Действие первое Сцена первая
Ночь. Облачные Глубины. Спальня Лань Цижэня. Несмотря на поздний час, старик ворочается в постели и никак не может уснуть, потому что вансяни слишком громко вансянятся. Слуга с поклоном подносит очередную чашу успокоительного отвара. Лань Цижэнь (нервно выпивая отвар залпом): Да сколько ж это длится?! Слуга (без эмоций): Ровно час. Лань Цижэнь (возводя глаза к небу): Наступит ли покой теперь у нас? В их возрасте я был куда скромней, не приводил ни женщин, ни парней. Часами с ними в спальне не резвился… Ох, Лань Ванцзи, на кой ты гуй влюбился?! Резко встаёт, слуга помогает ему накинуть верхнее одеяние. Лань Цижэнь: Все знают тут, сколь долго я терпел, но этот вой и мне осточертел! Сичэнь глава и должен всё решить. Как можно в этом сраме дальше жить?! Запахнув ханьфу, Лань Цижэнь покидает комнату. Слуга провожает его почтительным поклоном.Сцена вторая
Покои главы клана. Окно широко распахнуто. Под неприлично громкие стоны Вэй Усяня Лань Сичэнь любуется сливой и ночным пейзажем. На его лице одухотворённая грусть. Входит хмурый и злой Лань Цижэнь. Лань Цижэнь (сердито): Прошу простить меня за поздний столь визит. Лань Сичэнь (встревоженно): Не спится, дядя? Голова болит? Сыграю на гуцине и пройдёт — мне нужно взять всего-то пару нот. Лань Цижэнь (всё ещё сердито): Оставь гуцинь, проблема тут в другом. Твой брат и зять шумят на целый дом. В моей бессоннице они лишь виноваты. Лань Сичэнь (мягко пожимая плечами): Что тут поделаешь, когда они женаты? На этот брак мы все согласье дали. Лань Цижэнь (сведя брови): Не слышал я, чтобы вот так орали твои родители на их семейном ложе. Лань Сичэнь (тихо сам себе): Вот потому и жили врозь, похоже… Лань Цижэнь (заметно горячась): Что ты бормочешь там, никак не разберу? Лань Сичэнь (спокойно): Поговорю я с братом поутру, сейчас врываться к ним мне вовсе не пристало. Лань Цижэнь (всё тем же тоном): О, неудобно?! Вспомни-ка сначала, что я уж стар, имею чуткий сон, а после свадьбы их совсем его лишён! Сычжуй же слышит, как после отбоя за стенкой кувыркаются те двое? То бочку разломают, то кровать. Да так бесстыдником наш мальчик может стать! Лань Цижэнь нервно хватается за сердце, Лань Сичэнь бросается к дяде, заботливо усаживая его на стул. Лань Сичэнь (точно веером заботливо обмахивая его листами со стола): Я обещаю с ними провести беседу. Лань Цижэнь (притворно слабеющим голосом): Не проведёшь, я из Глубин уеду — к монголам, в степи, к Яме на рога! Лань Сичэнь (тихо сам себе): Наш дядя очень вспыльчив иногда, Ванцзи не обойтись без моего участья. Не спится старику из-за чужого счастья. Лань Цижэнь тяжело прерывисто дышит. Лань Сичэнь, вдохновенно закрыв глаза, играет на гуцине мелодию Очищения сердца. Вэй Усянь продолжает неприлично громко стонать.Сцена третья
Комната Лань Сычжуя. Несмотря на отбой, он и Цзинь Лин, сидя на полу, играют в го. Громкие крики из комнаты супругов слышны и им, но до какого-то момента оба старательно делают вид, что ничего особенного не происходит. Цзинь Лин (наконец-то не выдержав): Папаша твой реально может час? Лань Сычжуй (спокойно, не меняясь в лице): Он дольше может, так всегда у нас. Не отвлекайся-ка, а то пропустишь ход. Цзинь Лин (нервно ударяя себя кулаком по колену): И что же так Старейшине везёт?! Крутой любовник и чудесный сын, а дядя бедный мой всегда один. Женился бы уже и жил себе прекрасно. Лань Сычжуй (после короткой паузы, озорно подмигивая Цзинь Лину): Глава Сичэнь же одинок ужасно! Что, если их попробовать свести? Цзинь Лин (недоверчиво хмурясь): Свести