***
На завтраке Гермиона не отрываясь сверлит макушку Малфоя взглядом. – Что-то случилось? – Джинни двигает в сторону Гермионы тарелку с тостами. – Он сказал что-то особенно омерзительное сегодня с утра? Сжёг твои свитки с домашней работой? Подставил с дежурством? Малфой поднимается со своего места, подхватывает сумку с пола и толкает в плечо смеющегося Забини. Гермиона не моргая наблюдает за тем, как Драко разминает шею и зарывается пальцами в волосы. От такого пристального взгляда у него уже должен был задымиться джемпер, но этого не происходит, и Гермиона буквально чувствует разочарование. – Он подкинул тебе похабную записку? Что-то сделал с Живоглотом? – Джинни отпивает из большой белой чашки и следит за тем, как Малфой исчезает в дверях Большого зала. – Потому что взгляд у тебя убийственный. – Он снится мне, – Грейнджер открыто смотрит Джинни в глаза. – В... эм.. эротических снах. Джинни умеет быстро обрабатывать информацию. Она хмурится, сопоставляет какие-то факты у себя в голове, просчитывает, насколько Малфой хороший вариант после всех событий, что они пережили, и наконец выдаёт: – Ну, он не так уж и плох. Слишком тощий на мой вкус и характер не восторг, но в целом... После судов и следствия, скорее всего, скорректировал курс на жизнь. Возможно. – Да ты издеваешься? – Гермиона вертит в руках поджаренный тост. – Мне нужно порицание, а не поощрение. – Порицание того, что ты испытываешь сексуальное влечение к парню? – Джинни снова отпивает из чашки и качает головой. – Это ты издеваешься. Тут в пору радоваться, что мы говорим о парне, а не о новом выпуске "Истории Хогвартса" с золотым тиснением. – Это звучит обидно, – Грейнджер вспыхивает. – Это звучит правдиво. И у тебя весьма специфический вкус на мужчин. – Уизли сжимает переносицу большим и указательным пальцами. – Я всё еще считаю, что Крам круче моего брата, и уж тем более лучше Малфоя. Но раз уж ты чётко дала понять, что Виктор в прошлом, а мой брат по уши утонул в Лаванде, то почему бы и не Малфой? – Малфой неплох только когда его рот закрыт. – Гермиона машет рукой появившемуся в дверях зала Гарри. – И я не вижу смысла продолжать этот разговор. – Просто ты так смотрела... – Да, я пытаюсь понять, почему мой мозг сыграл в эти ворота. – Уверена, ты не хочешь этого знать, – Джинни трогает Гермиону за плечо. – Найдётся с десяток пунктов о том, почему он, и ты вряд ли будешь этому рада. Придётся признать, что он действительно тебя интересует. А это будет означать проигрыш. – Проигрыш? – Гарри в попытках подхватить диалог на лету опускается на скамейку и целует Джинни в висок. – Да, именно это слово прозвучит в разных склонениях, если ты и мой брат еще раз улизнёте с тренировки по квиддичу раньше положенного. – Уизли подмигивает Гермионе. – Не думай об этом, Гермиона. И всё пройдет само собой.***
Но это не проходит. Грейнджер изо всех сил старается выкинуть обрывки снов из головы. После завтрака, на Травологии, обрывая кусты белладонны, она до отказа забивает свою голову подсчетом темно-фиолетовых ягод и перечислением всех зелий с использованием экстракта этого растения. Затем, на Рунах, справившись с заданием раньше всех, она выписывает в столбик всех известных ей скандинавских богов. Как только мысль о том, что Один любил превращаться в седого старца, съезжает в сторону обладателя платиновых волос, она чертыхается сквозь зубы и просит дополнительное задание у Бабблинг. Гермиона старается участвовать в каждом разговоре, который заводят Гарри или Рон. Хватаясь за обрывки какой-то поверхностной информации, которую она когда-либо слышала про финт Вронского, Гермиона чувствует себя паникующей и растерянной. Она неестественно громко смеется, когда они следуют