***
Новости от Кадира не заставили себя долго ждать. Не прошло и пары дней, как все обвинения с Дживана были сняты в связи с тем, что обвинитель забрал свое заявление, и за недостаточностью улик дело было закрыто. Дживан вернулся домой к радости матери, бабушки и остальных домочадцев. Жизнь в доме семьи Карачай изменилась, теперь здесь было не встретить мрачных и печальных лиц, а только веселый смех и счастливые улыбки. Дарио на несколько дней уехал в Италию, чтобы восстановить свои документы и разобраться с делами, но обещал, что к дню рождения Дженка в конце мая он обязательно вернется. Дамла осталась с семьей. Несмотря на ее похвальное желание, как верной жены, везде и всегда следовать за своим мужем, Дарио наотрез отказался брать ее с собой, как самый главный аргумент используя интересное положение своей ненаглядной женушки. Он решил, что не стоит сейчас подвергаться риску в путешествии, тем более, что ему еще предстоял серьезный разговор с дядей. Дженк пытался уговорить Кадира переехать к ним, но тщетно, тот не соглашался ни в какую, хотя и от немедленного возвращения в Антакью тоже воздержался. Кадир приходил в особняк каждый день, проводя много времени с детьми и Джемре. Удивительно, сколько общего оказалось между ними — они сразу нашли общий язык и много разговаривали, сидя в саду, пока Рюзгяр и Джо вместе с Диком резвились на полянке перед домом. А когда дедушка Кадир начинал рассказывать малышне о своих бесчисленных путешествиях, те усаживались прямо на траву возле него и слушали, открыв рты и широко распахнув глаза. Джемре тоже нравились эти рассказы, ее восхищало самопожертвование Кадира в его миссиях мира. Ей подумалось, что не будь у нее такого счастливого брака, то скорее всего она и сама бы отправилась куда-нибудь на помощь страждущим. Сехер наблюдала за этой компанией издалека, стараясь сильно не приближаться. Стоя у большого окна гостиной, она аккуратно выглядывала наружу, не спуская внимательного взгляда со своей дочери и господина Ильхана, увлеченно беседующих о чем-то в саду. Конечно, слышать разговор Сехер не могла, но ей это было и не нужно. Единственное, о чем она могла думать — это насколько дочь похожа на своего родного отца. — Всё смотришь? Сехер вздрогнула и обернулась. Погрузившись в свои мысли, она не заметила, как сзади подошла Нариман. — А что мне смотреть? Я просто думаю о своём, вот и всё! — Сехер слегка покраснела, как будто её застигли на месте преступления. — Я ведь тоже знаю, что это за человек, — проговорила госпожа Нариман, пытливо глядя на сноху, — тот самый, из-за которого в колодец хотела кидаться. Если бы не мой сын… — Нариман слегка присвистнула. Сехер бросила на неё острый взгляд и отвела глаза. — Дело прошлое, что об этом вспоминать. Что было, то прошло. — Прошло, конечно… — госпожа Нариман замолчала, тоже устремив свой взгляд в окно, но чувствовалось, что она хочет сказать что-то ещё. — Ты скажешь Джемре? — выдержав паузу, она вновь взялась за расспросы. — О чём? — О том, кем на самом деле приходится ей этот человек? Сехер нахмурилась и собиралась ответить, но Дживан, вошедший в этот момент, заставил её быстренько прикусить язык. Красноречиво зыркнув на свекровь, она улыбнулась сыну. — Мне пришел ответ, — без всяких предисловий объявил Дживан. — Я снова отправляюсь в армию по контракту. — Но сынок, — всполошилась Сехер, — зачем тебе опять подвергать свою жизнь опасности? Разве плохо мы жили? Вернемся в Антакью… — Я уже всё решил, мама. Нет мне места в обычной спокойной жизни. Не получается. — Из огня да в полымя! — заголосила Нариман. — И что ты только придумываешь! Как хорошо жили-то мы, и опять заживем… — Не надо, бабушка! — оборвал её Дживан. — Пора уже мне самому принимать решения в своей жизни. С этими словами он вышел, оставив бабушку и мать сокрушенно переглядываться друг с другом. Кадир задумчиво смотрел на Джемре, рассеянно слушая её рассуждения о болящих и страждущих во всём мире. Её взгляды