Зверь

Ваза из тонкого китайского фарфора, в которой стояли свежие тюльпаны, отлетела в стену от удара и разбилась вдребезги. Мрамор пола окропили сияющие брызги воды, и нежные цветы из букета рассыпались по ковру, оставив на нём огненно-алые лепестки и гибкие зеленые стебли. — Итан, прекрати! Прошу тебя! Ты контролируешь себя, я знаю! – Дориан отступил на шаг от разъяренного оборотня, перекинувшегося прямо посреди их общей спальни. Слуги, чьи сердца уже давно обуял суеверный страх, не обращали внимания на звуки, доносящиеся из хозяйской комнаты. Дориан пугал их, заставляя придумывать самые невероятные истории и шептаться украдкой. Впрочем, все мерзкие и тёмные слухи, ходившие о происхождении его дьявольской красоты и обаяния, оставались снаружи, за стенами особняка. Стоило слугам переступить порог, как они превращались в слепых, немых, глухих и слабоумных. Страх буквально обращал их в растения. С некоторых пор, в свете обсуждали и Итана Чандлера — странного и агрессивного американца, ставшего любовником прекрасного светского денди. Он, пожалуй, пугал общественность и слуг не меньше, чем сам мистер Грей. Никто не мог понять, что могло быть общего у утончённого аристократа и грубого мужлана. Однако же, все молчали, и вопросы, готовые слететь с язычков особо говорливых дам, повисали в воздухе, стоило Дориану и Итану появиться в обществе. Сколько времени прошло с тех пор, как они сблизились? Дориан помнил ту сумасшедшую ночь так хорошо, словно она была вчера. А между тем, прошел уже год. И почти полгода минуло с того дня, когда оборотень сам пришел в дом Дориана и остался в нем навсегда. Почему это произошло, что толкнуло Итана на такой рискованный шаг, никто не знал. И, в особенности, сам Грей. Что заинтересовало Дориана в грубом мужчине, насквозь пропитавшемся морской солью, потом и кровью? Почему он не ответил ему отказом, не выставил за дверь? Пожалуй, никто не дал бы ответа на этот вопрос. Тогда он довольно тяжело переживал отказ Ванессы от отношений, и с ещё большим отчаянием желал излечить свою душу новыми впечатлениями. Возможно, причина сближения с Итаном была именно в этом. В самоубийственном желании Дориана найти что-то новое, ещё неизведанное им в этом мире. Звериная сущность Итана раскрылась почти сразу. Как рассказывал сам оборотень, его сила вышла из-под контроля совсем недавно. Он стал перекидываться под влиянием сильных эмоций: гнева, радости, возбуждения... О том, что спровоцировало такой катарсис внутри него, мистер Чандлер не говорил. Утаил ли он эту информацию или же просто сам не подозревал о том, что произошло? Дориану, в сущности, было плевать на это. Он не боялся оборотня. И тогда, когда Итан рассказал обо всем, и сейчас... Оборотень, рыча и скалясь, двинулся вперед. С его клыков капала на ковер вязкая слюна, оставляя на нем темные пятна. Желтые глаза зверя с расширенными зрачками потеряли все остатки сходства с осмысленным человеческим взором. Это был уже не тот Итан, которого знал Дориан. С этим зверем внутри своего любовника он столкнулся впервые. Лицом к лицу, в такой опасной близости. И это, внезапно, ему понравилось. — Стой! Пожалуйста... Дориан выставил вперед руку, словно пытаясь отгородиться от надвигающейся угрозы. Его трясло от лихорадочного возбуждения, но он старался этого не показывать. Страха не было. Он уже давно привык к тому, что проклятие оберегает его от ран и смерти. Дориан чувствовал себя в полной безопасности рядом с лютым зверем и это ощущение его донельзя... Будоражило. Даже самые отвратительные, жестокие и мрачные зрелища часто действовали на Грея как мощнейший афродизиак. Он не мог бороться с этим. Душа его разлагалась, требуя развлечь её все более и более изощренными способами. Вот и сейчас она рвалась в клочья, невыносимой тяжестью обволакивала все существо Дориана. Он чувствовал, как обжигающие волны предательски ударяют в пах, тело вытягивается одной напряженной струной, а нервы вибрируют от предвкушения чего-то опасного и волнительного. Оборотень надвигался на Дориана, источая агрессию, кровожадность и грубость. Зверь передвигался на задних лапах, ступая ими, как