с ума? Да ладно, прекрати. Лань Сычжуй (всё также воодушевлённо): А что такого, не пойму никак, ты только что мне говорил про брак? Двух кланов глав связал б союз любви… Отцы сумели — смогут и они. Цзинь Лин (нервно вставая, так и не завершив партии): Мой дядя не обрезанный рукав, он не такой! Лань Сычжуй (спокойно поднимается на ноги, медленно подходит, глядя в глаза): А если ты не прав? Цзинь Лин (чуть пятится, вскидывая подбородок): Какая чушь, мой дядя — я точь в точь! Лань Сычжуй: А кто сейчас со мной проводит ночь? Лань Сычжуй смотрит на губы Цзинь Лина, практически припирая его к стенке, и всё это под томные стоны Вэй Усяня. Цзинь Лин (ошарашенно): Но… мы играем просто, вот и всё. Ты пригласил меня за чем-нибудь ещё? Я в первый раз с ночёвкой отпросился… Сычжуй, постой, ты что, в меня влюбился? Лань Сычжуй (тихо, себе под нос): О, Небо, дай терпенья мне. (тут же отходя) Забудь. Давай проедем это как-нибудь и ляжем спать, а утром ты уйдёшь. Лань Сычжуй начинает неспешно раздеваться. Всё ещё ошарашенный Цзинь Лин пялится на него, стоя у стены. Где-то в доме немилосердно скрипит кровать, голос Вэй Усяня срывается на крик. Цзинь Лин (нервно сглатывая): Под стоны эти точно не уснёшь… Лань Сычжуй (уже полностью голый снова подходит и осторожно проводит пальцами по его лицу): А ты представь, что это шум дождя… Цзинь Лин (невольно залипая): Сычжуй, мне кажется, что я люблю тебя. Лань Сычжуй (легко целуя губы Цзинь Лина): Уверен, что не скажешь «отвали»? Прильнув к нему, Цзинь Лин кивает, горячо отвечая на поцелуй. Лань Сычжуй (про себя с довольной улыбкой): Спасибо, папочки, вы очень помогли. Цзинь Лин и Лань Сычжуй продолжают целоваться, а вансяни — вансяниться.Конец первого действия Занавес
Действие второе Сцена первая
Утро следующего дня. Большой обеденный зал. На завтрак собрались все, кроме молодожёнов, которые опять бурно и громко любят друг друга. Лань Сичэнь ест не спеша, с императорским достоинством, Цзинь Лин и Лань Сычжуй с азартом уплетают всё, что попалось под руку, Лань Цижэню кусок не лезет в горло. В углу квартет музыкантов играет что-то умиротворяющее на гуцинях. За открытым окном со сливы облетает цвет. Прямо во время трапезы в зал влетает злой Цзян Чэн. Цзян Чэн (бешено сверкая глазами): Где мой племянник? Едет он домой! Цзинь Лин (чуть не давится куском тофу от неожиданности): Я тут, в порядке полном, что с тобой? Цзян Чэн (гневно сотрясая воздух): Как находиться здесь невинный мальчик мог?! Лань Цижэнь (громко восклицает): Что ж, слава Небу, я не одинок! Цзян Чэн (наконец-то заметив непробиваемо спокойного Лань Сичэня): Простите, что как варвар к вам ворвался, но, слыша это всё, я как с цепи сорвался: распущенность, разврат, и это Гусу Лань! И кто всему виной — бесстыжий Вэй Усянь! Лань Сичэнь (аккуратно откладывая палочки): Мой зять немного импульсивен, это факт, но мы семья, чему я очень рад. С главою Цзян не ищут здесь вражды. Хотите чаю? Лань Сичэнь жестом приглашает гостя присесть на свободное место. Цзян Чэн (сердито): Не хочу, увы. И эти вопли что, надолго, да? Все хором и музыканты в том числе: На час. Лань Сичэнь (мимолётно улыбаясь): Возможно… если как всегда. Цзян Чэн (хватая за шкирку племянника): Боюсь, что нам придётся попрощаться. Лань Сычжуй (вскакивая с места, хватая руку Цзинь Лина): Вы не хотели бы с главою прогуляться? Погода чудная и слива зацвела, безмолвье сада нарушает лишь пчела, что кружится над зеленью ветвей. Там райский уголок, красой своей он уступает разве Небесам. Я бы охотно побродил там сам, но не