Налаживание связи

      Волны активно раскачивают судно, обнимают его бока и будто бы убаюкивают, пока ветер хлещет паруса. Куски неба с удивительно яркими звёздами то и дело показываются из-за облаков, и рулевой уверенно ведёт корабль вперёд, напевая неизвестный людям с континента мотив.       Капитан Васко находится в своей каюте. Разворачивает карту за картой на широком круглом столе под раскачивающейся масляной лампой. Исследует циркулярными приспособлениями маршруты, а затем сверяется с дневником, страницы которого не только исписаны сплошь и рядом, но также украшены многочисленными рисунками. Некоторые заставляют задумчиво хмуриться, обращать своё внимание на ещё два дневника, выглядящих потрёпанными и старыми. Губы иногда двигаются в беззвучном зачитывании текста или совершении подсчёта данных.       Удивительно, как грифель не соскакивает, не искривляет ещё больше линию берега, которую Васко старательно наносит. Он едва ли замечает, когда к нему стучатся в дверь, однако резко поднимает взор на возникшего в проёме ночного гостя. На того, кого ожидал увидеть меньше всего.       — Де Сарде. — Взмах рукой, чтобы закрыть страницы именно старых дневников. И с точно такой же (не) подозрительностью Васко складывает их вместе, скрепляет пряжки ремешков.       — Капитан, — почтительный кивок в его сторону и безупречной выделки улыбка одними уголками губ.       «Фирменная. Выработанная».       — Я бы спросил вас о беспокойстве за морской недуг, да вот только ещё ни разу ваш желудок не показал сбоя.       — Это верно. Я точно явился не для жалобы о самочувствии.       Де Сарде не приглашают, а он уже проникает в каюту. Однако оставляет дверь приоткрытой. Добавляет нотку деликатности в своё беспардонное поведение. Васко следит за ним краем глаза, когда отходит к одному из буфетов и прячет записи там, под замок. Отмечает мысленно, до чего же интересно де Сарде умеет держать осанку, но при этом выглядеть абсолютно расслабленно. Годы специальных тренировок или же его личная особенность?       — Что у вас? — кивок в сторону гостя, — да-да, за спиной.       — Ах, это?       Де Сарде вытянул руку, держащую за горлышко бутылку вина. И посмотрел на сосуд так, будто видит его впервые в жизни.       — Залог успешного скрепления связи нашей стороны и вашей. Как-никак, эмиссар Торгового Содружества должен находить подход к каждому.       — И вы считаете, что меня именно таким можно подкупить?       …впервые на Васко в ответ смотрят донельзя очаровательно. Он, правда, иного эпитета просто не в силах подобрать.       Приглашение пройти и сесть за стол так и не звучит, однако капитан ведёт себя нисколько не отталкивающе. Это побуждает собеседника закрыть за собой дверь окончательно. А затем ровным шагом достичь стола да поставить бутылку на участок, не скрытый многочисленными бумагами.       — Вы не похожи на того, кто балуется спиртным, — замечает Васко и после секундного колебания таки возвращается к буфету. За стаканами: увы и ах, хрустальных бокалов императорского образца на его судне точно не водится.       — Вы тоже, как я успел заметить.       — Заметить? — Эффектный разворот и прищуренный взгляд с подозрением. — То есть вы весь прошедший месяц тщательно следили за мной?       — Не обессудьте. Это часть моей работы, — де Сарде с прежней улыбкой пожимает плечами, а затем отвлекается, ища для себя стул. — Тем более, я пытался разгадать ту тайну, которую вы в себе несёте.       — Хм. Позвольте потребовать изъяснений.       Ножки скрипуче проходятся по полу, и собеседник садится, выставляя напоказ чинное благородство. Но без неприятной манерности, что для Васко так и оставалось удивительным. Он списывал всё на никчёмное знание об этом человеке; тот точно скрывал в душе какую-нибудь гадость, как и всякий, находящийся в господском положении. Жёлтый свет лижет подчёркнуто острые черты лица, выявляя уход за ними, вот только без чрезмерной дотошности. Как интересно. Значит, де Сарде не из тех, кто любит подолгу глазеть на себя в зеркало.       — Я вижу, как сильно мы с моим кузеном вам не нравимся, что вы предпочли бы перевозить другой «груз», менее хлопотный. Сопровождающие нас персоны тоже не вызывают чувство приязни, тем более после придирок в отношении матросов. Я же — по неясной мне причине — удостаиваюсь куда большего негатива, чем остальные.       — Быть может, вы ошибаетесь.       — Вам даже не нравится то, что я говорю в эту минуту.       — Конечно, потому что вы не отвечаете прямо, — Васко аж передёргивает от сказанного. Но он быстро подавляет в себе желание бросить нечто ещё более едкое. — Или мне понимать ваши слова как то, что нужно озвучить причину моей не предрасположенности к аристократам?       Де Сарде подумал недолго и ответил однозначно: «Нет, не обязательно».       