Семьи

Мистер Мефиц был крайне странным типом. Хотя, для маленьких провинциальных городков любой приезжий будет казаться странным, даже спустя множество лет проживания. Но даже если не брать во внимание этот факт, мистер Мефиц все равно оставался чрезвычайно странным, и даже более. Начнем с того, что он говорил с чистейшим британским акцентом, а это большая редкость для данной местности. Если же быть откровенными до конца и представить, что мы в совершенстве владеем англо-саксонской филологией, то стало бы понятно, что он говорит не просто как англичанин, а что его выговор варьируется от валлийского фермера до строгого шотландского пастора и даже нормандского дворянина XI века, что априори невозможно. Не в пользу иностранца (а в том, что он прибыл из Европы, не у кого не было никаких сомнений) говорили его вкусы в одежде: твидовые костюмы-тройки довольно старомодного кроя. Вместо галстуков он использовал шейные платки, неизменно пышные и придерживаемые золотой булавкой. Вокруг мистера Мефица распространялся стойкий приторно-сладкий аромат духов, который мог вызывать у окружающий легкое головокружение. Все это явно были дорогим, что вызывало еще большие вопросы у жителей Кингс-Гроув, городка в штате Канзас. Что такой богач делает в таком захолустье? Внешностью этот оригинал обладал тоже запоминающейся: ростом под два метра и непропорциональной ему худобой, похожий на подзорную трубу, с точеным лицом и комично смотрящимся на нем большим крючковатым носом. Болезненная серая кожа странно контрастировала с черными зализанными волосами а завершали портрет темные дымчато-серые глаза. Согласитесь, с такой внешностью трудно слиться с толпой, тем более в таком тихом маленьком городке. Ну и последним, но уж точно не маловажным фактом было занятие мистера Мефица. Он был музыкальных дел мастером. В его коттедже на Сайлент-стрит половину занимала мастерская и небольшой магазин. К своей работе он подходил со всей возможной ответственностью, используя старые методики. Он закупал цельные куски древесины, которые собственноручно обрабатывал, придавал нужные формы и покрывая лаком, который опять таки сам готовил в своей мастерской по своим рецептам, в которые не собирался никого посвящать, что показал чательнейший допрос, учиненный отцом Смитом и секретарем приходского совета, милейшей мисс Грин. Струны он тоже, по всей видимости, изготовлял сам, о чем свидетельствовали его регулярные закупки внутренностей животных, ради которых он совершал объезды окрестных ферм на своем раритетном автомобиле «Мерседес» 1938 года выпуска, лично выбирая животных, позднее удостаивающихся чести стать жертвоприношениями искусству. Вначале, как вы поняли, ни магазин, ни владелец не пользовались особой популярностью у местных жителей, но со временем общественное мнение стало оттаивать. Быть может, причиной тому послужила необычная эмпатия мистера Мефица, который действительно умел сопереживать и всегда давал дельный совет, чего бы он не касался, от пропажи собачки миссис Мердок до поиска средств на ремонт крыши Храма Святой Марии. Или же это связанно с его ничем не объяснимой любовью к детям, к которым он зачастую испытывал большую приязнь, нежели к их родителям. Дети отвечали ему взаимностью. Каждый раз, когда иностранец выходил на прогулку, его тот же час окружала галдящая и смеющаяся толпа, сопровождавшая его до заброшенного сада в полумиле от города, где в тени раскидистых яблонь он проводил инсценировки «нагорной проповеди», как он сам в шутку называл такое времяпровождение. Правда, вместо заповедей мистер Мефиц рассказывал им удивительные истории, завораживающие своей экзотичностью. В конце каждого такого вечера музыкант совершал традиционное чудо, умудряясь накормить ораву непоседливых детей леденцами из небольшого черного бархатного мешочка, который он хранил во внутреннем кармане пиджака. Специально для детей мистер Мефиц организовал при своем магазине музыкальный кружок, который в скором времени стал главным досугом детей. Должно быть, странный иностранец обладал педагогическим талантом, так как у всех его подопечных стали проявляться музыкальные способности, пусть и в разной степени. Эти уроки оставались для всех загадкой, так как в «класс» допускались лишь дети, которые ревностно хранили тайну, позволяя себе лишь мечтательно улыбаться, рассказывая о них взрослым странными фразами, как могут только дети. Конечно, на первых парах эти занятия настораживали родителей, но это вскоре забылось, ведь в конечном счете, с пяти до семи часов вечера по субботам и вторникам им не приходилось волноваться о местонахождении своих чад, а знания музыки никогда не бывают лишними. Так прошло более пяти лет. Первое впечатление быстро стерлось, и теперь мистер Мефиц характеризовался в общинной среде уже не «бежавшим маньяком-насильником-каннибалом-атеистом», а как «нелюдим-оригинал». Действительно, за эти пять лет он ни разу не пригласил к себе соседей, его никто не навещал а в его почтовый ящик не попадало ничего, кроме местного еженедельника и выписываемого им из большого города литературного журнала. Вначале это тоже вызывало подозрения, но со временем все свыклись с этим так же, как и с явным неверием музыканта. Сохраняя довольно мирные отношения с местной католической партией, мистер Мефиц тем не менее упорно не желал посещать воскресные мессы, вежливо сводил на нет все попытки отца Смита поговорить по душам и воззвать к благоразумию и категорически отказывался вносить свою денежную лепту в богоугодное дело, то есть в церковную копилку. Это воспринималось как маленькая причуда гения, не более. Вот так и жил он в Кингс-Гроув, тише воды ниже травы, ведя свой собственный замкнутый образ жизни викторианского джентльмена и ревностно охраняя тайну своего появления здесь и неукоснительно следую установленной еще в первый год традиции, суть которой заключалась в том, что каждую пятницу, ровно в три часа пополудни он приходил в местный ресторанчик и до шести играл на одиноко стоящем в углу пианино. Это было очень старое пианино, вполне возможно, ровесник