по коридору, который для нее представляется не иначе как восхождением на Голгофу. Потому, что впереди идут Малфой и Забини. Потому, что у них сдвоенные Чары со Слизерином. Потому, что она видит, как Малфой в очередной раз скользит рукой по своему затылку, зачесывая волосы назад, и вспоминает, как этими же пальцами, во сне, он сжимал её возбужденный сосок. Низ живота сводит сладкой судорогой от воспоминаний, а к щекам приливает кровь. – Ужасно, – бормочет Грейнджер, глядя на Гарри, который придерживает ей открытые двери в аудиторию. – Что? Ты о чем? – Рон расплывается в довольной улыбке, когда видит свободное место возле Лаванды. – Ужасно не выспалась. – Гермиона бросает вещи на одну парту вперед от Рона и кивком приглашает Гарри сесть рядом. – Это никогда не кончится. Поттер садится рядом и, открыв сумку, достает нужные пергаменты. Гермиона, не поднимая головы, копается в своих вещах в попытке найти чернильницу. – Посвятила вечер чтению новой книги? – подначивает друг. Гермиона наконец выхватывает со дна сумки чернильницу и с победным выражением лица ставит её на стол. Улыбка на её губах гаснет, как только она понимает, что прямо перед ней сидит Забини. В компании Малфоя, конечно же. – Да, что-то типа того. – Грейнджер рассеянно наблюдает, как Малфой отбирает у Блейза обычный карандаш. Гарри видит, на что обращено внимание подруги, но ничего не говорит. До конца урока Гермиона не может отвести взгляд от обыкновенного карандаша, который Малфой перекатывает между тонких пальцев туда-обратно. По звонку колокола, который тяжелым взрывом размазывает мысли по черепной коробке, она понимает, что пергамент перед её носом пуст, а трусики влажные.***
Она позволяет коленям медленно разъехаться в стороны, насаживаясь на твердый член, ощущая, как он растягивает и заполняет её до конца. Стон слетает с их пересохших губ одновременно. Малфой сжимает пальцами её бедра в попытке войти еще глубже. В полумраке комнаты его зрачки кажутся неестественно черными и большими, а улыбка – звериной. Гермиона приподнимается – и с влажным звуком снова насаживается на его член. Он скользит ладонями вверх по её мокрому животу и, достигнув груди, требовательно обхватывает её, проходясь большими пальцами по соскам. Гермиона опускает голову вниз, тут же пытаясь убрать с лица налипшие пряди, чтобы видеть, как Малфой с вожделением следит за каждым её движением. Воздух вокруг них – вязкая патока. Она пытается ускорить темп, но Драко не дает ей этого сделать, превращая процесс в медленную, горячую пытку. Яркая вспышка заставляет Гермиону зажмуриться. Секунду спустя она чувствует, как плечо пронзает молния острой боли, и, проморгавшись, обнаруживает перед своим носом старые паркетные доски. – Плохо, Грейнджер, – голос мракоборца по имени Сэвидж окончательно возвращает её с небес на землю. Грейнджер потирает ушибленное плечо и покрепче сжимает свою волшебную палочку. Подняв глаза, она натыкается на стоящего перед ней Малфоя. Рукава его белой рубашки закатаны по локоть, на предплечье виднеются бледная метка и карта выступающих вен. Малфой протягивает ей руку. – Да чтоб тебя, – чертыхается Грейнджер. Малфой вопросительно приподнимает бровь и, ни слова не говоря, делает шаг вперед. Гермиона, замявшись, опирается на левое колено и вкладывает свои пальцы в малфоевскую ладонь. Его кожа так же горяча, как её фантазии на этот счет, – и этот факт окончательно выбивает Гермиону из колеи. Малфой резким движением приводит её в вертикальное положение и задерживает её ладонь в своей руке на секунду дольше положенного. Она не разрешает себе даже проанализировать это. – Порядок? – Сэвидж подходит ближе. – Полный, – цедит Гермиона, стараясь не смотреть на стоящего рядом