человек. Одежда Итана — его рубашка, жилет и брюки — лежали разорванными на полу. После превращения он стал раза в полтора больше, чем обычный человек. Итан обратился в оборотня, удивительным образом сохранив силуэт мужской фигуры. И все отличительные достоинства своего пола, надо сказать. Стоило Дориану опустить взгляд на мохнатые ноги зверя и то, что находилось между ними, как он тут же покраснел. Он и припомнить не мог, когда в последний раз краснел так ярко и так... Искренне. Ему казалось, что умение смущаться он уже давно растерял, посчитав, что это бесполезное и непрактичное качество. Ан нет! Дориан почувствовал сейчас, как пламенеют его уши и щеки. Это ощущение было забытым, непривычным и оттого еще ещё более возбуждающим. Оборотень, словно прочитав мысли своего любовника, остановился. Дориану тут же вспомнилась легенда, которую он когда-то прочитал в одном из выпусков бульварных ужасов. Рассказывалось, что вервольфы обладают даром телепатии. Насколько это было правдой, можно было только догадываться. Да и в существование оборотней он, надо сказать, не верил, пока не встретился с Итаном. Однако же, сейчас Дориан был готов поклясться, что оборотень его понимает. По крайней мере, улавливает направление его мыслей. Член оборотня увеличивался на глазах, пульсируя и белея венами на фоне палевой шерсти. Размер достоинства был такой, что Грея оглушила похоть, заставив сглотнуть комок вязкой слюны в горле и рефлекторно облизнуться. Юноша отступил к стене и уперся в нее лопатками. — Итан, я сделаю все, что ты захочешь! Только не причиняй никому вреда, хорошо?! — Дориан взглянул в желтые глаза зверя с суровой решимостью и потянул за пояс халата. Водопад желто-черного китайского шелка заструился по его плечам и он вмиг оказался полностью обнажен. Он возвел красоту тела в культ и никогда не пренебрегал возможностью щегольнуть тем, чем одарила его природа. Оборотень коротко взвыл, запрокинув голову назад. Он стал бить хвостом из стороны в сторону, снова начиная наступление. Дыхание зверя было тяжелым, прерывистым, с хрипом. Ни дать, ни взять — Итан в самые ответственные моменты постельных баталий. Странно было наблюдать такое необычное сходство в столь неподходящий момент. Судя по всему, оборотень не просто сохранил часть человеческого разумения, но и совершенно точно принял слова Дориана, как приглашение. Грей понял, что у него сейчас нет выбора. И отступать поздно. Надо признать, он никогда не отступал от задуманного и всегда добивался того, чего страстно желал. А сейчас хотел лишь одного — Итана. Ему не было страшно. Он хотел Итана всегда, любым, даже таким. Неукротимым и лютым зверем. В особенности таким. Молодой человек медленно опустился на колени. Холод мраморного пола не отрезвил его ни на йоту. Он развернулся к оборотню боком и встал на четвереньки, опираясь на колени и локти. Ещё никогда Дориан не был в таком унизительном и уязвимом положении перед кем-то другим. Это ощущение, как и всё остальное, тоже воспламеняло кровь своей непривычностью и новизной. Его трясло всё больше и больше, ему казалось, что весь он превратился в одно зудящее, распаленное желание. Его яйца поджались и окаменели, плоть окрепла до предела и источала вязкую смазку, анус пульсировал и пылал, желая немедленно вторжения. Дориан понимал, что на прежнюю аккуратность со стороны Итана он рассчитывать не мог. И отчего-то желал этой звериной грубости и похоти. Тривиальный секс ему наскучил, определенно. Оборотень рыкнул и пристроился позади Дориана. Жар, исходящий от зверя, касался его нежной кожи и заставлял покрываться мурашками. Словно делая последнее приглашение, он завел одну руку назад и оттянул в сторону свою ягодицу, раскрывая доступ к пульсирующему от желания анусу. Рассчитывать на смазку и подготовку не приходилось, плоть зверя была внушительной и массивной, но это не пугало Дориана. Он был уверен, что никакого вреда соитие со зверем ему не принесет и жаждал его с удвоенной силой. Оборотень коротко рыкнул, опускаясь на четыре лапы. Он широко лизнул Дориана между ягодиц, оставляя вязкую слюну в ложбинке и раздражая шершавым языком