***
Дамла с улыбкой бросила телефон на столик. «Ах, брат! Ах, Джемре! Решили сбежать из собственного дома, чтобы остаться наедине! Да уж, народа в доме полным-полно и постоянные проблемы не дают покоя…» Ход ее мыслей был прерван госпожой Сехер, вошедшей в это времени с улицы с Рюзгяром на руках. За ней следом семенил Джо и как всегда со щенячьей радостью скакал Дик. — Дочка, ты здесь? — Сехер по привычке так и продолжала называть сестру зятя, хотя последнее время Дамла стала замечать, что женщина вообще стала вести себя с ней слишком ласково. Дамла не могла отделаться от противной мысли, что госпожа Сехер вновь начала надеяться на возможность отношений у Дживана с ней. Да и сам Дживан следовал тенью, как в былые времена. Где бы Дамла ни находилась, взгляд обязательно натыкался на парня, околачивавшегося без дела неподалеку. И это ее уже начало напрягать. — Объявили штормовое предупреждение, — проговорила Сехер, — и правда, ветер начал подниматься, я подумала, что детям лучше вернуться домой. — Правильно подумали, госпожа Сехер. — Скоро будем ужинать, как только Джемре вернется. Уж не знаю, задержится сегодня зять или нет… — Дженк вместе с Джемре, — прервала ее Дамла, — и сегодня они не вернутся. У Дженка возникли дела и Джемре на этот раз поехала с ним. На самом деле Дамла не знала, куда точно направился брат с женой, но сказала так, чтобы пресечь все вопросы Сехер по этому поводу. Погода действительно портилась на глазах. Всего за несколько минут стемнело так, будто уже наступила ночь и дождь полил как из ведра. Странное чувство стиснуло грудь молодой женщины, когда она, поднявшись в свою комнату, поспешила к окну, чтобы закрыть его. Сама не отдавая отчет своим поступкам, вместо того, чтобы закрыть фромугу, она внезапно распахнула створки настежь и высунулась, подставляя лицо ветру и дождю. Блеснула молния и прогремел гром. В яркой вспышке она словно увидела вдалеке силуэт мужчины в белой рубашке, стоящего у самого моря, раскинув руки. Дамла могла бы поклясться чем угодно, что это Дарио. Разум говорил, что это невозможно, и все же… Видение было таким четким, словно происходило наяву. Дамла опрометью бросилась к выходу и не вполне соображая, что она делает, выскочила из особняка и побежала в сторону побережья. Не обращая внимания ни на дождь, ни на гром и вспышки молнии, она неслась к морю. Ей даже показалось, что она слышит его голос, который зовет ее. — Аллах-Аллах! Сумасшедшая! Что она делает? — Дживан увидел Дамлу в тот момент, когда она скрылась за поворотом улицы. Выскочив вслед за ней из дома, он прыгнул в первую попавшуюся под руку машину во дворе. Дамла, задыхаясь от быстрого бега, выбежала к месту откуда был виден берег насколько хватало глаз, но кроме беснующихся и бьющихся о берег волн там никого не было. Девушка замерла в оцеплении, дрожа всем телом и только слезы покатились из глаз, смешиваясь с дождем и солеными брызгами. Кто-то накрыл ее курткой и грубовато схватил за плечи. — Дар! Дамла не сразу поняла, что происходит, но схватилась за высокого мужчину, оказавшегося рядом и прижалась к нему всем своим трепещущим телом. — Дар! Где ты был? Я так ждала тебя… — стуча зубами, шептала она, уткнувшись лбом ему в плечо. Уже теряя сознание, почувствовала как крепкие мужские руки подхватили ее и, оторвав от земли, понесли.***
Джемре проснулась с ощущением, что болит и ломит все тело, обнаружив себя придавленной заснувшим прямо на ней Дженком. Первое, о чем она подумала, что раз она может испытывать боль, значит, они живы. Прислушалась, и кроме мерного дыхания мужа у себя над ухом, да тихого шелеста волн снаружи, не услышала больше ничего. — Фув! Кажется, гроза закончилась. Попыталась вылезти из-под Дженка, но тот недовольно засопел и сжал ее сильнее в объятиях. Джемре бросила свои попытки высвободится и перевела все внимание на него. Он вздохнул во сне и, чуть повернув голову, уткнулся носом ей в плечо. Джемре улыбнулась, слегка покраснев при воспоминании о безумстве вчерашней ночи, и легко провела пальцами по его волосам, спустилась между лопаток к талии, погладила по упругим ягодицам, по согнутой в колене ноге, закинутой ей на бедро. Как приятно было ощущать жаркое твердое тело своим — кожа к коже. Что случилось с ними ночью? Они оба просто обезумели, кидаясь друг на друга словно голодные волки, срывая друг с друга