***
— Вот тварь, — юноша недовольно накинул портфель, нехило ударив себя по спине острым углом учебника, и, проругавшись ещё больше, отправился с друзьями на физру. — Из-за Кирилла мне эта шизоидная поставила двойку. Мне, блять, аттестат нужен. — Вот я тут подумал, — заговорил один из его друзей. — Почему физрук его жалеет? Кирилл же никогда не занимался на физре. Да и эта Инфузория-туфелька всегда его так восхваляет. Менее разговорчивый друг, до этого пристально глядевший в экран смартфона, оторвался, поднес руку к лицу и многозначительно потолкал языком щеку. Все дружно захохотали. А Иван отличался чудесным воображением. Он всем сознанием постарался проигнорировать эту шутку, но образы в его голове сами любезнейшим образом всплыли, и обед стал рваться наружу. На шутку он не скривил уголки губ даже в фальшивой улыбке. Эта гомофобия, присущая всей его компашке, заставляла его осознать на сколько ступеней эволюции его друзья отстают. И всё-таки Иван с нетерпением ждал момента, когда сможет покинуть эту компанию. «Двоечникам суждено держаться вместе». Каждый день он стоял и смотрел на то, как его друзья избивают всех, кто хотя бы немного был похож на представителя другой ориентации. Он просто не вмешивался, не срывал планы судьбы. Может, так будет лучше? К Ивану тянулись, подражали ему в поведении и даже в стиле одежды. Он сам того не зная был главной звездой среди друзей.***
Иван сидел в раздевалке и переобувался, пока все остальные уже играли на площадке в баскетбол. Он сидел наедине со своими мыслями, думал как исправить оценки, думал о друзьях, которые ничего не подозревают. Под конец долгого потока мыслей он уже подумывал свалить с этого урока: всё равно урок последний, а ему надо заскочить в магазин по пути обратно и купить детское питание для сестры. Взглянув на нашивку в виде языка у оставленной кем-то сменки, парень невзначай вспомнил о Кирилле и своём неуместном комментарии на уроке. И кто его за язык-то тянул? Осрамил парня перед друзьями, обвинил в том, что ему поставили двойку из-за Кирилла. Иван ненавидел крыс и сам же ею был. Кирилла вызвали не по собственному желанию, а Ваня плюнул тому в сторону безо всякой на то причины. Тишину нарушил скрип двери. В комнату тихо зашёл шатен в округлых очках, оставляя за собой запах мятного одеколона. На мочке уха красовалась еле заметная серьга-гвоздик. Солнечные лучи тонули в его янтарных глазах, преображая их радужку в хищный жёлтый оттенок. Эти глаза внезапно посмотрели прямо на Ивана и стали прожигать его так, будто видели саму душу. Тёмные ресницы неловко вздрогнули, и смущённый взгляд ушёл вглубь комнаты. Кирилл неловко прикрыл за собой дверь и сел на скамейку напротив, теперь избегая вида одноклассника. Иван впервые испытал такое чувство, когда ты за долю секунды замечаешь каждую мелочь и деталь в лице человека. Ваня слишком увлёкся пленящими ресницами, и только когда лицо Кирилла немного побагровело, он заметил, что слишком долго одаривал своим взглядом одноклассника. — Ну вот внешне ты никак не похож на ботана, — Иван прервал неловкую тишину и попытался расслабить парня напротив. Он насмешливо улыбнулся, хотя показывать из себя крутого было не перед кем. — Разве «умных» и «глупых» по внешнему виду определяют? — Кирилл стал расстёгивать пуговицы рубашки и безразлично смотреть в пол. — Ого, ты впервые решил заняться физрой? — Иван не ожидал лично увидеть раздевающегося парня, который прежде не занимался на физкультуре. Ваня не отводил взгляд от Кирилла и специально сверлил его взглядом. Им овладело желание стать первым, кто увидит тело ботаника: ещё никому из сверстников не удавалось увидеть хотя бы обнажённую руку парня-одиночки. Кирилл всегда носил мешковатую и непрозрачную одежду, было даже сложно определить худого телосложения он или среднего. Несколько лет назад хулиганы даже пытались стянуть с него одежду. Кирилл тяжело вздохнул и посмотрел однокласснику прямо в глаза, как бы с одолжением ответил. — У меня подготовительная группа. Я могу заниматься, когда хочу. Могу вообще свалить с урока и не получить за это пизды, — он осторожно стянул свою рубашку, обнажив стройное тело. На плече была огромная