сокурсника. – Отвлеклась. Извините. – В реальной жизни то, что вы считаете фестралов, мисс Грейнджер, может стоить вам жизни, – Сэвидж поджимает губы. – Перерыв. Классная комната наполняется гулом студенческих голосов, и Гермиона наконец вспоминает, что в помещении, кроме них троих, еще два факультета. Она выискивает в толпе белых рубашек Гарри и Рона, которые о чем-то спорят с Забини и Ноттом. Поттер сталкивается с ней взглядом и кивком головы будто спрашивает: "Всё в порядке?". Прекрасно. Просто прекрасно. – Книжки лишили тебя сна, Грейнджер? – Малфой поднимает с пола слетевший от удара заклинания значок старосты. – Это не твоё дело, – Гермиона, ощетинившись, складывает руки на груди. – Вообще-то, теперь – моё, – Малфой взмахивает волшебной палочкой, и значок, взмыв в воздух, стремится к джемперу Гермионы. – Не знаю, где ты была последние пару часов, Грейнджер, но в начале занятий Сэвидж разбил нас на пары, и именно в таком раскладе нам и сдавать Защиту. – Сказала бы я тебе, где я была, – Грейнджер поправляет значок на джемпере, пытаясь придумать что-нибудь колкое, как вдруг осознание ледяной волной прокатывается по её телу. – Подожди, что ты сказал? – Тебе действительно стоит выспаться, Грейнджер. – Малфой, игнорируя её протестующий вздох, проходит мимо, легонько задев плечом.***
Сжав пальцами ноющие виски, Гермиона отчаянно пытается запихнуть в свое сознание теорию создания защитного купола. В некоторых ветхих фолиантах, которые были изъяты в процессе судов над Малфоями и перемещены в библиотеку Хогвартса, значилось, что при должном начертании руны купол может отразить даже Аваду. Вместо понимания руны Грейнджер уже несколько долгих минут прожигала взглядом фамильный герб Малфоев, отрисованный на каждой странице. Везде. Один. Сплошной. Чертов... – Малфой, – констатирует Гермиона, глядя на возвышающуюся над её столом фигуру. Сердце, будто спохватившись, начинает разгонять кровь с удвоенной силой. Грейнджер чувствует, как краснеют кончики её ушей, а пальцы начинает покалывать. – Ты же в курсе, что эта книжка – не твоя собственность? – Малфой нагло смотрит на неё. – Но уже и не твоя, – парирует Гермиона. И это последнее, что выдает её мозг, перед тем как целиком и полностью погрузиться в мысли о Малфое. Она наблюдает за тем, как он склоняет голову набок, как щурится и как медленно, опираясь кулаками о стол, нависает над ней. – У нас общий проект по Защите, Грейнджер, – Малфой растягивает буквы её фамилии, заглядывая ей в глаза, затем, понизив голос, добавляет: – А ты уже битых полчаса и страницы не перелистнула. Эта книга... Гермиона как зачарованная смотрит на его движущиеся губы и сильнее сжимает пальцами ветхие страницы в надежде остаться в реальности и не потеряться в этом чересчур близком контакте. Едва заметный приятный спазм сводит низ живота, когда Малфой заканчивает фразу. Так тихо, что она скорее догадывается о том, что он сказал, чем слышит. – ...нужна мне так же, как и тебе.***
Ледяная вода тысячами игл впивается в горячую кожу её лица. Гермиона раз за разом складывает ладошки под сильным напором воды. Джинни сидит на широком подоконнике и заливисто смеется. – Слушай, я пытаюсь понять, ты пробуешь охладить свои гормоны или своё желание меня убить за то, что я забрала тебя из библиотеки. Уизли подкидывает в воздух кусочки пергамента, взмахивает волшебной палочкой, шепчет заклинание – и пергамент, вспыхнув, превращается в переливающихся всеми цветами радуги бабочек. Быстро размахивая крыльями, они рассаживаются на ближайшие предметы, включая шторы, пол и раму зеркала, в которое смотрится Гермиона. – Джинни, я... – Гермиона зарывается пальцами в свои кудри и смотрит через отражение на подругу. Фиолетовая