МЗ 16. Владыка зимних вьюг.

Название: Маленькие зарисовки 16. Владыка Зимних Вьюг. Автор: Ейный глюк (eingluyck1). Жанр: фентези, сказка, юмор. Фендом: Ориджинал. Рейтинг: слабый PG Пейринг: М/М Предупреждение: нет. Размещение: с согласия автора. (По мотивам ненецких народных сказок). Вьюга рисует из стрелок узоры, Года конец приближается скоро, Время для отдыха и осмысленья - Мира Конец и Начало Творенья… Удивительное время – окончание сезона Жизни и начало сезона Белого Сна. Воспринимаемое нами как само собой разумеющееся из века в век Изменение, на самом деле – так ли оно стабильно, как нам кажется? Белая Смерть – или Холодное Безмолвие, слишком много нелестных названий существует у самых разных народов для Зимы. И с непревзойденной радостью воспринимаем мы начало Тепла – отрекаясь от ледяных объятий Холода. А ведь раньше люди почитали Белый Сон, поклонялись ему, ибо знали – без этих нескольких месяцев безмолвия и смерти – природа не отдохнет и не возродится, без белого ледяного покрывала – земля не накопит свежих сил, а весна не порадует свежей зеленью и приплодом. И потому почитали люди Владыку Оорона, Владыку Зимних Вьюг, почитали и поклонялись ему, стараясь порадовать подарками и задобрить его суровый нрав. А в особо свирепые метели и стужу – говорили старейшины, что сердится Оорон, злится, ибо скучно и одиноко ему в ледяной яранге, некому слово молвить, пищу сготовить, одежду пошить – вот и изливает он свой гнев на неблагодарных людей, упрекая их в эгоизме и черствости. Давно это было. Уже много зим и весен сменилось с тех пор, внуки малые стали седыми стариками и вырастили своих внуков. Только сказ о событиях той поры – по сей день передается из уст в уста. И пока жива память людская – не быть беде. В эту зиму стойбище оказалось готово к суровым морозам, как никогда. Осень принесла обилие рыбы – засолили и засушили ее впрок столько, что и словом не описать. Мяса наморозили в огромных ямах из подземного льда, трав насобирали, кореньев и ягод с грибами. Казалось, племя Йурут готово к долгой зиме, да вот только никто не ожидал, что сезон Белого Сна такой дикой пургой обернется. Мело уже несколько недель, леденящий ветер отрывал от чумов шкуры, огромные пласты снега, покрытого толстой коркой, занесли всю землю на много миль окрест. Олени не могли добыть себе пропитание, а без оленей – племени не жить. Им уже скормили всю траву из тюфяков, да той травы надолго ли хватит? Люди толком из чумов выйти не могли, сами голодные сидели. Топливо, заготовленное с лета – таяло на глазах, люди стали нервничать. А когда из соседних племен чудом добрались старейшины, в заметенной и покрытой коркой льда одежде, старейшины Йурут, несмотря на непроглядную темень, закрылись с ними в центральном чуме на Большой совет, что не собирался уже пару десятилетий. - Злится Владыка Оорон, негодует, - говорил старый Ойлохо, поглаживая бороду. – Давно не отвозили мы ему даров, совсем стыд потеряли. - Да, - согласился Долохо, покивал, осторожно пригубив чашу с горячим чаем, в котором плавал жир. – Владыка Вьюг в гневе, следует его задобрить. Иначе весны не видать нам. - Рыбы дадим, много ее у нас нынче. – Молвил Юдахо, самый молодой старейшина, разменявший, впрочем, уже восьмой десяток лет. – Да еще много у нас в этом году китового жира и костяных бус. - Ягод дадим, да оленьего мяса – согласился Ойлохо, - и резных фигурок из кости, чтоб задобрить Владыку. - Все это хорошо, - кивнул Долохо, - да вот только, кажется мне, что не успокоят Владыку наши дары. Уж больно силен его гнев, нужно ему