городка. Здешняя хозяйка, тучная миссис Хамм, давно порывалась убрать его, но все руки не доходили. По ее скромному мнению фермерской дочери, этот музыкальный инструмент занимал место, как корова, но пользы от него было, как от козы с рахитом. Она бы точно сдала его на свалку, если бы не внезапный приезд мистера Мефица, которому почему-то понравился этот ветеран искусств. Он совершенно бескорыстно взялся починить его и в кратчайшие сроки привел его в порядок. Правда, лично у миссис Хамм были сомнения, как можно починить покосившийся и прогнивший кусок дерева всего-то за три визита по два часа каждый, но факт оставался фактом, пианино приобрело прежний внушительный вид, и даже несколько пятен на его поверхности не портили вида, а даже добавляли некоего шарма. Это стало местной изюминкой и еженедельно приносило изрядное пополнение в бюджет, так как много народу приходило послушать игру мистера Мефица. Увы, сегодня была не пятница, а всего лишь среда, то ее время, когда все уже при работе, а обеденный перерыв еще не наступил. В закусочной миссис Хамм было почти безлюдно. Идиллию портило лишь трио приезжих. В данный момент именно они и стали объектом пристального внимания хозяйки, как потенциальные кандидаты в «маньяки-насильники-каннибалы-атеисты». Главным критерием отбора служила их молодость, привлекательность и явное отсутствие сколько-нибудь приемлемого места в обществе. Хотя, тот молодой мужчина в плаще и небрежно повязанном голубом галстуке, быть может, является коммивояжером, что уже неплохо. Но вот два остальных… высокие крепкие плечистые и шумные варвары, так емко охарактеризовала их миссис Хамм, а в уме сделала пометку чательней следить за дочерью, по крайней мере, пока они не уедут восвояси. Как вы поняли, это были представители одной из древнейших и при должном уровне лукавства благороднейшей профессии: охотники. Двое из них. Третий был ангелом. Это были широко известные братья Винчестеры и серафим Кастиэль, занесенные в райский и адский черный список. Пару лет назад эта троица смогла остановить… нет, даже сломать Армагеддон, что по определению невозможно. По крайней мере, таковым считалось. Это повлекло за собой чрезвычайно печальные последствия, в виде капитального ремонта Преисподней и Гражданской войны на Небесах, из чего следует, что ни в среде ангелов, ни тем более в среде демонов они не пользовались особой популярностью, а если еще и учесть их ужасно высокий уровень профессионализма, то расклад вообще был хуже некуда. В этот маленький городок они приехали по делу. В здешних лесах завелась некая сущность, любящая декорировать деревья гирляндами из человеческих органов. В течение последних трех недель произошло четыре убийства. - Боже мой! – воскликнул самый рослый из приезжих, с длинными волосами, до сего момента что-то внимательно изучая в своем ноутбуке. - Что-то выяснил? – поинтересовался его старший брат Дин. - Да… Эти убийства, они не первые. Я проверил местные хроники за последние сто лет. Похожие убийства с расчленением уже случались. В 1901 году в поселке Кингс-Роуд, в пяти милях к северу отсюда бесследно пропал отряд полиции. В 1923 там же найдена растерзанной дикими животными молодая пара. Восемь жертв за полтора месяца в 38-м в соседнем Пенгборне. Затем долгое затишье, и опять в 60-м, на ферме Уильямса в миле от Кингс-Гроува найдена убитой вся семья: муж с женой, пятеро детей, няня и наемный рабочий. В 85-м исчезновения подростка, который отправился в поход с классом. По свидетельству очевидцев, он отошел за хворостом и исчез. Тело так и не было найдено.И все это происходит строго осенью, с октября по ноябрь, с перерывами в десять-двадцать лет, и последовательность не нарушалась вплоть до прошлого года. Вот, посмотри, прошлым летом здесь исчезли два подростка. По официальной версии, они просто сбежали, но с учетом всего прочего… - Да, Сэм, ты прав. Кто-то объявил сезон охоты на людей. Есть идеи? Младший многозначительно пожал плечами. - Слишком мало зацепок. Это может быть кто угодно: вендиго, например. Хотя эти разрывы во времени… Кас, а ты что думаешь? - Не могу судить я покамест, ибо действительно информации мало. Но у меня здесь предчувствие необычное, будто пелена взор застилает. Сие необъяснимо. - В смысле? Не мог бы ты пояснить? - Это довольно трудно, так как язык ваш примитивен чрезвычайно, но если упростить, то здесь в городе присутствует нечто, отводящее глаза. - Отводящее глаза? - В переносном смысле, Дин. - О. Понятно. Впрочем, это «понятно» можно было с успехом использовать в беседе с умалишенным, убеждающим окружающих, что он – жираф. - Так вот, предлагаю разделиться: кто-то пойдет расспрашивать жителей, а другой – потолкует с полицией. - Я, с дозволения вашего, хочу окрестности исследовать. Что-то здесь таится неясное. - Хорошо, Кас. Отличная мысль. Тогда я, так уж и быть, возьму на себя полицию, а ты, Сэмми, пококетничай с местными старушенциями! Они всегда без ума от тебя! - Заткнись, - беззлобно шикнул младший, но спорить не стал. На том и порешили, ведь на кону были жизни, и не имело место ссориться на пустом месте. Разумеется, любезнейшая миссис Хамм не сдала им комнату в своем пансионе, так что им пришлось довольствоваться мотелем в миле от города. Спустя час и крюк по дороге двое из них, уже в костюмах, вернулись. У них были удостоверения агентов ФБР Дженкинса и Скрогса, и сюда они прибыли в связи со странным исчезновением подростков. Агент Скрогс занялся переговорами с полицией, в то время как его «коллега» Дженкинс мысленно приравнял свое времяпровождение к особо изощренной пытке и пожилых леди – к демонам, намеревающихся утопить его в колоссальном объеме сливок и удавить черствыми крекерами. В общем и целом, он провел свой досуг продуктивно: узнал, что кошка миссис Честер – дрянь, вместе с невестой Билли Мердока, отец которого был пьяницей, но «ах, какая светлая душа», что отец Смит – жуткий сластена, но у него диабет, и по четким инструкциям мисс Грин, его нельзя подкармливать кексами, если он вдруг нагрянет к послеобеденному чаю, что сестра подруги кузины мистера