напоминали ему… Кого они напоминали? А эти живые карие глаза, улыбка. Его не оставляло странное чувство и странные подозрения. К Джемре подбежал Рюзгяр: — Мама, мама! Посмотри, что я нашёл! — восторженно округлив глаза, малыш протягивал матери сжатый кулачок, — это же божья коровка! Рюзгяр разжал пальчики и с интересом уставился жёлто-зелёными, как у папы Дженка, глазёнками на насекомое, сидящее на ладошке. — Мама! Спой ей песенку, чтобы она улетела на небо и исполнила моё желание! Спой, мама! — теребил он Джемре, дергая за юбку. Джемре весело рассмеялась и запела детскую песенку божьей коровке. Кадир внезапно изменился в лице. — Ты замечательно поёшь, Джемре. Я не знал, что у тебя такой голос… — пробормотал он растерянно. — Спасибо! Я очень люблю петь, — Джемре, улыбаясь, развернулась к нему и испуганно охнула, — господин Кадир, что с вами? — Ничего, ничего… Просто жарко. Это всё давление… Старый я уже… Сколько тебе лет, Джемре? — задал он неожиданный вопрос. — Двадцать восемь. А что? — Вот! Будет за пятьдесят, как мне, — узнаешь тогда. Я пойду выпью водички холодной. — Проводить вас? — Не надо. Я уже знаю, где у вас тут кухня. Кадир поднялся со своего места и медленно направился к дому. Только выпив два стакана ледяной воды, Кадир почувствовал себя немного лучше. Глядя на Джемре и Рюзгяра, он вдруг вспомнил собственное детство, свою маму, которая так же, как и сейчас Джемре, пела песенки своему сыночку. У неё был такой чудесный грудной голос, прямо как… Мысли кружились в голове, и Кадир всё больше укреплялся в своих подозрениях. В дверях появилась Сехер, но увидев бывшего возлюбленного развернулась, чтобы уйти. — Сехер, постой! — окликнул её Кадир. — Ты избегаешь меня? — Мне просто не о чем с тобой говорить, господин Кадир, — приостановилась Сехер. — Если только сказать «спасибо» за моего сына. Не знаю, что ты там сделал, но Дженк сказал, что ты помог… — А больше ничего сказать мне не хочешь? — Нет! — отрезала Сехер, и вновь хотела было покинуть кухню, но опять остановилась, услышав слова Кадира, брошенные ей в спину. — Джемре — моя дочь. Ведь так? Сехер обернулась. — С чего ты взял? Конечно, нет! — Неужели? Не ври мне! — Кадир не был уверен до конца, но решил пойти ва-банк, потому что иначе получить признания не удалось бы. Лицо Сехер перекосило от гнева и обиды, глаза загорелись недобрым огнём, и она в сердцах бросила ему: — Не ты её отец! Йылмаз был ей настоящим отцом. Если бы не он, не было бы никакой Джемре и никакой Сехер тоже бы не было! — она двинулась на мужчину. Вся скопившаяся обида внезапно получила выход, вылившись в резкие слова, но выкрикнув их в лицо человеку, нанесшему ей когда-то удар прямо в сердце, Сехер внезапно оставили силы. Она тяжело опустилась на стул и, закрыв лицо руками, залилась слезами. Напряжение предыдущих недель сказалось на её нервной системе и, начав плакать, она уже никак не могла остановиться. У Кадира сжалось сердце, когда он увидел её рыдания. Опустившись перед возлюбленной на колено, он обнял и прижал её к своей груди. Сехер не отстранилась, но и не обняла его в ответ, а просто уткнув нос в мужское плечо, продолжала всхлипывать. — Почему ты бросил меня? — прорывалось у неё между рыданий, — ты знаешь, что со мной было? Я чуть не умерла… — Я не знал! Клянусь, я ничего не знал! Мне пришлось срочно уехать, но через три месяца я бы вернулся. Я написал тебе письмо… — Какое ещё письмо? Не получала я никакого письма… — Я оставил Йылмазу… А потом, когда мать написала, что ты вышла вдруг за него замуж и что вы с ним всегда меня обманывали — я решил не возвращаться… Сехер отодвинулась и внимательно смотрела ему в лицо сквозь слезы. — Я не получала письма… А Йылмаз сказал, что ты уехал насовсем… И когда открылось, что я беременна, отец выгнал меня из дома… Я хотела утопиться в колодце… Но Йылмаз взял меня за руку… И сделал своей женой, несмотря на то, что я носила под сердцем Джемре… — Что ты сказала? — на пороге кухни стояла Джемре, которая, заволновавшись за Кадира, пошла посмотреть всё ли с ним в порядке. Услышав конец разговора, она недоуменно переводила взгляд с матери на Кадира и обратно. Сехер, увидев дочь, с ещё большей силой залилась слезами.***
