Девушка с кассеты или шиза?

— Как твоя бабушка жила в этом доме? Я бы тоже умер, только от безвкусицы, — кивнул своим словам Юнги, ожидая, пока его парень выгружал из машины чемоданы. Он ещё раз оглянул двухэтажное серое здание, блеклое на фоне разноцветных «пряничных» домиков, и вздрогнул, когда послышалось карканье птиц, сидевших на лысом дереве. — Чонгук-а, смотри, вороны на дубе вместо листочков? — Вместо того, чтобы болтать, открыл бы дверь, — даже не посмотрев на гнилое дерево с чёрными птицами, он покачал головой из-за глупых выводов Мина и отдал ему связку ключей с брелком-покемоном. — Будь душкой, открой. Юнги только цокнул и с недовольством пошёл шевелиться в замочной скважине ржавым ключом. Время шло, а дверь оставалась непреклонной. Запыхавшийся и чертыхавшийся себе под нос Чон стоял с несколькими сумками и чемоданами возле парня, который тоже не отставал от своего бойфренда и матерился, вот только на всю улицу, из-за чего Юнги и получил слабый подзатыльник, когда рядом проходила женщина с ребёнком и укоризненно на них зыркнула из-под отросшей рыжей чёлки. Спустя несколько минут дверь, наконец, поддалась напору. — Чонгук, — не разуваясь, Юн поспешил исследовать новый дом, поэтому голос доносился эхом, — почему ты меня ударил? Ты тоже нецензурно выражался! — Я тихонечко, а ты на весь район, чтобы все сразу знали, что здесь будут жить два дебила, — медленно и осторожно подобрался сзади Чонгук, шепча слова. Юнги зачем-то полез на верхние кухонные полки, покрашенные тёмно-зелёной краской, рассматривал все баночки и скляночки. Похоже на кухню в каком-то штатском доме в конце восьмидесятых, где жила семейка ведьм. Мин улыбнулся мыслям и маленькой придуманной истории, когда пробегался кончиками пальцев по этикеткам и крышечкам, и в этот момент его руку перехватили и под его же громкое «а-а-а» повернули лицом к себе. — Кричи на весь район, если только я тебя нагибаю в постели. — А если не в постели? — любопытно поинтересовался и облизнулся, вглядываясь в чёрные глаза и пытаясь найти отражение себя. — А что, если на этом столе, который с каждым толчком будет скрипеть и биться о стену, пока я буду стонать твоё имя? Ты будешь чувствовать, как я сжимаю тебя внутри, наслаждаясь твоим очередным укусом в плечо. Когда губы задрожат от очередного оргазма, выйдешь и изольёшься мне на поясницу, оставляя отпечатки пальцев на моих бёдрах… — Тебе надо было в порноиндустрию идти работать, — раздражённо буркнул Чон и отошёл от самодовольного Юнги, который был прекрасно доволен возбуждением парня и его пунцовыми щеками. — Как хорошо я умею вызывать эрекцию, может, подать заявку туда? — задумчиво почесал затылок и закусил губу, наслаждался шипением и грозными словами «Только посмей». — Ну, ладно. Видно не судьба. В течение нескольких часов они под американскую поп-музыку немного разобрали в спальне, выкинув ненужное, написали (писал только Чонгук, так как Юнги хоть и был дизайнером по профессии, но лень была сильнее, поэтому Мин диктовал, а Чон записывал) список вещей, нужных для ремонта и декора. Было решено поменять пожелтевшие обои в цветочек со времён революции Пак Чонхи и ковры на полу, совершенно неподходящие друг к другу, а также перекрасить комод, шкаф и прикроватные тумбочки в серый металлик, так как: «Хватит бедной комнате этих цветочков и рюшечек! Всю жизнь мечтал о блестящем шкафе». Чон смог упросить не такой переливающийся оттенок, потому что представил об утре и светящейся мебели, которая на протяжении дня будет бродить в виде вспышки перед глазами. Ещё нужно будет приобрести непонятного оттенка обои, которые, судя по