Харвей

Я всегда буду там, где смерть и разрушения. Я всегда буду слышать их стоны и плач. Всегда буду внимать их мыслям и видеть, как они исступленно молятся. Но я никогда не помогу им.

Почему ты опять проснулся, Геолог? Он торопливо встает в кровати, будто бы его накажут за лишнюю минуту сна, будто ему есть куда торопиться, будто в комнате есть кто-то еще. Но никого нет. Геолог вздыхает. Просто пригрезилось. Надо меньше спать. Геолог всегда старается свести все к минимуму, потому что того требует идеал. Он торопливо подходит к окну и открывает его, чтобы увидеть все то же, что и всегда — алеющую полосу на грубом полотнище неба. Бледно-красные тени бегут по лицу Геолога, на пару мгновений ярко очерчивая скулы и упрямый лоб и заставляя его красоту выбраться наружу. Но вот момент угасает, и остается только сутулый парень, смотрящий в никуда. Ноябрьский сквозняк тормошит ему немытые волосы и заставляет мерзнуть, но Геолог никак не может позволить себе такую роскошь — поддаться слабости и отойти. Он стоит у окна ровно 12 минут, вслушиваясь в звуки просыпающегося города, вглядываясь в переплетение проводов и антенн. Геолог с легкостью может воспроизвести на бумаге этот пейзаж, даже если закроет глаза. Живот Геолога урчит, но он не привыть завтракать. Еда — не привычка идеала, может, он съест что-нибудь потом. Сейчас важно другое -нужно взять новых книг. Геолог отходит в глубь комнаты к зеркалу и печально осматривает свое тело, укутанное в полосатый свитер, нескладное, паучье; кожу, похожую на папиросную бумагу и сеть ранних морщин, исполосовавших его лицо. Приходит к выводу, что сегодня идеал достигнут не будет. С минуту неумолимо дерет спутанные пряди расческой. Сбрызгивает их водой. Около двух минут нещадно скоблит шелушащийся нос. Пьет чай без сахара на кухне, накидывает ветровку, перешнуровывает ботинки и отправляется в свой крестовый поход, для своей миссии, для своего призвания. Читать. На улице мокро и склизко; Геолог несколько раз пачкает обувь в луже и позволяет своим пальцам окоченеть, прежде чем достигает здания библиотеки. Он недолго и судорожно мечется между полками, набирая охапки книг и тут же ставя их на место. Когда он наконец удовлетворен своим выбором, он под взглядом одному ему видимых глаз покидает здание и отправляется обратно. Квартира приветствует Геолога тишиной. Он ставит книги на пол и идет в ванную. Отвинчивает кран и долго трет лицо горячей водой, моча челку и забрызгивая пол. Он вытирается и снова чешет волосы, когда явственно ощущает запах табака. Уголки губ Геолога слегка дергаются. Он накидывает полотенце на плечи, берет книгу из коридора и идет на кухню. — Здравствуй, Харвей. Высокий, темноволосый, с трехдневной щетиной мужчина приветственно машет в ответ и вкусно затягивается. — Как твои дела? — Геолог садится на пол и раскрывает книгу наобум. Мужчина выдерживает паузу, прежде чем ответить. — Да в прочем ничего необычного. Вижу, ты меня ждал. — Еще как, — Геолог впервые улыбается — конечно, ждал. И потом добавляет с легким смешком: — Харвей, много душ на этой неделе сгубил, а? — Не смешно. Что ты принес мне на этот раз? Геолог захлопывает книгу и укоризненно смотрит на Харвея. — Нет-нет, нельзя отказываться от приличий. Как обычно — я тебе один вопрос, ты мне — один ответ, а потом — плата. — Но ты ведь спросишь то же, что и всегда. — Откуда тебе знать? — Я все знаю. Геолог хмурится. — Тогда мне, наверное, не стоит говорить, что за книги припасены для тебя. Харвей докуривает и угрюмо тушит сигарету о столешницу (Геолог делает вид, что не замечает этого), затем прокашливается чтобы заговорить. — Мне никогда не нравились твои подтрунивания на эту тему. Я не вижу историй, которые могут рассказать эти ребята, это правда, потому что это противоречит мировому закону, и если ты продолжишь свои игры, я просто уйду. Геолог поспешно мотает головой. — Нет, не стоит, останься. Но сначала мне нужен мой ответ. — Так задай вопрос. — Сколько мне еще просыпаться? Харвей отворачивается, чтобы посмотреть на стаю птиц за окном. — Тебе не о чем беспокоиться. Как и прежде, множество раз, только на один раз меньше. Геолог сдержанно кивает, будто бы ответ его ничуть не смутил, и быстро протягивает пришедшему книгу. Харвей едва ли не выдирает ее из рук, и тут же с жадностью умирающего от жажды начинает читать. Геолог смотрит на него, долго и внимательно. — Ты останешься со мной? Харвей обычно не любит, чтобы его отрывали от чтения, но сегодня он на удивление сдержан в своем недовольстве. — Я останусь с тобой до вечера, Геолог. — Тогда ты мой самый лучший друг. Геолог утыкается лицом в ковер у ног Харвея и не видит, что на бумажных листах появляются все новые и новые мокрые пятна, прыжигающие дыры в бумаге. Они впервые беседуют. Харвей, как правило, неразговорчив, когда занят, но сегодня он с усмешкой отвечает на все вопросы Геолога и даже спорит с ним. Геолог чувствует счастье, и когда начинает смеркаться, он смеется в голос и чувствует себя почти идеалом. Харвей резко встает. Геолог было открывает рот спросить, в чем же дело, но голос его куда-то вдруг исчезает. Он замирает в нелепом положении, как марионетка, которую не вовремя дернули за ниточки: жалкий, немой, обездвиженный. Геолог смотрит на Харвея и видит слезы, текущие по его лицу и прожигающие пятна на ковре. «Ты соврал мне, когда ответил.» Два грустных взгляда встречаются. Харвей подходит к Геологу и кладет руку тому на плечо. — Будет не больно. Мне жаль. Я обещаю, я обещаю что мы еще встретимся. На последнем слове его голос становится болезненным воем. Легкая сиреневая дымка вылетает в окно и тут же обращается вороном, чтобы примкнуть к стае, пока тело какого-то никому ненужного молодого человека в одной из одинаковых квартир на пятнадцатом этаже падает. Наверное, умер.