Глупо говорить, что любви не существует.

Хенджин видит, как юное тело омеги падает на холодный мрамор, слышит, как эхом в голове отдается удар, чувствует, как отчаянный крик Джисона бьёт по вискам. Он обводит стеклянными глазами зал и замечает бессознательное тело своего друга, которое не подает никаких признаков жизни. Его рука машинально направляет оружие на парня, стоящего возле Минхо, и пуля попадает прямо в бедренную вену, из-за чего парень с грохотом падает на пол, истошно крича. Альфа опускает глаза на своего омегу и рядом сидящего Хана, пытающегося привести того в чувства. Джисон рукой обхватывает ладони Сынмина, а вторую держит над раной, чтобы хоть как-то предотвратить большую потерю крови, но этими манипуляциями делает только хуже. Ким уже давно закрыл глаза, однако грудная клетка все ещё мелко вздымается, даря всем надежду. Для Хенджина всё словно в замедленной съёмке, но в действительности проходит лишь несколько секунд. Он не может понять действия Сынмина, зачем тот выбежал из своего укрытия? Зачем подверг себя такой опасности? В голове всплывает момент, как он решительной походкой со статуэткой в руках спускается вниз, чтобы хоть как-то помешать посторонним. И сейчас, даже не подумав о собственной жизни, парень закрывает собой альфу, не давая погибнуть здесь. Хенджин не может понять смысл поступка Сынмина. Ведь разве не лучше, чтобы своя жизнь была в безопасности? Почему этот омега всегда думает в первую очередь о других, а потом только о себе? В голове, будто в слоумо, проносятся отрывки воспоминаний, где они счастливы. Ведь только вчера они обсуждали своих друзей и смеялись над глупой шуткой, радовались, что завтра станут счастливыми супругами, которые посветят всю свою жизнь друг другу. И Сынмин её посвятил. Он закрыл собой Хенджина, потому что любит. И нет никакой другой причины этого поступка. Жизнь без альфы для омеги казалась наихудшим исходом, так что лучше погибнет он сам, чем Хван, ведь у того вся жизнь впереди, да и страна может лишиться хоть какой-то надежды на будущее, когда начнутся войны, которые пока что удачно сдерживает альфа. Но он не подумал о том, что Хенджин умрет вместе с ним, в ту же самую секунду, когда увидит юное тело на холодном мраморе. Хенджин станет ходячем мертвецом, в его глазах пропадет желание жить, но он продолжит существовать ради любимого человека. Хван снова опускает взгляд на омегу и встречается с любимыми глазами, которые с трудом остаются открытыми, но продолжают смотреть на него со всей искренностью и любовью, в них можно увидеть спокойствие. Только где-то на дне зрачков виднеется страх за свою жизнь, но он спрятан так глубоко внутри, чтобы альфа мог хоть на миг успокоиться. Вот только все его усилия идут крахом, потому что Хенджин теряет связь с реальностью, как только они сталкиваются взглядами. Его глаза медленно тускнеют, полностью приобретая беспросветный черный цвет, в котором нет ничего кроме абсолютной ярости и жгучей ненависти к человеку, пытающемуся ухватиться за маленькую нить жизни, которая оборвется через несколько мгновений. Он угрожающе медленно поворачивается к всё ещё лежащему Чану, а у того дикий страх в глазах и руки нервно сжимают горло, пытаясь хоть как-то приостановить кровотечение. Только мужчина прекрасно понимает, что на подсознательном уровне старается перекрыть доступ к кислороду, собственными руками хочет забрать у себя жизнь, лишь бы этого не делал разъярённый Хенджин, который потерял то самое главное, что у него было. Он может в любой момент потерять омегу, изменившего его в лучшую сторону, показавшего, что такое любовь, пробудившего давно уснувшие чувства волнения, счастья, спокойствия, умиротворенности и многих других, которые возможно только самому ощутить. - Готов к своей смерти? – притворно спокойно произносит Хенджин. Чан поражённо открывает рот, ведь парень перед ним не должен себя так вести, его омега умирает у его ног, медленно истекая кровью. Альфа благодарит своего отца, который помогал в далеком прошлом контролировать эмоции и никогда не поддаваться им, учил, что нужно себя сдерживать и не показывать