«Пойдем домой?»
Найтскрим резко обернулся. Глюки? Он уже ничему бы не удивился. Особенно сейчас. Только вот откуда этот голос? Женский, человеческий… Процессор не мог генерировать несуществующий образ, он точно знал её. А потом изображение пошло рябью, боль загудела; в аудиосенсорах — неприятный громкий писк. Перед оптикой мелькнула странная особа — обладательница голоса — и он едва ли успел ухватить пару черт её лица, прежде чем она пропала. Зелёные глаза и широкая улыбка. Он не контролирует этого, но улыбается, а на Искре вдруг стало так тепло и хорошо… Только потом вдруг осекся: должно быть, это просто ошибка системы. Глюк. Просто глупый глюк.«Хей, ты же помнишь меня… Давай, большой парень, вставай, Алерт подлатает тебя, как новенький будешь…»
И снова этот голос. Столько заботы в паре слов… Эта девушка… Она явно опасается, когда говорит. Словно очень хочет помочь, но совсем не знает того, с кем говорит. Или, наоборот, знает — просто боится сделать хуже… Силы совсем его покинули, и Крылатый снова свалился на мокрую от дождя траву. Такая усталость… Он один. Сбитый. Потерянный для всех. Никому не нужный. Где-то посреди леса. Нигде во всём мире не найти места лучше для-…«Ты… Ты чего, самоубиться вздумал?! Совсем крышей поехал?! Лазербик, сюда, срочно!..»
Такое чувство, будто говорили ему. Это было не так, он точно знал это, но почему-то замер, отбросив мысли о смерти немного назад. Просто потому что этот голосок был слишком родным, он хотел… Хотел слышать больше.«Господи, ты… Ты такой дурак! Я что, уже пустое место в твоём списке, что-ли?! Я же волнуюсь! Обещал же, что вместе переживём всё это дерьмо, так нет же… Старскрим… Смотри на меня, слышишь?! Не смей отключаться! Я с тобой говорю! Ты в курсе, что смерть не решает никаких проблем?! Взял и перерезал себе энергоносные сосуды… Идиот! Сначала пропал на месяц, а потом устраивает такие выходки!..»
Фрагменты корпуса в районе шеи, манипуляторов и крыла чуть дёргало — словно бы их перестраивали. В реальности всё оставалось по прежнему — на самом деле это было просто памятью металла… Когда-то ему запаивали раны… Значит ли это, что эта память принадлежала ему-прошлому? Он не хочет пытаться подниматься, но понимает, что это необходимо.«Идиот… Из-за тебя я уже третий седой волос нашла у себя! Третий! Того и гляди скоро буду вся седая… Стар, ты же знаешь, что я всегда рядом, чтобы выслушать… Почему ты так упрямо игнорируешь этот факт?»
Он мотает головой — глупо всё это, просто шалит фантазия. Должно быть, это просто попытка процессора обработать огромное количество информации, но… Но голос, он кажется таким живым, таким… Реальным. Он хочет верить, что слова были адресованы ему. Даже если это не так.«Поговори со мной, не молчи только…»
Обеспокоенность, и… Слёзы? Откуда у человека может быть такая привязанность к 'формеру? Так спокойно… И ответить, он словно бы должен ответить… — Алекса… Сикер резко осознал, что произнёс это имя тихо, с тёплой эмоцией, которую ни разу не испытывал, и… Это имя, оно само сорвалось с уст, словно само собой разумеющееся, словно так и должно быть. Хотя ко всему остальному относился с таким безразличием — к страшным и опасным ранам, к боли, к тому, что, возможно, больше никогда не взлетит в небо… Только это имя вызывало эмоции. Забавно, но как бы он не пытался найти хоть что-то в своей памяти об этом человеке, не появлялось ничего, кроме этой смазанной картинки женского силуэта с протянутой рукой. Словно бы кто-то заблокировал все пути к его прошлому, боясь, что это вызовет.«Пожалуйста, никогда… Никогда больше так не делай! Как мне жить потом, если ты погибнешь? У меня ведь нет никого больше, только… Только ты…»
Так хочется успокоить говорящую… Коснуться, сказать хоть что-то, чтобы не чувствовать вины, не слышать слёз… С большим опозданием до процессора доходило, что это было только спутанным воспоминанием, которое никогда не должно было дойти до него. Если бы не ранение… Он никогда бы не узнал. Никогда бы не понял, что на самом деле всё это время кто-то был рядом, что он кому-то нужен… По крайней мере, был.«Хотя бы ты не бросай меня вот так… Я ведь… Я ведь переживаю… Мы вместе переживём всё это, правда? Просто… Знаю, звучит эгоистично… Но я тоже очень устала от всего… Это ведь… Как ты говорил? Как в истребителе — если сорвёт одно крыло, то на втором не улетишь… Понимаешь? Мы ведь совсем как крылья… Я… Я буду рядом, чтобы помочь… Как только смогу… Только… Только не делай так больше…»
Такой испуг. Словно бы его жизнь невероятно важна… Такое вообще может быть? Ему так часто говорят, что у него нет прошлого, нет никаких близких, нет ничего, даже… Даже его жизнь принадлежит не ему. Получается, что ему лгали. Искусно лгали. Но недостаточно, чтобы надолго скрыть от него то, что по праву принадлежит только ему. Именно в эту минуту он снова поднялся на ноги, превозмогая боль. Безразличие начало медленно таять, и росла настойчивость: выбраться, довести дело до конца, добраться до истины... Дойти до своих, или хотя бы до зоны действия телепорта. Любой ценой. Потому что теперь он точно знал: у него есть своя жизнь. И есть те, к кому он обязательно должен вернуться… Хоть и не скажет об этом никому. Пусть это будет первой его тайной, первым нарушением правил Мегатрона, первым протестом. Он — не игрушка. Он больше не намерен мириться с участью марионетки. Он — живой.