Васко садится не напротив, а поблизости. Трудно будет тянуться за бутылкой и чужим стаканом для разлива в противном случае, однако вдруг собеседник сам изъявляет желание их обоих обслужить. Что, тоже часть заковыристого плана по срезанию всех острых углов? Васко следит за каждым действием, преисполненными и галантности, и прежней лёгкости, старается увидеть в них не самую благочестивую суть. Де Сарде бросает взгляд на карты, незавершённые рисунки — это становится своеобразным сигналом быть не просто настороже, но оставаться при своих категоричных выводах.       Перед тем как совершить по глотку, они смотрят друг на друга. Капитан впервые замечает, что у эмиссара Содружества необычные светлые глаза — как кипрейный мёд. Затем он отвлекается, пробует вино и смакует его тончайшие привкусы, среди которых особенно выделяется своеобразная горчинка. Завершающая нота же… тёплая. Просто тёплая. Опять трудно подобрать верное описание.       — Хорошее вино, — замечает Васко и ещё раз отпивает из стакана.       — Я рад, что…       — Вы совсем не пожалели достать такую драгоценность из ящика, предназначенного для дворца наместника? — Кивок в сторону бутылки, на которой пестрит этикетка с филигранно нанесёнными мелкими рисунками, гербами и текстовыми обозначениями. — Не буду спрашивать, чем вы вообще руководствовались, неся её сюда, потому что, как-никак, ответ уже был озвучен.       В улыбке де Сарде проявляется некоторое лукавство.       — Не поверите, но нет, не пожалел.       — И правда — слабо верится в такую бескорыстность. Ведь я не отвечаю на неё ни граммом любезности, что должно быть непривычно для дитя высокого двора.       — Но как же? Вы назвали вино хорошим.       — …ха!       Кто бы мог подумать?! Слова де Сарде вызывают у Васко шумную и порывистую усмешку, прямо-таки от души. Он ещё и улыбается во всю ширь несколько мгновений, после мысленно приходя в себя. Приводя холодное восприятие к происходящему в порядок…       И корабль раскачало особенно сильно в момент, когда пришло время наливать по второму кругу. Неверное движение рукой — и вот уже бы все вечерние старания пошли чертям под хвосты. А поскольку разливом теперь занимается Васко, то подрывается спасать бумаги де Сарде. И он же потом с тщательной аккуратностью их сворачивает, складывает и фиксирует близко лежащим тяжёлым компасом. Остаётся поблагодарить, что капитан и делает.       — Эти карты…       Он обращает взор к де Сарде, ловя себя на том, что вновь хочет рассмотреть радужки его глаз. А тот повернул голову в другую сторону, вот же зараза.       — Я обновляю сведения о берегах Тир-Фради. На основе данных, которые мне предоставили перед нашим отплытием.       Звучит уточнение, что сделал столь щедрое подношение Мостовой Альянс. Васко считает правильным о таком сказать, ведь перед ним сидит человек, должный связать все противоборствующие стороны воедино на том самом фантастическом уголке мира. Или вино оказалось столь коварным, что уже просто ударяет знатно в голову.       — Это действительно важная работа, — кивает де Сарде. Тон у него серьёзный.       — Вы говорите это лишь для того, чтобы поддержать разговор?       — Вовсе нет. Может статься, что мне понадобится в ходе своих миссий обращаться за помощью к навтам. Или даже напрямую к вам. И знать, что вы имеете при себе столь ценные… не побоюсь этого слова, артефакты, довольно приятно. Даже успокаивает.       «Успокаивает». Слово-то какое. Однако собеседник выглядит до того искренним и убедительным, что обвинять его в банальном приступе вежливости будет сущим преступлением. Отвратительным поступком. Васко молчит, всё ещё глядя на него. Винная клякса на столе, до того накрытая какой-то тряпкой, успевает впитаться ею как раз к тому моменту, когда начинается третий круг. Что изумляет — перед ним сохранялась абсолютная тишина.       — Вам уже говорили, де Сарде, что ваш взгляд…       — Мой взгляд?       Наконец-то — снова прямое обращение внимания. Васко не в силах сдержать ни внешней ухмылки, ни радости где-то внутри себя, под рёбрами. Ему, чёрт возьми, понравилось проводить время за распитием алкоголя не в одиночестве. Именно с эмиссаром, к которому стоило бы пока испытывать подозрительность. И ещё больше его устроит, если де Сарде задержится в каюте подольше. К тому же вот так — взирая на него.       — Да. Он смотрит прямо в душу.       — Вы… мне кажется, вы преувеличиваете.       Улыбка. Другая. Тоже очаровательная?.. Да, пожалуй, и Васко непроизвольно старается её запомнить. Запечатлеть в памяти с идеальной достоверной точностью, чтобы потом, при последующем общении, она всплывала, намекая на иной уклад человеческого мировосприятия.       Чтобы…       — Думаю, Константин нисколько не будет против, если я подарю вам пару бутылок этого вина. В случае чего, буду настаивать.       — Вы действительно великолепно исполняете обязанности эмиссара, де Сарде. Далеко пойдёте.       — Пока что моё «далеко» — это Тир-Фради. И вы помогаете мне его достичь.