слабость, даже если до смерти больно. – Не пытайся себя задушить, ты подохнешь от моих рук. Хотя я приятно удивлён, что ты все ещё дышишь, но, очевидно, твоя рана слишком серьезная и не позволяет набрать в грудь достаточно воздуха. Тебе довольно крупно повезло с тем, что не задело сонную артерию. Но не переживай, скоро мы это исправим, - альфа замолкает на долю секунды, безумно ухмыляясь. Его улыбка на деле – леденящий душу оскал, ведь в глазах нет никакого блеска, лишь всепоглощающая чернота. – Думаю, тебе придется попрощаться со всеми, передай «привет» от меня Чанбину, - Чан вздрагивает только от упоминания имени своего друга. Может это и к лучшему, что он умрёт, зато увидится с ним, ведь его так не хватает. Если бы они связались с боссом, могли бы жить спокойно где-то за городом, быть счастливыми людьми и, может, завели бы семью. Да, Чан всегда мечтал завести семью именно с Чанбином, но вся их жизнь пошла под откос. Бета закрывает глаза на секунду, представляя улыбающегося альфу, отчего слеза одиноко скатывается по щеке, но, открыв их, видит перед собой Хвана, который усаживается на его живот и подставляет дуло пистолета к его животу в районе желудка. – Увидимся в аду. Хенджин нажимает на спусковой крючок ровно пять раз. Все эти выстрелы связаны с Сынмином: два выстрела принадлежат моменту, когда омеге выстрели по ногам, ещё один за его с Джисоном похищение, четвертый за изнасилование Сынмина, и последний за то, что омега сейчас лежит за его спиной с подстреленным животом. Он наблюдает за тем, как глаза Чана расширяются от адской боли, а изо рта начинает течь кровь, но Хенджин закрывает ладонью рот беты, не давая красной жидкости вытечь. Бета отрывает окровавленные руки от своей шеи, цепляясь за рубашку Хвана, пытаясь предпринять хоть какие-нибудь попытки высвободится, но это лишь тело двигается рефлекторно, пытаясь ухватиться за нить жизни, которая перетянута и вот-вот лопнет. Его сознание давно смирилось со смертью и уже хочет, чтобы всё это поскорее закончилось, и он смог бы уйти к Чанбину. Вот только у альфы совсем иные планы. Как только Чан начинает терять сознание, Хван отрывает свою руку от рта, вставляет туда дуло пистолета и убирает руку с холодного оружия, оставляя его там. Мозг Хенджина уже давно отключен, альфа просто хочет убить этого бету и отмстить за Сынмина. Отомстить за всю боль. В голове нет никаких мыслей, только измученная улыбка любимого человека, который пытался ему улыбнуться несколько минут назад и показать, что с ним все в порядке. Вот только все прекрасно понимали, что это была ебучая ложь, ненужная совершенно никому, однако для Кима она была самой искренней, ведь рядом с ним находится Джисон – первый человек, который подарил ему любовь, Хенджин – первый альфа, который дал почувствовать, что значит быть любимым, Минхо, который показал, какого это – иметь старшего брата, который любит иногда поиздеваться над ним, и мистер и миссис Хван, которые показали, что такое настоящая родительская любовь. Сынмин узнал много понятий любви и какой она бывает только рядом с этими людьми, и сейчас эти люди сильно переживают за него, а он не хочет, чтобы кто-то из них плакал. Хенджин разделяет все эти мысли омеги, поэтому сделает всё, чтобы они были не последними. Только для начала кое-кому надо заплатить за слезы всех этих людей. Хван подносит свои пальцы к лицу беты и слегка улыбается шокированному взгляду. Больше он никого не сможет увидеть. Он с силой нажимает на глазные яблоки Чана, грубо вдавливая их в череп, и под пальцами слышен отвратительный звук, от которого хочется вывернуть свой желудок, но это только прибавляет силы, и альфа наблюдает за тем, как глазницы пропадают в черепе, окрашиваясь в алый цвет. Всё это время в зале эхом раздаются крики Чана и его мольбы о пощаде, вот только их почти никто не слышит, ведь у него во рту всё ещё пистолет, что не дает нормально произносить звуки. Его тело бьётся в конвульсиях несколько минут и в один момент навечно замирает. Хенджин усмехается тому, как быстро сдался этот человек. Он с отвращением вытаскивает пальцы из отверстий, вытирая остатки