Осколки воспоминаний

      Хлопок. Взрыв расцветает огненным цветком, стремясь осветить ярким солнечным светом низкое хмурое небо. Совсем рядом в ревущем пламени плавятся металлические конструкции и крошится камень, из которого построено здание. Грохот усиливается, и уши перестают его воспринимать, стремясь хоть немного защитить человеческую психику. Мужчина поднимается на подгибающиеся ноги и берет на руки девушку, лежащую рядом с ним. Выход так близко. Но к нему со всех сторон подбираются яркие оранжевые языки, стремясь закрыть, завалить, отрезать людей от спасительной прохлады, оставить в своем царстве огня и ярости, искр и жара.       Снова хлопки, несущие с собой все новые языки пламени. Они окружают, приближаются, пробуя на вкус кожу и заставляя дымиться одежду. Не хватает воздуха. Жалкие оставшиеся молекулы обжигают горло и легкие, стремясь выровнять температуру тела до окружающей среды. Тело в его руках кажется тяжелым. Веки приоткрыты, но не видно даже радужки глаз — девушка в глубоком обмороке. Он опускается на колени на крошечном пятачке, еще не затронутом взрывами. То тут, то там появляются просветы в огненной стене, но мужчина понимает, что не успеет дойти, донести.       Огонь еще ближе. От жара кончики светлых волос лежащей у него на руках девушки начинают темнеть и скручиваться. Он прижимает ее плотнее к себе и то ли просит, то ли требует:       — Нет, только не она! Не ее! Меня, возьмите лучше меня!..       Коннор Дойл резко открыл глаза, всматриваясь в темноту. Он лежал в кровати в их спальне, вдыхая свежий чистый воздух, и чувствовал, что его щеки касаются чуткие прохладные пальцы.       — Опять кошмары? — прошелестела лежащая рядом девушка.       Он кивнул, сел на кровати, ссутулившись и до боли сжав кулаки. Нужно успокоить неистово стучащее сердце и взять под контроль голос, чтобы она не догадалась, как ему тяжело. Пустое занятие! Линдси чувствовала и ощущала его, ей не обязательно было видеть лицо или слышать слова.       — Что на этот раз? — участливо спросила она, садясь рядом.       — Я не смог спасти тебя из огня, — глухо отозвался мужчина.       — Зато ты вынес меня изо льдов, — заметила она.       — Это не имеет значения.       — Чушь. Только это и имеет значение. Когда ты перестанешь винить себя в том, чего даже не делал? — сердито сказала Линдси, обнимая сидящего мужчину и прижимаясь щекой к его плечу.       — Когда исправлю всё, что сделал, — отозвался он, не осмеливаясь ответить на ласку.       — Коннор, я тысячу раз говорила тебе, и повторю снова: ты ни в чем не виноват. Даже если когда-то ты допускал ошибки, ты их уже давно искупил.       — И ты прощаешь меня?       — Нет, — она покачала головой, щекоча кончиками волос его спину. — Я изначально не обвиняю тебя. С этим прекрасно справляешься ты сам.       В голосе девушки слышалась горечь, и Коннор вспомнил, что клялся больше не причинять ей боли, пусть даже неосторожным словом. Он трепетно обнял ее и глухо проговорил:       — И как ты меня только терпишь…       — Ты отлично знаешь причину, — сбивчиво прошептала она, теряя голову и растворяясь в его прикосновениях. Мужчина снова не услышал ее. А впрочем, так ли нужны слова, если всё понятно и без них?..