одежду и занимаясь любовью, словно последний раз в жизни — яростно, дико, ненасытно, забыв о нежностях и ласках, желая только одного — утолить свой безумный голод. Вспомнила, как сама сошла с ума от близкой опасности, вцепившись в своего Дженка когтями и зубами, не желая отпускать от себя, боясь, что его смоет бушующими волнами. Как драла на нем одежду и впивалась в его тело злыми поцелуями, засасывая кожу и прикусывая зубами. Ее несло девятым валом нестерпимой животной страсти, в теле бушевала буря, между ног стало так горячо и влажно, а желание почувствовать его в себе немедленно, сводило с ума. Джемре добралась до молнии на брюках мужа и, нырнув рукой в трусы, сжала твердый пульсирующий член, видя шальной взгляд его почерневших глаз. Бешеный зверь, дремавший в нем, проснулся и сорвался с цепи. Опрокинув ее на спину на подушки, разбросанные по полу, Дженк задрал мокрое платье и одним рывком освободив от трусиков, грубым толчком вошел в нее, заполняя собой до предела. Под дикий рев природы они не сдерживали своих криков. Дженк рычал и урчал как хищник, добравшийся до добычи и со всем наслаждением поедающий ее. Джемре впервые в жизни не давила в себе стонов, рвущихся наружу от безумного удовольствия пополам с адреналином, бурлящим в крови. От близости смертельной опасности ощущения внутри были яркими, как никогда. Обострились все чувства, а тело стало до помутнения в глазах чувствительным, даже прикосновения было достаточно, чтобы все внутри дрожало и трепетало от экстаза. Страх улетучился, для него просто не осталось места в том испепеляющие огне страсти, что они испытывали. Даже если им суждено умереть, они умрут вместе. Загадочная улыбка появилась на лице Джемре, когда вспоминала Дженка этой безумной ночью. Он, как и она, совершенно слетел с катушек, заставляя свою женщину испытывать оргазм за оргазмом, владея ею и отдаваясь ей до полного изнеможения, пока под утро они не уснули, не разъединяя горячих и потных тел. За всю их совместную жизнь Джемре не помнила еще такой безумной ночи. Дженк завозился, промычав что-то нечленораздельное и открыл глаза. — Мы в раю? — улыбнулся он. — Возможно. — Это хорошо. Я боялся, что попаду в ад, когда умру и, значит, после смерти не смогу быть с тобой. Джемре рассмеялась, ее грудной журчащий смех счастливой женщины говорил ему о том, как ей хорошо. — Где бы ты ни был, Карачай, я всегда последую за тобой! — Джемре нежно поцеловала его в кончик носа. — Тогда я спокоен, — он погладил пальцами свой нос и затем провел ладонью по лицу жены, спускаясь вниз к шее и груди, ласково прошелся по мягким холмикам, отчего у нее вновь сладко заныло внизу живота. — Я был не очень груб вчера? — прошептал он, переходя поцелуями от одного соска к другому. Джемре выгнулась ему навстречу. — Очень… — прошептала она ему в тон, — тебе придется исправляться… — Я готов загладить свою вину прямо сейчас. Он перевернул ее на живот и, слегка щекоча колючей щетиной, покрывал легкими поцелуями лопатки. До чего же чувствительна спина! От его прикосновений волна возбуждения накатила снова. — Дженк, — Джемре смущенно улыбнулась, — я не могу двигаться… У меня все тело ноет… — И не надо. Просто расслабься и наслаждайся, я сам все сделаю. Закрой глаза. Джемре послушно сомкнула веки, положив голову на бок, и отдалась на милость нежным умелым рукам мужа. Легкие движения его ладоней и пальцев приятно массировали кожу, лаская и разогревая, и от этого по телу растекалась приятная нега. Джемре от удовольствия начала издавать звуки, похожие на мурлыканье кошки. — Дженк, — заурчала Джемре, испытывая особое удовольствие только от самого произношения его имени, — Дженк, ты сейчас будешь смеяться, но мне жаль, что шторм закончился. — Не буду смеяться, — перевернув ее расслабленное тело снова на спину и оказавшись внезапно лицом к лицу, серьезно прошептал Дженк, — мне тоже немного жаль… Он не договорил, Джемре закрыла ему рот поцелуем, обнимая и шаря руками по мускулистой напряженной спине. — Что мне делать, Джем? — серьезно спросил он, оторвавшись и заглядывая ей в глаза, — ты сводишь меня с ума и я постоянно хочу тебя. — Я твоя, мой тигр. Ты самый лучший в мире муж и я обожаю тебя! — глаза женщины сияли как звезды. — Но сейчас, моя дорогая женушка, нужно взять себя в руки, сделать над собой усилие и выглянуть наружу, — Дженк весело