татуировка, доходящая до самого предплечья. Иван был поражён, скорее, не тем, что до этого момента её не замечал, а вообще фактом её существования у лучшего ученика школы. Неудивительно, почему Кирилл скрывал всё тело. Ключицы выступали, ещё больше приковывая взгляд заинтригованного Ивана. Вместо ожидаемого животика красовались рельефные мышцы, а руки были достаточно накачанные. Ваня был поражён тем, что Кирилл всё ещё не был популярным среди школьниц, и его дразнили. Кирилл шустро накинул футболку, как только заметил нетипичный интерес к своему телу, а Иван хищно вцепился взглядом в того. Только Иван хотел закончить свой осмотр и уйти с урока, как заметил длинные и костлявые пальцы Кирилла. Они как-то неряшливо тряслись, будто от страха. Он волнуется? Иван резко вздрогнул и бросил портфель себе на колени, стал рыться там в поисках чего-то. Ничего он не искал. Кирилл умный, с лёгкостью догадается что к чему. Иван вскочил и помчался к выходу, неряшливо придерживая портфель. Дверь захлопнулась. Оставшийся в одиночестве Кирилл вздрогнул от резко распахнувшейся двери. Объявился только что сбежавший. — Эй, ботан. Нам надо поговорить. Я человек добрый, даю тебе выбор. Либо после уроков мы встречаемся завтра у школьных ворот, через которые заезжает автобус, либо останешься без костей, — на этот раз дверь была осторожно прикрыта.***
Кирилл пришёл домой, отяжелённый теми словами. Да какая разница, придёт он к воротам или нет. Смысл один – ему каждую косточку переломают. Парень махнул рукой, сказав себе: «Будь, что будет». Первым делом сел за уроки – необычный способ успокоиться, но тоже действенный. Он рухнул на стул, вывалил тетрадь и пенал на стол, взял ручку и открыл тетрадь. И тут же её закрыл. Работа давалась ему слишком тяжело, навязчивые мысли не давали покоя. Образ высокорослого задиры до краёв заполнил его голову. Постепенно очертания лица Ивана стали расплываться, превращаться в кошмарную смесь. Вместе с тем со всех тёмных углов комнаты стали мерещиться жуткие тени. Казалось, будто откуда-нибудь обязательно выскачет что-то страшное. Сердце стало биться в бешенном темпе, в груди появилось неприятное жжение, дыхание участилось, а самого парня стало колотить. Обидно. Обидно. Комната стала выглядеть самым кошмарным помещением. Кирилл боялся дёрнуть глазом, смотрел в одну точку, из-за чего боковым зрением улавливал движение в комнате. Паническая атака. Только не снова. Горло заныло, тёмные ресницы распахнулись в ужасе, глаза высматривали каждый уголок комнаты, будто тщетно пытались найти кого-то. Периферийным зрением улавливались лёгкие движения таких объектов, как шкаф и тумбочка. Кирилл отлично понимал, что ему это мерещится, но он не мог переубедить своё тело. «Я умру, я сейчас умру», — обрывки воздуха терзали лёгкие и горло, в котором засел огромный ком. Дыхание стало слишком частым, а от того тяжёлым. Сколько раз бы не происходили эти атаки – ему никогда не удавалось переубедить себя, что он не умрёт, не задохнётся, что никто на него не нападёт. Слёзы стремительно покатились по щекам, оставляя неприятные влажные следы за собой. Ноги стали ватными и Кирилл повалился на пол. Он навзрыд пополз к тумбочке, цепляясь за ковёр в ужасе. Опираясь спиной о комод, он потянулся за бутылкой воды и упаковкой транквилизаторов, которые лежали там как раз для таких случаев. Кирилл закинул в себя две таблетки и быстро запил их, после чего еле залез на кровать. Он накрылся толстым одеялом и затолкал все его углы под себя, создав укрытие. В такие минуты воспоминания битком ломились к нему в голову, он не мог от них избавиться. Вспоминалось прошлое, как зверски его избивали неподалёку от школы, когда он был семиклассником. Он приходил домой весь в синяках, скрывая их от родителей за мешковатой одеждой. А детям было весело. Шрам от разбитой бутылки пришлось скрыть татуировкой. Сейчас те дети сморят на него, как ни в чём не бывало. Неужели это нормально? Теперь каждую ночь он переживает сонный паралич, чувствует, как Те дети ломают ему кости, смеются. Но двинуться он не может. Образы школьников спустя три минуты расплываются, а тело снова может двигаться. Но те адские минуты