месива об одежду Чана, и думает, что куски ткани такие же дешевые, как и вся жизнь этого ублюдка, в ней не было ничего ценного. Хотя, правильнее сказать, не было лишь с определённого момента. И умер бета тоже самой жалкой и дешевой смертью. Хван вытаскивает изо рта беты свой пистолет, засаживая пару пуль в район сердца, и наслаждается тем, как кровь впитывается в ткань гнилой рубашки. Хенджин начинает хмуриться, ведь для его больного сознания Чан все ещё жив, вот только перед ним лежит уже безжизненное тело. Но он упрямо направляет пистолет прямо в голову, выстреливая ещё несколько раз, полностью опустошая магазин. И только крик Джисона заставляет его прийти в себя и вернуться в жестокую реальность. - Хенджин! – Джисон пытается докричаться до альфы, но у него срывается голос на последнем слоге, из-за чего крик получается слишком жалким и беспомощным. Хенджин поворачивается к нему, и в его глазах появляется тот самый блеск, означающий, что он постепенно приходит в чувства, так что омега спокойно выдыхает. Он никогда не забудет картину, где Хван выдавливает глаза бете. Омега поднимает взгляд на альфу и видит в уголках глаз стеклянные слезы, а на дне зрачков огромный океан боли, сожаления, не понимания происходящего и отрицания того, что все происходит на самом деле. Джисон видит, как Хенджин ломается на части перед ним, как разбивается его душа, как слезы начинают безостановочно скатываться по бледным щекам. От такой картины сердце омеги разбивается, но несравнимо с сердцем Хвана. – Пожалуйста, Хенджин, - омега начинает умолять его, чтобы тот смог прийти в себя и предпринять хоть какие-нибудь действия. – Сынмин все ещё жив, поэтому очнись и помоги ему, мне надо помочь Минхо, он тоже лежит без сознания и нуждается в помощи, - Хенджин переводит взгляд на тело друга и его душа разбивается только сильнее. Джисону надоедает такой потерянный вид главы мафии, поэтому он быстро поднимается с колен, подходит к Хвану и со всей силы, которая него осталась, ударяет альфу по щеке. – Не будь тряпкой и стань опорой тем, кто в тебе нуждается! И эти слова отрезвляют. Джисон полностью прав, Хенджину надо прийти в себя и успокоиться. Он делает несколько глубоких вдохов, полностью возвращая себе контроль над разумом. Его омега все ещё дышит и ждёт хоть какой-нибудь помощи от него, так что пора бы её предоставить, ведь именно из-за Хенджина он сейчас находится в таком состоянии. Хван подходит к Сынмину, который всё так же лежит на полу, пытаясь удержать глаза открытыми и не провалиться в бездну, ведь знает – если заснёт, то больше никогда не проснётся, поэтому расслабиться будет самой главной ошибкой в его положении. Тело все ещё истекает кровью, переливающейся в свете ламп на мраморе, создавая холодящую сознание эстетичную картину. Омега аристократично бледный, он смертельно прекрасно сочетается темной цветовой гаммой этого зала и собственного костюма. Но бледность никогда не будет ему к лицу, и Хенджин сильнее поджимает губы, надеясь, что сможет вновь увидеть привычный цвет кожи любимого человека. Он прекрасно знает, что этот оттенок кожи будет сниться ему во снах. Он аккуратно поднимает юное тело на руки, заглядывая в прекрасные щенячьи глаза, которые сейчас выглядят очень уставшими, находясь на грани жизни и смерти. Хенджин немного наклоняется к губам омеги, ощущая какие они холодные, отчего сердце кровью обливается. Тихо, на грани слышимости, просит прощение у человека, который спас ему жизнь и поселил частичку себя где-то глубоко внутри. Это он во всем виноват, не надо было влюбляться в него, не надо было соглашаться на предложение того ублюдка и соглашаться с матерью, тогда бы Сынмин сейчас был рядом с Джисоном и не знал о боли. Слезы льются из глаз, падая прямо на щеки Сынмина, отчего тот немного вздрагивает и обеспокоенно смотрит на возлюбленного, пока альфа неразборчиво шепчет слова о любви. Омега тихо вздыхает и протягивает окровавленную ладонь к лицу Хенджина, дрожащими пальцами дотрагивается обжигающе горячей кожи на лице, оставляя следы крови на щеках. Альфа вздрагивает и покрасневшими глазами смотрит в