Брумеля из «Большого города» из достоверных источников знает, что тех подростков убила чупакабра, и мол ее уже почти поймали люди из Космического агентства, и вообще – во всем виноваты китайцы, кто же еще? Одним словом, он узнал все, кроме информации. Правда, был еще этот тип со странным именем: мистер Мефиц, который переехал относительно недавно и держит музыкальную мастерскую на Сайлент-стрит. Очень необычное занятие для глубинки, где его изделия менее востребованы, чем в городе вроде Канзас-сити. Конечно, переехал он сюда всего лишь пять лет назад, но кто сказал, что он не мог быть здесь раньше. Да и замкнутый образ жизни, крайний консерватизм во вкусах и подозрительное нежелание посещать церковь. Весьма странно, если не сказать больше. Конечно, он мог быть не их убийцей, но он явно что-то скрывал. И это что-то явно находилось в их компетенции. Изложив эту версию Дину по телефону и предупредив, что собирается незамедлительно нанести визит дьявольскому музыканту, полностью проигнорировав его возражения, Сэм твердым шагом (при его-то телосложении неудивительным) направился к дому № 13. Откровенно говоря, на Сайлент-стрит выходил только жилой фасад и веранда, перед которым был разбит небольшой цветник. Тут располагался вход в сам дом, светлый и двухэтажный. Со стороны же Корт-Роуд-стрит, шедшей параллельно Сайлент-срит, находился сам магазин, низкая пристройка красного кирпича, соединенная с главным зданием. Говоря о том, что мистер Мефиц держал магазин на Сайлент-стрит, я имел в виду комплекс в целом, ибо если говорить только о магазине, то правильнее будет сказать, что он находится по адресу дом № 26 по Корт-Роуд-стрит. В любом случае, наш герой ровно в половине четвертого пополудни постучал в дверь дома № 13. Странное дело, само здание было относительно новым, постройки середины прошлого века, но вот дверь… Массивная и черная, с медным кованным молотком в виде головы ангела, ей по меньшей мере лет двести, она дико смотрелась на фоне светло-бирюзового деревянного фасада. Еще большее удивление Винчестер испытал, когда дверь отворилась и перед ним предстал сам мистер Мефиц. Не для кого не секрет, что Сэм был довольно высоким, а если человек высок, он привыкает смотреть на всех свысока и чувствует себя крайне неловко, если встречает кого-то выше. Хозяин дома пусть и был более чем в два раза уже охотника в плечах, компенсировал это ростом, будучи на полголовы выше. Одет он был в голубой клетчатый костюм-тройку, ослепительно-белую рубашку с идеально накрахмаленным воротничком и туго повязанным широким сиреневым платком с массивной золотой булавкой. Черные как смоль волосы были, казалось, нарисованы гуашью а взгляд серо-синих глаз можно было использовать в медицине, как сверхвысокочастотное излучение при исследовании внутренностей. Сэму почему-то вспомнилась картина о мальчике-волшебнике из Англии, который, если верить сюжету, только и делал, что лез не в свои дела, из-за чего не успевал учиться, но тем не менее считался величайшим волшебником. Так вот, там был маг в черных одеяниях, который преподавал как будто химию, Сэм особенно не вдавался в подробности, но этот персонаж чем-то неуловимо напоминал мистера Мефица. - Чем могу быть полезен, мсье? – голос был низким и глубоким. - Мистер Мефиц? Спец.агент Дженкинс. ФБР. Мы проводим расследование убийства Джорджа Роуза, сэр, и ищем свидетелей. - О, голубчик, в таком случае, не соблаговолите ли зайти? Мистер Мефиц пропустил гостя внутрь с легким полупоклоном, в котором было больше царственности, чем в королеве. Странное дело, Сэм готов был поклясться, что когда хозяин открыл дверь, из глубины дома громко играла музыка, как будто даже опера. Но сейчас, когда он прошел в гостиную, было тихо. Следом зашел музыкант, своей тихой кошачьей походкой. - Чаю, ma cher? - Да, пожалуйста. Охотник чувствовал себя несколько неуютно. Складывалось впечатление, будто он внезапно попал на прием к королеве, но узнал об этом лишь только когда явился по указанному адресу, и теперь всеми силами пытался вспомнить правила этикета, которые отродясь не учил, да еще и старался разобраться, какая из четырех вилок для чего используется. Крайне неприятное ощущение. Мистер Мефиц вышел, а Винчестер получил возможность осмотреть обстановку. Убранство комнаты было выполнено в мягких пастельных тонах. Каминная полка представляла собрание старинных безделушек, вроде фарфоровых статуэток, серебряных табакерок и чего-то непонятного. На окне с видом на Сайлент-стрит висела тяжелая бархатная портьера. Спинкой к нему стоял мягкий диван викторианской эпохи, перед которым разместился изящный столик красного дерева в окружении двух глубоких кресел. На полу лежал ковер с густым ворсом. Стены украшали картины, среди которых особенно выделялись пара гравюр Доре на религиозную тему. В дальнем углу мерно тикали старинные напольные часы. Да и в общем вся комната представляла собой антикварную лавку. Голова немного кружилась от смеси приторно-сладкого парфюма мистера Мефица и тяжелого аромата благовоний, которым, казалось, было пропитано все здесь. - Присаживайтесь, mon enfant, в ногах-то правды нету. Это, вишь, только лошадки-то на ногах, почитай, всю жизнь, а милые люди сотворили в своем умствовании стулья. Голос раздался откуда-то из-за спины охотника, что заставило его вздрогнуть и резко обернуться, повинуясь инстинктам. Почему-то у Винчестера было стойкое впечатление, что музыкант выходил через другую дверь. Поблагодарив, Сэм присел в кресло, в то время как мистер Мефиц предпочел диван. На столик между ними он поставил серебряный поднос, на котором разместились изящный фарфоровый чайный сервиз, серебряный молочник с одиноким янтарным камнем и сахарница, полная колотого сахара, с опять-таки серебряными щипчиками, в виде двух цветков розы. Далее следовала стандартная процедура опроса, но вот результаты оказались несколько отличными от других жителей Кингс-Гроув. Для начала, мистер Мефиц практически ничего не знал о деле, поскольку, по его словам: - Я не интересуюсь новостями. Воз низкосортной лжи, которая лишь