ощущаются вечностью. Испытывает это каждую ночь. И теперь вновь испытает эти адские муки, когда встретится с Иваном. Человек, чьи фотографии он сохранял себе на телефон, коряво перерисовывал себе в черновики. Обидно. Несправедливо. «Я влюблён в его образ, но не в него, подонка. Позволить избить себя – унизительно. Ни за что», — с этой мыслью парень провалился в сон на пару часов. Когда Кирилл проснулся, от паники не осталось ни следа. Драться он не умел, хоть и был в хорошей физической форме. Если он научится бить правильно, то сможет хотя бы отстоять свою гордость. Хотя бы не быть тем, кто даже не попытался сопротивляться, потому что знал свои силы. Кирилл вылил немного воды на ладонь и протёр глаза, чтобы стереть следы слёз. Он пошёл в зал, где всегда обитал его отец в любое время года. Мужчина лежал и держал в руках гаджет, смотрел какой-то политический ролик на YouTube и мотал ногами, укутанными в одеяло. Он никогда особо не интересовался жизнью сына: для него норма — это зайти один раз в день в комнату сына и спросить, как он. Мужчина был безынициативным по отношению к собственному ребёнку, однако если Кирилл что-то спрашивал или начинал разговор, то отец с удовольствием поддерживал диалог. Кирилл бродил по залу, не решаясь озвучить просьбу, всё мялся и ходил по комнате, будто что-то искал. Всё думал, стоит ли просить своего безучастного отца помочь стать учителем по борьбе на один вечер. И чем больше он мнётся, тем меньше времени на тренировки ему останется. Парень взглянул в окно, смотрел на детей, резвящихся на улице. Взору попалась милая и в то же время обидная картина. Детсадовский малец сорвал маргаритку и подарил её девочке, а та стукнула его по голове в попытке показаться недоступной. В выборе, который имеет Кирилл, нет пункта «любовь». Есть только два варианта: быть избитым или бить самому. Он тяжело вздохнул и решил: — Папа, ты можешь научить меня драться? Мужчина, приподняв брови в изумлении, оторвался от экрана гаджета и загадочно покосился на сына. Спрашивать причину он не стал, гордо поднялся с дивана и начал махать кулаками по воздуху, при этом издавая забавные звуки, пародируя девушек из полюбившегося им аниме: — Вот так. Ки-я! Ки-я! — Папа, я серьёзно, — парень посмотрел на глупое кривляние мужчины и нахмурился. Ему не было до шуток, на кону стояла его честь, а, возможно, и жизнь. — Что ж, видимо пришло время советской груши твоего деда. Пойдём в гараж, отработаешь удары, — мужчина внимательно посмотрел на напряжённого юношу, а затем усмехнулся: — Ну надо же, мой сын наконец-то вырос. Кирилл обрадовался тому, что отец нашёл для него минутку. Он быстро накинул спортивку и последовал за мужчиной, что вышел из дома. Он так и не сделал уроки, что было совсем ему несвойственно. Он посвятил всё своё время небрежным поучениям отца, который с удовольствием вспоминал свои школьные годы, не жалел кулаков сына. Кирилл, лёжа на кровати, с гордостью поднял кулак вверх и посмотрел на свои изнемождённые руки, покрытые синяками. Он уверен в себе и теперь не боялся завтрашнего дня. Этим вечером юноша заснул быстрее, чем когда-либо.***
Пока очередной скучный школьный день длился для всех учеников, хотелось побыстрее свалить домой, посидеть в телефоне и заняться своими делами. Среди всех желающих конца учебного дня был один парень, который ждал этого момента по другой причине. Иван сегодня был так добр и приветлив, и даже ни разу за день не огрызнулся, что было редкостью. На уроках его мысли были заняты только грядущей встречей. Стоило ему один раз подумать о том, что может случиться — он улетал на небеса. Оставалось два урока до конца. Иван косился на Кирилла, с нетерпением ожидая их будущую встречу. Кирилл, будто чувствовал, что ему сверлят в спину, повернулся и сразу же грозно уставился на Ивана. Тот лишь ехидно улыбнулся и показал большим пальцем на окно, в котором виднелись те самые ворота. Кирилл проигнорировал жест и до конца уроков избегал лишних встреч с одноклассником.***