бабочка пикирует вниз и, коснувшись воды, рассыпается на миллион блестящих частиц. – Вы оба были бледнее смерти, когда я нашла вас в куче книжек в самом дальнем углу библиотеки. – Ничего не было. Да и не могло быть. – Грейнджер закрывает глаза, пытаясь втереть эту мантру на подкорку своего сознания. Втереть это и затереть до исчезновения воспоминание о том, как Малфой, не выдержав такого "чопорного исполнения одной из самых древних рун магического мира", скользнул пальцами по её запястью в попытке показать верное движение рукой. В момент, когда его большой палец оказался под манжетой её рубашки – мир остановился. Было слышно только то, как оглушительно и быстро бьется её сердце. И не нужно было ходить к Трелони, чтобы понять, что большой палец Малфоя находится как раз на той самой точке, на которой биение сердца прощупывается лучше всего. Грейнджер – до сковывающего ужаса – отчетливо запомнила ощущение того, как вена, наполняясь ударом крови, толкается в малфоевское прикосновение и как он усиливает нажим. – Да? – Уизли рождает этому миру красивую бабочку изумрудного цвета и потоком воздуха направляет её в сторону Гермионы. – А по-моему, вам есть о чем поговорить.***
– Ты не видишь дальше своего длинного носа! – Гермиона со злостью швыряет стопку пергаментов на стол перед лицом Малфоя. – Не может быть такого, что за месяц патрулирования на попавшихся учениках Гриффиндор потерял пятьдесят очков, а Слизерин – всего... Грейнджер выхватывает из вороха отчетов листок с красными пометками и, пробежавшись взглядом по строчкам, продолжает: - Всего пятнадцать, Малфой! Тебе самому от этой цифры не смешно? – Намекаешь на то, что я подделал результаты? – Драко требовательно заглядывает Гермионе в глаза. – Намекаю на то, что Слизерин, попавшись тебе под руку, спокойно уходил в свои норы! – в сердцах выплевывает Гермиона. Выходит грубовато. Даже слишком. Грейнджер тут же тушуется от своей вспышки гнева и, прикрывая глаза ладонью, выдыхает: – Слушай, я.... – Совсем зарвалась, как и твой факультет. – Малфой бьет не остро, но ощутимо. – Думаешь, если вы победители, то вам всё можно? Да вы же просто разыграли карту в другую сторону, Грейнджер. Гермиона отшатывается, когда, схватив все пергаменты, Драко кидает их под ноги. Всё очень быстро доходит до точки кипения. Внутри всё сжимается от его громкого голоса и резких движений. В носу начинает неприятно пощипывать. Она отворачивается к витражному окну и изо всех сил пытается придумать, как закончить этот ужасный разговор. Кошмарная неделя выдалась, наверное, у всей школы, а у них двоих как у старост и подавно всё шло наперекосяк. Всю неделю младшекурсники устраивали какие-то драки и потасовки, Пивз бесился, Сэвидж зверствовал, Рон умудрился сначала подраться с Забини, а затем с ним же напиться, предварительно поругавшись с Гермионой, Джинни – и закончив ни в чем не повинной Лавандой. Прошел слух, что Нарциссу хотят депортировать из страны, и в пятницу Малфой весь день отсутствовал, сбросив подготовку к Осеннему балу на Гермиону. Которая вечером той же пятницы встретила уставшего, злого, но тем не менее отстоявшего семью Малфоя. И именно в этот момент решила напомнить о том, что им нужно обсудить дисциплинарные меры. – Раньше выборочно травили грязнокровок, а теперь всех собак можно спустить в обратную сторону, да, Грейнджер? – Малфой обходит Гермиону и становится прямо напротив неё, заслоняя лунный свет. – Малфой, послушай, я не... – Гермиона действительно собирается извиниться, потому что совесть услужливо подсовывает все воспоминания о судах, на которых ей за последние месяцы пришлось побывать не один десяток раз. Она смотрит в серые глаза Малфоя и отчаянно пытается подобрать