Stars In Your Eyes

      Рассудок трезв, хладнокровие не покинуло его, но отчего-то Джотаро не в силах и мускулом пошевелить. Дио, это исчадие занесенных вековой пылью трущоб, яд в крови рода Джостаров, наконец перед ним. Сомнения недопустимы – тяжелый шлейф потерь перекрыл путь к отступлению, горькая решимость не позволит ему оступиться – не теперь. Кровь близких людей ковровой дорожкой устлала путь от самой викторианской Англии до современного Египта для того, чтобы он сделал шаг и поставил точку в последней главе нешекспировской трагедии.       – А вот и ты.       Гипнотический голос вторгся в самое нутро и завладел его сознанием. Дио лениво поднялся с постели. Полуобнаженный, подобный Эросу, он ступал точно лев перед броском, медленно приближаясь к безмолвному Джотаро.       – [ORA!]       – [MUDA!]       Он опоздал – The World уже крепко взял Star Platinum в захват. Сопротивление было остановлено до его начала – не силой стэнда, но самим его, Дио, взглядом. Зрительный контакт с ненавистным, безжалостным и безумно прекрасным существом вогнал Джотаро в ступор. Да, он действительно позволил себе отвлечься на эту мысль – Дио восхитителен, точно работа гениального скульптора.       Безусловно, юноша перед ним – потомок Джонатана. Та же стать, тот же взгляд. Он хочет его убить. Юный Джостар – бельмо на глазу. Он помеха, которую необходимо устранить. Лишь из-за этого юнца его, Дио, сон лишен покоя. И нет ничего проще – пронзить его шею и испить желанной крови, затем отбросить безжизненную оболочку и продолжить упиваться бесчисленными годами молодости и великолепия. Но отчего рука дрожит... Не оттого ли, что сквозь ледяную дерзкую самоуверенность из лазурных очей струится отчаянная верность своим принципам, точно такая же, что искрилась в морских глубинах наивных глаз ДжоДжо. Его ДжоДжо. У Дио защемило его давно иссохшееся сердце. Оно забилось живо, рьяно, разгоняя приятное, горячительное волнение по неживому телу.       The World не осмеливается поразить Star Platinum, сколько время ни останавливай. Стэнд Джотаро уже начинает подавать признаки осознанности в остановленных промежутках. Возможно, он того же типа, что и стэнд карты «Мир». Еще немного, и оба, стэнд и хозяин, смогут действовать в безвременном пространстве на свое усмотрение. В таком случае сила The World будет обесценена и бесполезна. Однако Дио не испытывает опасений на этот счет. Он ощущает лишь болезненную потребность в ледяной самоуверенной дерзости лазурных очей, точно так же, как нуждался в морских глубинах наивных глаз ДжоДжо. Своего ДжоДжо.       Мгновенно сократив расстояние, Дио взял Джотаро в объятия и глубоко вдохнул его запах.       – ДжоДжо...       – Ублюдок, убери св-... – с негодованием взревел Джотаро, но его тело действовало наперекор и отзывчиво погрузилось в объятия безумно обворожительного мужчины.       Даже осознание того, что все тело, кроме головы, когда-то принадлежало погибшему столетие назад Джонатану Джостару, не помешало ему непроизвольно обвить руками крепкие плечи и прильнуть к обнаженной груди, в которой еще совсем недавно не билось сердце.       Джотаро запрокинул голову, утопая в страстных объятиях и подставляя шею под пылкие губы Дио – на удивление мягкие и теплые. Ласковые поцелуи и влажные прикосновения языка терзают кожу удовольствием, а сознание – угрызениями. Но, задаваясь вопросом, что могло бы вытянуть его из пучины постыдного наслаждения, Джотаро приходил к одному и тому же неутешительному ответу – ничего. Шарм ли Дио творил с ним такое, изможденность ли собственного тела, или же происки насмешливой судьбы, но устоять и не поддаться властному очарованию вампира было ему не под силу. Неистовое, фантастическое возбуждение захлестнуло его целиком. Раскалившееся от смешения множества противоречивых чувств тело ему не повиновалось.       Отстранившись от шеи Джотаро, Дио снова заглянул ему в глаза. Его взгляд причиняет столько же боли, сколько дарит наслаждения.

I want the stars in your eyes, I'll take the stars from your eyes.

      Дио подался вперед и сомкнул их губы в поцелуе. Он четко сознавал, что тело Джотаро, его запах и голос несоизмеримо далеки от Джонатана, чтобы сымитировать даже иллюзию его присутствия. Но закоулки души, что проглядывают в искрящихся яростью глазах, явственно отражают дух и наследие единственного источника света во всей его долгой жизни. Джотаро лишь лучик света далекой одинокой звезды, знаменующей жизнь на бренной земле. И все же, лучик той самой звезды. Дио сам погубил свое Солнце, но никто не тоскует по его свету сильнее, чем он. Ирония да и только. Однако если такова расплата за бесконечно долгие годы молодости и великолепия, то будь посему. Он, Дио, готов принимать свою судьбу, покуда существует хотя бы застланная звездной пылью тень глубоких синих глаз.