Will you forgive me?

Холодный морской ветер обдувает Джотаро – тридцатилетнего мужчину. Его порывы заставляют белую кепку в цвет пальто слететь с головы, но мужчина вовремя успевает поймать её, прежде чем головной убор окажется в море. Снег падает на холодный песок, но не остаётся там: мгновенно тает или смывается волнами. Куджо идёт вдоль берега и смотрит по сторонам. Над его головой пасмурно-серое небо, которое только нагнетает обстановку, а вдали виднеется темно-зелёный лес, в который и направляется Джоджо. Холодно. Мужчина ёжится и застёгивает верхнюю пуговицу пальто, натягивая горло чёрной водолазки чуть выше. Нужно было одеваться теплее, но утром об этом в голове и мысли не было. Куджо заходит в лес, в нос сразу ударяет запах хвои и листьев, что начали гнить совсем недавно. Джотаро видит тропинку, которая протоптана им же, и не задумываясь следует ей. Он оказывается на маленькой полянке, где среди елей и сосен стоит одинокая сакура, а под ней... — Здравствуй, Нориаки. — ДжоДжо садится перед надгробной каменной плитой, — Я скучал по тебе. —Мужчина кладёт руку на холодный булыжник и опускает голову. — Меня давно не было, прости. Как ты? Я помирился с Джолин, помнишь, мы приходили сюда вместе... Она так подросла. Я показал наши совместные фотографии, она говорит, ты похож на Ариэль... Это девочка русалка из мультика. Она его очень любит. — Рука на камне сжимается в кулак, ногти больно впиваются в ладонь, — Я... Я так и не смог рассказать тебе... — Закусывает губу, — Ты и сам прекрасно понимаешь, о чем. — кровь изо рта капает на темно-зелёную траву, сочетание цветов очень напоминает... — Прости что не смог спасти тебя. Ты не должен был умирать... не представляешь, как было сложно рассказать твоим родителям... Твоя мама до сих пор винит себя в этом... Прости меня... Я не знаю, что мне делать. Я не понимаю, как мне жить дальше... — Джотаро встаёт и переходит к задней стороне плиты и облокачивается на неё спиной, кладя руки на согнутые колени и представляя, словно прислоняется спиной к своему другу, — у меня нет друзей кроме тебя... — Неловкое молчание, которое длится несколько секунд, прежде чем Куджо шумно набирает воздух в легкие. — Кстати, тебе понравилась сакура? Это мы с дедом посадили её, специально для тебя. На ней растут твои любимые вишни... Помню, как ты вытворял с ними... — Вздрогнул, — До сих пор жутко. — На лице появилась лёгкая улыбка от, в какой-то мере, приятных воспоминаний, Куджо запрокидывает голову и закрывает глаза, на один из которых попала крупная капля... Скоро пойдёт сильный дождь. — Помню, как ты назвал меня Джи... Помню, как ты предвидел свою смерть... Я и не думал, что ты и правда... — В груди завязывается ком, что уже начинает болеть.

***

Холод, сырость, темнота, резкий удар о металлическую поверхность, боль в животе... Почему это происходит? Чем он заслужил такое? Почему... Юноша вскакивает с постели, на лбу выступил пот, а дыхание сбивается, словно он только что пробежал марафон. «Это сон?», — Какёин смотрит на свои руки, оглядывает комнату, в которой спит и его друг – Джотаро Куджо. «Я... Буду мёртв к рассвету...» — осознание иглами проходится по всему телу, заглушая ту боль, что была во сне. Бледная, холодная, трясущаяся рука прислоняется к животу и немного надавливает на него, словно проверяя, точно ли это был сон. К счастью, да, Нориаки здоров и цел. Он кладёт руки тыльной стороной на колени, смотрит на них, словно те могут дать ему подсказку, успокоить... Влага на ладонях. На них капнули слёзы Какёина, которые неожиданно, предательски скатились по щекам. Он умрёт. Он больше не увидит своих друзей. Тихий всхлип в поглощающую любой звук темноту ночи, и лишь посапывание Куджо даёт понять, что он не один в этом мире. От резких всхлипов просыпается и Джотаро. Сонными глазами мужчина посмотрел на своего друга и, замечая в каком он сейчас состоянии, встал с постели и подошёл к кровати Нориаки, садясь рядом с ним. Он не знает что сказать. Обычно они могут молчать часами, а Какёин начнёт разговор с какой-то тупой шутки. — Джоджо... — голос юноши подрагивает, — я буду... мёртв к рассвету следующего дня. — слёзы из глаз хлынули с новой силой, он закрыл их и резко вдохнул воздух. —... — Куджо хотел что-то сказать, хотел найти слова успокоения, но у него не получалось. Большая и тёплая рука легла на холодную и худую спину Нори. Кажется, парень чувствовал каждую косточку на спине своего друга. Джостар прекрасно понимал: так и произойдёт. Кто-то из них точно погибнет следующей ночью. Возможно все, возможно... Куджо тряхнул головой. Не хочет даже думать об этом. Сердце, душа Нориаки разрывается: он не хочет умирать, хочет также веселиться с Абдулом, Жаном, Джозефом, Джотаро... Почему все должно произойти именно так? — Я спасу тебя. — Неожиданно сказал ДжоДжо, отрывая юношу от беспокоивших мыслей, отворачивая голову в сторону, — Ты не погибнешь. Не после всего, что мы прошли вместе. Какёин убрал руки от лица, вытер слёзы, посмотрел на Джотаро. — Я куплю тебе трусы с дельфинами, если выживу, и ты обязательно пройдёшься в них по улице. — Это защитная реакция Нориаки: даже если ему плохо, он старается шутить, чтобы придти в себя. — Ага. — улыбка появилась на лице Куджо: это обязательно произойдёт. Он сделает все, чтобы его Сакура сделала это, и ещё больше, в своей долгой, счастливой жизни.

***

Почему он не смог? ДжоДжо искренне верил, что спасёт его. — Ты был очень проницательным... Какёин... За это я тебя и люблю. — Ливень, словно из ведра, окатил Куджо, но тот и не дернулся. Он проведёт все время со своим Нори, не зависимо от погоды. — Мы попали под дождь в Каире перед тем, как заселиться в отель... Помнишь? — Джотаро шикает от боли в запястьях, вода попадает в раны, идущие вдоль вен, заставляя свежие порезы вновь болеть. — Прости меня, Какёин... Я скучаю по тебе. Это я должен был умереть. Его мысли заполняли голову, шли нескончаемым потоком. Мужчина уже промок до нитки, но продолжал сидеть вместе со своим другом. — Я хочу встретиться с тобой. Простишь ли ты мне это? Сможешь понять? А может, спросишь, а как же Джолин? У неё прекрасная мама, а я... Очень хочу увидеть тебя. Джотаро чувствует тёплую влагу на лице – его же слёзы, что скатились из глаз и словно разожгли холодные щеки. Он не может кричать, но сердце разрывается на куски, заставляя мужчину лишь задыхаться от невыносимой боли, сжимать волосы на висках и думать лишь об одном: «Я виноват. Он не должен был умирать».