i'll respect your choice

Чонгук привык к тому, что омеги выбирают не его. Как бы он ни вырядился, как бы ни старался показать себя с лучшей стороны, в итоге всегда выбирали не его, а какого-то другого счастливчика. Ох, Чонгук измотан. Родители, кажется, тоже мало-помалу перестают верить в то, что он обзаведётся семьёй. Ну да, ещё пять лет и его перестанут приглашать на смотрины. Это будет началом конца. Чонгук знает, что хорошо выглядит: достаточно высок, широк в плечах, статный, его лицо симпатичное. Его семья не бедна, но он сам пока не может заниматься хоть чем-нибудь, ведь альфа сначала должен обзавестись омегой. Но омеги не видят, не чувствуют в нём своего избранника. Чёрт, возможно, он пахнет чем-то неприятным? Чем-то отталкивающим: вроде протухшей рыбы, подгоревшей глазуньи или густым противным запахом нефти? Только омеги могут дать ответ, но Чонгука никто не выбирает. — Ничего, сынок, в этот раз тебе обязательно повезёт, — подбадривает его отец. Ага. Вот именно, что повезёт. Только на это осталось надеяться. Чонгук надевает простую белую рубашку. Раньше он пытался как-то изгаляться, но… Зачем? Как показала практика, даже если пойти в чём мать родила, это не будет залогом успеха. А как-то раз один чудик припёрся в таком виде. У Чонгука тогда едва глаза на лоб не полезли, что уж говорить об омеге. Чёрные джинсы, тимберленды. Единственным украшением будут часы, подаренные о-папочкой. Чонгук проводит пятернёй по своим тёмным волосам, задорно подмигивая отражению в зеркале. По крайней мере, пытаясь. Его привозят в высокое правительственное здание, в котором он был уже, Господи, шестнадцать чёртовых раз. Коридоры стали привычными. Это ужасно. Аудитория, в которой он усаживается на один из пяти стульев, что выставлены в самом центре перед одним-единственным креслом, пугающая. Чонгук ведёт плечами, ощущая себя не в своей тарелке. А когда вспыхивает свет, наклоняет голову так, чтобы спрятаться за прядью волос, которая падает на лоб. Это неправильно, ведь он должен выровнять спину, красуясь осанкой, натянуть на лицо улыбку, показывая, как же он рад быть здесь. Но, чёрт, Чонгук хотел бы оказаться в любом другом месте, только бы подальше отсюда. Его ноздри трепещут, но фильтры не дают уловить аромат, даже в этом давая привилегию омеге. Хочется вскочить на ноги и убежать, куда глаза глядят. Возможно, его судьба — это много-много котов? Много толстеньких, мохнатых, мяукающих существ, вместо омеги приносящих радость и покой? Возможно, ему нужно попросить отцов купить ему небольшой домик, где-нибудь подальше от людей, чтобы не слишком позорить свою семью? У Чонгука голова раскалывается, он упорно рассматривает свои руки, пальцы, на которые нанесены татуировки его клана. О да, он видел, какие альфы сидят в этом помещении. Младше его года на три, блистающие красотой и богатством, и, наверняка, ароматом. Чонгук сжимается ещё больше, когда слышит тихие шаги, которые перемещаются слева от него, медленно, но верно приближаясь. Нет, он не поднимет голову. И нет, он не будет улыбаться. Рядом кто-то останавливается, и Чонгук видит, как его пальцы начинают дрожать. На большом есть заусенец, и он бы с удовольствием прямо сейчас сунул его в рот, откусывая кожу. К плечу прикасаются. Чонгук расширяет глаза, невольно скашивая взгляд влево. Омега тычет в него указательным пальцем. Длинным красивым указательным пальцем, украшенным перстнем с аккуратным красным камнем. — Может быть, хотя бы раз посмотришь на меня? Голос. Ох, этот голос. Если бы Чонгук контролировал себя чуть меньше, то непременно бы заскулил. Ему всегда нравились такие голоса. Низкие, но бархатные, тягучие, как патока. Чонгук поднимает взгляд, неловко выглядывая из-за чёлки. — Ты милашка. Каким только его не назвали, но чтобы… Чонгук расширяет глаза, сильно подозревая, что те становятся похожими на плошки. Омега осторожно прикасается к его носу, ногтем поддевая крепление фильтра, понемногу вытаскивая его наружу. Чонгук не видит его лица, потому что оно спрятано за тёмно-красной маской, сквозь которую можно разглядеть лишь отблески глаз. Каштановые волосы. Мягкие даже на вид. Рубашка с воротничком-стойкой. Тонкая золотая нить, обвивающая смуглую кожу шеи. Чонгук впервые вдыхает, не пользуясь фильтром, и его буквально прижимает к спинке стула. Мёд и молоко. Сахарное печенье, ваниль, горячая карамель. Его веки тяжелеют, Чонгук ничего не может с этим поделать, а когда изо рта вырывается скулёж, становится ужасно стыдно. Омега весело хмыкает, обхватывая его горящие щёки ладонями. Кожа у него прохладная и слегка влажная. Словно он тоже волнуется. — А ты пахнешь как чёрный шоколад. Чонгук моргает, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть, потому что омега снимает маску, щурясь от яркого света, который освещает их со всех сторон. Он прекрасен. Буквально самый красивый человек, которого Чонгук видел. — Может быть… Встанешь? Альфа не сразу понимает, что ему говорят, будучи немного опьяневшим от чужих привлекательных феромонов. Но когда до его одурманеного мозга доходит, он вскакивает на ноги, хрипло выдохнув. — Ты… — неверяще мямлит Чонгук. — Выбираешь меня?.. Он умрёт, если это какая-то шутка. Если омега просто всё ещё определяется, знать не зная, что ищет. Чонгук правда на этом закончит. Дальше только тихое место, полный дом котов и жуткое одиночество. — Конечно, я выбираю тебя, — весело хмыкает омега, укладывая руки на его плечи. Они примерно одного роста, но омега тонкий и гибкий. Чонгук тяжело сглатывает. — Меня зовут Ким Тэхён, и я выбираю этого милашку своим альфой! — громко говорит омега, чтобы комиссия отметила это в своих бланках. Чонгук тонет в чужих карих глазах. Он всё ещё не верит, что всё происходящее не сон. Омега смотрит на него в ответ, растягивая губы в улыбке. Это самая прекрасная улыбка, которую Чонгук видел, он клянётся. — Ну, а ты? — спрашивает омега. — Ты сам, согласен быть моим альфой? Чонгук уверен, что он шутит. Согласен ли он? Ха! Да он чувствует себя так, будто выиграл в лотерею! — Я… — выдавливает из себя Чонгук. — Да, я… Да. Омега смеётся, приглаживая его тёмные волосы и убирая от лица чёлку. Кажется, Чонгук скулит от удовольствия. Кажется, ему не кажется.