удовлетворённым возгласам Юнги от представления новой спальни, должны идеально сочетаться с льняными шторами грязно-розового цвета и привезённой гирляндой над кроватью. Её решили оставить из-за чугунной спинки с завивающимися узорами, но матрас всё же купить другой. В список вошли и прочие предметы быта и декора по типу люстры, кресла и множества подушек. Весь день прошёл быстро и весело. Уже завтра они должны поехать в торговый центр, дабы закупиться для ремонта. Вечером Юнги по своему хотению полез на чердак, чтобы отыскать что-то такое, что поможет ему найти вдохновение для новых работ. В итоге нашёл множество пыльных коробок, вонючих клопов и мохнатых пауков на потолке, от которых визжал около десяти минут, пока Чонгук шваброй сражался с насекомыми. Нашёл приключение на свою задницу. И не только на свою. — Твои звуки вот совсем-совсем не помогают! Будь душкой, помолчи, — возмутился Чон и стукнул локтем и концом палки Юнги за своей спиной, который (ура!) перестал орать так, как будто его укусили все одним разом. — Спасибо. — Почему они тут живые, если должны уже были уйти на покой, раз зима? Может, мы их разбудили смехом, и сейчас они нас хотят сжить со свету?! А если они понимают наш язык, значит прекрасно услышали, как я минуту назад кричал о дезинфекции от насекомых, а поэтому ночью заползут ко мне в уши и отложат там яйца!.. — последовал громкий выкрик, когда его что-то коснулось в районе лба. — Уберите от меня этого монстра! — Я не монстр, — зашипел не своим голосом Чонгук и повернулся лицом на реплику «Оно говорит!» к Юнги, у которого было выражение умирающего от страха человека. Штукатурка на голову и плечи продолжалась сыпаться, как и пыль, а один глаз задёргался, когда восьминогое существо поползло по щеке. Мин доживал последние секунды жизни. Так он считал, что было недалеко от правды. Чонгук уже замахнулся и желал ударить со всей своей силой по насекомому, но сжалился. Паук оказался слишком привлекательным, что вскоре Чон и озвучил: — Какой маленький, иди к папочке. Боже, что за милашка? — Маленький?! — вдохнул полной грудью Юнги, когда его избавили от ползучей твари. Он с ещё шокированными глазами пялился на взаимодействие двоих и громко пыхтел, пока отряхивал пыль и прочее со своей русой макушки. — То есть он милее меня? — Да, — без каких либо оговорок ответил Чон и отпустил своего нового друга на подоконник круглого окошка. — Он намного милее тебя. Тебе зеркало дать? Ты испугаешься сам себя, вот какой страшный. А когда злой, так вообще… — Теперь ты спишь на диване вместе с оставшимися жителями этого дома! Да, в итоге Чонгук был сослан на диван, тем временем как Юнги находился в спальне и, боясь садиться на старейшую постель, тосковал по парню шестьдесят три секунды. Считал время и расхаживал туда-сюда по комнате. В общем, он пришёл к выводу, что скучать больше не намерен. Снова поднялся на чердак и взял ранее запомнившуюся коробку с жёлтой крышкой и просто огромным слоем пыли. Там лежали не менее старые, чем он сам, кассеты. Разыскал серую штуку, которая должна воспроизводить видео. Когда Мин спустился по лестнице, понял, что это слишком скучно — смотреть. Поэтому в голову Юнги пришла самая хуёвая идея, которая когда-либо посещала его за последние сутки: вытащить кассеты из упаковок и отклеить этикетки, стереть названия. — И что ты несёшь? — подал голос обиженный Чонгук, который писал код на ноутбуке. — Неужели идёшь меня убивать? В ответ последовал громкий чих. Юнги буквально упал на бордовый диван рядом с Чоном. «Если чихают, то правда», — вспомнил Чонгук, ожидавший уже всё от человека, с которым знаком