живую душу отправить, скучает он. - Живую? – удивился Юдахо, - у Вас самые лучшие собаки на всю округу, может, веселее Владыке будет охотиться, с собакой? - Думается мне, не обойдемся мы собаками, но попробовать стоит. – Согласился Долохо. – А к лучшим собакам дадим мы самые хорошие шкуры – песцовые да оленьи, пара волчьих у меня есть, да Хозяина тундры - медвежья. На том и порешили. Собрали с превеликим трудом подарки, загрузили на нарты, впрягли лучших собак и, прокричав на ветер приветствие и пожелание удачи, отправили дары навстречу вьюге. Сами же сели ожидать окончания метели в главной юрте. Но напрасно старейшины ждали чуда - спустя время, ближе к вечеру, вернулись нарты, упали утомленные собаки в глубокий снег, бока их ходили ходуном, а глаза закрывались от усталости. Не принял Владыка Оорон даров, видно всерьез обиделся на глупых людей. А метель снаружи взвыла еще сильнее - Плохо дело, - молвил старый Ойлохо. Юдахо же смежил веки и сидел, тихо покачивая головой. - Собак не достаточно оказалось, - сказал Долохо, - одинок Владыка наш, видно – жену требует. Сизый дым вился над скудным очагом, снаружи обиженно и голодно ревели олени. Им не объяснить – что люди ничего поделать не могут с разбушевавшейся стихией. Безмозглые животные, что с них взять. - Да, - нарушил тягостное молчание старый Ойлохо, - последний раз Владыке жену подарили около семидесяти лет назад. Видно, одиноко ему стало – вот и сердится. Кого отдадим? Старейшины замолчали. Девушек в племенах было не так уж и много, рано они замуж выходили, а оскорблять Владыку «уже нечистой женой» - хуже не придумаешь. Так что – выбирать пришлось из пятнадцати подросших невест. Ошибиться – смерти подобно, жена к Владыке должна отправиться по собственному желанию, молодая, умелая и красивая, да спокойная, чтоб не сердить Владыку Оорона. На памяти Ойлохо, еще его дед сказывал, что не всякую девушку забирал Оорон, бывало и возвращались жены его спустя некоторое время, да не с пустыми руками – приносили они чудные камни, вплавленные в странный, блестящий материал, украшения богатые да ножи хорошие. Был и у племени Йурут такой нож – из синего очень прочного камня, не тупился никогда. Его еще пра-прабабка принесла. Таких невест расхватывали на перебой – и приданное богатое, да и природа благоволила им до самой смерти. Если в семье охотника была возвращенная жена Оорона, то дичь не переводилась под рукой, стада тучнели, дети родились на зависть – здоровые да умные. Всю ночь думали старейшины, наконец, к утру порешили - выбрали они Аанут, молодую черноокую хохотушку и, помолившись светилу, вызвали девицу к себе в чум. - Здравствуйте оото! – склонилась девица перед советом. - Здравствуй, Аанут, - поприветствовал ее от лица совета Юдахо, как самый молодой. – Знаешь ты, что Владыка Зимних Вьюг Оорон рассердился на нас и готов уморить всех? - Да, оото, люди говорят – злится Владыка на нас, видно давно даров от нас не получал… - прошептала испуганная Аанут, не поднимая глаз от шкуры под ногами. - Совет решил, что Владыка Вьюг – потерял свою жену, от того и лютует. Одиноко ему. Ты – самая красивая и умелая из всех девушек. Готова ли ты стать ему верной и заботливой женой? Готова ли просить за наши племена? Ответь сейчас, ибо времени у нас совсем не осталось. Девица задумалась крепко. Надо ли говорить, что сурового Владыку севера боялись, хоть и уважали. Да только – чего не видишь, то и страшнее кажется. Но и племя свое Аанут крепко любила, младших братьев и сестер, мать да отца. Только вот и внук старейшины Ойлохо - Долоон, давно уже приглянулся ей. Как быть? Поддаться велению сердца и отказаться? А примет ли Владыка другую невесту? А если согласиться, как же Долоон? Забилось девичье сердечко, но жизнь племени – важнее, потому склонила черноволосую голову Аанут, соглашаясь с решением совета племен. А Долоон – что ж, молод он еще, может и дождется ее, как знать? Ведь возвращались невесты от Владыки – бабушка рассказывала. Надо ли сказать, что сам юный Долоон этой вести оказался вовсе не рад. Давно уже притягивали его черные глаза хохотушки Аанут, в эту весну хотел юный охотник просить ее руки – а тут эта весть, словно нож костяной в самое сердце. Да только с решение совета старейшин не поспорить – правы они, гневается Владыка Вьюг. Так сильно гневается, что и дары вернул, словно ненужную кость выкинул. Видно и впрямь – скучно ему, одиноко. Если примет Оорон Аанут в жены – спасены племена будут, только вот от этой мысли легче Долоону не стало. Очень уж запала в душу черноокая круглолицая красавица. И на утро, когда чернота сменилась серым снежным рассветом, вышли наружу старейшины, вывели нарядную и тепло укутанную Аанут, прокричали в ветер приветствие. Отдохнувшие собаки потянули нагруженные нарты, позади которых цепко держалась новая невеста Владыки. У Долоона сердце сжалось. Выждав время, собрался он, словно на охоту, оделся потеплее. Окинул взглядом напоследок свой чум, спящих братьев да родителей и тихо выскользнул в метель, окрикнув своего верного Тэнге – пса охотничьего. Следов Аанут, конечно, уже невозможно было отыскать, лишь верный Тэнге, руководствуясь чудным нюхом, уверенно вел юного охотника на север. Леденящий ветер бил в лицо, но Долоон упорно скользил на лыжах, всматриваясь в крутящиеся снежные вихри, в тщетной надежде. Он уже совсем было отчаялся, но вскоре услышал отдаленный лай. Охотник вздрогнул и удвоил усилия, спустя непродолжительное время он обнаружил полузаметенные нарты с дарами племен, замученных собак, да рыдающую Аанут. - Долоон! – девушка, едва завидев юношу, кинулась к нему на шею. - Ну что ты, не плач! – пытался утешить ее охотник. - Мы погибнем! – рыдала Аанут. - Я тебя нашел, теперь все будет хорошо, - Долоон растирал ее руки и покрасневшие от мороза и слез щеки. – И теперь Владыке не отдам! - Ты не понимаешь! Я уже два раза возвращалась к стойбищу! – воскликнула Аанут, - Владыка не хочет принять ни дары, ни меня – наши родичи погибнут! Опешив от такого, Долоон поначалу решил, что ослышался. Но стоило им только развернуть нарты, как ветер подтвердил слова девушки, словно подгоняя ее в спину. Впрочем, Долоону метель стала бить прямо в лицо, выжимая слезы из глаз. - Постой, Аанут! – прокричал юноша. – Видно, Владыка Оорон ждет меня. Бери мои лыжи, и иди с Тэнге обратно, в стойбище. Я же – доставлю дары. Девушка заплакала еще горше, не быть им вместе с охотником… - Я буду тебя ждать, Долоон! – пылко вскричала она. Но юного охотника вдруг охватила мрачная уверенность, и он ответил: - Нет, Аанут. Не стоит меня ждать. Чувствую, что не вернуться мне в стойбище. Передай деду Ойлохо – постараюсь я смягчить гнев Владыки, чего бы мне это не стоило. С тяжким сердцем прощалась с ним Аанут, а Тэнге все скулил, но ослушаться хозяина не посмел, повел он девушку прямой дорогой обратно в стойбище. А Долоон, прикрикнув на собак, встал на нарты и поехал на север – куда глаза глядят. Метель, словно учуяла что-то, теперь лишь подгоняла юного охотника в спину. Сугробы сами рассыпались снежной пылью под лапами собак, а воздух, казалось, стал не таким колючим, будто