хоть одно правильное слово, что даже в такой конфликтной ситуации достаточно сложно, потому что Драко стоит слишком уж близко. Так близко, что она видит, как едва заметно в нервном тике дергается уголок его губ. Ей хочется оттолкнуть его и вдохнуть полной грудью, хочется умолять его дать ей хоть немного времени, чтобы сосредоточиться и собрать все мысли в стройный ряд. – По-твоему, война меня ничему не научила, да? Удар тяжелого судейского молотка. Не виновен. – Я просто... – Гермиона фиксирует взгляд на прилипшей к малфоевской щеке выпавшей реснице. В одном из снов, захлебнувшись в собственном возбуждении, она проводила языком по этой щеке, слушая, как Малфой задыхается под ней, заполняя её обжигающим оргазмом изнутри. – Грейнджер? – Малфой продолжает смотреть ей в глаза, даже не обратив внимания, что она тянется рукой к его лицу. – Ты думаешь, что война меня ничему не научила? Кажется, ей снился сон, как он набрасывает на неё шарф, чтобы она не замерзла. Кажется, ей снился сон, как она хватает его за руку и они вместе прыгают в летнее озеро. Кажется, ей снился сон, как он просит прощения, прислонившись щекой к её голым коленям. Кажется, во сне она призналась ему, что... – Что за всеми этими всплесками гормонов я не заметила, как влюбилась в тебя, – подытоживает Гермиона вслух. Выдохнув все слова в приоткрытые губы Малфоя. Не заметив, что его пальцы уже целую вечность держат её за предплечья. Абсолютно пропустив момент, когда её собственная ладонь легла ему на затылок. Звук того, как их зубы сталкиваются в отчаянном поцелуе, напоминает щелчок ловушки, которая захлопнулась навсегда.***
– Нам лучше не разговаривать, – Гермиона дрожащими руками расстегивает мокрую мантию и бросает её на стоящий у стены стол. Она только что вернулась из Хогсмида, где ей пришлось обойти дюжину магазинов в поисках платья для Осеннего бала. Джинни так умело увлекла её ворохом пестрых тканей, что Гермиона, потеряв счет времени, опоздала на отработку их с Малфоем проекта в Выручай-комнате. Малфой поднимается с дивана и, спрятав волшебную палочку в карман брюк, осматривает промокшую Гермиону с ног до головы. – Это всё потому, что наш последний разговор закончился поцелуем и твоим позорным бегством? – Малфой со скучающим видом поправляет рукава своего джемпера, пряча манжеты рубашки. Гермиона встряхивает волосами и, выудив из кармана сумки волшебную палочку, отбрасывает хранилище книг и пергамента в сторону. Щеки горят адским пламенем, но она изо всех сил старается держать себя в руках и сжимает зубы. Коктейль из стыда и возбуждения грозится наполнить её до краев. – Малфой, я думаю... Она медлит с ответом, выскальзывает из промокших насквозь кед и собирается пройти к шкафу у противоположной от входа стены, чтобы взять тренировочную обувь. – Знаешь, я думаю, нам действительно лучше не разговаривать, – Малфой в два шага преодолевает оставшееся между ними расстояние и легким щелчком выбивает из её рук волшебную палочку. Охнув, Гермиона поднимает на него свой взгляд и тут же встречает его теплые губы. Малфой делает поцелуй глубоким и влажным. Зарывается правой рукой в её мокрые волосы, а левой хватает за запястье и сталкивает их тела. Драко прижимает её к себе, толкая с обрыва в водоворот острых ощущений, которые бьют по её и без того оголенным нервам. Гермиона, всхлипнув, цепляется за его плечи в попытке оказаться ещё ближе. Они пятятся, натыкаясь на расставленные по комнате манекены, и с грохотом роняют их на пол. Грейнджер на секунду отрывается и оборачивается назад, цепляя взглядом груду деревянных тел, но Малфой, потянув её за волосы, возвращает внимание к себе. – Плевать, Грейнджер, – он целует её скулы. – Ты слышишь меня? Наплевать на