портит аппетити и не несет никакой смысловой нагрузки. А об этом прискорбном событии я узнал от мадемуазель Грин, они с падре Смитом заходили ко мне в то воскресенье, собирали средства для, ах-ха, моральной поддержки семьи бедного Жоржа. Очень странно говорил он, резко переходя от старомодной и архаичной речи британского лорда к простоватому фермерскому диалекту и обратно. Порой он вспоминал истории к слову, которыми без промедления спешил поделиться. Следует отдать ему должное, истории действительно были в высшей степени занимательными, но порою – слишком фантастическими и неправдоподобными. Где бы мог мужчина тридцати лет повстречаться с пилигримом? В таверне «Кабанья голова», у замка герцога Австрийского, той самой, где ночевал король Ричард, возвращаясь из Святой земли? По словам музыканта – именно там. Правда, потом он как-то пристыжено кашлянул, и поспешил отойти от неловкой темы, но осадок в душе у Сэма остался. Удивительно, но он даже не сразу заметил этот смысловой парадокс, так ярко и образно повествовал рассказчик. Чем больше времени проходило, тем больше подозрений скапливалось в душе у охотника. Через пару часов Винчестер ясно сознавал, что перед ним сидит точно не человек. Ну, или не обычный человек. Главным аргументом служил чайник. Это был маленький изящный фарфоровый чайник, в котором не смогла бы утопиться даже мышь, но несмотря на это уже около двух часов они наливали себе из него чай, а он все ни как не желал кончаться. - Надеюсь, ma cher enfant, вы найдете убийцу. Не терплю насилия, знаете ли. По моему скромному мнению, с любым живым существом надо обращаться с лаской, ибо путь террора ведет лишь к террору. Да, можно взять кнут и гнать народы к Свету, но разве обрадует их тогда Свет? Как передышка – да, но не как конечная цель. Я всегда поражаюсь тому, как одни люди давят других, под общей эгидой дороги к высшему благу. У каждого, разумеется, было свое понятие об этом, ах-ха, «высшем», но методы всегда оставались одни и те же: кровь и железо. Они отправляли миллионы в мясорубки, тысячами сжигали в печах и бесчисленное количество отправляли в мир иной с безликой формулировкой «пропал без вести». Как правило, ma cher, преследовались лишь личные цели, но ведь были и те, которые действительно верили в свою правоту. Они строили пирамиды на костях, забывая, что могильная земля несет лишь смерть, и на ней никоим образом не представляется возможным выстроить жизнь. Смешные люди, не правда ли? Хотя, если подумать, стаду всегда нужен пастырь – непреложная истинна, но если мыслить глубже, можно прийти к удивительным выводам, exemple gracia, пастырь съедает в год гораздо больше овец, чем волки. А еще и продажи, или те же жертвоприношения Иегове, Аллаху, Богу, Отцу и дальше по списку. Вы не подумайте, голубчик, я не собираюсь навязывать вам свою точку зрения. Просто в наше беспокойное время редко можно встретить достойного собеседника, а ко мне так редко наведываются посланцы мира живых, ах-ха. Так вот, мир чрезвычайно странен. Порой уповаешь на одну истину, чтобы потом внезапно осознать, в самый неудобный момент, что все время правда была в противоположном. Но, поверьте моему ничтожному опыту, ренегат никогда не сможет полностью принять иную веру. Вернемся к нашим овцам, пардон. Можно быть приверженцем идеи дружелюбного пастора и тихих альпийских лугов, но порой надо напустить на стадо овчарку, чтобы не дать ему низвергнуться с обрыва, цель благая – не поспоришь, но ведь овчарка – тот же волк, только с хорошими манерами. И этот вежливый волк тоже нуждается в своей порции «овечьей благодарности», ах-ха. Так мы и вновь приходим к начальному тезису о насилии. Замкнутый круг, проклятый круг, ma cher. Насилие порождает насилие, но что бы воплощать в жизнь добросердечность все равно надлежит прибегать к элементам насилия, пусть и контролируемым. Мистер Мефиц замолчал и задумчиво посмотрел в свою чашку, улыбаясь чему-то своему. Сэм вдруг понял, что абсолютно не хочет знать, что он там на дне видит. Затем хозяин моргнул, внимательно посмотрел на собеседника и слегка склонил голову, будто прислушиваясь. - Да, кстати, mon enfant, вас никто искать не будет? Если вам нужно позвонить, или вам будет кто-то звонить, лучше выйти на веранду. У меня здесь, ах-ха, мертвая зона, как это говорится. - Извините, сэр? - Ну, это я так, к слову. Вы – законник, сударь, и вы вряд ли можете позволить себе пропасть в никуда на три часа, ибо сейчас уже… Тут хозяин извлек из кармана жилета часы. В неверном свете торшера охотник заметил гравировку на крышке, с внутренней стороны. Стоп! Торшер? Сэм моргнул. И действительно, около дивана стоял изящный торшер, на розоватом абажуре которого по краю шла позолоченная бахрома. Когда он заходил в комнату, его точно не было… - У! Почти семь… Темнеет. - Как семь! Охотник был удивлен. Ему казалось, что прошло не больше двух часов, на за окном уже было темно, ноги слегка занемели и голландские часы в углу готовы были гулко провозгласить семь часов вечера. Он исчерпал весь лимит, и Дин должно быть его ищет. - Увы, ma cher, осень. Солнце рано садится. Знаете, васконы называли этот период, после календ, Ужасной Порой. Как раз сейчас творят свои ритуалы представители горного народа… В ночи склоны освещают зарева их жертвенных костров… Зловеще гудят барабаны, перекрывая вой ветра в ущелье близ Помпелло… Голос мистера Мефица стал отстраненным, что заставило Сэма напрячься. Демонский нож лежит во внутреннем кармане пиджака, нужно быть готовым. - Так, вы говорите, мсье, что люди пропадают в ноябре? - Извините, мистер Мефиц, я не совсем понимаю, о чем вы. Музыкант скользяще улыбнулся, и даже как-то враз взбодрился, выйдя из оцепенения. - Разумеется, cher enfant, не в курсе. Я только лишь… Далее произошло сразу несколько вещей за довольно короткий промежуток времени, поэтому чтобы разобраться в них, надобно несколько замедлить время и включить наблюдательность. Часы как раз начали отбивать семь, своим боем имитируя своего более крупного брата, лондонский Биг-Бэн. Первый удар заглушил громкий звон, будто