.       Я плачу сейчас. Что со мной?.. Соберись! Скажи, что всё понимаешь, что уйдешь прямо сейчас!!! Улыбнись! Давай!» — улыбка получилась, но вымученная и жалкая… Какой же он никчёмный, не может даже улыбнуться! Вэй Ину сильно захотелось почувствовать боль. Он прикусил язык, кажется, не рассчитав силу, и тут же почувствовал вкус крови. Это было приятно…             …но все ещё мало.       Уже отвязанную, от руки Вэй Ина, ленту Лань Ванцзи убирает в мешочек Цянькунь. Вэй Усянь дрожит, и это уже заметно, но Лань Ванцзи… Единственный человек, которого он так сильно полюбил… Единственный близкий, кто у него остался… Единственный, кто смог вытянуть его из этого тёмного болота… Он просто отошёл от него… Отошёл… не обнял, и не попытался успокоить, как делал это раньше… На что Вэй Ин вообще надеется? На этом все кончено. Верно?             Это всё?       Хотелось громко кричать. Отвесить себе пощечину или ударить по голове. Искусать губы, которые уже потрескались и кровоточили. Хотелось громко истерически смеяться.       Он остался один.       Один и умрёт.       Уже умер.       Умер изнутри. В эту самую секунду, когда Лань Чжань, ни разу не обернувшись, скрылся из поля зрения. Они расстались. И это реальность. Это его жестокое настоящее. Никто не вернётся. Он для Лань Чжаня теперь чужой человек… просто незнакомец, которого, по неизвестной Вэй Ину причине, Лань Ванцзи стал ненавидеть.       Он снова упал на колени и согнулся по полам, захлёбываясь рыданиями…       Слезы безостановочным потоком текли по щекам, хотелось кричать, но нельзя. Вэй Усянь до крови прикусил тыльную сторону ладони, но даже так всхлипы и тяжелые вздохи сдержать не удалось. Он схватил себя за волосы и несдержанно дернул… больно, но так успокаивающе.       О, как же давно он этого не делал: не причинял себе боль, не рыдал взахлеб, не желал покончить со всем на месте… просто умереть.       Должен ли он прямо сейчас прыгнуть на собственный меч, которым по-прежнему не пользуется? Или лучше не делать этого в Облачных Глубинах? Да, наверное… Можно… Стигийская Тигриная печать. Да. Она поможет. Поможет покончить со всем быстро и болезненно — идеально. Вторая половина печати, которую не так давно нашли, сейчас находится в Облачных Глубинах. Её по-прежнему не уничтожили. Это — будет лучшим решением. Лучшей смертью. Только так Вэй Ин сможет принести хоть какую-то пользу любимому человеку. Просто отнимет у него одну из проблем… Лань Чжань ведь этого хотел? Говоря о том, чтобы Вэй Ин отставил его в покое, ушел… он ведь имел в виду ушел — это ушел на совсем?..       Если Вэй Ин это сделает, исполнит желание супруга, тот простит его? Наверное, так оно и есть? Лань Чжань добивался именно этого? Да? Тогда зачем… П-почему? К чему была вся эта нежность… любовь… Зачем давать надежду на счастье утопающему в собственной крови?..       З-зачем? Зачем? Зачем?! Зачем Вэй Ину все это, если проще было умереть?!..       «Умереть? Отлично!»       «Да, единственное на что ты всё ещё годишься! Умри! Умри ради любимого супруга!»       — Заткнись, — прошептал Вэй Ин и ужаснулся. Осознание затопило его липким, темным, и холодным страхом… отчаянием… болью. Оно… они… Они снова в его голове?.. Нет. Нет! Это… Этого не может быть… У него ведь есть золотое ядро! И темной энергией он почти не пользуется.       Да, это всего лишь его разум сыграл с ним злую шутку. Он закроет глаза, а когда откроет, то будет рядом с Лань Чжанем. Они будут вместе лежать в кровати и обниматься… Всё будет хорошо.       Закрыть глаза и успокоиться, — говорил себе Вэй Ин. Он прекратил тянуть волосы, выпустил окровавленную руку изо рта, прикрыл глаза, и глубоко вздохнул. Выдохнул. И снова вздохнул. И… почему-то стало как-то слишком легко. Было холодно и жарко одновременно, больно, но в то же время хорошо. Тело как будто лежало на чём-то мягком. Кончики пальцев немного покалывало, ноги онемели. В голове Вэй Усяня наперебой закричали голоса.       Они говорили о том, что Вэй Усяню следует умереть, тем самым облегчив жизнь любимого человека. Говорили, какое он ничтожество — как будто он сам этого не знает. Говорили ещё что-то, но Вэй Усянь это слабо осознавал. Когда он открыл глаза, то ничего не увидел.       Тьма, и ничего более.