A Little Surprise

***

Оказалось, что формально первым ребенком в семье Старков был Питер Паркер-Старк, усыновление которого было оформлено за четыре месяца до рождения его сестры Морган. Весь процесс усыновления закончился задолго до того, как он успел привыкнуть к этой идее. Мэй согласилась передать опеку Старкам для усыновления, так как они с Беном никогда официально не усыновляли его, ему уже исполнилось шестнадцать, и он согласился, и, конечно, Тони и Пеппер были солидной и платежеспособной парой, и никаких серьезных осложнений не возникло. Самым трудным был момент, когда этот факт неизбежно стал достоянием общественности, хотя Пеппер лично позаботилась о том, чтобы справиться со всем этим как можно менее агрессивным способом, в течение нескольких дней пресса постоянно ходила за ним, так что Хэппи стал его «тенью», чтобы защитить его от всего этого хаоса. Хуже всего, наверное, были сплетни в школе в течение нескольких недель. Питер был убежден, что все было бы проще, если бы он сохранил свою фамилию, но в конце концов он выбрал Паркер-Старк, его причины не имели ничего общего с известностью, связанной с именем. Возможно, это было довольно глупо, но он хотел, чтобы его считали частью этой семьи, его семьи. Это было единственное признание, которое он искал в имени, признание принадлежности. Через некоторое время все успокоилось, и хотя он понимал, что его жизнь уже никогда не будет такой, как прежде, он мог чувствовать себя счастливее. Правда, были какие-то странные вещи. Как и телефонный звонок, в котором Мэй просто спросила его, согласен ли он на усыновление, тоном, очень похожим на тот, который она использовала бы, чтобы спросить его, хочет ли он дополнительный сыр к пицце, которую она собиралась заказать. Кроме того, Питер испытывал легкую неловкость всякий раз, когда ассистент Пеппер сообщал ему, что «его мама заканчивает совещание и вернется в офис через несколько минут», каждый раз, когда он вместе с Хэппи забирали ее домой, или когда дядя Роуди, который хотел, чтобы его так называли еще до того, когда стало обсуждаться усыновление, спрашивал его: «Где твой отец?», имея в виду Тони. Конечно, не успокаивало и то, что каждое утро по дороге в школу Хэппи напоминал ему, что если он не доберется до класса целым и невредимым, родители его уволят. Это было странно, но не в плохом смысле, больше всего он думал, что им будет неудобно, когда люди будут называть их его отцом и мамой, даже если по закону они были таковыми. Но однажды он услышал, как Тони заканчивает телефонный разговор, говоря тому, с кем он разговаривает, что ему нужно повесить трубку, потому что его ждет сын. И всего через несколько дней Пеппер объяснила коллеге, что она планировала провести выходные просто отдыхая с мужем и сыном, и когда она сказала это, то положила руку ему на плечо. Они были его родителями, в его голове эта мысль была почти нормальной, теперь у него были родители. Они действительно вели себя как любые другие папа и мама. Они ругали его за то, что он просыпал утром, следили, чтобы он хорошо поел, расспрашивали его о школе, о его домашнем задании и его друзьях, заботились, даже слишком много, о нем, и самое главное, они посвящали ему как можно больше времени. Очень часто Питер замечал, что, когда в школе случалось что-то смешное, его первой мыслью было, как сильно «папа» будет смеяться, как только он ему расскажет. Но мысль о том, чтобы назвать его так вслух, пугала Питера, как бы сильно ему ни хотелось это сделать. Забавно, но он без труда рассказал всем, что ребенок — его младшая сестра. Через несколько недель после того, как Тони и Пеппер сообщили ему о своей беременности, они узнали, что это девочка, и вся семья была более чем счастлива. Через несколько месяцев у него должна была родиться сестра, и Питер не помнил, чтобы когда-нибудь был так взволнован. Очень скоро они составили новый распорядок дня: каждый будний день после школы или работы они говорили о своем дне некоторое время, прежде чем Пеппер не засыпала на диване, а затем он и Тони по очереди сидели рядом с ней и читали будущей Морган. После этого три дня в неделю ему разрешалось ходить на «внеклассные занятия», если он ложился спать не позже половины двенадцатого. По выходным они вместе завтракали и пару часов готовили детскую. По субботам после обеда он отправлялся куда-нибудь с друзьями, а супруги наслаждались уединением. По воскресеньям они с Тони по нескольку часов работали в лаборатории или над домашним заданием, а в конце дня смотрели фильмы или ужинали втроем. Питер был так занят своим