всю сознательную жизнь. А птицы вместо листочков — ещё нормально. Чонгук и похуже слышал от него. — Нет, твоё убийство пока в мои планы не входит, — потёр нос и поставил принесённые вещи на кофейный, из красного дерева, столик и откинулся на спинку, вытягивая конечности. Какое блаженство, а то мышцы ныли. — Это хорошо… стоп! «Пока не входит»?! — опешил парень и убрал с коленок ноутбук. Мин невозмутимо пожал плечами, словно сказал самую очевидную вещь, и глянул на чёрный экран с буквами и циферками, которые бегали. — Вот как ты это понимаешь? Я бы уже давно свихнулся. Это язык Swift? — Юнги тыкнул пальцем в экран, на что получил второй раз за день по затылку. — Айщ, я тебе припомню. — Я тебе припомню, — шепелявым голосом передразнил Чон, протирая бережно экран, как зеницу ока. Этот ноутбук — его первая любовь. И единственная, не считая мистера Мин Юнги. — Вот как ты отличаешь красный от красного, называя один обычным «red», а другим «cheli», которые ничем не отличаются, также и я. — Аргумент, — покивал головой и скрестил руки на груди. Около минуты они думали. Один — над тем, как можно путать два вот совершенно разных оттенка. Второй — как можно не отличать язык для разработки приложений продукции Apple и совершенно другой язык для Android. — Давай закажем еду? — Пиццу? — предложил самое банальное Чон и потёр глаза. — Нет, это просто, — отрицательно покачал головой и для разговора сделал более удобную позу. Пицца не такое интересное блюдо, как и лапша или рис. Нужно что-то более вкусное и красивое. Эстетическое. — Давай лучше закажем что-нибудь из ресторана? — У тебя есть деньги для такого ужина, Юнги-я? — полюбопытствовал и погладил минову щёку. Юнги приластился и пододвинулся ближе, наслаждаясь тёплыми прикосновениями. — Я думал, у тебя они есть всегда, ты ведь работаешь в таком месте. Мало кто сможет попасть на такую работу. Ты очень умный, — начал мастерски льстить, прекрасно зная, что Чонгуку нравятся комплименты и похвала. — М-м-м, так хочется въебать по твоему красивому личику, — «по-доброму» улыбнулся и убрал ладонь с лица Юнги, потому что правда хотелось ударить. Такой подлиза, когда ему что-то нужно. Чонгук здраво рассудил, что лучше он закажет еду, чтобы не слышать ночью урчания животов, посему потянулся за телефоном и по-быстрому сделал заказ домашнего ужина. Первый ужин в новом доме, хотя новый только для Юнги. Чонгук тут жил каждое лето в детстве. — Нам ждать два часа и сорок минут. — Чудно! — радостно захлопал в ладоши и, хватая первую попавшуюся кассету, побежал настраивать штуку для них. Штука — это потому, что забыл название. А вернее сказать, вообще не знал. Но для таких моментов есть всезнающий Чон Чонгук. Одним словом — ходящая энциклопедия. Ладно, двумя словами. — Как эта серенькое устройство называется? — Ты про видеомагнитофон? Зачем тебе сдалось это старьё? — почесал левый висок, разглядывая с отличного ракурса парня. Время с признания давно прошло, а подглядывать остаётся в привычке. Да и он теперь имел полное право пялиться и мысленно раздевать. Где и когда угодно. — Не обижай его, он хоть и старенький, но ещё слышит и живой! — шикнул Юн и погладил милую штуку, которая сразу же присоединилась к телевизору правильно. Мин шепнул ей: «Какая умничка», не заботясь о том, как выглядел всегда, когда говорил с неодушевлёнными предметами. Совершенно не заботило это. Он опустился на коленки и протёр корпус краем рукава малинового свитера. — Да, поэтому мы отдельно завтра поедем за твоими цветами и «живыми» камнями, ведь они накануне поссорились с одеждой, и ты, как их хороший хозяин, не допустишь войны, — показушно