потеплел. Постепенно стемнело, собаки бежали все медленнее, и, наконец, остановились совсем. Долоон спрыгнул с нарт, и пошел вперед, посмотреть, от чего собаки встали. Каково же было его изумление, когда он понял, что прямо перед ними – твердая ледяная стена. Это оказалась Белая яранга Владыки Оорона! Юноша начал обходить ее по кругу – ох и огромная же яранга! Наконец, Долоон наткнулся на вход, занавешенный огромной белоснежной шкурой. Потоптавшись в нерешительности у входа, юный охотник сказал про себя: «Не съест же меня Оорон!», и смело шагнул через порог. Внутри ледяная яранга оказалась еще больше, чем снаружи. Полупрозрачные, искривляющие свет ледяные перегородки делили пространство на несколько помещений. Долоон осторожно обошел их все, любуясь внутренним убранством, но хозяина так и не обнаружил. Зато – повсюду расстилались меха, даже на стенах, невысокие ледяные столики, полки на стенах, уставленные всяческой утварью – как ледяной, так и странной синевато-блестящей. Там же находились и резные старинные фигурки из моржового клыка и кости. В одном из закутов охотник обнаружил ледяной очаг, в котором весело потрескивал самый настоящий огонь, питающий свои силы неведомо откуда. Лишь в один закут не сумел пройти охотник – небольшой кусок ледяной стены светился мягкими яркими огоньками, но прохода внутрь не обнаружилось. Немного подумав, юноша понял, что и там Владыки нет, и решил не терять зря времени. В яранге оказалось очень тепло, так что Долоон вынужден был скинуть теплую доху, поразившись, как ледяные стены не тают. Хотя, если хозяин – сам Владыка Зимних Вьюг, чему уж тут удивляться? Юноша вернулся к выходу, и, устроив собак у стены, загораживающей ветер, и задав им корм, стал переносить дары племени в ярангу Оорона. Время шло, но Владыка все не появлялся. Долоон проголодался, и решил, если он приготовит еды, вряд ли хозяин обидится. Тщательно осмотрев ярангу, юноша обнаружил котелок из того же материала, что и старинный нож у Ойлохо. К котелку прилагалась тренога. Спустя время, над ледяным очагом уже весело булькала вкусная похлебка из мороженой рыбы, а сбоку очага подрумянивалась оленья лопатка, истекая соком. Долоон, немного посомневавшись, переложил уже готовую оленину на ледяную тарелку, даже и не подумавшую таять, поставил на гладкий ледяной столик на низких ножках, и крепко задумался – стоит ли дожидаться хозяина? Словно читая его мысли – белоснежная шкура у входа откинулась, и резкий порыв ветра внес в ярангу снежную пыль и высокого молодого мужчину, в белоснежной дохе и шитых морозным узором ичигах. Долоон во все глаза смотрел на легендарного Владыку Зимних Вьюг, и не мог насмотреться. Пронзительно синие глаза, волевое скуластое лицо, плотно сомкнутые губы… А уж когда Оорон снял шапку и доху, юноша даже дыхание затаил. Владыка, высокий, гибкий, словно язык вихря, сильный и уверенный, как могучий медведь, рассыпал белоснежные густые волосы по плечам, и с усмешкой посмотрел на незваного гостя. - Ну, здравствуй. Зачем пришел ко мне? Долоона словно кипятком окатило, он согнулся в почтительном поклоне и торопливо произнес: - Здравствуй, Владыка Зимних Вьюг! Меня послали к тебе наши старейшины, с обильными дарами – и мясо и рыбу привез я, меха и шкуры, ягоды и грибы, резные фигурки из кости, да самых лучших собак. Изнемогают племена наши от страшной снежной бури, смилуйся, Владыка Оорон! Усмири свой гнев, а не то погибать нам смертью ледяной. Олени траву из-под наста добыть не могут, люди по чумам сидят – наружу носа высунуть не могут, уже голодать начали, топливо