спокойные Сынмина. В них читаются нежность и любовь, посвящённые только одному человеку. Ким своими действиями пытается успокоить Хенджина и дать надежду на лучшее будущее, что у них всё ещё будет хорошо и ничто не помешает их счастью. Хван прижимает свою ладонь к пальцам Сынмина, легонько их сжимая, не смея убирать руку омеги от своего лица. За всем происходящим наблюдают родители альфы. Они стоят тихо в углу, боясь как-то помешать болезненно щемящему душу моменту. Джисон уже давно сидит возле Минхо, который понемногу приходит в чувства. И первое, что он видит – облегчённое выражение лица Джисона. Он аккуратно протягивает ладонь и омега понимает намек, переплетая пальцы с альфой, который выдавливает из себя искреннюю улыбку. Ли чувствует огромную вину за то, что не смог справиться с человеком, ранившим Сынмина, и причинил огромный вред своим близким. Альфа прикрывает глаза и тело начинает мелко дрожать, а по щекам текут горькие слезы. Джисон помогает ему принять сидячее положение, пальцами, на которых ещё осталась уже подсохшая кровь Сынмина, вытирает слезы и нежно целует в губы, чтобы отвлечь и словно забрать хотя бы часть боли. Минхо нежно обнимает его за талию, прижимая к себе, утыкается куда-то в основание шеи, вдыхая успокаивающий запах яблока, и чувствует дрожащие ладони омеги, которые поглаживают его по спине. Джисон слышит тихое скуление возле уха и только крепче прижимает к себе альфу, давая понять, что нет его вины в том, что случилось. В помещении стоит гнетущая тишина, и никто не решается её нарушить. На улице слышна сирена скорой помощи, которая с каждой секундой становится громче. Видимо, кто-то из прохожих вызвал скорую, когда произошел взрыв. И Хенджин очень благодарен им за это, ведь никто так и не позвонил туда, когда в Сынмина прилетела пуля. Резко в помещении становится как-то неспокойно, работники скорой помощи быстро проходят в помещение через обломки, спрашивая, есть ли пострадавшие и кто может спокойно дать показания. Как только мужчины видят окровавленного омегу, едва ли находящегося в сознании на руках альфы, они быстро подбегают к нему и забирают на носилках. Но омега находит в себе силы, чтобы улыбнуться Хенджину, и полностью доверяет свою жизнь профессионалам. Минхо тоже забирают в больницу, потому что есть вероятность сотрясения мозга. Скорая уезжает также быстро, как и появляется, ведь состояние пострадавших критическое и каждая минута на счету. Хенджин решает не ехать вместе с ними. Остаётся, чтобы вызвать такси родителям до дома, уверяет их, что будет докладывать о состоянии Сынмина. Джисон тоже остаётся с ним, чтобы тот не натворил глупостей. - Ты должен был поехать с Минхо, - тихо вздыхает Хенджин и подходит к трупу Чана. Джисон лишь закатывает глаза, ведь он уверен в том, что Ли в безопасности и ничто не угрожает его жизни. Альфа смотрит на безжизненное тело и спокойно выдыхает. Неужели эти люди наконец мертвы? Больше никто не будет доставлять проблем, вот только… Где облегчение? Недостающим звеном остаётся их босс, который руководил всеми действиями этих двоих и дал приказ на его убийство, но немного не рассчитал силы, из-за чего его пешки проиграли. Видимо, он прекрасно осведомлён о том, что Чан и Чанбин были в хороших отношениях с Хенджином, поэтому решил как-то использовать данный факт, но не учел того, что Хвану плевать на то, кого необходимо убить ради собственного спокойствия. – Как думаешь, как скоро начнется война? – задумчиво спрашивает Хенджин, ловя удивленный взгляд Джисона. Скоро начнётся настоящая битва, и она не сравнится с этой маленькой перепалкой. Там будет намного, намного больше смертей. Хотя, куда ещё больше? Его омегу подстрелили и сейчас он находится на грани жизни и смерти, а ребенок… - Джисон! Ребенок! Насколько я помню, пуля попала в живот, есть ли вероятность того, что ребенок выживет? - Хенджин, не будь мечтателем, - серьезно говорит омега. – Большая вероятность того, что он не выживет, особенно, если учесть, сколько крови потерял Сынмин. Тебе лучше смириться с его смертью и принять её. Либо он, либо Сынмин, - Джисону больно о таком