Дарио вернулся в Стамбул накануне дня рождения Дженка. В конце мая погода стояла прекрасная — припекало солнышко, и в воздухе носились ароматы буйно цветущих растений, а вместе с ними радостное летнее настроение. Усадьба Карачаев кипела, словно улей. Дамла затеяла большую подготовку ко дню рождения любимого брата, собираясь отметить его как в старые добрые времена, когда устраивались шумные приёмы с приглашением кучи гостей. Отговорить её от этого мероприятия не представлялось возможным и, хоть Дженк не особо желал столь многолюдного торжества, оказалось, что его мнение по данному вопросу никого не интересует. Джемре, лишь мило улыбнувшись, сказала ему: — Ну, Дженк, родной, не будь занудой! И с энтузиазмом взялась помогать золовке. Было нанято несколько дизайнеров и организаторов, заказано более тысячи приглашений, а уж выбор кондитеров для изготовления праздничного торта происходил по типу кастинга актеров в сериал года. За несколько дней перед знаменательным событием Дамла развила бурную деятельность, постоянно вися на телефоне и зорко наблюдая за украшением сада и дома, стараясь не упустить ни одной мелочи. На празднование тридцать третьего дня рождения шефа были приглашены все сотрудники офиса, а также партнеры и директора филиалов холдинга. Ударить в грязь лицом было никак нельзя. Утром за день до мероприятия все семейство собралось в гостиной. Дарио, только что вернувшийся из Италии, вполголоса разговаривал с Дженком у камина. Джемре пролистывала отпечатанные приглашения перед отправкой, и внезапно ее взгляд зацепился за одно из имен — Элиф Туран. — Дженк, а кто это — Элиф Туран? — подняла она глаза на мужа. Дженк, отвлекшись от разговора, обернулся. — Ты ее не знаешь, это новый партнер из Анкары. — Из Анкары? — задумчиво повторила Джемре. Ей припомнился разговор с Барышем, когда он сказал, что его жена уехала в Анкару поднимать бизнес отца, доставшийся ей по наследству. «Неужели это просто совпадение? — пронеслось в голове Джемре. — Ну, хорошо, скоро все выяснится». — Дженк, ты вроде хотел приглашение доктору Турану сам отвезти? У тебя же сегодня назначен прием, ты не забыл? — хитро прищурилась Джемре. — Не забыл я, не забыл, — проворчал Дженк, — твой друг такой же дотошный, как и ты. Забудешь про него! Джемре рассмеялась и, чмокнув мужа в щеку, вручила ему приглашение, предназначенное для Барыша. — Мы теперь в четыре глаза будем следить за твоим здоровьем. Дженк только закатил глаза, а Дар усмехнулся: — Ты в надежных руках, брат. Теперь я спокоен. Подождав пока Джемре отошла обратно к столу, Дарио продолжил говорить: — Для моего досточтимого дяди Бруно был конечно шок, что я оказался жив, но и у меня случился шок, когда я увидел, насколько он обрадовался. Честно говоря, ни за что бы не подумал — он, по-моему, аж прослезился. Дженк блеснул весёлой улыбкой: — Я что ты удивился, ты ж теперь единственный его родственник. Неохота человеку на старости лет оставаться совсем одному — это же естественно. — Естественно-то, естественно… Но для жёсткого отца итальянской мафии он оказался слишком чувствителен к родственным узам. — Что же теперь? Ты вернёшься в Италию? — Вернусь. Поедем с Дамлой и Джо на Сицилию, но только после рождения моей дочери. — Не подумай, что я тебе не доверяю, но когда стоит вопрос о безопасности моей сестренки… — Дженк, не закончив фразу, многозначительно кивнул в сторону Дамлы, присоединившейся к Джемре за разглядыванием приглашений. Но Дарио прекрасно понял, что он хотел спросить. — Будь спокоен брат, я не стану потомственным Крестным отцом. В мои планы входит только легальный бизнес, и дяде Бруно придётся уважать моё решение, если он не хочет лишиться последних отпрысков семьи. Тут я как скала. Дженк