состроил саму серьёзность, полагая, что останется незамеченным, но Юнги видел прекрасно через отражение в экране. — Ага, всё верно, — такое тяжёлое лицо Мина только окончательно рассмешило. Юн оглядел его таким взглядом, а-ля смеяться буду в конце всё равно я. — Смейся, Чонгук-ки, я тебе разрешаю. — Когда ты так говоришь, всегда происходит что-то плохое, — насторожился, зная этот тон в голосе. Вот сначала такие слова, а потом появление проблем на, казалось бы, пустом месте. Глянул в открытую коробку, и опасения подтвердились. — Юнги! Айщ, Мин Юнги, где названия на кассетах?! — Не знаю, — Мин решил, что лучше ещё немного повозится рядом с видеомагнитофоном и не будет поворачиваться, чтобы не засмеяться от своей своеобразной игры. — Я правда не знаю, Чонгук-а. — Ладно, я понял, что ты хочешь, — поразмыслив мозгами, он осознал, что начался пиздец. Юнги скучно — беда. А когда Юнги не только скучно, но и хочется повеселиться, жди катастрофы. Чонгук стал ждать. — Ты сможешь поставить кассету? — Может быть, а может и нет, — пожал плечами и захотел засунуть кассету в видеомагнитофон, но дверца не до конца открылась. Он беспомощно застонал и, повернув голову в сторону Гука, задал вопрос: — Так должно быть? — И да, так должно быть, ты наклони немного и вставь, — отдал приказ, который через полминуты выполнил сам, так как ну вот никак не получалось Мину засунуть кассету. — Будь душкой, садись и больше ничего не устраивай! — попросил Чон маленького-большого ребёнка, который уже мило хихикал на диване, садясь по-турецки. Маленький ребёнок с метр семьдесят. Чонгук быстро притопал к Юнги и притянул его лицо к себе, чмокнув в кончик носика, отчего тот продолжил тихо смеяться. Эти секунды нежности напоминали отрывки из миновых подростковых желаний, которые растекались словно мёд и оставляли сладость в сознании. Чон приземлился рядом с изумрудной подушкой, которую позже положил себе под спину, когда принял полулежащую позу и, обняв Юна, повалил на себя. — Чонгук, ты такой маленький разбойник был, — показал пальцем на экран, где транслировалось видео. Мальчик лет пяти бегал по комнате в костюме пирата и с деревянным мечом, размахивая им. Гукки, как назвал его женский голос за камерой, сказал, что он разграбил с друзьями соседние дома и принёс добычу. В свободной ручке была корзинка в виде тыквы, где было много различных конфет. — Хэллоуин? — Да, — прошептал и зарылся пальцами в мягкие волосы Юна, массируя голову. Вторая чонова рука легла на чужой живот и стала вырисовывать непонятные узоры через ткань свитера. — Я теперь хочу отпраздновать этот праздник, — пролепетал и долго задерживал своё внимание на сладостях в тыкве. Захотелось кушать, поэтому поднялся с «подушки» и через плечо посмотрел в глаза Чонгука. В душу, сказал бы Чон. — Чонгук-а, я помню, что у меня в кармашке чемодана лежали шоколадка и упаковка мармелада. — С твоим «Чонгук-а» всё ясно… — закатил глаза, ведь знал, что в чемодане три упаковки шоколада, несколько пачек шокому и также печенье с арахисовой пастой, чипсы, моти и что-то там ещё. Кушать двадцать четыре на семь — одна из главный обязанностей Мин Юнги. Еда всегда была его спутником жизни. Юнги без еды — не Юнги. Синоним Мин Юнги — это еда. — Да, с моим Чонгуком, — сел на его бёдра и растянул губы в самой обворожительной улыбке, надеясь, что сработает. Не хотел он подниматься, да даже вставать, тем более есть Чон, который не может отказаться от просьбы своего парня. — Чонгук-а… — Иди и возьми их, я не пойду — лень. — Пожалуйста, Чонгук-а-а-а, — долго тянул имя, пока его рот не закрыла большая ладонь. Он промычал