счастьем, что однажды что-то пошатнуло его счастье, когда страх снова занял место в его жизни. Как и каждую субботу, он собирался просыпаться поздно, потому что накануне они до поздней ночи смотрели кино. Однако еще до девяти часов Тони постучал в ее дверь и сдернул одеяло, чтобы заставить его проснуться. — Подъем, спящая красавица. Открой глаза! — Еще слишком рано, Тони. Дай мне еще немного поспать! Сегодня же суббота! — Ладно, можешь спать сколько хочешь. Мне нужно посетить одно скучное мероприятие в самую последнюю минуту, как обычно, и я хотел бы поставить тебя в известность. Я буду дома к вечеру, позаботься о Пеппер и твоей сестре, хорошо? Это окончательно его разбудило. Протерев глаза, он выпрямился и постарался не зевать. — Ну конечно. Все в порядке? Ты в порядке? — Ага. Все в порядке. Просто хотел попрощаться. — потом он крепко обнял его, и по какой-то странной причине тот вздрогнул. — Люблю тебя, малыш. Оставь мне немного мороженого. Питер видел, как Тони уходит, и винил в этом отчасти смятение, а отчасти то, что только что проснулся и не сказал ему, что тоже любит его. Он говорил это уже не в первый раз, и тогда это не казалось ему важным. Пеппер ждала его, чтобы позавтракать вместе, и она выглядела совершенно нормально и расслабленно, поэтому он сказал себе, что ведет себя глупо и параноидально. Тони и Пеппер уже не в первый раз совершали внезапные поездки, так что пару часов он не обращал на это внимания. Все изменилось к полудню, когда Нед послал ему сообщение, спрашивая, был ли он уже на миссии, и связывает его с кинохроникой, сообщающей о террористическом нападении с инопланетным оружием в Чикаго. Конечно, его отец и некоторые другие члены команды были там. — Пеппер, ты должна посмотреть новости. Тони… Она прервала его тихим вздохом, и это было все, что нужно было Питеру, чтобы понять, что она уже в курсе ситуации. — Я иду к ним, им нужна помощь, и они должны помочь мне.… — Нет, Питер. Это не обсуждается, это приказ. Тони хочет, чтобы ты была дома в безопасности. — Но… — он был в ярости, Тони знал, что происходит, и решил не говорить ему, он оставил его. — Никаких «но». Он вернется к нам целым и невредимым раньше, чем ты думаешь. А теперь, как насчет того, чтобы начать делать домашнее задание, чтобы мы могли посмотреть те фильмы, которые вы с Тони хотите посмотреть. Она попыталась улыбнуться и пошла мыть посуду, но Питер не позволил. До рождения Морган оставалось всего два месяца, и он знал, что, хотя она редко жаловалась, Пеп большую часть дня чувствовала себя уставшей. Его домашнее задание никогда не казалось таким скучным и трудным, если некоторые упражнения он делал с первого раза, то другие он должен был переделать около трех раз, чтобы получить правильный результат. Когда Питер уже собирался сдаться, он получил еще одно сообщение от Неда, советовавшего ему включить новости. Как только он включил телевизор, первое, что он увидел, было изображение корабля, поднимающегося на полной скорости и управляемого его отцом. В течение нескольких минут камеры следили за траекторией корабля, пока незадолго до того, как он исчез в небе, не взорвался гигантским, темно-синим облаком, которое осветило красноватое вечернее солнце. — С ним все будет в порядке, Питер. Он всегда в порядке. Не беспокойся. — убеждал его голос Пеппер. Пит был так сосредоточен на телевизоре, что не заметил, как она вошла в комнату. И она действительно выглядела спокойной и расслабленной, каким-то образом это действительно немного ослабило его беспокойство, но он не мог выбросить из головы, что не сказал «я тоже тебя люблю». Он не мог перестать думать, что его биологический отец умер, как и его дядя Бен, и если то, что однажды сказал ему Флэш, было правдой, и он был каким-то образом проклят, это означает, что если что-то случилось с Тони, это все из-за него… — Питер? — внезапно руки Пеппер оказались на его лице. — Милый, успокойся. Все хорошо, он будет в порядке, так что, что бы ни было у тебя на уме прямо сейчас, просто забудь об этом, хорошо? Она обняла его так крепко, как только позволял ей живот. — Мне бы очень хотелось по-настоящему обнять тебя, дорогой, но твоя сестра не позволит мне сделать это еще пару месяцев. Питер заставил себя улыбнуться, потому что, в конце концов, Тони попросил его позаботиться о Пеппер и его сестре, а не наоборот. Это он должен был утешать Пеппер. — Я не возражаю, она как будто тоже меня обнимает. Прошло всего три часа, время никогда не тянулось так медленно. Пеппер была так спокойна и жизнерадостна, что в какой-то момент Питер даже не