говорить, ведь он помнит, как Ким был счастлив, когда узнал новость о будущем ребенке. Хоть срок и был маленький, однако уже можно было почувствовать, как запах Сынмина немного начинал меняться, приобретая нотки сочного лимона, что обычно свойственно омегам в положении. Хан уже был уверен в том, что ребенок будет омегой с таким приятным, но редким ароматом. Хотелось бы верить в чудо, но Джисон реалист и понимает, что ребенок просто не выживет. Так что лучше сразу подготовить альфу. – Поехали в больницу, или тебе важен труп этого ублюдка? – Хан кидает полный отвращения взгляд на бету, подавляя в себе рвотный рефлекс. Ему просто не верится в то, что Хенджин собственными руками вдавил его глаза в череп и не одна мышца на его лице не дрогнула. - Поехали, сейчас каждая секунда на счету и нам надо быть рядом с нашими близкими, - решает Хенджин, параллельно вызывая такси. Он приятно удивляется стойкости Джисона. Несмотря на то, что тот увидел и пережил, его голос спокойный и рассудительный, а разум практически чист, омега не допускает никаких негативных мыслей. Альфа всерьёз задумывается взять его к себе в мафию, чтобы тот следил за сотрудниками и докладывал ему о их похождениях. С улицы начинает доноситься шум дождя, предупреждая о том, что надвигается ливень. Хенджин всегда считал, когда в такие моменты начинается дождь, то он оплакивает сильную потерю. И от этой мысли на сердце кошки скребутся. Дорога кажется мучительно долгой, атмосфера в машине угнетает, а водитель не решается сделать лишний вздох, боясь потерять голову, ведь двое людей на заднем сидении оба по локоть в крови, с мрачными лицами разглядывают тусклые пейзажи за окном. Здание больницы выглядит мрачным и не вызывает никаких положительных эмоций или надежд, как должно бы. На сердцах у обоих становится слишком тяжело, словно привязаны несколько камней, тянущие куда-то вниз, и они вот-вот сорвутся со своего места и разобьются на множество осколков. Когда они заходят, их встречают белые до тошноты стены, беспокойная девушка за стойкой регистрации, пытающаяся до кого-то дозвониться, но каждый неудачный раз с ужасом смотрящая на телефон и с надеждой набирающая вновь. По коридорам бегают медсёстры с различными анализами и громкими просьбами принести нужные приборы для работы, иногда сталкиваясь и, быстро извинившись друг перед другом, вновь убегая в неизвестном направлении. Некоторые подбегают к девушке и спрашивают смогла ли она дозвониться до главного хирурга, но получают лишь потерянный взгляд. К ним прибыл омега в тяжелом состоянии и нужна срочная операция, которую может провести только один человек, однако его смена закончилась несколько часов назад, но должен быть шанс на то, что он успеет к операции. - Где Феликс Ли? – очередная медсестра чуть ли не плача спрашивает, где их главный хирург. Она тут недавно работает, но ни разу не видела смерть, и она всем сердцем желает, чтобы омега, который лежит у них на операционном столе, выжил. Как только к ним прибыл парень, они сразу позвонили альфе, сообщая о срочной и сложной операции. Ли сразу согласился на неё, вот только когда мужчина сможет приехать, и успеет ли он вообще, никому не известно. – Если он не прибудет в течении пяти минут, нам придется самим начинать операцию, директор больницы боится, что парень может не выжить, если мы продолжим терять время. Боже, пожалуйста, пусть он прибудет к этому времени, - медсестра начинает тихо молиться Богу, лишь бы Феликс успел. Хенджин прекрасно понимает, что тут происходит, но отказывается верить в то, что говорят работники больницы. Он не хочет признавать, что речь идет о его омеге. Хван аккуратными и медленными шагами направляется к стойке регистратуры, чтобы спросить о состоянии Сынмина. Вдруг двери больницы громко открываются и на пороге появляется мокрый до ниточки светловолосый мужчина. Он быстро снимает с себя куртку, бросая куда-то в сторону, надевает по пути халат, который ему подносит один бета из персонала, и они вместе скрываются за один из поворотов. Девушка, стоящая рядом, с облегчением выдыхает и благодарит Бога. - Извините, - тихо произносит