Пустота после взрыва.

— Дай-ка угадаю, м! — Дейдара, с ноги взламываясь в каморку, не заботится о том, что хилая дверь попросту может не выдержать его пыл. Не заботится, даже прекрасно зная, кто обитает здесь и как тот относится к незапланированным тратам на ремонт. Критическая ошибка, совершив которую уже нельзя требовать права на реабилитацию. Его у тебя попросту нет. Ни это, ни недовольный взгляд зелёных глаз не тормозит парнишу. — Ты ведь и не планировал мне сказать, да?! — А смысл? — Какузу, отложив карту, откидывается на кресло, скрестив руки, — Ты же все равно узнал. Легче стало? — Нет конечно! — Вот и всё, — Анимиру в воздухе чертит пальцем круг, мол, разворот и на выход, — Свободен. Для многих бы такое снисхождение за прерванный покой было просто спасением и благословением небес. Никто не любит, когда нежеланный гость мешает работе, а у Какузу в голове «нежеланный гость» и «труп» — синонимы. — Иди, — строго повторяет свое требование мужчина, но уже спокойнее. Тсукури возмущённо раскрывает и закрывает как рыба, выброшенная на берег, рот. Первая стадия, а именно бешенство, была подрублена под корню данным методом. Но это еще не значило ни точное поражение для Дейдары, ни абсолютную победу для Какузу. То, что последнего отправили за джинчурики — естественно, Акацки уже давно занимаются поимкой хвостатых. Вот только сам Дейдара знает за кем отправится на днях бессмертный дуэт. Это его волнует. А еще он, по традиции, узнает о том, что Какузу отправляется восвояси на неопределённый срок не из его уст. Это его бесит. «Не дождёшься.» — Ты не пойдёшь туда один, — парень фыркнул, отвел взгляд. — Разумеется. Мы идём с Хиданом, — Какузу, вновь погружаясь в работу, смирился до поры до времени с присутствием инородного тела на своей территории. — Ты не понял, идиот, м. Я попрошу Лидера, чтобы идти треть... Мужчина моментально оказывается с сантиметре у того, закрывает ледяной ладонью рот. Не плотно, скорее демонстративно. Дейдара со всей силы кусает его за пальцы, но, как и ожидалось, у того ноль реакции, он даже не отдергивает руку. — Исключено. Ты остаешься здесь и находишь себе занятие поинтереснее, чем слюни ронять на пол. — Там этот мальчишка!.. — шипит Дейдара, отбивая от лица его ладонь и хватаясь кулаками за грубую ткань одежды Какузу, — С ним что-то не ладно, он... — Он джинчурики, Дейдара, — чуть насмешливо напоминает мужчина. Дейдара на секунду отдаляется, заглядывает под растрепанные темные патлы, закрывающие ехидный взгляд зеленых глаз. Скрипит зубами, вздрагивая от злости, кидается и со всей силы отвешивает знатную пощёчину. Сорвался. Опять. — Не беси меня! Я сталкивался с ним в бою и я лучше знаю, о чем говорю! Тебе ничего не стоит перестраховаться, но вместо этого ты, мать твою, меня не слушаешь! — Дейдара. — Ну, конечно! Ты ж лучше всех все знаешь! Это же пустяк, м, я тут руки по локти сжираю, а он — гуляй, деревня! — Дейдара... — Я знаю, тебе на всё это плевать с высокой колокольни, м! Но ты хотя бы раз думал обо мне, когда очередных своих жмуриков ненаглядных таскаешь?! Дейдара на эмоциях повторяет по наитию свое движение, замахивается опять, но его кисть быстро оплетают черные нити. Какузу флегматично приподнимает бровь, когда со второй рукой парня происходит тоже самое. — Что, даже расщедришься маски натравить на меня? — Не стоишь того. Еще идеи? — Можно было догадаться... Дейдара злится, шипит, на всякий случай предпринимает попытку самостоятельно выпутаться из спонтанной ловушки, но терпит поражение. Анимиру выдыхает как-то уж совсем вымотано, нитки переплетают запястья Дейдары чуть туже, тянут к Какузу. Все ближе и ближе, пока он не вжимается в широкую грудь, на которой даже через одежду чувствуются шрамы-паутины, расчертившие все тело отступника. Это... Так странно. Один не помнит, какого это обнимать любимого человека лет пятьдесят уже как, а второй никогда и не знал. Представления о приятных тактильных ощущениях у них разнятся кардинально. Какузу вместо объятий предпочел бы в очередной раз пересчитать лично финансы организации, подолгу проглаживая каждую гладкую купюру, а Дейдара начал бы лепить свое новое произведение искусства, жадно впиваясь пальцами в глиняную массу. Справедливо было бы сойтись на мнении, что обоим как-то это ненужно и неинтересно. Но это была бы ложь. — Валяй. Дейдара тоже глубоко вдыхает, поднимает голову на того, смотрит серьезно снизу вверх. Прочищает горло, словно готовится выступать на трибуне перед оживленной публикой. — Это недоразумение использует технику множественного теневого клонирования, а то говорит о невообразимом количестве чакры, м, сам понимаешь. Но даже ее тяжело растянуть на несколько расенганов, при мне он использовал три. Чуть сутулится, упирается лбом солнечное сплетение мужчины. Тот его не торопит, смотрит наклонив голову на бок. Парень поднимается и лукаво улыбается, мол, ты не думал, что глупый? — Вечно таскается со своими дружками из Листа, я по крайней мере видел троих точно. Розоволосую паскуду убери первой, м, она только кулаками и машет. С учителем его будет сложнее, я видел, как