goodless

      Никогда не стоит нарываться на гнев богов, особенно если они ваши партнёры.       Нет, Рюноске знал о том, что Накахара Чуя бог. Знал, но никогда не думал о том, что станет его самым любимым человеком. Нет, иметь любовника или партнёра с божественной силой, наверняка мечта многих. Вот только становиться игрушкой в божественных руках совсем не хотелось. Чуя вспыльчивый и ревнивый. Иногда рядом с ним страшно находиться. Вот только уйти — нагнать на себя ещё больший гнев. Моргнуть не успеешь — окажешься в цепких объятиях, тебе будут шептать о том, что твоим решением недовольны, попросят одуматься... А потом запрут в одном из подземелий, коих у земных богов до и больше. Рюноске как-то даже побывал в нём. Не самое приятное место, особенно для вечного заточения.       Чуя скалится, а потом недовольно хмурится, разглядывая чужое нагое тело. Да, он мог попросить его раздеться, а в случае непослушания, стянуть чёртово тряпьё гравитацией. Рюноске тяжело выдыхает, после чего осторожно садится на пол, не спуская глаз с божества. Да, в этот раз он действительно разозлил Чую. Да так, что он смотрит на него светящимися от злости глазами, подперев щеку и держа бокал в другой руке. — Знаешь, Хигучи действительно хочет тебя, не смотря на все твои недостатки, но знаешь… Ей ведь даже нельзя притрагиваться к тому, что принадлежит мне, а она твой телохранитель… Сколько раз я просил тебя не прикасаться к ней без особой надобности? И ведь… нарочно не придумаешь того, что произошло сегодня. Ты и правда думал, что я закрою глаза на то, как ты закрывал её от пуль? Да… Тебя в рабочем плане обвинять не за что… Но знаешь, я ревную… Ревную ко всем, даже к сестре… Ты знатно потрепал мне нервы и боюсь просто ночью тебе не отделаться… — Чуя тяжело вздыхает, вставая из-за стола и садясь рядом с мальчишкой, мгновенно напрягшимся, стоит почувствовать от чужих касаний к его подбородку. — Боишься меня? Не стоит, я ведь люблю тебя… Но всё же, я знаю как накажу тебя… Прости, я не хочу тебе делать больно, но пойми, иногда этого не избежать… — Что вы сделаете со мной? — тихо спрашивает Рюноске, трясь щекой о чужую ладонь, хочется хоть как-то смягчить своё наказание. — Ты одну ночь будешь игрушкой богов… Тебе ведь известно что это такое? Конечно, я не поверю, если ты забыл то наказание. — как хитрый лис улыбается Накахара, а потом проводит по щекам мальчишки. — Мы пойдём домой пешком, садись на диван, это будет первая часть твоего наказания…       Рюноске вздрагивает, садясь на диван и опуская голову. Это самое неприятное, что только его начальник и любовник может придумать. Это значит полностью оказаться в его власти, потому что…       Акутагава накидывает рубашку на плечи, но не застёгивает, нельзя. Чуя возвращается с привычной коробкой и проверяет батарейки в устройствах. Видимо, тоже для эффективности наказания. Он проводит пальцами по кожаному ошейнику и усмехается. Это своеобразный знак принадлежности, о котором почти никто не знает. И снимает Рюноске его только в присутствии Чуи. Просто потому что так хочется богу. Цепочка перекидывается через кольцо ошейника. На соски крепятся привычные вибрирующие зажимы. А потом соединяются с цепью в ошейнике и туго натягиваются. Любое движение головой принесёт боль. Он лишь вздыхает, смотря на пульт в руках Накахары и прикусывает губы. Тот приклеивает их пластырем, чтобы не слетели. Теперь можно застегнуть рубашку. Что Рюноске и делает, смотря на выкладываемые перед ним медицинскую маску, куртку с капюшоном и солнцезащитные очки. Да уж, можно принять это за заботу, на улице холодно же, да и сам Чуя припёрся сегодня в простёганной куртке. Акутагава заводит руки за спину и зажмуривается, чувствуя как начальник плетёт узлы на его запястьях. Опять будут кровоточить, надо будет поаккуратнее с ними.       Они молчат. Рюноске тяжело дышит, смотря на то как Чуя смазывает вибрирующее дидло. Нет, сегодня просто не его день. Он встаёт на колени, стоит Чуе положить руку на его бедро, а потом сдавленно стонет стоит начальнику начать вводить игрушку в чужое тело. Из глаз невольно брызгают слезы, как только та оказывается внутри. Чуя лишь усмехается, закрепляя ту на его бёдрах. А потом надевает на него бельё и брюки. Так просто. В руках оказывается кляп в идентичной дидлу форме. Нет, нет, нет! Он видимо совсем разошёлся, раз решил применить всё, что только можно. Рюноске лишь тяжело вздыхает, а потом открывает рот, позволяя богу ввести игрушку. Дышать становится тяжелее. На ушах оказываются резинки медицинской маски. Он принимается связывать ему колени.       