Хенджин, привлекая к себе внимание. Джисон подходит к нему, тоже ожидая ответы на все их вопросы. – Не подскажите, в какой палате сейчас находится Ким Сынмин, его привезли сюда меньше тридцати минут назад. Хочу также узнать о его состоянии. - Кем вы ему являетесь? – девушка кидает на них строгий взгляд. - Муж, - в той же манере отвечает Хенджин, не ожидая такой наглости от девушки. Но взгляд работницы тут же становится мягким, а в глазах появляется сочувствие, что явно не есть хороший знак. - Ох, пожалуйста, будьте готовы к самому худшему, - скорбно произносит она, сжимая ручку и пытаясь себя хоть как-то успокоить, ведь необходимо без запинок и чётко рассказать всю необходимую информацию. – В данный момент начинается операция, хотя точнее будет назвать это борьбой за его жизнь. Он потерял очень много крови, пуля едва не задела печень и толстый кишечник, но всё сложилось лучшим образом. Однако большая проблема состоит в том, что пуля не прошла на вылет, а застряла в мягких тканях. И вытащить её из-за расположения очень затруднительно. Операция будет долгой и трудной, поэтому вам придётся запастись терпением, - девушка не углубляется в подробности состояния Сынмина, ведь с каждым ей словом оттенок кожи альфы становится все бледнее и бледнее, а глаза расширяются и стекленеют. – Не беспокойтесь, прошу, операцию ведет в прошлом лучший хирург Австралии, Феликс Ли, не слышали о таком? – получив отрицательный ответ, она позволяет себе небольшую гордую улыбку. – Можете не переживать, ваш омега выживет. Можете пока подождать на скамейках возле операционной, врач сам подойдет к вам и скажет результаты. Ожидайте, - Хенджин едва заметно кивает и направляется в один из коридоров, куда ему указала девушка. Джисон же остаётся рядом с ней, спрашивая о том, чьё состояние тоже очень его волнует. - Извините, Ли Минхо тоже поступил сюда вместе с Сынмином, хочу узнать о его состоянии, - просит Джисон, нервно сжимая рукав. – Я его парень, - уже тише добавляет омега, боясь такое озвучивать, ведь они пока не обговаривали эту тему. - Ли Минхо, состояние не критичное, жить точно будет, - девушка смотрит в компьютер, изучая информацию о состоянии пациента. – Перелом левой руки, многочисленные ушибы и сотрясение мозга первой степени. Будем надеяться, что нет амнезии и других отклонений, но на вопросы он отвечает достаточно чётко и прекрасно помнит кто он. Но и сами знаете, что люди могут забывать незначительные детали, которые потом всплывают и могут обернутся значительными провалами, - она тяжело вздыхает, закрывая данные об альфе. – Сейчас вы не сможете навестить его, мистеру Ли нужен покой и отдых, поэтому, пожалуйста, приходите завтра, думаю, вас к нему пустят на десять минут, - девушка мило улыбается, принимая благодарность, и возвращается к своим делам. Джисон уходит вслед за Хенджином и тихо присаживается рядом с тем у операционной. Хенджин сидит на неудобном кресле, но не обращает на это ни малейшего внимания, забывшись в мучительном ожидании. В голове множество разных мыслей крутятся и на дают спокойно расправить плечи. Каждый раз, когда он закрывает глаза, то перед ним всплывает Сынмин, стоящий перед ним и удивленно опускающий руку к животу, откуда течет кровь и впитывается в рубашку, а потом в один момент падающий на холодный мрамор, а в голове эхом глухой звук падающего тела. Почему всё это происходит? Где они провинились, что их так наказывают и не дают право на счастье, даже на самое маленькое. Почему кто-то настолько яро желает забрать у него Сынмина? Да, он тот ещё грешник, его руки по локоть в крови, а за спиной стоят десятки душ людей, которых он убивал собственными руками, но его омега не сделал ничего плохого, и он имеет право на счастье. Хенджин отдал бы всё, что у него есть, лишь бы увидеть искреннюю улыбку парня с внешностью щенка прямо сейчас вживую. Он до конца своей жизни будет проклинать день их свадьбы, ведь если бы они остались праздновать дома, то не произошло бы ничего такого. Да даже если бы на них напали, то омег можно было спрятать в безопасном месте, а в том проклятом зале было лишь огромное