удовлетворённо кивнул. — Какие новости об Анжелике? — немного помолчав, спросил Дар. — Я всё сделал, как договорились. Она поправляет свои нервы на водах… Подальше от Стамбула. — И от нас, хвала Деве Марии. Надеюсь никогда её больше не увидеть в своей жизни, — задумчиво проговорил Дарио. — Я отправил её в самый дорогой санаторий Греции, где отдыхают богатейшие люди со всего мира. Зная Анжелику и её умение прикинуться святой невинностью, думаю она не станет терять там время зря и найдёт способ, как поправить своё финансовое положение. — Твоими устами… — воздел глаза к небу Дар. Вечером на следующий день необычайно нарядный особняк сиял красивой иллюминацией, а сад благоухал ароматами огромного количества цветов в вазах и корзинах всех размеров, украшавших площадку перед домом. Дженк, при полном параде, одетый в красивый светлый костюм с иголочки, и его сестра, постаравшаяся как можно больше подчеркнуть своё интересное положение сверкающим облегающим платьем, встречали непрекращающийся поток гостей. Дженк принимал поздравления, а Дамла, мило улыбаясь всем и каждому, приглашала присоединиться с банкету. Джемре немного задержалась в детской, укладывая малышей, и уже спускалась по лестнице, чтобы присоединиться к мужу и золовке, когда столкнулась с матерью, которая нерешительно стояла одна посреди пустого коридора. — Мама, ты что здесь стоишь, почему не идешь в сад? — Джемре с лёгким удивлением оглядывала Сехер. Та выглядела необычайно свежо в красивом шифоновом платье нежно-голубого цвета и узких туфлях-лодочках на высоком каблуке в тон ему. Вдобавок Джемре бросилось в глаза, что волосы госпожи Сехер, уложенные в изящную причёску и умелый макияж на лице, над которым явно поработал стилист, делали её лет на десять моложе. — Да я вот тут… — совсем стушевалась Сехер под взглядом дочери. — Мне не идёт? — растерянно спросила она, чуть не плача. — Мама! — воскликнула Джемре, немного придя в себя от удивления, — да ты просто принцесса из сказки! Ты такая красивая! — Правда? — несмело улыбнулась госпожа Сехер. — Нет! Не принцесса! Королева, настоящая королева! — пошутила Джемре, увидев, как сначала потухли, а потом ещё ярче засияли глаза её матери. — Но кое-чего не хватает. — Чего? — подняла на неё взгляд мать, слегка покраснев от похвалы. — Пойдём. Схватив за руку, Джемре потащила её в свою гардеробную. Покопавшись в шкатулке с украшениями, она приложила к шее Сехер изящное колье с мелкими топазами. — Вот! Теперь всё в порядке, — проговорила она, рассматривая их отражение в зеркале, — отец с ума сойдёт, когда увидит такую красоту… Госпожа Сехер, ещё больше покраснев, махнула на неё рукой, но в ответ на шаловливую улыбку дочери, смущённо улыбнулась сама. Дамла уже откровенно нервничала, то устремляя пытливый взгляд на вход, то поглядывая на телефон, зажатый в руке. Дарио больше трёх часов назад уехал за Кадиром, который временно проживал в его отеле на набережной, и им давно пора было вернуться. — Не волнуйся, с ним всё в порядке, — улучив минутку, шепнул ей Дженк на ушко. Дамла хотела что-то ответить, но внезапно её лицо просияло, и она, забыв обо всём, двинулась навстречу мужу, появившемуся в этот момент на входе. Дженк усмехнулся. Позади широкой спины Дара маячил принарядившийся Кадир. Дженк тепло приветствовал его: — Отец! Я еле узнал тебя! Вот это красавец! Ты прям как жених, — обняв старика, проговорил Дженк. — А где же твоя борода? — рассмеялся он, глядя на гладко выбритые щеки тестя. Кадир хмыкнул, по привычке огладив теперь уже голый подбородок. Праздник удался на славу. Давно уже семья Карачай не устраивала банкет с таким размахом. Журналисты и фотографы, присутствующие на мероприятии, не успевали щёлкать камерами и записывать свои впечатления, а заодно и сплетни, подхваченные на лету о богатых и влиятельных мира сего, в большом количестве присутствующих здесь. Работники холдинга наперебой прославляли шефа, не упуская возможности покрасоваться перед