заканчивается, а за новым идти – из-за пурги не могут… - Кхм… Ладно, смотрю - ты тут уже похозяйничал, давай, что ли, есть. Только юноша метнулся, чтобы похлебку налить, как был остановлен вопросом: - А звать-то тебя как, подарочек? - Отец называл меня Долоон, Владыка. - Что ж, Долоон, угощай, проголодался я. Уже глубокой ночью, юный охотник ворочался на мягких шкурах в отведенной ему хозяином яранги спальне, чудились ему синие, как весеннее небо глаза, да добрая усмешка. Не понимал юноша, отчего Владыку так боятся люди? Сам охотник уже с первых мгновений понял, что Владыка вовсе не злой… Только вот, отчего же буря не прекращается? Как же убедить Оорона? Утром, едва забрезжил серый рассвет, Владыка уже встал, а с ним подхватился и юноша. Наскоро разогрели завтрак, и Оорон, одеваясь, спросил: - Ты чем в стойбище занимался? Охотой? - Да, Владыка, и матери помогал одежду шить. – Словно стесняясь, пояснил – Трое сыновей у нее, ни одной дочери, помогать некому по хозяйству, а братья мои – младшие. И опять эта странная теплая улыбка согрела юношу. - Вот и хорошо. Мне тут белый Хозяин одежду попортил – починить сумеешь ли? Юноша окаменел. Неужели медведь посмел напасть на Владыку?! Тот, словно по лицу прочел изумление Долоона и пояснил: - Не сошлись мы с Хозяином во мнениях. Вот и решили все дружеской потасовкой. Сходил в закут, где спал и принес меховую доху, и впрямь разодранную могучими когтями. А с ней и небольшой лоток со скребками, иглами и жилами, на кость намотанными, тонкими и очень прочными, необычными. - Этого хватит? Если мех нужен – там возьмешь, - махнул рукой на закут. – Запасы еды –там, в углу, под шкурой есть ниша. Юноша поклонился, а когда поднял голову, лишь слабо колыхающаяся шкура, закрывающая вход, указывала на то, что юноше не привиделось. Проверив и накормив собак, Долоон вернулся обратно в ярангу, счищая снег с одежды. Метель, казалось, еще усилилась. Неужели, юный охотник чем-то прогневал Владыку? Не может быть! Нужно заняться его одеждой, как знать, может хоть это смягчит его немного. Весь день юноша кроил, сшивал мех, внимательно следя, чтоб направление шерсти ложилось вровень, чтобы не видно было швов. К вечеру доха была закончена. Юноша любовно прогладил мягкий густой мех ладонью. Казалось, он так и льнул к руке. Следов починки почти не видно, Владыка должен быть доволен. Долоон положил меха в спальный закут Оорона, и принялся готовить ужин. Уже в полной тьме, наконец, вернулся Владыка Вьюг. Обметя снег, устало окинул свою ярангу синим взором и, увидев юношу, светло ему улыбнулся. - Ну, как ты тут? А у Долоона словно ком в горле застрял и не проворачивается. И в груди потеплело. Принял он одежду из рук хозяина яранги, усадил за ледяной стол на пушистые шкуры, поставил еду. А сам сел, не в силах оторвать взгляда от сильных пальцев, гибких рук, длинных густых волос, укрытых изморозью. Так бы и просидел весь вечер, пока Оорон не напомнил, что и самому охотнику поесть бы не мешало. Так и потянулись дни. Владыка похвалил работу юноши, и оставил того на хозяйстве. Сам же уходил неведомо куда на весь день, возвращался усталый. А пурга все не стихала, не давая уснуть по ночам от тревожных мыслей. Долоона снедало любопытство – куда же Оорон ходит каждый день? И однажды он не удержался и решил проследить за Владыкой, сам ужасаясь своей безумной идее. Но – как знать, может охотник сумеет чем помочь владыке? Вдруг буря настолько рассвирепела, что вышла из-под контроля, может Владыке пригодится помощь юноши? Но, не долго следовал юный охотник за