bona voluntate

— Я испугался что потеряю тебя. Понял, что не хочу терять тебя. — Люцифер замолк, закрыв глаза. Начал массировать виски, словно от всех этих мыслей у него разболелась голова. Вики замерла. Застыла будто бы Лотова жена. Голос демона звучал серьёзно, без привычного уже напускного пафоса. Слишком серьёзно, с первых слов заставляя девушку вздрогнуть, словно после горячей бани его прикосновений её толкнули в ледянящий снег. — Так часто думаю о тебе, что скоро как будто возненавижу. Чертчертчерт. Что сказать, как отреагировать? Больше всего сейчас Вики хотелось поддержать Люцифера хоть как-то, даже простым касанием или понимающий взглядом. Но ее руки дрожали, а его глаза упорно смотрели куда-то в каменную стену. — Я не знаю, как нужно лю… — он замолчал. О Шепфа. Стало тяжело дышать, а глаза наполнились слезами. О Шепфа. Вики наконец поняла всю свою глупость. Все его отчаяние. Всю безвыходность их положения. Люцифер молчал, а перед глазами Непризнанной проносились все варианты будущего, среди которых не было теперь ни одного светлого. — Люцифер, я… ты…,— ее голос, безбожно дрожа, под конец окончательно перешёл в шепот. Мысли отказывались формироваться в стройный поток, их было слишком много и одновременно ужасно не хватало. Её разумом овладели отчаяние, боль и мазохистская радость. — Не бери в голову, сказал глупость, — демон приподнял уголок рта, так механически, словно собственноручно дёрнул за невидимую нить, — Одиночество в замкнутом пространстве сводит с ума. Думаю, тебе пора, — словно процитировал ужасно скучный учебник на ненужной ему паре. И отошёл в темноту, где Вики не могла его рассмотреть. — Люцифер, — словно ветерок задел занавеску, она сама себя не услышала. Всемилостивый Шепфа, за что им все это? Ноги не держали ее, и она полуприсела, полуупала на пол, бессильно откинувшись спиной на стену. Слезы стекали по лицу, но рыданий не было, словно все те ужас и отчаяние, которые она испытывала минуту назад, одним взмахом крыльев сменились всепоглощающей усталостью. Она — Непризнанная. Он — демон. Она — будущий ангел, а он — сын Сатаны. Она станет ангелом при любом раскладе, даже если Сатана лично будет убивать каждого из них, даже если Люцифер поклянется ей в вечной любви и предложит вечную жизнь с её отцом и той — светлой, пахнущей молоком и сиренью — матерью. Потому что это и есть её душа, потому что бытие демоном, их ценности и поступки, на которые они толкают людей, никогда не найдут места в её сердце. Она безумно любит других демонов: саркастично-сердечную Мими, задиристо-понимающего Ади, заносчиво-страдающего Люцифера, но никогда не сможет не просто быть рядом, а быть с ними. Это настолько противоречит ей, ее душе, всему её жизненному пути и воспитанию её отца, так сильно любимого и оплакиваемому, что даже если она больше всего на свете захочет стать демоном ради Люцифера, то не проживёт и дня в таком статусе. Слишком явно будет ощущаться ненатуральность происходящего, неестественность. Неправильность. Возможно, отчасти из-за этого она и полюбила — как больно теперь даже помыслить об этом — Люцифера. С первого впечатления заносчивый, со временем он открывался ей как безмерно страдающая и покалеченная собственным отцом, своим положением и ожиданиями других душа. Наверное, всегда та самая ангельская её часть хотела помочь ему, если не вылечить, то хотя бы перевязать его раны, успокоить его волнения, дать почувствовать себя не сыном Сатаны или тем самым, кто сотворит великие свершения, а просто собой не только в одиночестве гор. До этого момента Вики четко понимала, что есть запрет. Что они не смогут быть вместе, по-настоящему вместе, но примирялась и малым. Тем малым, что если она может помочь ему хотя бы физически или разговором почувствовать себя нужным, неважно что невзаимно с его стороны, то ей будет достаточно. Понимала, что то вожделенное «мы» никогда не воплотить не только потому что они противоположные стороны, но и потому что Люцифер не полюбит её. Слишком изломан, слишком поврежден, чтобы испытывать сильные чувства, вроде привязанности или симпатии, слишком испуган и настроен Сатаной против, чтобы думать о них. И теперь, понимание того, что он на самом деле испытывает к ней, убивало её. Он её любит. Шепфа. У этой истории нет счастливого конца. Она станет ангелом, просто не сможет иначе. Он узнает, что его отец был прав, что чувства глупы, а ангелы презренны. И его любовь, изначально сломанная, рожденная вопреки, превратится в ненависть, испепелив его, принёс лишь большие страдания. Благими намерениями действительно вымощена дорога в ад.