и пытался снять руку, что закрывала пол-лица. Юнги даже пытался укусить кожу, но не получалось ни первое, ни второе. — Будь душкой, иди сам бери то, что тебе надо, — пробурчал ленивым голосом, не глядя на грустную моську и умоляющий взгляд. Ровно минуту не смотрел. Он опустил ладонь и вытер её о кофту обладателя слюней на ней. — Зачем ты начал лизать мою руку? Ох, лучше не отвечай. Тебе всё принести? — Да! — восторженно выкрикнул Юнги и перелез на свободную часть дивана, чтобы Чонгук с лёгкостью встал. — Люблю тебя. — Эксплуатация, — пробубнил под нос, направляясь в спальню. Мин время зря не терял и, кряхтя, поставил другую кассету. Он уже хотел идти к своему ложе, но услышал шипение, поэтому повернулся обратно. Видео началось с чёрного экрана. Ну или не началось, это под каким углом посмотреть. Юнги несколько раз постучал по корпусу телевизора, но ничего не происходило. Он выключил телевизор, нажав на кнопку, захотел сходить на кухню, чтобы поставить чайник и налить воды, ведь еда есть, а запивать чем — нет. Быстро пройдя на кухню за всем нужным, он зашёл в гостиную и заругался. Экран был включён. — Ебаный телек с замыкающимися кнопками, — громко выразил своё недовольство и поставил все свои напитки, а точнее кувшин с водой и два стакана. Юнги не отвыкать: кушать, запивая обычной питьевой водой, являлось ритуалом повседневных действий. Редко он мог себе позволить лимонад или другие сладкие напитки, потому что и так много ел углеводов за один присест. Он сел на диван, дожидаясь помощи своего парня. Ну и его самого тоже, конечно. На чёрной заставке появился белый круг. — Чонгук, дуй сюда быстрее, тут будет документалка про зрительный анализатор! — воскликнул Юнги, надеясь, что он говорил не самому себе. Со второго послышался стук, и Мин уверен, что это Чонгук уронил что-то. А по правде это был удар головы о стену. От… от жизни. Просто стукнулся от жизни, но знать Юнги это необязательно. Мин взглянул на потолок, помечая мысленно в списке купить белую краску, чтобы обновить цвет, но весь воображаемый список пропал, когда расслышал очень странный звук, исходящий от электроники. Рот открылся от удивления. — Телевизор обоссался! — Испугался, — крикнул в ответ Чон, прекрасно слыша все громкие возмущения со второго этажа. У Юнги на прошлой неделе ноутбук научился летать, а до этого холодильник завёл инстаграм, так что нет ничего странного. Совершенно нечему удивляться. — Тебя испугался. — Да нет же, он правда потёк, — пробубнил под нос, выключая из розетки, а то, не дай Бог, замыкание будет. Юнги не хотел ходить наэлектризованным, будто его о воздушный шарик потёрли, по тёмному дому, чтобы найти свечи. Поэтому побежал за тряпкой. Вернулся он снова к работающему телевизору. Бросил тряпку под телевизор и забрался с ногами на диван, обнимая подушку руками. Смирился с тем, что эта коробка неисправна. — Невоспитанная техника, зачем лить воду или что там, я не хочу проверять, нет у меня желания!.. В общем, зачем? Телевизор, как ни странно, не ответил на вопрос. Юнги махнул рукой, немного погрустнел, но через секунду обрадовался, замечая изменение картинки. Девочка с косичками, лет десяти, сидела на стуле, а на её коленках чёрный кот. Видео чёрно-белое и иногда появлялись помехи. Мин предположил, что это бабушка Чона, но потом стукнул себя по лбу. Бабушка и всё семейство Чона имели корейские корни, а тут было ясно видно европейские. Девочка кота гладила, а потом картинки заменялись очень быстро, и в итоге она сидит на том же стуле, вот только без кота. Но продолжала гладить то место, где было животное. Трогала воздух, а выражение лица