Оороном. Сквозь метущуюся снежную завесу толком ничего не было видно, когда на пути внезапно выросла ревущая гора – Белый Хозяин преградил дорогу. Юноша понял, что пришел его последний день. Хозяин оказался старым громадным медведем, его когти – каждый из них был длиннее ладони. Куда охотнику со своим жалким каменным ножом против Хозяина? Да и собак рядом нет. Не успел отвязать их юный охотник, когда кинулся следом за Владыкой. Долоон закрыл глаза и приготовился к неминуемой смерти. И правильно – никто не смеет следить за самим Владыкой Вьюг. Поделом ему. Но смерти почему-то не последовало. Вместо нее прозвучал в метели грозный окрик: - Место, Огри! Это свои. Знакомый голос принадлежал Владыке Оорону. У юноши ноги ослабли, и он осел прямо в сугроб, не сводя глаз с возникшей, словно из снежного вихря, высокой фигуры хозяина яранги, к которому, словно малый щенок, ластился огромный медведь. Погладив его по носу, Оорон с усмешкой взглянул на парня, и сказал: - Зачем ярангу покинул? Замерзнуть не боишься? - Я… помочь хотел… - выдавил непослушными губами охотник. - Спасибо, но лучше иди-ка ты обратно. Огри! Проводи. Медведь послушно сграбастал юношу за ворот дохи и поволок к яранге. Оставив на пороге, растворился в метущейся снежной мгле. Весь оставшийся день Долоон терзался сомнениями. О чем он думал, когда шел сюда? Достанет ли сил вынести все, что взбредет в голову разъяренным небесам обрушить на него, простого охотника, едва только принявшего взрослое имя? Хватит ли смелости, чтобы просить за свое племя у грозного Владыки, и захочет ли тот его услышать? И вот сейчас, когда он подтвердил Владыке Оорону свои способности по ведению хозяйства, что стребует с него Владыка теперь за провинность? Ужин проходил в глубоком молчании, не напряженном, а несколько таинственном. Яркие отсветы пламени в очаге бросали алые отблески на белоснежные волосы Оорона, придавая им волшебное сходство с закатным летним небом – алым, словно кровь. В глубине синих глаз поблескивали звездочки. Оорон плавно поднялся и достал откуда-то с полки причудливый сосуд и разлил по ледяным чашам густой терпко пахнущий напиток темно-красного, почти черного цвета. - Попробуй, это тебе должно понравиться. Юноша с некоторой опаской принял чашу и уловил аромат диких ягод и цветов, словно в напитке оказался сгусток жаркого лета. Пригубив, Долоон замер от восторга. На языке терпкой сладостью ощущался волшебный луговой мед и еще что-то едва уловимое, прокатившееся жаркой волной внутри от горла до самых пяток. Владыка легко хмыкнул и сам отпил из чаши. Юноша допил и с возрастающим изумлением понял, что его голова внезапно стала очень легкой, зато ноги потяжелели. Очаг вдруг раздвоился, а руки сами тянутся погладить белоснежный шелк волос Оорона… Потом юноша почувствовал, как его подхватывают на руки и несут в другой закут яранги. Пушистые меха приятно согревали обнаженную кожу, а теплые ласковые руки гладили повсюду, бесстыдно забираясь в самые потаенные уголки, и Долоон, не в силах выносить нежную муку, сам того не замечая, выгибался, подставляясь под ласку, раскрывался, словно цветок под горячими солнечными лучами, забывая дышать. Нежные губы пробегали легкими поцелуями по разгоряченной коже, заставляя сердце биться чаще, даря незабываемые ощущения. Юноша не мог понять – наяву это с ним, или… И, ощущая тяжесть гладкого теплого тела, он оказался заполнен до самого сердца, переполнен негой и томлением, пока звездное небо не обрушилось на него яростным мигом высвобождения. Уже в полузабытьи, он даже не почувствовал, как