Акутагава кидает мелкий взор на зеркало. Как же жалко он сейчас выглядит. Как только с коленями заканчивают, его ставят на ноги и на его глазах плащ летит в пакет. Что же, видимо завтра выходить на работу. — Когда мы придём, ты отсосёшь мне, а потом я отдам тебя в их руки. Думаю, что тебе понравится… И им тоже. — завязывая глаза шепчет чуя, после чего надевает на него очки. Отлично.       Он быстро нажимает на кнопки на пультах и довольно смотрит на то, как его игрушка выгибается в спине и приглушённо стонет. Отлично. Самое то. На плечи Акутагавы ложится куртка, он её застёгивает, а потом запихивает рукава в карманы и натягивает на его голову капюшон. Одевается сам и берёт мальчишку за талию, выводя из кабинета. Тот едва идёт. Но ничего, до встречи они успеют, тем более, через какое-то время он привыкнет и будет идти бодрее. Так и происходит. Стоит им покинуть офис, Рюноске начинает идти скорее, то ли стыд в голову ударил, то ли привык, чёрт знает. Но смотреть на чужие красные скулы сквозь щели приятно. В итоге они справляются за пятнадцать-двадцать минут. Уже дома, с мальчишки снимают обувь и плащ.       А ещё снимают маску и очки. Дома они без надобности. Накахара кладёт его на кровать и уходит в ванную. Пусть пока побудет в одиночестве. В конце концов ему ещё многое предстоит перетерпеть, например, что некоторые гости — его давние знакомые. Но это потом. А пока холодная вода смоет с его тела пыль и грязь. А ещё плохое настроение и желание пожалеть мальчишку. Нет, он должен понимать, что если он не будет хорошим, то его ждёт участь божественной проститутки.       Чуя рисует мокрыми пальцами звезду на зеркале. Они весьма скоро могут прийти, но сначала он должен получить свою порцию физического удовлетворения. Рюноске переворачивается на живот и подгибает под себя колени. Слишком страшно, слишком больно, слишком одиноко. А потом среди неприятного вибрирующего звука он слышит чужие шаги. Уже? Или это Чуя? В любом случает, максимум на что он может рассчитывать — развязанные ноги. Чуя садится на кровать и проводит по красным щекам. А потом притягивает того к себе и устраивает чужое лицо между своих ног. — Давай, а потом я развяжу тебе ноги. Всё же, так ты будешь выглядеть куда более желанным… — а потом расстёгивает свои брюки, и вытаскивает кляп.       Рюноске хватает ртом воздух, а потом чувствует как чужая головка касается его губ. Он облизывает её, а потом начинает посасывать и зажмуривается. Он ведь и представить не мог, что за тем, кого он называл своим светом окажется ревнивый бог. Чуя давит ему на затылок, призывая взять глубже. Акутагава подчиняется, а потом нервно выдыхает через нос, принимаясь вылизывать чужой член. Всё-таки, он любит его, ни смотря на божественную сущность…. Чуя довольно улыбается, утыкаясь в чужое горло, а потом кончает, быстро выходя и закрывая чужой рот рукой. — Глотай всё. Иначе будешь слизывать. — Акутагава вздрагивает, но подчиняется, как только руку убирают.       Кляп возвращается на место, а Чуя застёгивает брюки и развязывает его ноги, переворачивая на спину. Боги уже пришли. Можно спокойно оставить их развлекаться. Всё же, теперь его очередь делиться.       Рюноске вздрагивает, слыша шаги в комнате. Они не принадлежат Чуе. Он напрягается, откидывая голову назад и пытаясь скинуть с себя повязку. — Я и не знал, что Рюноске уже чья-то игрушка… — тихо говорит Ацуши, присаживаясь на край кровати и проводя руками по его бедрам. — Но всё же, тебе и правда идёт быть связанным.       Осаму проводит по волосам Рюноске и присаживается с другой стороны. Проводит по щекам мальчишки, а потом принимается расстёгивать его рубашку. — И всё же, ты прекрасен именно в таком виде… Жаль, что Чуя не пустит тебя как игрушку, уж очень он тебя любит…       Акутагава ёжится, пытаясь отстраниться от касаний тигра и наставника, но упирается лбом в чьи-то ещё колени. — Слишком безрассудно будет поступать с ним подобным образом… — тихий холодный и знакомый голос слышится со стороны. — Знаешь, мне кажется, что даже подобное действо в его отношении — расточительство…       Этот голос… он же принадлежит демону во плоти. Что он здесь делает? Его тоже позвали. Руки Достоевского мягко проводят по его щекам, а сам он расстёгивает его рубашку, нарочно проводя по чужой груди.       