могу Цзинь Лина бросить тут — он любит сладкое, а скоро подадут конфеты разные и ягоды в меду. Цзинь Лин (капризно, освобождаясь от дядиной хватки): Без сладкого домой я не уйду! Цзян Чэн переводит взгляд на Лань Сичэня, изящно разливающего чай, и невольно залипает на его руках. Цзян Чэн (растерянно): Но Цзэу-цзюнь меня не приглашал. Лань Сичэнь (улыбаясь с характерным прищуром): Я не посмел. Однако бы желал вопросы разные я с вами обсудить. Цзян Чэн (несколько сбитый с толку): Что ж… я готов. Лань Сичэнь (всем, поднимаясь с места): Прошу меня простить. Они уходят, Лань Цижэнь тоже уходит, музыканты следуют за ним. В зале остаются только Цзинь Лин и Лань Сычжуй. Стоны Вэй Усяня становятся всё громче. Лань Сычжуй (с мечтательным видом купая пельмень в соевом соусе): По крайней мере, мы им дали шанс. Гулять придётся главам целый час, и, может быть, побыв наедине, сойдутся интересами вполне. Они подружатся, а дальше как пойдёт. Цзинь Лин (расстроенно глядя в пол): Мне кажется, Цзян Чэн меня убьёт. Лань Сычжуй: За что убьёт, ведь сводничал-то я? Цзинь Лин (с досадой): За то, что я остался у тебя, за то, что трогал, гладил, целовал! Не для такого меня дядя воспитал — он будет вне себя, когда про нас поймёт. Лань Сычжуй (хитро улыбаясь): Но если наш коварный план пройдёт, Цзян Чэн не станет злиться и кричать. Он тоже будет «в теме», так сказать. Цзинь Лин (ухмыляясь в ответ): Ты всё продумал, как я посмотрю. Лань Сычжуй (ласково): Конечно всё, ведь я тебя люблю. (хватая за руку) Вернёмся в спальню, время есть ещё. Цзинь Лин (со смешком): Под эти крики будет горячо. Они быстро поднимаются и, нарушая кучу правил Облачных Глубин, громко смеясь, выбегают из зала. Едва не сбитый с ног слуга Лань Цижэня осуждающе качает головой им вслед. В его руках чаша с успокоительным отваром и пилюли от головной боли.Сцена вторая
Залитый солнцем сад Облачных Глубин. Цзян Чэн и Лань Сичэнь гуляют среди цветущих слив, наслаждаясь видом и ароматом. В траве стрекочут кузнечики, на ветках щебечут птицы. Лань Сичэнь (шагая по левую руку от Цзян Чэна): Вы не были на свадьбе. Цзян Чэн (сухо): Я хворал. Лань Сичэнь: Посыльный ваш мне так и передал, но я подумал, что на самом деле вы видеть Вэй Усяня не хотели, и буду рад, коль окажусь неправ. Цзян Чэн (срывая колосок и теребя его в руках): Пора забыть об этих пустяках. (явно переводя тему) Тут так красиво, радуется глаз. Лань Сичэнь (с улыбкой): В горах безумно хорошо сейчас, весна — пора цветенья и любви… Но что такое, помрачнели вы? Цзян Чэн (резко отворачиваясь): Вам показалось. Лань Сичэнь (настороженно): Неужели да? Цзян Чэн (зло швыряя колосок в траву): Любовь, цветы — какая ерунда. Я похвалил пейзаж, но он такой и тёплым летом, и холодною зимой. И весь этот весенний сладкий бред я стойко избегаю с юных лет. Порхают бабочки, деревья расцвели, вопят коты, токуют журавли — в весне что проку, если одинок? Лань Сичэнь (задумчиво): Я был невежлив… (участливо склоняет голову) нет, я был жесток! Прошу прощения за то, что я сравнил весну с любовью и разбередил вам раны старые на сердце. Я не знал. Лань Сичэнь подходит слишком близко, участливо заглядывая в лицо смущённого и злого Цзян Чэна. Цзян Чэн (отходит в сторону, заметно краснея): Я ничего про это не сказал. Я просто жил, не зная чувств таких, любил сестру, родителей своих, и этого паршивца заодно… Желать кого-то мне не суждено. Ни разу в жизни я не испытал томлений плоти, хоть и понимал, что род продолжить наш придётся мне. Я никогда не думал о жене или о муже, впрочем, как сейчас. Лань