большой камень разбил окно, пролетел по диагонали через всю гостиную и попал аккурат в изящную фарфоровую вазу в углу. Второй удар потонул в крике: - Сэм, берегись!.. Принадлежал он Дину. Фоном можно было услышать более тихий но не менее встревоженый голос Кастиэля: - Дин, нет!.. Третий удар был омрачен легким хлюпающим звуком, будто бы охотник выхватил нож против демонов и со всей силы вогнал его в грудь поднявшегося было мистера Мефица. Четвертый удар часов совпал с грохотом упавшего торшера, который зацепил Сэм, внезапно отброшенный невидимой силой к дальней стене. Пятый удар прекрасно сочетался с тремя выстрелами, произведенными Дином, в мгновение ока впрыгнувшем в помещение. Одина пуля попала прямо в грудь хозяину, образовав некрасивое бурое пятно на голубом пиджаке. Вторая отколола кусок от дверной рамы. Третья, должно быть, тоже задела резко дернувшегося хозяина. Шестой удар ознаменовался треском рвущейся портьеры, которую нечаянно оборвал ангел, пытаясь забраться вслед за старшим из братьев в окно, так как он внезапно обнаружил, что этот дом является нелетной зоной. Седьмой удар застал всех удобно сидящими в креслах, которых теперь было три. Правда, удобства эти омрачались чувством онемения всего, что находилось ниже шеи. Ни встать, ни поменять позу ни тем более пошевелить пальцами не представлялось возможным. Перед каждым стояла чашка на блюдце, полная горячего чая. Эту идиллию освещал торшер, стоящий на прежнем месте и, казалось, даже не падавший. Абсолютно целое окно было вновь занавешено новехонькой тяжелой портьерой, а сам мистер Мефиц в костюме без единой складки сидел на своем прежнем месте на диване и с любопытством рассматривал нож Руби в своих руках. - Знаете, mes enfants, сколько лет живу, но об этом клинке мне доводилось только слышать. Реликвия из Ада. Вы ведь знаете, что это такое? - Ты, сволочь, немедленно освободи нас!.. – начал было Дин, но был остановлен яростным шипением Каса; ему еще не доводилось видеть ангела столь напряженным, чтобы не сказать испуганным. - Я вас не сковывал! – обиженно заметил музыкант, но спешно добавил: - Всего лишь немного приглушил вашу центральную нервную систему, это не смертельно. Пока. Хозяин положил нож на стол перед Сэмом. - Голубчики, я могу взять с вас обещание, что вы не станете заниматься членовредительством по отношению ко мне, если я вас сейчас… как это лучше сказать… ну, хорошо. Освобожу? Дин открыл рот, чтобы высказать все, что думает о самозваном интеллигенте. - Мы обещаем, - твердо сказал Кастиэль. - В таком случае под твою ответственность, mon ăme. На этих словах хозяин бросил Дину что-то маленькое и блестящее, что тот, повинуясь рефлексам, немедленно поймал, премного удивленный. Казалось, с него спали невидимые оковы. Еще большее потрясение он испытал, когда обнаружил, что держит в руке одну из своих пуль. - Полагаю, mon ami, это ваше. Берегите их, пули из небесной стали – не самый популярный запрос в оружейных лавках, не находите? Да вы пейте чай… Дин, если не ошибаюсь? - Не ошибаешься. А вот кто ты такой? - Сложный вопрос. Если верить документам, я – Теофил Мефиц, рожденный в славном городе Акрон, что на севере Канады. Многим этого достаточно. - А нам нет. Кто ты на самом деле? - Кастиэль. Не будешь так любезен и не представишь меня своим, ах-ха, друзьям? - Ты его знаешь, Кас? – удивленно обратился к другу Сэм. - Да, Сэм. Это Саклас. Архангел Саклас. - Рад знакомству, джентльмены, - по акульи улыбнулся архангел. - Архангел? Еще один? - Что, не похож? - Архангел покинул Небеса давно, еще до моего сотворения. Говорили, что он скрывается от братьев, ибо во время Восстания примкнул к Люциферу, и ныне боится гнева Отца. Архангел хохотнул. - Пардон, но большей нелепицы я не слышал со времен Средневековья. Хотя, от моих дорогих братьев как раз нужно было ожидать чего-то подобного. Больше ничего обо мне ты там не слышал? - Еще ходил слух, что могуществом ты ничуть не уступаешь Михаилу и что ты был особенно близок к Богу. Саклас фыркнул. - Ну, допустим, в лобовой схватке с Мишелем у меня шансов примерно как и у тебя, но в теоретических познаниях я его догоняю, обгоняю и даже оставляю позади. - Что ты здесь делаешь? - Я-то? Изготовляю музыкальные инструменты, веду кружок для детей. Увлекаюсь готовкой. На досуге занимаюсь моделированием легендарных кораблей. Вчера, к примеру, закончил крейсер «Варяг», быть может хотите взглянуть? - Э, нет, пожалуй. Но как же… - Как же что, Кастиэль? - Все, Саклас! Восстание Люцифера, Армагеддон, Гражданская война… Неужели ты об этом не знаешь? - О, mon ami, я знаю многое. В том числе и о Люцифере и о том фарсе, который вы устроили вместо Конца света. Скажу вам по секрету, у меня даже была своя партия в нем. - Своя партия? - Да. Ну, подумайте сами, в Откровении речь идет о кровавых морях, падающих звездах, трубах, знамениях и прочих всяких разных занимательных спец.эффектах. Кулачный бой между моими братьями в лучшем случае был бы эквивалентен одной Хиросиме. Плюс-минус пол Нагасаки. Да, Америка вряд ли уцелела, но по сравнению с обещанным стариной Иоанном… Я был, скажем так, ангелом Апокалипсиса. Уже после того, как один побеждал другого, вне зависимости от исхода, я обязан был дать о себе знать: обратить треть вод в кровь, взорвать все ядерные резервы, растопить полярные шапки, добить последних ламантинов, явить народам ряд знамений, «трубным гласом» возвестить: «Покайтесь, грешники, ибо настал великий день гнева Его» (тут архангел начал откровенно кривляться, а иронии хватило бы на всех сатириков мира) и еще несколько чудес подобного рода, ах-ха. - И ты воздержался от действий только лишь в связи с непредвиденным никем исходом? - Много чести, Кастиэль, менять планы из-за столь малой оплошности. О, нет. Это, скажем так, ma petite revanche sur Рère, моя маленькая месть Отцу. - Ослушаться его приказа? И правда, страшная месть. И что сказал папочка? - Не имею ни малейшего понятия. Когда я воплотил ее в жизнь, Он уже покинул Небеса. Это было лет эдак… двести миллионов назад? Ну, да. Около того. - Тогда же ты и