Кто-то подсаживается ещё. Рюноске напрягается, а потом чувствует чужие ногти, проводящие по его пояснице. Тацухико Шибусава… Он тяжело дышит, чувствуя как его раздевают, а потом и вовсе снимают все приспособления кроме кляпа. Рюноске щурится, а потом поднимает голову, оглядываясь. Фёдор мягко улыбается, после чего садится и укладывает его голову. Ацуши облизывается и укладывает руки на его колени, словно спрашивая у Осаму разрешения. Тот кивает, позволяя тигру резко войти в чужое тело. Накаджима довольно улыбается, а потом резко начинает двигаться, в то время как Тацухико держит его за руку и разглядывает его руку. Осаму смеётся, взглядом прося Достоевского снять с него кляп. Фёдор слушается и Дазай ахает. — Я и не знал, что у Чуи настолько большой…       Руки Фёдора ложатся на соски, осторожно проводя вокруг них. Рюноске стонет, чувствуя как водят по его ладони да и двигаются резко и быстро. Из глаз снова брызгают слёзы, он сгибает ноги в коленях и начинает кричать. Ацуши стискивает его бёдра, а потом кончает и отстраняется, смотря на то, как Рюноске ловит ртом воздух. Тацухико начинает гладить его по животу, сталкивая мальчишку на пол. Тот хмурится и встаёт на ноги. Всё же, не каждый день увидишь как твоего соперника ебут сразу несколько.       Осаму пристраивается на его месте и переворачивает мальчишку на живот. Фёдор уступает место Тацухико, кидая сочувствующий взгляд на следы верёвок. Неужели Накахара совсем не понимает своего богатства? Глупый вспыльчивый бог...       Тацухико поднимает его лицо и нежно целует чужие губы. На самом деле, Шибусава не держит игрушек, потому что они ему особо-то и не нужны. Хотя, насчёт временных он ничего не имеет против. Дазай входит плавно, зацеловывает его плечи. Осаму улыбается, а потом начинает расцарапывать его спину, в то время как Тацухико переплетает свои пальцы с его и довольно улыбается. Рюноске выгибается в спине и тихо стонет, позволяя Осаму водить по его спине. Тот смеётся, начиная двигаться, куда более плавно, нежели Ацуши. Шибусава целует его в губы, а потом проникает в чужой рот языком. Фёдор улыбается, смотря на согнанного с кровати Ацуши. Глупое животное, и как только Накахара позволяет ему прикасаться к своему избраннику? Осаму заканчивает внезапно, напоследок шлёпая мальчишку по заднице. А потом пересаживается вбок, смотря на получающего удовольствие Тацухико. Давненько он не видит его таким… — Вижу, он тебе нравится… — спокойно говорит Осаму, как только Тацухико отрывается. — Теперь твоя очередь…       Шибусава усаживает мальчишку к себе на колени, утыкается носом в его плечо и стискивает талию. Хочется не то чтобы утолить голод, а просто получить удовольствие. Спешить же некуда… Он осторожно давит на чужие бёдра, насаживая на свой член, а потом принимается зацеловывать его щёки.       Фёдор снова сталкивает Ацуши с кровати, а потом проводит о чужой спине, уткнувшись щекой между лопаток.       Рюноске тихо стонет, прижимаясь щекой к макушке Тацухико. Хватает зубами его за волосы, а потом стискивает его плечи и откидывает голову на плечо Достоевского. Да, так… Его нутро снова наполняется, а сам он пачкает одеяние Тацухико. Вот же чёрт... Он вздыхает, а потом зажмуривается. Его мягко сажают на постель и проводят по скулам пальцами. Фёдор ликует, обнимая мальчишку за талию. — Знаешь, ты и правда прекрасен… — поцеловав в макушку, шепчет демон, держа мальчишку за локти. — Потерпи, ладно?       И снова заполняет чужое тело, укусив мальчишку за плечо. Такой хороший, такой сладкий… Он бы не прочь забрать его… А пока просто медленно двигается в нём, не обращая внимание на вошедшего Чую. Он довольно улыбается, смотря как его собственность извивается и плачет. Фёдор водит носом за его ухом, гладит по бокам и целует под ошейником. Если Чуя от него откажется, он с радостью заберёт его себе… А пока, просто наслаждается чужими хриплыми стонами, а спустя какое-то время, находит комок нервов и несколько раз ударяется в него. Рюноске снова кричит, а потом его нежно берут за талию, и выходят, нежно опуская в постель. Чуя садится рядом, поглаживая своего человека по волосам. — Надеюсь, что мой должок выплачен… — Вполне… — спокойно говорит Осаму, поглаживая Рюноске по бёдрам.