— А сейчас будут устные задачки. Охотник выстрелил, находясь на расстоянии сто семьдесят метров от лесного массива. Через сколько времени… Мысли Кирилла были полностью заняты Иваном и его ехидным взглядом, который заставлял сердце сжиматься с новой силой. Не хватало ему ещё и испытывать какие-либо чувства к однокласснику. Но сколько бы раз он не повторял про себя, что ничего не чувствует к Ивану, как сердце становилось тяжелее, а лицо мрачнее. Подумать только, влюбиться в гомофоба, который к тому же позвал на стычку. Кирилл пропускал лекции учителя мимо ушей, под последний урок мозги и так не варили. Юноша сжал кулак, сосредоточился, вспоминая все удары, которым его вчера учил отец. Не хотелось идти за школу. Но если он сбежит, то ему придётся хуже, чем если бы он туда пришёл. В какой-то момент Кириллу стало интересно, сможет ли он вообще ударить того, к кому неравнодушен.***
Прозвенел звонок, и сердце Кирилла бешено заколотилось. В глазах потемнело от волнения, тело снова задрожало. Ноги уже начинали слегка подкашиваться, а руки заметно дрожать. Кирилл был уверен в своей физической силе. Он был не уверен в себе. Долго ждать нельзя, иначе отхватит больше должного. Парень вышел из учебного заведения через запасной выход, миновав охранника, который следил, чтобы дети не пользовались этими дверьми, и направился к школьным воротам. Ивана нигде не видно, на сердце Кирилла стало немного спокойнее. Однако тело уже отказывалось слушаться хозяина, а завалиться прямо на школьной территории возле камер — не лучшая затея. К счастью, неподалёку стояли скамейки, и парень решил сесть на одну из них, успокоиться на время. На улице слышалось звонкое щебетание птиц, солнечные лучи грели дрожащее тело парня. Отовсюду слышались крики счастливых детей, идущих домой со школы. Однако сейчас почувствовать счастье конца школьного дня Кириллу не давало чувство страха. Руки предательски дрожали, хотя и без того всегда трясутся как у заядлого торчка. Кирилл спрятал лицо в ладонях, почувствовав себя страусом, спрятавшимся в земле. Тяжело вздохнув, он невольно посмотрел вдаль. Там за дорогой, около многоэтажек, он увидел броский костюм, по которому тут же определил Ивана. Тот, в свою очередь, наблюдал за Кириллом, наверное, минут пять. Лукавая улыбка парня словно была видна издалека, отчего у Кирила прошлись мурашки по коже. Иван махнул рукой, подзывая к себе и ушёл за угол здания. Кирилл, конечно, в Бога особо не верил, но покреститься не забыл. «Да поможет мне Ангел». Юноша встал со скамейки, отряхнул брюки и вялой походкой пошёл к зданиям, всеми силами стараясь не споткнуться по дороге от страха. Теперь он понял, что выражение «ноги подкосились» только что он прочувствовал на собственной шкуре. Когда он уже подошёл, Иван повёл за собой парня в непонятный подъезд одного из домов. Разглядывая стены неизвестных зданий, Кирилл думал, что драки ему не избежать: другой причины для поиска уединённого места он не находил. Они зашли в прохладное помещение, лязг двери прошёлся эхом по подъезду, сокрыв их в одиночестве. Гнетущая тишина заставила Кирилла нервно сглотнуть, ожидая наихудшего. Иван угрюмо смотрел на взволнованного школьника. Он не решался сделать вещь, которую планировал: Кирилл так запуганно выглядел. Через долгую минуту молчания Иван стал медленно подходить. Сердце застучало в бешенном темпе, но Кирилл постарался медленно дышать, чтобы не сойти с ума. Когда расстояние между парнями было в полметра, Иван осторожно вытянул руку вперёд и осторожно коснулся пальцев сверстника. Кирилл расстроился, увидев, что Иван собирается нанести удар. Так он подумал ещё в тот момент, когда рука парня потянулась к нему. «Всё-таки не стоило ожидать чего-то другого от подобного человека». Кирилл замахнулся рукой назад и направил удар прямо в челюсть одноклассника, намереваясь нанести удар раньше, чем бы сделал Иван. Однако тот моментально отреагировал и поймал руку парня, похлопав ресничками от удивления. Но опомнившись, Иван неожиданно ласково улыбнулся и подошёл к юноше чуть ближе, обхватив запястье парня наверняка. — Вот как? Думаешь я позвал тебя драться? Он усмехнулся, наблюдая за всполошенным выражением лица, и в ответ на непонимание в глазах резко притянул Кирилла к себе за талию. Он почувствовал пальцами, как вздрогнуло тело парня. Их лица находились близко друг другу, дыхание