камерами. Только к полуночи гости начали постепенно разъезжаться. Дамла очень устала, почти весь вечер проведя на ногах, но отказывалась идти отдыхать, пока не проводили последних далеко за полночь. Только тогда силы окончательно оставили её, и Дару пришлось на руках нести жену в комнату. Аккуратно уложив её на кровать, он прилёг рядом. — Дар! — прошептала Дамла. — Я так счастлива! — Я тоже, любимая. — Ой, — она распахнула глаза и, схватившись за живот, уставилась на мужа. — Что такое? — испугался он. Взяв его руку, Дамла положила её на свой живот. — Малышка толкается! Ты чувствуешь? — Чувствую… Дарио склонился и поцеловал жену. — Такая же заводная, как её мамочка! — Дар, я хочу назвать её Серена… Как твою маму. Дарио улыбнулся. — Прекрасное имя. Только… — Только? — Имя второй дочке буду выбирать я. Договорились? Дамла округлила глаза. — Второй дочке? — как эхо повторила она за ним. — Ну, мы же не остановимся на достигнутом? — подмигнул ей Дар, и прежде чем она успела что-то ответить, закрыл ей рот горячим поцелуем. — Твои методы убеждения незаконны! — пыхнула на него Дамла с притворной обидой, поджав губы и слегка отстраняясь, — тебе придётся долго меня убеждать, — тут же рассмеялась она. — Готов убеждать тебя всю жизнь, моя синьора. Потому что я хочу много детей! — хохотнул Дар. Когда все разошлись, Дженк, наконец, вздохнул с облегчением. — Как же устаёшь от таких праздников, — выдавил он из себя. — Мне кажется, если бы я кирпичи таскал на стройке, то и то бы так не вымотался! Моему здоровью срочно требуется немного виски для снятия стресса… — простонал он, глядя на Джемре, выглядевшую вполне свежо и бодро. — Так и быть, разрешу тебе твоё «лекарство от стресса», хотя не думай, что я не заметила как ты «лечился» вместе с Даром и Барышем на празднике. — Ну, дорогая, всё было под контролем твоего доктора, так что я чист как слеза младенца! Кстати, ты знала, что госпожа Элиф из Анкары — это его бывшая супруга? — хитро прищурился Дженк, плеснув в стакан виски из графина и усаживаясь на диван рядом с женой. — Я предположила, увидев имя на приглашении, но точно не была уверена, — ответила Джемре, устраивая голову на груди у мужа. — Госпожа Туран открывает офис здесь, в Стамбуле, и возвращаться в Анкару не собирается. С чего бы это? — хмыкнул Дженк. — Я мало знала Элиф, когда мы жили в Антакье. Но думаю, она пожалела, что оставила такого прекрасного человека, как Барыш. И ещё я думаю, что они сами как-нибудь разберутся в своих отношениях. А мы пойдём спать. Ты-то можешь завтра до обеда проваляться, а мне придётся вставать рано, потому что Рюзгяр не будет завтракать без меня, — лукаво улыбнулась Джемре и резво вскочила на ноги. Наутро Дженка разбудили крики жены. Вначале он подумал, что ему это сниться и, беспокойно заёрзав, начал ощупывать кровать. Не найдя супругу рядом с собой, приоткрыл глаза и тут же зажмурился от ярких лучей солнца, бивших из открытого окна. Голова ужасно болела, но когда он услышал новые вопли, доносящиеся откуда-то из соседнего помещения, то моментально забыл и про сон, и про боли в голове, и про всё остальное. Слишком поспешно вскочив, Дженк спросонья запутался в одеяле, и всей массой рухнул тут же около постели. — Милая! Я иду! — перепуганный насмерть, он отчаянно пытался подняться на ноги, когда из ванной выскочила Джемре с круглыми от волнения глазами. — Родной! — кинулась она к нему, чем-то тыкая ему в лицо. — Мы беременны! У Джемре по щекам покатились слезы. До совсем растерявшегося Дженка не сразу дошёл смысл сказанного, и он, ошалело вертя головой по сторонам, твердил: — Где? Что? Что случилось? — МЫ БЕ-РЕ-МЕН-НЫ! — чётко по слогам повторила жена, показывая тест с двумя полосками. — Любимая… — выдохнул он, — Аллах! Меня инфаркт чуть не хватил! Разве можно так пугать? А Джемре смеялась и плакала одновременно. Дженк крепко прижал её к себе и поцеловал. — Как думаешь, Джем, от счастья можно умереть? — на полном серьёзе спросил он.