жуткое. — Бля, у неё улыбка пугающая, — прокричал Юн и ждал возвращения поскорее парня. Потому что страшно. Эта холодная и даже маниакальная улыбка пугала не на шутку. Холод пробирался через белое лицо девушки всё ещё с теми косичками. — Что за пугающая дура и почему она даже не моргает?! — А ты долбоёб, — слетело с тонких женских губ, когда лицо показали ближе. Юнги захлопал ртом и глазами, поражаясь наглости телевизора. — Сама долбоёбка! Гукки, она обзывается… — Ты маленький слишком, — продолжила девушка и наклонила голову вбок. Начала смеяться, да так, что Юнги серьёзно вспомнил о таблетках от шизофрении, которую ему поставили несколько лет назад. — Ты уже испугался? — Нет, я просто помню, что подобная ситуация была во Флориде, я тогда напился и глюки долго ловил, может текила была с наркотическими добавками… — локация поменялась, и Юнги был рад, что не пришлось больше объясняться перед… А перед кем объяснялся? Показали поле и мельницу, что медленно крутилась от ветра, опять ту самую девушку, которая стояла посреди поля и держала что-то в руке. Кого-то. Ворона со сломанной шеей и опять эта омерзительная улыбка, доводящая до дрожи. Страшно. Звука нет. Совершенно не было звука, да везде его нет. Словно всё замерло. Остановилось. И только её танец показывал движение. Начала вальсировать спиной к камере, а когда повернулась, Юнги не то что охуел, он чуть ли не упал с дивана, когда пятками врезался в обивку и сидел уже на спинке. Лицо было в крови, такой густой и чёрной, а глаза блестели. Блестели радостью и победой. Победой над чужой жизнью. Юнги рванул выключить это дерьмо, которое напоминало какой-то жуткий фильм. Сами эти моменты то ускорялись, то нарочно замедлялись, а это доводило до нервоза. Как и эта постоянная улыбка. Выдернул из розетки во второй раз и пошёл боком к кувшину, чтобы попить. «Фу-у-у-ух. Всё нормально. Это видео, которое забудется через день. Ладно, неделю. Может, через месяц. Не суть, главное, что забудется». Но экран снова включился. — Да заебало же как. Надо будет тебя к хламам расхуярить и кассету раскрутить и на хуй намотать кому-нибудь, бесит! — пнул край дивана и с раздражением упал пятой точкой на него. Девушка покрутила около виска. — Мне, как психу, стоящему на учёте, можно! — Да-да… — закатила глаза и убрала прядь волос с лица окровавленными руками. Юнги на это уже не обращал ни малейшего внимания. Вдруг его шиза любила рисовать, а чёрно-белый эффект показал это обычными тёмными мазками на пальцах и ладонях? — Что это за «да-да»?! Тут что вообще показывается? Типа романтическая линия есть, или ты будешь улыбаться и танцевать лезгинку в конце? — Вот серьёзно, Мина взбесило это отношение телевизора к себе. У него давно не было такой долгой и реалистичной галлюцинации. А тут серьёзная пропаганда к насилию над животными! Девушка спокойно выслушала его и не прерывала, а потом предложила попить водички. Она попыталась успокоить, ведь дело с психами иметь не очень хотелось. Но работа — есть работа.  — Пей сама воду, — пробурчал Юн и сложил руки в замок. Он около минуты сидел и не двигался, а потом выпалил: — Как твоя жизнь? — Моя? — не поняла вопроса. У неё никогда не спрашивали такие вопросы. Она обычно брала заказ, и люди срались от страха в конце, но умирали редко. Уходили в мир иной только те, у кого проблемы с сердцем и возраст уже не позволял долго кричать. Говорила ей мама, что лучше учиться на экономиста, но нет — пойдём на театральный, подпишем договор с левой компанией предоставления развлекательных услуг. А потом умудриться загреметь в мистическое агентство. Вот и определили её на лицо