рассмеялся глядя на разочарование, возникшее на ее лице, — может, нас унесло уже в Атлантический океан и мы дрейфуем среди айсбергов? Ты не видела мои трусы? Дженк собирал одежду по всей каюте, заглядывая под подушки, а Джемре, подперев голову рукой согнутой в локте, с блуждающей загадочной улыбкой любовалась на его красивое крепкое тело, спину покрытую легким загаром, переходящую в абсолютно белую задницу. Дженк скосил на нее глаза и довольно хмыкнул. Изящная поза жены, лежащей на боку и наблюдавшей за поисками, женственные округлости, не прикрытые одеждой, так и манили его вновь к себе, а улыбка обещала все самые сладкие яблоки райского сада. — А! К черту! Айсберги подождут, — и он вновь оказался рядом со смеющейся Джемре.***
Госпожа Сехер, без сомнения, радовалась за Джемре — дом уютный, муж любящий, все чинно и благородно, не стыдно людям рассказать. Но все же старая обида на Дженка из-за младшей дочери дремала где-то глубоко в недрах души и она не упускала случая упрекнуть зятя в сердцах, замечая все, что по ее мнению, он делает не так. А иногда Дженк так раздражал, что ей было трудно справится с собой и не высказать в открытую своего неодобрения. Сехер не нравилось то, что Дженку было абсолютно плевать на приличия и мнение окружающих, и он мог позволить себе обнимать и целовать жену прямо на улице, на глазах у прохожих. Верх неприличия в понимании госпожи Сехер! Ладно еще, что он не обращал внимания ни на кого дома и спокойно мог на глазах у всех подхватить Джемре на руки или поцеловать в губы, что выходило за рамки добропорядочного поведения главы семейства и было уместным только разве что за закрытыми дверями супружеской спальни, но он также вел себя и на улице! Сехер возмущало это до глубины души. Чему он научит своих сыновей? Беспутству? Развязности? Он совсем не думает о правильном воспитании детей! Его непредсказуемость, а порой откровенная безответственность временами просто зашкаливала и превышала все допустимые рамки. Вот и вчера сорвался ни с того, ни с сего, и увез Джемре в неизвестном направлении! Забыв о детях и своих обязанностях, поехал развлекаться и выключил все телефоны, так что невозможно было дозвониться! — Что за невоспитанность! — процедила сквозь зубы госпожа Сехер, наблюдая в окно за резвящимися на полянке перед домом детьми и пытаясь не обращать внимания на госпожу Нариман, беспрестанно ворчащую что-то себе под нос. А младшие Карачаи, тем временем, весело прыгали на батуте во дворе, совершенно не задумываясь о проблемах взрослых. Дик суетился рядом, подозрительно обнюхивая новенький батут, купленный на днях Дженком. Из дома вышла Дила и позвала детей завтракать. — О, какой божественный запах! — проговорила госпожа Нариман, принюхиваясь к ароматам, доносившимся из кухни. — Сначала всем мыть руки! — строго сказала Дила, заходя вместе с ребятами в дом. Мальчики побежали в ванную и, вернувшись, уселись на небольшой диванчик в столовой. — Кажется, ваши родители не приедут и к завтраку, — проворчала Сехер, глядя на малышей. — Смотри, что сейчас будет! — весело подмигнув Рюзгяру, сказал Джо. Хлопнув в ладоши, он сказал псу: — Дик! Папа приехал! Под веселый хохот мальчишек, пес со всех лап помчался к входной двери. Увидев, что хозяина нет, он тщательно обнюхал все вокруг и вернулся обратно. — Дик! — повторил за Джо Рюзгяр. — Папа приехал! И снова пес с лаем бежал ко входу. Сехер погрозила пальцем, но сорванцы, не обращая внимания на строгость бабушки, только сильнее рассмеялись в ответ и продолжали игру. В конце концов Дику надоело бегать, и он улегся на пороге в ожидании. У госпожи Нариман уже живот урчал от голода и она снова принялась недовольно ворчать. Сехер сердито посмотрела на свекровь. «Молчи уже лучше, старая! — подумала она про себя, — тут и без тебя тошно! Неужели эти голубки не могли дома миловаться? Обязательно надо было уехать при такой неспокойной обстановке! Аллах! Что ни день, так все время случается что-то плохое!» Будто ответом на ее мысли послышался вой полицейских сирен, и во двор особняка въехали одна за другой две полицейские машины. Госпожа Сехер кинулась ко входу, мучимая самыми недобрыми предчувствиями. Внутри все похолодело, а руки затряслись и перестали слушаться. Не сразу справившись с дверной ручкой, она с замиранием сердца распахнула дверь и испуганно уставилась на офицера.