чувствительный анус. Любовник зверя протяжно застонал, ощущая, как от этой незамысловатой ласки по всему его телу пробежали импульсы наслаждения. Пах его налился мучительной тяжестью и томлением, страстно требуя внимания к себе и разрядки. Он прогнулся в пояснице, отклячивая зад повыше и опуская голову вниз. Теперь он действительно опирался на локти, а чуть отросшие волосы, упав на лицо, скрывали его лихорадочно горящие щеки. — Ну же, что ты медлишь?! Итан, трахни уже меня!!! — уже истерично воскликнул Дориан, призывно виляя бедрами и физически ощущая глубину своего падения. — Я хочу, чтоб ты сделал это! Юноша теперь точно знал, что оборотень понимает человеческую речь. По крайней мере, зверь подчинился его словам и пристроился к нему сзади, опираясь передними лапами о его спину. Дориан зашипел от боли, когда когти оборотня вонзились в нее чуть повыше лопаток. Эта боль была сродни аперитиву перед долгим, изнуряющим и богатым застольем. Оборотень втиснулся в Дориана с трудом. Плоть зверя была настолько мощной, что ему пришлось к ней привыкать очень долго, кусая губы до крови и крича в сжатый кулак. Он не хотел привлекать излишнее внимание и волновать своего мохнатого любовника еще больше. Под натиском Итана боль в теле начала медленно отступать, начиная превращаться в липкое и обжигающее наслаждение. Итану, к слову, были чужды какие-то человеческие мысли. Он вдалбливался в юное, упругое и податливое тело под собой на предельных скоростях, полностью подчиняясь животным инстинктам. Когти его царапали спину Дориана, оставляя на ней длинные, глубокие царапины. Они тут же заживали и появлялись снова, добавляя в общую какофонию чувств пикантные нотки. Грей извивался под своим любовником, стараясь принимать в себя его плоть глубже и сильнее. Он вилял задом, направляя длинные, резкие и прямые толчки зверя туда, где пульсировали все его самые чувствительные точки. Каждый раз, когда получалось задеть его пульсирующую и ноющую от наслаждения простату, Дориан всхлипывал и кусал тыльную сторону своей ладони. Те звуки, которые издавали любовники, вероятно даже подзадоривали оборотня. Чем несдержаннее вел себя Дориан, тем глубже, сильнее и яростнее имел его зверь. Теперь он использовал не только свою плоть и когти, но и зубы. На спине Грея, его шее и плечах красовались его укусы и кровоподтеки, но он оборотень все не унимался. Влажные линии слюны стягивали кожу, не привыкшую к такому агрессивному воздействию. Шершавый язык оборотня доставал везде. Абсолютно везде. Подмышки, шея, плечи, руки, спина... На теле Дориана не осталось места, куда не коснулся бы Итан. Когда они оба приблизились к кульминации? Дориан, почти теряющий сознание от шквала нахлынувших на него чувств, эмоций и ощущений, мог бы пропустить этот момент и излиться первым, но... Итан прихватил его за загривок зубами, словно сучку, и начал проникать в него быстрыми, короткими и точными толчками, попадая прямо в простату. Натертыми в таком бешеном ритме стенками Дориан чувствовал, как пульсирует плоть зверя внутри него. Он почувствовал и обжигающе горячую струю, ударившую прямо в его нутро и вздрогнул, изливаясь с мучительным стоном. Дориан кончал очень долго, бурно и обильно, заливая пол под собой и оскальзываясь коленями на вязких потеках спермы. Голос был почти сорван от криков боли, смешанной с наслаждением. Любовники распластались на полу. Дориан был придавлен весом мохнатого зверя и чувствовал, как его плоть пульсирует внутри него. Итан не мог выйти, пока не пройдет так называемая вязка. В этом собаки, волки и оборотни были физиологически схожи. Обильная сперма зверя выливалась из юноши на пол, стекая по его бедрам. Сознание медленно уплывало от него, обволакиваясь кроваво-красным туманом и погружая в блаженное забытье. Из состояния, подобного трансу, Дориана вывел голос Итана. Тот медленно обратился в человека и с недоумением осматривал себя и своего любовника. — Дориан! Черт подери! Что я наделал? — в голосе американца слышались ужас и отвращение. — Ничего страшного, — лениво перевернулся на бок Дориан и насмешливо уставился на него. — Ты был великолепен, мой зверь.