Кирилла чувствовалось прямо на лице Ивана. И, глядя на припущенные веки Киры, его слегка жалобный и непонимающий взгляд, на его расширенные зрачки, Иван смог почувствовать то напряжение, которое он так искал. Не в силе ждать ясного ответа на действия, он прильнул своими губами к его. Сердце Кирилла заколотилось так, как никогда не стучало при беге. По телу забегали мурашки, а всё внимание сконцентрировалось на горячих губах Ивана, что нежно целовал его, проникая языком в рот всё глубже. Кирилл не смог не поддаться нежному искушению и обхватил плечи одноклассника руками. Одной он стал скользить по шее парня, постепенно опуская свои длинные пальцы в волосы Ивана. Он и не заметил, как уже прижал столь желанного одноклассника к стене. Оба чувствовали дыхание друг друга на себе, от чего ещё больше сходили с ума. Ваня, уже не в силах спокойно дышать, завершил поцелуй, прикусив нижнюю губу опьяненного юноши. Он отвернулся и в смятении стал пристально смотреть в сторону, будто попротивившись. Он никак не ожидал такой реакции от одноклассника. Конечно, он учитывал то, что всё могло быть взаимно. Но Кирилл так страстно поцеловал Ивана, что в подлинности чувств он не мог засомневаться. У него пробежались мурашки по ногам, они словно стали ватными. До этого момента ему казалось, что он единственный «не натурал» на всю школу, потому что даже учителя являлись отборными гомоненавистниками. Всего на несколько секунд он позволил проскочить мысли в своей голове о том, что у них может что-то получиться. Было бы глупо упускать шанс и потерять много ярких моментов. Кирилл немного растерянно и при этом выжидающе смотрел на одноклассника, хотел услышать причину такого нежданного поступка. Поцеловать того, кого, казалось бы, вечно презирал. Но нежность Ивана сбивала Кирилла с толку: неужели ложь может быть настолько реальной? Хоть парню и казалось, что Иван максимум мог захотеть поэкспериментировать и попробовать с парнем, где-то в глубине души он надеялся получить признание. «Всё это глупые мечты», — парень разочарованно посмотрел в пол и уже думал, как свалить. Иван, увидев томный взгляд парня, прочёл его мысли и чувства. Взглянув на себя со стороны, он понял, что никак не походил на того, чьи чувства могли бы быть искренними. Но, не глядя на последствие, лишь бы опровергнуть эту мысль, Ваня снова крепко обнял юношу за талию и прошептал до невозможности слащавые слова, которые, он думал, никому никогда не скажет. — Ты мне очень нравишься. Кир, я идиот. Прости меня за всё. Я... Как представитель тех, у кого особая симпатия к низким грубым голосам, Кирилл хотел как можно скорее убежать прямо сейчас: в паху у него не просто крови прилило. Вдобавок ко всему в голове многократно проигрывался страстный поцелуй, который Кирилл мог представлять только в своих мечтах. Он впервые в жизни казался себе до безумия глупым, молча стоял и не мог сказать ни единого слова. А что, если это всё подстава, и сейчас где-нибудь стоит камера, снимающая их? Но смотря на искренний взгляд Ивана, такие предположения Кирилл хоть и с опаской, но убрал. Не мог он отказать этим бездонно карим глазам. — Если честно, ты тоже мне нравишься, давно. Ну, не то чт… Его речь оборвал радостный тон Ивана: — Тогда давай встречаться. Я буду защищать тебя от уёбков, которые будут издеваться над тобой, Кир. Я сделаю всё, чтобы не разочаровать тебя. И искуплю каждый свой хреновый поступок. Слова Ивана грели сердце. Но некоторые вопросы всё-таки вырвались сами. — Ты же сам из тех уёбков, которые… Ты ведь в компании тех, кто избивает всех потенциальных геев. Ваня печально усмехнулся и, уткнувшись в шею парня, тихо ответил: — Мне тоже нелегко слушать, как они поливают грязью представителей ЛГБТ. Но там было безопаснее всего скрывать, что я би. Кирилл незаметно для себя подумал о своей позиции в постели: — Только знай, что я под тебя прогибаться не стану. — Не рано ли нам думать об этом? — Иван освободил парня от объятий и неловко улыбнулся. — Ты знал, что у меня сегодня нет родителей дома? Пойдём, — Кирилл схватил руку парня и повёл за собой на улицу, улыбаясь в предвкушении будущего вечера. — Нужно узнать друг друга побольше.