пространство без какого-либо убежища. Если бы не свадьба, то Сынмин мог сейчас смотреть свои сопливые дорамы, обсуждая с Джисоном по телефону то, какие главные герои тупые и как они бесят, ведь ничего не понимают в любви, но вместо этого лежит на операционном столе и врачи борются за его жизнь. На дворе уже глубокая ночь, в больнице почти никого не остаётся кроме дежурных медсестёр, которые пробегают несколько раз мимо них, иногда всё же подходя и спрашивая, нужно ли что-нибудь. Хенджин просит одеяло, ведь Джисон уже давно уснул и тихо сопит. Альфа кладёт его голову к себе на колени, а ноги на стул, и укрывает его одеялом. Впереди у них тяжелая ночь, и ему тоже стоит отдохнуть, чтобы адекватно воспринять будущие новости. Им предлагали занять пустую палату, но они отказались, боясь, что пропустят окончание операции. Хенджин уверен в том, что не уснет до того, пока не узнает о состоянии Сынмина и следующие прогнозы. Неожиданно альфа слышит знакомый тихий голос и мелко вздрагивает. - Минхо? – удивленно спрашивает Хенджин, быстро опуская взгляд вниз на омегу, и, убеждаясь в том, что тот спит, тихо выдыхает. Джисону надо поспать и лучше не будить его, пусть они с альфой поговорят завтра. Минхо выглядит уставшим и побитым котом, левая рука в гипсе, на голову наложен бинт, а по всему телу приклеены пластыри. – Ты почему не в палате? Тебе нужен отдых. - После смерти отдохну, - тихо вздыхает Минхо, присаживаясь рядом. – Я не могу лежать и отдыхать, пока Сынмин находится за этой дверью по моей вине. Есть новости о его состоянии? Что говорят врачи? - Не смей говорить так, - почти рычит Хенджин. – Я никогда не обвинял и не буду обвинять тебя в том, что случилось с Сынмином. Ты не можешь всегда быть рядом и защищать от опасности, и больше я не буду просить этого, - видя удивленный взгляд, альфа продолжает. – У тебя появился любимый человек, твой истинный, и я не хочу, чтобы он потерял тебя, даже не смей мне перечить, - Хенджин упирается взглядом в потолок, прикрывая глаза. – Новостей нет, только то, что Сынмин находится на грани и потерял много крови. Есть вероятность того, что я потеряю его навсегда. Операция идет уже три часа, и я готов начать Богу молиться, хоть в него никогда не верил. В голове столько мыслей, Минхо, мне страшно… - заканчивает едва уловимым шепотом Хенджин. - Успокойся, - Минхо берёт за руку друга, сжимая большую ладонь в своей маленькой, и легонько поглаживает костяшки пальцев. – Сынмин сильный омега, раз в тебя влюбился, - решает разрядить атмосферу альфа. И у него получается, понимает мужчина. Когда слышит легкий смешок. - Он пережил немало дерьма, и я уверен, что это тоже сможет. - И правда, - Хенджин усмехается, продолжая рассматривать потолок больницы. Они просто сидят в тишине, и их мысли сводятся лишь к одному. К ожиданию того, как выйдет врач, скажет, что с омегой всё хорошо, и он пойдёт на поправку, так что они смогут забрать его домой совсем, как Хенджин окутает его любовью и отдаст пост на неделю обратно своему отцу, а Минхо будет привозить Сынмину разные сладости и с улыбкой наблюдать, как загораются глаза Сынмина при виде еды, как с тёплой улыбкой даст свою загипсованную руку, чтобы на ней потом появились различные рисунки, как будет слушать истории Джисона, наслаждаясь радостным смехом омег. За придающими надежду мечтаниями проходит ещё час. Дверь операционной открывается, и из-за неё выходит тот самый светловолосый мужчина. Джисон просыпается из-за шума и быстро встает с колен Хенджина, пытаясь быстро привести себя в сознание и осознанно выслушать слова врача. Хирург подходит с опущенной головой к троим молодым людям, боясь посмотреть им в глаза, но через несколько секунд набирается смелости и смотрит прямо на Хенджина, снимая маску с лица. - Мне жаль. Мы сделали всё, что могли. Самое ужасное, что переживает Ли Феликс, как врач-хирург и как обычный человек – он видит, как у людей напротив в один миг погасают глаза и их души практически ощутимо и оглушающе громко разбиваются на мельчайшие осколки. А у Хенджина рушится весь мир в одно мгновение. Он никогда не желал услышать эти слова.