он отправил моего клона в другое измерение своим треклятым шаринганом... — Учиха? — прервал Какузу, заправляя тому вечно спадающую на пол лица золотую чёлку за ухо. Ему нравится смотреть ему в глаза полноценно. И он тщательно старается скрыть, что они, эти невообразимо голубые океаны, занимают его гораздо больше, чем вынужденная лекция на тему «Как не получить по шее от джинчурики». — Их не осталось, думай шире. — Дейдара хитро прищурился, ему очень нравилось быть где-то мудрее, чем столетний коллега, — Слышал о копирующем ниндзя? — Допустим. — Та-дам! Это он. А про Узумаки еще, м! Ближний бой определенно сильнейшая сторона, держи на расстоянии. И не забывай про кло... «И что он про этого несчастного сопляка заладил?» Какузу наклоняется, прислоняется губами к его лбу. На поцелуй никак не тянет, скорее жест к тому, чтобы заткнуть неугомонный поток энергии. Дейдара, прикусив губу, послушно затыкается. На секунду, разумеется. — А где спасибо? Или, зная тебя, плата более в материальной и привычной форме? — Обойдёшься. — ворчит Какузу, стараясь скрыть едва различимую улыбку. Дейдара хихикает, но тут же мрачнеет. — Ты понял меня? Осторожнее с этим недоумком, м. Какузу молчит, прижимает к себе сильнее, неосознанно отрывая от пола парня. Проводит по спине, утыкается ледяным носом в шею, вдыхает. — Прикидываешь, сколько отвалят за меня? — парень нервничает, но не от страха быть убитым; из-за такой близости. В нем есть этот забавный синдром недотроги, и Какузу считает, что это делает его еще более драгоценным. — Сердце я бы твое все равно забрал себе... — шепчет отступник Водопада, но не отдаляется. Он из раза в раз повторяет эти слова ему, словно все предыдущие ответы Дейдары его не устраивают. И Дейдара не глупый. Он, разумеется, знает, что он от него хочет услышать. — Сочту за честь, м. — бурчит нечленораздельно Тсукури, мысленно продолжая «...но ты и так.». Он обязательно скажет ему однажды. — Возвращайся скорее. — Само собой. Уговор с его мальчиком дороже денег, а это чуть ли не единственное, что в понимании Какузу дороже денег. Вот только в этот раз он не выполняет свое условие. И не возвращается ни через неделю, ни через две, ни через месяц. А потом выясняется, что отсчет дней вести бесполезно. Потому что Какузу уже никогда не вернется. Дейдара издает какой-то ошалелый смешок, невидяще пялится сквозь Лидера, пришедшему оповестить всех о новых потерях в их рядах. Ковыляет в сторону своей комнаты, но почему-то ноги не слушаются его, сворачивают в другую сторону. И он, словно потерянный, забредает в его каморку. Медленно скатывается вниз по стене. Вспоминает, что для полноценной жизнедеятельности организма нужно дышать. Жадно делает ртом вдох, второй, третий, четвертый... Но внутри, за слоем мякоти плоти и кривой клеткой костей зияет удушающее ничего. Словно он попал на перепутье сломанных времен, когда нет ничего до, нет ничего после. Хотя... Он четко помнит всё, что было до. Были лишенные всякого смысла прикосновения, которые разрядом настоящих взрывных волн моментально распространялись по всему телу. Их так бескорыстно дарил ему самый, пожалуй, главный ханжа на свете, за бесплатно не делающий буквально ничего. Были эти дурацкие торопливые поцелуи в коридоре. По традиции мимо, так как их организация если и подразумевала тесные взаимоотношения, но не настолько, а оправдаться перед такими сложными коллегами нереально. Были порой затянувшиеся на целую ночь переговоры шепотом. У обоих уже слипались глаза, но они все равно не могли прекратить болтать о самой бесполезной ерунде. — Ты никогда не думал, что мы будем делать после? — Какузу поворачивается на бок, смотрит вопрошающе на Дейдару. — Мы?! — немного смущённо выдает он, но тут же спохватывается, — Ну... Лидер же объяснял, сначала первый пункт пла... — Я не об этом. Не хочешь отправиться со мной по миру? — Ха-ха! — притворно смеется парень, косится на него, — Ты же не глядя убиваешь своих напарников, а я еще пожить хочу, м... — Дейдара, — мужчина за подбородок поворачивает на себя лицо Дейдары, всматривается сквозь темноту в голубые глаза, — Я зову тебя с собой не в качестве напарника. Хотя не обещаю, что сдержусь и не заберу твое сердце. Дейдара, гипнотизируемый горящими зелеными глазами, прижимается к тому, мысленно ругая себя, что парировать нечем. С его губ без задней мысли слетают изящные подколы и остроты, он нараспев выдает заветное «ВЗРЫВ!», когда нужно уничтожить одним махом целую деревню, но... Просто сказать, что Какузу может уже не претендовать на его сердце, ибо оно и так всецело его, он не может. А сейчас уже поздно. Парень никогда не задумывался, что идет после взрыва. Его всегда доводили до радостных воплей именно эти мимолетные мгновения ярких красок, молниеносно поражающих наповал и так же молниеносно пропадающих. Красота — она в секунде, не больше. И сейчас сердце, которое стучало в груди Дейдары, и принадлежало другому, в одно мгновение разорвалось на части, оставляя после себя пустое место. Осознание — это тоже взрыв. А после взрыва идет пустота. Дейдара сжимается, трясется в немых рыданиях.