Сичэнь (сам себе): Какой занятный разговор у нас… Он так горяч, но девственник пока, от этого бросает в жар слегка. Ведь бурный темперамент, мощь и пыл иной в постели бы давно уж применил — Цзян Чэн же холоден ко всем и одинок. Но стоит сесть пчеле — раскроется цветок. Лань Сичэнь снова подходит, стараясь ничем не выдавать сердечного волнения. Лань Сичэнь (задумчиво): Я знаю способ чувства обрести, однако вам придётся провести со мною этот час, а лучше два. Цзян Чэн (с усмешкой): Играть на цине собрались, глава? Лань Сичэнь (многозначительно): Сыграю и на флейте, может быть. Цзян Чэн (уловив намёк, нервно): А вы, смотрю я, мастер пошутить. Цзян Чэн резко разворачивается, явно намереваясь сбежать от разговора, но Лань Сичэнь его останавливает, преградив дорогу. Лань Сичэнь (хватая за руку, тихо): Я в самом деле очень постараюсь… Цзян Чэн (зло вырывается, отводя взгляд): В любви из жалости ни капли не нуждаюсь, и недомолвок разных не терплю. Я не готов. Лань Сичэнь (со вздохом): Что ж, я не тороплю. Оба напряжённо молчат, но уже через мгновение открывают рот почти одновременно. Лань Сичэнь: Цзян Чэн! Цзян Чэн: Мне жаль… Новая неловкая пауза. Цзян Чэн (со вздохом): Мы точно в глупой пьесе… Обоим ясно, что не быть нам вместе. Я не Вэй Ин. Лань Сичэнь: Я тоже не Ванцзи, но иногда как он хочу, увы, послать всё в ад и просто стать счастливым. Быть добродетельным и поступать красиво меня как вас с младенчества учили. Что, если б мы о долге позабыли, хотя б на миг слепой отдавшись страсти? Лань Сичэнь снова сжимает ладони Цзян Чэна, тот уже не сопротивляется. Цзян Чэн (тихо): Нам это принесло б одни несчастья. Главе пристало действовать разумно. Лань Сичэнь (быстро оглядевшись по сторонам, подходит вплотную): Поцеловать тебя сейчас хочу безумно, тогда свиданье я запомню навсегда! Ты мне позволишь сделать это? Цзян Чэн (не поднимая взгляда, жутко краснея): Да. Но поцелуй, пусть станет он прощальным… Лань Сичэнь (заключая Цзян Чэна в объятия): Хоть пьеса глупая, конец её печальный… Лань Сичэнь и Цзян Чэн целуются, солнце светит, птицы щебечут, сливы цветут. Цзян Чэн (разгорячённо): Ты всё ещё желаешь поиграть мне этот час… на флейте, так сказать? Лань Сичэнь (счастливо улыбаясь): О, если ты готов, я был бы рад! Цзян Чэн (размыкая объятия): Тогда веди. Пусть катится всё в ад! Лань Сичэнь берёт Цзян Чэна за руку и поспешно увлекает куда-то вглубь сада. Стрекочут кузнечики, дует тёплый ветерок, где-то вдалеке громко и сладко стонет Вэй Усянь.Сцена третья
Большой обеденный зал примерно через час после описанных событий. В зале никого нет, но разнообразные кушанья со столов ещё не убраны. Входят усталые и счастливые Вэй Усянь и Лань Ванцзи. Вэй Усянь (несколько охрипшим голосом): Эх, все ушли, не дожидаясь нас. Так хочется позавтракать сейчас с твоей роднёй одной большой семьей. Лань Ванцзи (усаживаясь за стол): Ушли и пусть (улыбается уголком рта) я рад, что ты со мной. Вэй Усянь садится к нему на колени, Лань Ванцзи нежно обнимает супруга.Сцена четвёртая
Комната Лань Цижэня. На столике у расправленной кровати веер и успокоительный отвар. Слуга неторопливо и чинно опускает бамбуковые шторы, после чего комната погружается в полумрак. Лань Цижэнь (с довольным видом укладываясь в постель): Ну наконец-то стихло всё у нас. Дай Небо мне поспать хотя бы час. Лань Цижэнь с блаженной улыбкой закрывает глаза. Тихие всхлипы и сдавленные стоны из комнаты Лань Сычжуя и слишком долгое отсутствие Лань Сичэня и Цзян Чэна его пока совершенно не тревожат.Конец второго действия Занавес