сбежал на Землю, я прав? - Мимо. Сюда меня, кхм, сослал Отец за сто миллионов лет до этого. Братья окончательно сбились с мысли, и столь большие цифры и даты еще больше угнетали их. - Но ведь тогда здесь еще ничего не было, Саклас… - Ой ли? Давайте подумаем вместе. Адам и Ева были созданы приблизительно в то же время, что и ты, так? А ты помнишь Люцифера в Эдеме? Нет. Ты и не мог его видеть, он пал за долго до этого, а общеизвестный факт, что пал он из-за обиды на человечество. Вывод, человек был создан раньше. Не спорю, Адам и Ева – родоначальники нынешнего человека… Вместе с питекантропом, но суть не меняется. Первый привод разительно отличался. Они были ближе к ангелам: долголетие, могущество, психопатия. Хотя… гиперборейцы были очень даже ничего, да и змеелюдиВалузии, если подумать… Но это дело вкуса. Сэм был поражен. - Ты хочешь сказать, что Гиперборея существовала взаправду? - Да, - серьезно ответил архангел. – И Гиперборея, и Атлантида, и Конан-варвар. Вы что, никогда мсье Говарда не читали? Он несколько исказил то, что я ему поведал, но писателю это простительно. - Но что тогда случилось? - не унимался охотник. - Долгая история, - поморщился Саклас, - но Древний Рим в сравнении – пуританский детский сад. В конце-концов, Всеблагому это надоело, и я провел генеральную уборку планеты. - Ты уничтожил все человечество? - Скрипя сердцем. - Бедненький, - ехидно протянул Дин. – Кололся и плакал, но продолжал есть кактус, да? - Смертный, тебе не дано понять всю бездну отчаянья, которую способен испытать архангел. Голос хозяина не изменил интонации с дружелюбно-вежливой, но тем не менее волосы от него начинали седеть и клочьями выпадать. - Вам никогда не приходилось уничтожать то, что вы сами трепетно создавали? Холили и лелеяли? Помогали? Вели к познанию? Нет? Я был с начала Сотворения среди людей, помог им раскрыть скрытый потенциал, а потом по приказу Отца долго и мучительно уничтожал их. Вот тогда я и понял всю иронию и дал себе слово больше никогда Его не слушать. А потом Он сбежал по своим, ах-ха, простите за каламбур, нечеловечески важным делам, а я получил возможность исчезнуть. Раствориться в толпе, так сказать. - То есть, все это время ты скрывался среди людей из-за банальной обиды на Бога? - Банальной обиды? Ты хочешь меня обидеть, mon ăme. Нет, здесь я не из мести или обиды… О нет. Человечество, в некотором метафизическом смысле, заменило мне семью, которой у меня никогда не было. - А как же другие архангелы? Хозяин горько ухмыльнулся, а затем поднялся со своего места и стал у окна спиной к ним. Спустя минуту молчания, прерываемого лишь ходом часов, он тихо начал: - Другие архангелы… У Мишеля был Люциус. У Люциуса, соответственно, были Мишель и Гавриил. У Гавриила, о чудо, тоже был Люциус. Рафаил… Ну, он всегда был в семье нечто вроде нерасторопного питомца, который ничего не делает толком, но добавляет антураж, как, скажем, бульдог. А я был просто младшим. Нелюбимый, нелюдимый… Я всегда отличался от них всех. В отличие от того же преданного Мишеля я никогда не довольствовался поверхностными знаниями. Я любил наблюдать за Вселенной, ее непостижимостью и красотой, частенько сбегал и мог подолгу блуждать в бесконечности между светилами. А еще мне нравилось смотреть, как Отец работает, создает миры, населяет их живыми существами… Я всего лишь хотел внимания, улыбки, похвалы, разве это много? Я все делал, как Он говорил, внимал Его заповедям, но при этом и думать не забывал. О, мышление не сочетаемо с верой, старая притча. Должно быть, я задавал слишком много вопросов, на которые Бог сам зачастую не мог ответить, всячески отгораживаясь, что не прошло бесследно: мои старшие братья стали подражать Ему. Однажды я решил сделать дорогому Папе подарок: создал во всех смыслах прекрасную галактику, сам установил все законы, сбалансировал все силы, населил лучшими существами из уже созданных, и преподнес в дар… Знаете, что было дальше? Бог ничего не сказал, а через время вновь привел меня к ней, и… уничтожил ее. Позднее он пояснил, что это был «урок», мол, если я так жажду созидать, то должен принять и груз потери. Вот так просто. Мне всегда казалось, что если бы не бунт Люциуса, то падшим архангелом стал бы я. Во многом, именно это спасло меня от заточения. О, говоря о заточении, Клетку-то создал кто, как вы думаете?.. Закат одной семьи. Старший ребенок, самый любимый, внезапно оказывается тем еще дегенератом… Какой скандал. Отец в шоке, старший брат в трауре, средний, на почве повышенной чувствительности и нестрессоустойчивости, сбегает из дому… В таких условиях вряд ли можно создать любимому чаду прочную камеру, не находите? Он сам попросил меня сделать это за Него, за что еще больше возненавидел… Много позже, практически перед самым своим исчезновением, Он сказал сакраментальную фразу: «Лучше бы пал ты, чем он»… Мило, правда? То, что Он послал меня к людям, это было Его наказанием мне. Я обязан был быть эмиссаром на Земле, беспрерывно находиться среди людей, а потом лично их умерщвлять. За те тысячи лет я не мог не проникнуться эмоциями, Отец это прекрасно знал, как знал и ту боль, что я буду испытывать… Всевышний, Всепрощающий, Всеблагой Боженька… Когда Он испарился… признаться, я даже не охнул… И вот, я миллионы лет живу среди людей, вконец очеловечился и пристрастился к морепродуктам, и это меня устраивает. Где-то там, наверху, мой братец Рафаил строит из себя великого диктатора, а внизу два других ведут, ах-ха, бои в Клетке… Мне, признаться, фиолетово… Свою тираду архангел произносил ровным голосом, даже несколько отстраненно. Когда он вновь умолк, тихо подошел к каминной полке, механическими движениями поправил предметы на ней и так же тихо сел на диван, крепко сжав в руках чашку. - Но, Саклас, если ты за человечество, то почему не помог в предотвращении Апокалипсиса? – от имени всех задал вопрос серафим, на что получил укоризненный взгляд архангела. - Cher ami, ты меня не слушал? Или сегодня день такой, что на тебя нашло затмение? Я не горю желанием плясать под дудку Господа, а я не сомневаюсь, что все