этот бардак. Она откидывает голову назад, пытаясь отбросить и волосы тоже, чтобы у него был доступ к шее. Он крепко держит Гермиону и припадает губами к мочке уха, заставляя её тело содрогнуться от контраста его горячего дыхания и её ледяной кожи. Еще несколько шагов, и он садится на диван, утаскивая Грейнджер за собой. Она опускается сверху, практически до боли раздвигая ноги. Трется об него сквозь одежду, чувствуя, как его длинные пальцы ныряют под край её вязаного джемпера. Она стонет что-то ему в губы, когда он требовательно сжимает её грудь сквозь ткань бюстгальтера. Малфой, разрывая жаркие объятия, стаскивает с неё джемпер и тут же отодвигает хлопковую чашечку в сторону, находя языком набухший сосок. Тело Грейнджер пронзает волна обжигающего удовольствия, и она выгибается навстречу влажным губам Малфоя. Он шарит одной рукой по её спине – раздается щелчок застежки – и абсолютно ненужный в данную секунду бюстгальтер улетает куда-то за границы их вселенной. Гермиона не хочет оставаться в долгу, эта игра обязана быть честной, поэтому она, собирая последние крупицы своего сознания, отталкивает Малфоя к спинке дивана и сражается с его свитером и рубашкой. Слишком много секунд уходит на то, чтобы справиться с пуговицами на манжетах рубашки, и она боится, что момент вот-вот будет испорчен, но Драко не прекращает целовать её куда может дотянуться. И пока она изо всех сил старается освободить его левую руку, он уверенным движением втягивает в поцелуй её нежную кожу под грудью. Наконец она освобождает обе его руки, и они оба замирают, когда её взгляд натыкается на его черную метку. Тишину комнаты разрывает тяжёлое дыхание двух людей. Грейнджер чувствует, как руки Малфоя – до того блуждавшие по её телу – останавливаются, а он сам будто бы ожидает её реакции. Она смотрит ему в глаза и открывает для себя обреченность в них. Будто бы она должна сейчас же спохватиться и уйти, перечеркнув всё то, что происходит. И это внезапно вводит её в некий ступор. Наверное, молчание и бездействие затягиваются, потому что Грейнджер чувствует, как Малфой очень медленно пытается отстраниться и встать. Она принимает это малфоевское замешательство крайне растерянно, её мозг отказывается выстраивать логическую цепочку между черной меткой и тем, что происходит между ними. Грейнджер чувствует, насколько сильно возбужден Малфой, и уж тем более чувствует силу своего возбуждения, которое, кажется, перешло все мыслимые и немыслимые грани. Её единственное желание сейчас – ощутить, как Малфой заполняет её изнутри, как он толкается в неё. Сильно. Властно. Так, как ей снилось этими проклятыми ночами с тех пор, как она столкнулась с ним в коридоре поезда в этом году. Не удержавшись на ногах, рухнула на пол, посмотрела на него снизу вверх и пропала. Малфой открывает рот, чтобы сказать что-то, что сломает всё вокруг и, возможно, даже сломает их обоих, поэтому Гермиона опережает его одним-единственным движением. Она приподнимается совсем немного, а потом снова опускается, потираясь влажной промежностью о его брюки. И это будто убирает какую-то заслонку в реальности – волна чистого адреналина сносит всё на своем пути, и в следующую секунду Гермиона ощущает, как Малфой с силой хватает её за подбородок, заставляя снова приподняться, чтобы избавить Гермиону от колготок и нижнего белья. Она поворачивает голову в сторону и открывает рот, захватывая большой палец Драко и проходясь по нему языком. Чувствуя, как тот сильнее погружает его в её рот, – посасывая, заставляя Малфоя буквально застонать. Когда пальцы другой его руки проходятся по её влажным и набухшим от возбуждения складкам, она, потерявшись в этом захватывающем ощущении, выгибается в попытках насадиться