компании шестидесятых-девяностых. Весело. Как проститутка, только деньги раз в год. Гроши, потому что сейчас популярнее всё больше и больше интернет и смотреть оттуда намного приятнее. Но ей досталась жизнь в кассете, а коллегам более прибыльные. — А ты тут причём? Я разговариваю со столом, он, оказывается, знает о истории Империй Чосон и Корё, — произнёс Мин и погладил дерево, а девушка поверила. Юнги хмыкнул и перевёл взгляд на экран. — Ты серьёзно? Я тебя спрашивал, а не стол. Как твоё имя? — Меня зовут Тэку, а настоящее я не помню, — грустно выдала она, а Юнги понимающе кивнул головой. Послышалось грубое «Работай!» с телевизора. — Что-то мы заговорились, нужно менять локацию. Юнги боялся глядеть куда-то ещё, дабы не увидеть что-то ещё ненормальнее, чем девушку по вызову, но не по вызову, а по кассете. Девушка по кассете — не звучало. А вот «девушка с кассеты» звучало хорошо, как посчитал парень. Пока Мин с закрытыми глазами размышлял, как же правильнее и красивее будет звучать прозвище, видео было на моменте, где показывали старую мастерскую. Девушка поправляла причёску перед зеркалом и напевала тихую мелодию. А потом происходило несколько страшных моментов с продолжительностью не больше двадцати секунд: там текла кровь из глаз подвешенной куклы, девичий смех, когда мячик покатился по пустому коридору в глубь, во мрак. А потом экран резко потух. И начала вылазить она. Сначала мертвенно-белого оттенка руки, потом смоляные косы. — Чонгук, там… ебать, Чон Чонгук, она выползает! — послышался истошный крик. — Она ползёт! — Твоя самооценка? — Нет, — ещё раз оглядел девушку и произнёс достаточно громко, чтобы его услышали даже в соседних домах, — у меня самооценка не в таком плохом состоянии. Это, скорее всего, твоя, Чонгук.  — А что, больше не боишься? — спросила Тэку и встала перед парнем, который уже попрощался со своей душонкой. Девушка смотрела сверху вниз м поправила старое, потрёпанное и грязно-белое платье. — Я… А кто я? — спросил у Тэку, повернувшись корпусом к ней. Та пожала плечами, так как серьёзно не знала имени парня. — Кто же ты? — Я — шизофреник! А ты моя шиза, — не совсем в здравом уме разумно распределил их жизненные роли. У Юнги начал дёргаться один глаз, но он не обращал сильно на это внимание. Лекарство выпьет и нормально будет, оно где-то в аптечке, в его чемодане. — За всё время моей работы ты первый, кто назвал меня «моя шиза», — печально вздохнула и спрятала лицо за ладонями. — Ты как из фильма со звоночком, но немного другая, — сказал мысли в слух и похлопал по дивану, чтобы Тэ не стояла, а села. — Ты же убивать не будешь меня или там ещё хуже… — Что «там ещё хуже»? — прошептала она и пододвинулась ближе. — Насиловать? — прохрипел на грани слышимости, так как с девушками дело не имел. Однажды дружил с одной, а та потом всей школе рассказала, какой Мин голубой. Больше друзей противоположного пола он не заводил. — Худшее, что я могу сделать, это… — драматическая пауза, за промежуток которой Юнги понял всю вселенную, принял буддизм и пошёл в монахи. — Простонать, а твой муженёк подумает, что ты смотришь порнушку. — Мда-а-а-а-а,  — даже как-то расстроенно озвучил и облокотился на спинку. Зато теперь точно можно не бояться смерти от рук девушки, которая вылезла из телевизора, — я ожидал большего. — Худшего, — поправила она, и Мин кивнул. Да, по-честному, парень ожидал пиздеца, а дамочка с кассеты оказалась мила и хорошо знающая корейский язык. — А ты можешь… — хотел полюбопытствовать Юн, но услышал шаги и голос Чонгука. — Мин Юнги, ты с кем разговариваешь? И тут началась катастрофа, которую Чон дождался.