это – часть Его игры, а сам Он где-то далеко вовсю смеется над всеми. Мне это надоело. Я умыл руки. - И это все? Ты просто спрятал голову в песок, чтобы насолить папочке? - Да, - категорично отрезал архангел. - Ты не подумал, что это тоже может быть частью Его игры? - У меня даже сомнений в этом не возникало, голубчик. В этом-то как раз вся ирония: что бы я не делал, это диктуется Им из моего прошлого. Как бы я ни противился, я все же выучил его «урок». Я дорожу этим миром, но не цепляюсь за него. Потом будет гораздо больнее. Человек ведь все равно погибнет, рано или поздно, так или иначе. Если вчера его не сжег Люциус, завтра его разобьет метеорит. Мне ничто не помешает хоть сейчас улететь на… (хозяин задумчиво склонил голову)… планету Набу в галактике Андромеды. Так очень красиво в это время года. - Это не жизнь, брат! Это существование, как существуют, например, овощи!.. - Кастиэль, ты только что назвал меня овощем? – изогнул бровь архангел. - Нет! Я всего-навсего выразил свое непонимание твоей точки зрения. Ты сам сказал, что человечество стало тебе семьей, но ведь семье нужно всегда помогать, поддерживать ее, быть готовым пожертвовать собой ради нее! Я уже некоторое время живу здесь, и нашел тех, кого могу уверенно назвать своей семьей. Они научили меня, что это не тяжкое бремя, а награда, и что порой можно без промедления пожертвовать собой, стать близким благодаря одной лишь смерти. Ты же только берешь, но не отдаешь ничего взамен. Так поступают лишь паразиты, Саклас. Ты говоришь, что не хочешь подчиняться Отцу. Это твой персональный выбор. На деле же ты вообще ничего не делаешь, просто плывешь по течению, отдавшись на милость стихии. Бесцельно тратишь время. Ты хуже Люцифера, в своем безразличии, у того, по крайней мере, есть цель. Знаешь, как говорят на Земле: «Самое жаркое место в Аду предназначено тем, кто в момент наибольшего кризиса сохранял нейтральность». Мне жалко тебя, Саклас. Ты должен быть грозным архангелом, на деле же я вижу лишь… (ангел запнулся)… скучного… мелочного… - Мудака, - подсказал Дин, с достоинством выдержав сканирующий взгляд хозяина. Винчестерам еще не приходилось видеть своего серафима в таком негодовании, почти ярости. Мистер Мефиц же задумчиво и даже с каким-то любопытством натуралиста смотрел на своего младшего брата, закрыв левый глаз и слегка прищурив правый. - Мудро, - наконец протянул он. – Нет, в этом определенно что-то да есть, mon ami. Разумеется, меня несколько расстроили ваши эпитеты в мой адрес, но, будем откровенны, в этом и правда есть некая доля моей вины. - Некая доля? – переспросил Сэм, на что хозяин поморщился. - Хорошо, это целиком и полностью моя вина. И я собираюсь над этим еще подумать.Так лучше? - Гораздо. - К слову, о вине. Это ведь был йотун? - Что, прости? - Людей убивал йотун? Ну что ж ты дремлешь сегодня, Кастиэль? - Я не знаю. Но если йотун – это громадный монстр со множеством когтистых лап, зловонной пастью и громадным… - Да, mon ăme. По научному, эта мерзопакость именуется йотун. Запомните, на будущее. Вдруг пригодится. - Так вы нашли убийцу? – удивленно обратился к брату Сэм. - Ну, скорее, Кас нашел, и помог убить, так как пули эту тварь не брали. Я хотел связаться с тобой, но ты был вне зоны действия сети… - Извините, ma cher, что перебиваю. Я не ослышался? Вы стреляли в йотуна из обычного пистолета? - А ты бы предпочел зарыться в песок? - Нет, просто… По хорошим делам, вас уже не должно было быть в живых, cher ami. - Угу, мне часто это говорят. - Похвальная живучесть. И когда вы его убили его, по времени? Примерно? - Наверное, пару часов назад, а зачем тебе? - Любопытство – не порок. И еще вопрос, если позволите, у вас есть место, где вы бы чувствовали себя комфортно? Какая-нибудь… штаб-квартира? Бунгало? Пещера? - Дом Бобби, - без промедления ответил честный Кастиэль. - Точно, как я мог забыть о третьем, ах-ха, человеке, сломавшем Конец света. - Ты решил внять нашему совету, и прекратить прятаться, подавшись в журналисты? – настороженно попытался пошутить Дин. Но хозяин уже погрузился в свои мысли, достав карманные часы и сверяясь с ними. - Так-с… Около пяти часов вы убили… пять часов ехать до Су-Фолс… Скорость ветра… ну, допустим, три узла… десять минут на заправке… и того… Ого! - Что ты хочешь сделать, Саклас? - Увы, не смотря на кастиэлеву проповедь, хотелось бы покамест не нарушать свои правила, первое из которых гласит: не оставляй за собой следов. И только что я его нарушил, оставив яркий отпечаток в вашей памяти, а для знающего этого вполне достаточно, чтобы выследить меня. - Ты собираешься залезть к нам в головы? - Блейк упаси, нет! Больно надо, рыться в вашем подсознательном хламе. Я всего лишь сотру вам память и подкорректирую реальность. Это, конечно, тоже может меня раскрыть, но риск не так велик. Был несказанно рад нашему знакомству. Дин, надеюсь, еще встретимся. Кастиэль, пусть мои следующие слова отпечатаются у тебя где-нибудь: пожалуйста, не при каких обстоятельствах не отпирай запертых дверей, их ведь не просто так запирали. Сэм, крепитесь. Удачи, mes enfants. - Стоп-стоп! И это все, вот так просто? Сотрешь нам память, телепортнешь к Бобби и продолжишь жить овощем? - Пока да. Но я же сказал, что еще подумаю над сменой статуса. И, кстати, в ваших же интересах, Дин, скйчас сидеть смирно и не делать резких движений, если, конечно, хотите остаться с оригинальным набором конечностей и органов. Давненько я не проделывал подобных трюков с живыми существами. - Это обнадеживает. - Всегда пожалуйста, Дин. - Погоди, что ты имел в виду, говоря о запертых… - начал было Сэм, но… - Bonjour, mes enfants! – бодро произнес архангел. И щелкнул пальцами… …Дин резко вскочил с кровати, дико озираясь по сторонам. Ему приснился такой странный сон. Ему снилось, будто бы он… и там еще… и кого-то он встретил… или нет? С каждым мгновением картинки из сновидения становились все более расплывчатыми, а сама нить все дальше ускользала от него, пока он вконец не решил бросить это пустое дело. Когда он спустился к завтраку, уже вообще забыл, что что-то ему приснилось. Удивительное дело, впервые за последние полгода он так хорошо выспался. Вчера вечером, после того, как монстр из… как назывался тот городок?.. А, не важно. В общем, после завершения дела, они с Сэмом решили не оставаться на ночь в мотеле, а поехать сразу к Бобби. Кастиэль, вроде, был истощен битвой, и оттого поехал с ними. Странное дело, Дин точно знал, что убитый ими монстр называется йотун, но вот откуда он это знал – оставалось загадкой. Хотя, не все ли равно?..