на его пальцы. – Боже... – выдыхает Гермиона вместе со стоном, чувствуя два пальца внутри себя. – Боже, Малфой... Драко впивается полупоцелуем-полуукусом ей в грудь и снова погружает в неё пальцы, немного разводит их в стороны и снова совершает обратно-поступательное движение. Гермиона теряет ориентацию в пространстве, всё вокруг плывёт какими-то темными, жаркими пятнами. Всё, что она ощущает – это влажные губы Малфоя на своей шее, его пальцы внутри и пульсацию в каждой клетке своего тела. Она вырывается из плена забытья, перехватывает губы Драко в требовательном поцелуе и толкается вперед, прижимая его к спинке дивана. В этот момент его пальцы входят в неё под другим углом, и она отчаянно стонет ему в рот. Если я не почувствую тебя внутри – я умру. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Грейнджер не знает – твердит она эту молитву вслух или это единственная мысль, которая трепыхается в её сознании, но Малфой слышит её. Их движения на удивление слаженны, будто сознание у них одно на двоих. Они одновременно бросаются к пряжке его ремня, их влажные пальцы сталкиваются, путаются, мешают друг другу. Она перехватывает инициативу, впивается поцелуем в его губы, одновременно окончательно расстегивая его ремень. Малфой приподнимается, стягивая брюки и нижнее белье. Гермиона не слышит ничего, кроме гудящей в ушах крови, она теряется в ощущениях того, как Малфой слегка приподнимает её над собой, чтобы направить член в неё. Чтобы... Он одним резким движением насаживает её на себя до конца, и она захлебывается в собственном крике. Он заполняет её собой. Такой твердый, такой горячий, такой как нужно. Грейнджер всхлипывает, выгибается, подается вперед, потираясь набухшим и мокрым клитором о тело Малфоя. Малфой зарывается одной рукой в её волосы и притягивает к себе, вовлекает в поцелуй. Глубокий и всеобъемлющий. Непрерывно двигаясь в ней, он просовывает свою вторую руку между их влажными телами и потирает её клитор. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Это длится не меньше, чем целую вечность. Грейнджер ощущает, как весь жар, который так долго разливался по её телу, концентрируется в одном месте. Вселенная взрывается под её веками, и она бесшумно хватает ртом воздух, наслаждаясь тем, как по телу проходит приятная судорога. Ощущая, как её мышцы сжимают член Малфоя внутри. Гермиона не понимает, как это происходит, – просто не успевает заметить. Всего секунда – и вот она уже под Малфоем на диване. Она чувствует себя пустой и обесточенной. Все её мысли исчезли навсегда. Драко тенью нависает над ней, и она видит, как он ухмыляется, отбрасывая с её лица налипшие пряди. Спустя секунду Грейнджер чувствует, как член Малфоя снова заполняет её. Медленно. Ужасно медленно. Она чувствует его каждой своей клеткой, каждым миллиметром кожи. Гермиона обессиленно стонет, зарываясь руками в светлые пряди. Она теряется в душном жаре комнаты и их дыхания. Ей кажется, что в ней не осталось и капли энергии, и вязкая темнота вот-вот поглотит её полностью. Вместе с тем Грейнджер с удивлением замечает, что её бедра сами двигаются навстречу горячему малфоевскому телу. Он впивается губами в её мокрую шею и буквально впечатывает мощным движением в мягкую обивку дивана. Его тело дрожит от удовольствия, капли пота срываются с кончика его носа, когда он нависает над ней. Она с трудом ворочает пересохшим языком, чувствуя, как раскаленный воздух царапает дыхательные пути: – Я... – Кончишь прямо сейчас. Он словно приказывает и снова толкается в неё. Гермиона закатывает глаза, её веки закрываются, тело пронзает острая стрела жара и удовольствия. Он делает ещё несколько мощных толчков и хрипло, растягивая буквы, мычит: – Гермиона...