его заботливо укрыли невесомым меховым одеялом… Лишь яркий луч смог вырвать Долоона из крепких объятий сна. Распахнув глаза, юноша никак не мог понять – приснилось или нет? Но, внимательно осмотревшись, он наконец понял, что лежит полностью обнаженный на лежанке Владыки, укутанный мехом по самые уши. Резко вскочив, он со стоном согнулся, в некоторых местах ощутимо тянуло, но все тело, словно воздушное – было наполнено неведомой силой. Обнаружив свою одежду аккуратно сложенной рядом с лежанкой, Долоон торопливо оделся, и выбежал наружу, да так и застыл. Насколько хватало глаз – искрился, переливаясь радугами снежный покров, яркие солнечные лучи низкого солнца осветили всю тундру, тучи исчезли, ветра почти не было. Буря кончилась. Племена – спасены. Обессилено прислонившись к ледяной стене яранги, юный охотник прижал к горящему лицу ладони с пригоршней снега, чтобы хоть немного охладиться. Значит – не привиделось… Владыка Зимних Вьюг успокоился, наконец, усмирил свой гнев, после того, как обладал телом охотника! Сбоку послышался тихий скрип снега и Оорон, выйдя из-за яранги обнаружил красного, как закатное небо, юношу. - Чего вскочил? Спал бы еще. Тот вскинул глаза на своего хозяина и спросил тихо: - Значит, Владыка взял меня своей женой?! Раскатистый смешок стал ему ответом. Потом Владыка мгновенно сгреб Долоона и жарко поцеловал. Голова юноши закружилась, ноги ослабли, сразу вспомнилась предшествующая ночь, а в паху стало тяжело и приятно тянуть. - Глупый ты, я взял тебя своим супругом. Ты же не против, провести свою жизнь со мной вместе? И что ответить? Образ нежно любимой Аанут уже давно подернулся серой дымкой, да и как можно думать, когда эти жаркие губы нежно обжигают ухо, шепча странные вещи, от которых кровь кипит и голова кругом идет? - Да-а-а… - простонал в его губы. - Ну вот и умница. Не будет вам больше бурь. – Усмехнулся Оорон, про себя подумав: «По крайней мере пока…». День 2387 Вахты. 13.98 местного стандартного. Отчет наблюдателя эрс Кассиопеи Орона Котуры. «На тридцать шестые сутки, наконец, атмосферный датчик починен. Если и впредь будут случаться подобные накладки с запасными частями, прошу учесть вероятную возможность наступления глобальной планетарной катастрофы. Остальные приборы фиксировали аномалию местного светила, плавно сошедшую на убыль. Видимых изменений светила нет. Пятна не пропали, новых не образовалось. ПС. Вадха, зарегистрируй изменение моего семейного положения.» База эрс Бета Кассиопеи. 16.76 местного стандартного. Ответ на отчет наблюдателя Котуры. «Ваши замечания переданы. Приносим свои извинения. Впредь график будет соблюдаться строже. О дополнительных поставках оборудования будет сообщено позже. ПС. Котура, кобель ты старый, все-таки нашел себе пацана! Зарегистрировано.» День 2387 Вахты. 19.03 местного стандартного. Ответ наблюдателя эрс Кассиопеи Орона Котуры. «Сообщение принято к сведению. Список необходимых деталей прилагаю. До связи через 15 стандартных суток. ПС. Не завидуй, старый пес.)) Кажется, я влип по полной. Даже ковыряясь в начинке метеоспутника Его глаза вижу.» База эрс Бета Кассиопеи. 22.16 местного стандартного. Ответ наблюдателю Котуре. «Принято. Вышлем с первым же грузом. До связи. ПС. Видел по связи, красивый. И не только глазами.)) Нам лишь завидовать и остается, уже шестой наблюдатель с вашей чертовой эрс Кассиопеи – супруга привезет. Удачи, черт полосатый, береги парнишку! Хотя, как по мне – девки у них лучше. Ну да на вкус и цвет… ППС. Старлей Ковда просил щенка местной лайки. Не забудь.» КОНЕЦ.