Двадцать лет спустя

Стояла прекрасная ночь перед Рождеством. Ближе к закату на юге начали собираться густые тучи, предвещающие сильный снегопад, что неудивительно для штата Мэн. Все здравомыслящие люди в это время сидели по своим уютным жилищам, так что даже обычно многолюдная трасса была пуста, не считая пары грузовиков. И еще эти странные люди, остановившиеся в закусочной на небольшой заправке. Они приехали на своем раритетном автомобиле вместе с первыми снежинками, и последние полчаса сидели за самым дальним столиком, ничего не заказывая. Один был рослый молодой человек лет двадцати, с коротко стриженными светло-русыми волосами и необычными серыми глазами. Он был в довольно хорошем настроении, все время пытаясь растормошить своего спутника. Точнее, вывести его из себя, все время обращаясь к нему. Слава всем богам, у него пока ничего не выходило. Его собеседником (исполняя эту роль с переменным успехом) был громадный мужчина лет тридцати, с каким-то болезненным лицом и черными волосами, с неимоверным количеством геля. Отдельный интерес представляла его одежда, подходящая для инсценировки жизни викторианского джентльмена. Около него стояла массивная трость с янтарным набалдашником. Последние двадцать минут он внимательно изучал меню, то и дело кривя уголок губ. - Cher Méchant Michel, пожалуйста, прекрати. - Что прекратить? – невинно осведомился архангел Михаил. - Прекрати ребячиться. - Ты сам меня назвал ребенком три часа назад! - Я же не виноват, что ты ведешь себя, как великовозрастное дитя. - А вот и нет, Саклас. - А вот и да, Мишель! Оба замолчали. Тот, кто еще недавно именовал себя «Теофил Мефиц» невозмутимо продолжил изучать меню, а его старший брат – вслушиваться в радиопередачу. - О, обожаю викторины! – внезапно сказал он. – Поможешь? - М-м, нет. Я пытаюсь выбрать меньшее зло из всего этого. - Ты выберешь яблочный пирог. - С чего ты это взял, mon ăme? - С того, что ты его уже выбрал пятнадцать минут назад, а сейчас просто игнорируешь меня. Младший архангел с тяжелым вздохом отложил бумажку и внимательно выслушал первый вопрос. Не дослушав до конца, он выпалил: - Крампус. А на следующие: Диккенс, Кларенс, Бонапарт, Элвис, Снегурочка, Фея Бизе, Бальтазар, Мельхиор и Каспар. Победит Арчибальд Скрогги из Нью-Йорка. В качестве награды, он закажет «JingleBells», которая успеет нам, пардон, осточертеть, поскольку крутить эту песню будут следующие пару часов. Доволен? - И кто из нас ребячится? Они замолчали. Саклас сделал заказ, яблочный пирог. Они продолжали молчать. Ночной мрак прорезали фары подъезжающего автомобиля. Через пять минут в помещение вошел уже не молодой мужчина, с короткими седеющими волосами и морщинами в уголках зеленых глаз. Повинуясь профессиональной привычке, он сразу осмотрел помещение на предмет возможных угроз, задержав взгляд на сидящем к нему лицом старомодном мужчине, кажущимся ему странно знакомым. Заплатив за бензин, он молча вышел, а спустя минуту послышался шум мотора. Конечно, ехать по такой погоде – самоубийство чистой воды, если бы снег не закончился так же внезапно, как и начался. - Ради этого мы и ехали в такую даль? – наконец прервал молчание Михаил. - О чем ты? – теперь уже невинно звучал голос Сакласа. - Ну, о старшем Винчестере, который только что заходил сюда. - Правда? – протянул младший. – Я его не узнал, но тебе, конечно же, виднее, сher Méchant. - Прекрати пользоваться моим незнанием французского! - Ага! То есть, флиртовать с той Орлеанской вертихвосткой твоих языковых познаний хватало, а сейчас ты резко впал в маразм? Интересно. - Теперь ты решил закатить мне сцену ревности? Как мило. - Порой задаюсь вопросом, кто из нас старший архангел, - печально вздохнул Саклас. - Наверное, тот, кто использует свой клинок вместо мясного кинжала? - Хочешь сказать, тебе не нравится? Bravo! Просто прекрасно! Ты уверен, сher Méchant, что сможешь прожить со мной вечность, а именно так ты мне сказал во время той встречи? Спорим, сбежишь через… ля-ля-ля… три месяца? -О, Nuage de tempête, спорим, ты сам через три месяца будешь жаждать сбежать? Вся разница в том, что если сбегу я – ты искать не будешь… А вот когда ты исчезнешь, я найду тебя везде, дорогой братец. Мы же семья! Что бы вы не думали, прозвучало это довольно искренне, а в конце Михаил даже наклонился через стол и потрепал зализанные волосы Сакласа, который уже готов был истерично засмеяться. На младшего внезапно снизошло озарение. То, что он рос без братьев, это ведь не наказание было, а бесценный дар!.. Перед ним внезапно во всей красе раскрылась перспектива провести остаток вечности бок о бок с Михаилом. Говорят, нельзя судить о человеке только по внешности. Не совсем так, внешний вид представляет собой довольно грубый срез внутреннего мира. Исходя из этого, становится ясно, что Дин Винчестер со всей своей... назовем это мужественностью, не просто так является сосудом архангела. Мысленно Саклас начал составлять план побега: теоретически, если сейчас резко покинуть оболочку, сделать мертвую петлю всей Вселенной и небольшой крюк через пару-тройку десятков других миров, да присовокупить к этому несколько иллюзий... Он вполне может получить шанс укрыться где-нибудь в каком-нибудь Изумрудном городе. На пару сотен лет, не больше. А потом все сначала... Саклас отогнал от себя эту мысль. Проиграть пари брату? Нонсенс. Да и не так страшен черт, как его малюют, если верить людям. По крайней мере, это родной "черт", который довольно мирно настроен. Вроде бы. Ведь нет ничего во всем мироздании дороже семьи, даже для могущественного архангела, правда?..