Все ещё здесь

— Фред. Слово почти не разобрать за тихим стоном, пропитанным отчаянием. Это скорее хриплый, пронзительный всхлип на самой грани истерики, но Фред узнает в нем свое имя и обнимает лицо своего близнеца ладонями. — Я знаю. Я знаю, знаю, знаю, — пытается успокоить, целуя его сначала в лоб, а потом в губы. Сейчас полночь, и в доме жуткая скорбящая тишина потери. Волдеморт только что потерпел поражение, и за торжество добра многие заплатили жизнями. Фред был очень близок к тому, чтобы стать одним из потерянных — и Джордж это видел. Но судьба распорядилась так, что оба близнеца остались живы. Когда медленный поцелуй прерывается, Джордж издает жалобный звук, доказывающий, что он всё ещё переживает тот ужасный момент, когда почти потерял свою вторую половину. Слезы не перестают катиться по его щекам, и он неудержимо дрожит, ускользая куда-то, где Фреду будет куда труднее дотянуться до него. — Джордж. Джорджи, — снова пытается Фред, используя нежное прозвище, которое бережёт исключительно для него. Он целует Джорджа в уголок рта, кривящийся в гримасе рыдания, и прижимает губы к его подбородку. Поцелуи перемежаются тихими звуками: мягкие, влажные касания губ к коже, которые, он надеется, помогут пробиться к Джорджу туда, в местечко в его сознании, где он закрылся. — Ты почти… — наконец выговаривает Джордж, глотая слоги и не переставая дрожать. Произнесение двух этих слов точно исчерпало все его силы, но Фред всегда обладал невероятной способностью знать, что Джордж имеет в виду (точно так же, как и Джордж заканчивал за него предложения). Не было необходимости продолжать говорить, они оба знали, что его мучает. Фред склоняется над Джорджем, опираясь на локти по обе стороны от него, и прижимается обнажённой грудью к его груди, вжимаясь и делясь теплом; вес и тяжесть тел друг друга дарят ощущение безопасности, а звук сердцебиения — успокаивает. — Я знаю, — снова говорит Фред, потому что он и правда знает. Он лучше Джорджа знает, как ему повезло, что он выжил, — но я здесь, Джордж. Я в самом деле здесь. Джордж еще раз судорожно всхлипывает, слабо стараясь успокоиться ради других спящих обитателей дома. Фред большими пальцами вытирает его слезы, которые стекают по вискам и впитываются в подушку, все ещё зарываясь пальцами в волосы брата. — Я никуда не уйду, — он снова целует Джорджа в губы, — я обещаю. Джордж обнимает Фреда за плечи и утыкается влажным лицом ему в шею. Фред позволяет ему тихо плакать, полный сочувствия, терпеливо ожидая, пока закончится приступ адреналина и не придут в норму сдавшие нервы. Они остаются в таком положении некоторое время, пока Фред не отодвигается всего на пару дюймов, чтобы взглянуть в чужое лицо. К его удивлению, Джордж пришёл в себя достаточно, чтобы целовать его, прижимаясь губами к твердым губам Фреда. Ни один из них не успевает вздохнуть от неожиданности, оба синхронно длинно втягивают воздух через нос. Они сталкиваются зубами, пока не находят свой ритм, и начинают изучать друг друга. Джордж судорожно вздыхает, чувствуя, что почти готов снова зарыдать, и Фред теперь зарывается лицом в его плечо, целуя мягкую кожу нежными движениями, которые, как он надеется, успокоят его. — Я не оставлю тебя, — шепчет он, прерывая каждое слово поцелуем, — Джорджи, — он тяжело вздыхает, целуя его шею, пока не доходит до подбородка. — Я с тобой. Джордж явно куда больше, чем Фред, потрясен ужасными событиями предыдущего дня. И кто бы винил его за это? Они братья. Черт возьми, близнецы. Больше, чем близнецы. Фред рыдал бы так же сильно, если бы все было наоборот. Он всегда думал, что умереть — легко, но жить только для того, чтобы страдать от потери кого-то, кого ты любишь больше самой жизни, должно быть, пытка. Джордж явно уже готовился к этому сегодня, и Фреду было так жаль. Глаза Джорджа закрыты, рыжие ресницы слиплись от слез, плотно прижатые к бледной веснушчатой коже. Фред едва поднимает руку, чтобы провести ею по брови Джорджа, на что тот реагирует, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. Фред прижимает их лбы друг к другу, так что они дышат одним воздухом, чувствуя движения друг друга, вплавляясь друг в друга. — Прости, что напугал тебя, — выдыхает Фред на одном выдохе, еле слышно. Хотя он не виноват в собственной почти-смерти, он все еще чувствует потребность извиниться за то, как это влияет на его половину. — Но я здесь, — последние слова практически неуловимы, но Джордж близко достаточно, чтобы услышать. Ему никогда не надоест слушать их, потому что это именно то, что все ещё потрясает его — Фред почти исчез, покинул его, и, случись это, больше никогда не был бы с ним снова. Прямо сейчас кажется практически невероятным чувствовать его теплое тело напротив собственного. Джордж все еще не может сдержать слез, но всхлипы прекратились и утихла дрожь. Он молча кивает Фреду, мягко стукаясь лбом о его лоб, влажно шмыгая носом и проводя пальцами по волосам брата, просто чтобы чувствовать его. — Люблю тебя, — говорит Фред одними губами, — люблю слишком сильно, чтобы оставить. Он нежно улыбается брату, и Джордж, хотя у него еще не находится сил ответить ему тем же, сжимает губы в тонкую линию и кивает в знак понимания. Фред осторожно скатывается с него, пока они не оказываются лежащими бок о бок, грудь к груди на постели. Джордж прижимается к нему, и Фред прикасается губами к его макушке, вдыхая его запах и крепко обнимая за талию. — Я здесь, Джорджи, — шепчет Фред, и когда Джордж просыпается на следующий день, то с облегчением обнаруживает, что это все еще правда.