понял, действительно ли она понимает, что Тони пропал совсем, и в последний раз, когда кто-то видел его, он был на корабле, который разлетелся на миллионы осколков, или она просто так привыкла к таким вещам, что стала экспертом в кризисных ситуациях. Питер занялся тем, что устроил Пеппер поудобнее, положил под ее распухшие ноги подушку и положил рядом с ней какие-то закуски и напитки. Затем он сел на пол рядом с диваном и начал читать Морган. Потом Пеппер резко позвонили, и она повесила трубку, улыбаясь с явным облегчением. — Они скоро привезут его домой. Он немного помят, но в порядке. Питер подпрыгнул, чтобы снова обнять ее, счастливый и благодарный, чувствуя себя глупым из-за своих предыдущих мыслей. Конечно, Тони никогда не оставит Морган и Пеппер. Он никогда не оставит его. Наконец, еще через час лифт открылся, и вошла Наташа, поддерживая хромающего Тони, который, если не считать нескольких порезов и синяков, выглядел вполне нормально. Вздох облегчения Пеппер был слышен всем. Питер, прежде чем они успели что-то сделать, подбежал к Тони и обнял так крепко, что мужчина не мог дышать. — Полегче, малыш. У меня сейчас ребра немного побаливают, — сказал он, улыбаясь. Питер отпустил его, но внезапно, теперь, когда Тони был рядом, цел и невредим, он вспомнил, как злился из-за того, что его бросили. Он подождал, пока Нат тихо оставит их одних, а затем позволил своему гневу вырваться наружу. — Ты должен рассказать мне, что произошло. Я мог бы помочь. Я должен был быть там с тобой! — Это было слишком опасно. — просто сказал Тони. — Вот почему я должен был быть с тобой. Тони с помощью Пеппер добрался до дивана и тихо улыбнулся ей, усаживаясь. — Ты должен сказать мне, когда тебе грозит опасность, потому что я могу помочь. Так почему же? Почему ты мне ничего не сказал? — Потому что я твой отец, и единственное, что я должен сделать, это убедиться, что мой сын в безопасности, и я намерен сделать это, независимо от того, сколько истерик ты планируешь закатить. Это понятно, Питер? — наконец сказал он, теряя самообладание. Он выглядел усталым и страдающим. Мальчик скрестил руки на груди, обдумывая эти слова. И он был прав. Тони Старк действительно был его отцом, во всех смыслах, а не только юридически, и он был им задолго до того, как подписал документы об усыновлении, поэтому он понимал, что любой отец сделает все, чтобы защитить своих детей. Ему не нравилось, когда с ним обращались как с ребенком, но он также лелеял то, что так яростно заботился о нем. — Это понятно? — снова спросил Тони, и на этот раз его лицо стало смертельно серьезным. Это было выражение, которое он использовал на жестких переговорах, которое не допускало никакого другого ответа, кроме того, которого хотел Тони Старк, и Питер понял тогда, почему имя его отца могло вызвать такой страх. И не то чтобы он боялся его, но он был уверен, что есть только один ответ, который может закончить эту дискуссию. Внезапно он также осознал, что уже некоторое время думает о нем как о своем отце, а не как о мистере Старке или Тони, как раньше. Итак, его ответ был естественным, и он не чувствовал неловкости, произнося вслух следующие слова: — Да, папа. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, пока Тони не нарушил молчание, внезапно он показался Питеру более счастливым, чем страдающим. Если Питер все еще сомневался в том, как это слово подействует на него, то одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ему это более чем приятно. — Иди сюда, малыш. — они обнялись, и внезапно он понял, что плачет, потому что пара слез упала на плечо «его отца». Это было глупо, но он почувствовал такое облегчение и, самое главное, такое счастье. Он так любил его. Он был так благодарен жизни за все, что она дала ему, и потому что его отец все еще был рядом с ним и будет еще очень долго, он уверен в этом. — Я люблю тебя, папа. — это было такое большое облегчение, наконец-то произнесенные эти слова. — Я тоже тебя люблю, малыш. — Я пойду позову доктора Чо, чтобы он тебя проверил. Не двигай ногой, хорошо, папа? — сказал он, быстро вытирая глаза, это слово было таким естественным и успокаивающим, что он удивился, почему ему потребовалось так много времени, чтобы наконец произнести его. — Да, босс. — Тони закатил глаза, все еще улыбаясь. — Сходи за Хелен, милый. А пока я помогу твоему отцу немного привести себя в порядок. — сказала Пеппер, улыбаясь. Да, Тони был его отцом, тем, кто был готов сделать все возможное, чтобы защитить его, тем, кто учил его вещам и говорил ему, как он гордится им. Он был его отцом, и очень хорошим.