Камикакуси

      Солнце зашло быстро, быстрее, чем он ожидал. К тому времени, как Ято добежал обратно до парка, вечернее небо цвета сожжённых апельсинов почти поглотили тёмные тучи, когда сгустились сумерки, и не было никаких признаков шинки Бисямон, Аихи, которая столкнулась с ними здесь с посохом, окутанным тёмной энергией, в руках.       Другим человеком, которого он не увидел, была Хиёри. Он убежал прежде, чем успел убедиться, что она покинула это место, убедиться, что она не попытается вмешаться. Лихорадочно оглядывая парк, Ято подумал, что это даже хорошо, что её здесь нет, пока не заметил её маленькую фигурку, всё ещё прислонённую к дальней стене какой-то заброшенной надворной постройки.       Ему не потребовалась много времени на то, чтобы пробежать через небольшое пространство, заросшее травой, и присесть на корточки перед её спящим телом. Её ноги всё ещё были согнуты в коленях и прижаты к груди, где она прижимала свою сумку. Хиёри тихо дремала, склонив голову вперёд.       Ято окликнул её, легонько встряхнув за плечи и слегка похлопывая по лицу, когда она не отозвалась. Её голова поникла. Ики была без сознания, словно всё ещё не вернулась в своё тело.       Его глаза расширились, когда всё встало на свои места. Девушка, посох, аякаши — всё это было просто отвлекающим манёвром. Похитить человека было бы непростительно, даже неслыханно, но душу...       Именно такой была их настоящая цель. Забрать то, что было ему дорого...       И уничтожить это.       Дом — это то место, куда решил пойти Ято. Не его дом — у него его никогда не было, — а дом Хиёри, куда он не раз прокрадывался незамеченным. И наслаждался её изумлённым выражением лица, когда пробирался мимо её родителей и воровал еду из холодильника.       Одной рукой он подхватил её под колени, а другой — обхватил спину девушки, прижимая к себе и защищая от холода, который принесла ночь. Он уже не в первый раз нёс Хиёри на руках, но это первый раз, когда он взял её на руки, а тяжесть её головы так давила ему на грудь. Ровный ритм шагов Ято словно укачивал девушку в его объятиях, когда он приближался её к дому.       Он усадил её у невысокой стены веранды, убирая волосы с её умиротворенного лица и поправляя шарф так, чтобы её нос уткнулся в мягкую ткань. Щёки Хиёри порозовели от холода позднего зимнего вечера.       Бог позвонил в дверной звонок, пронзительный звон отчётливо разнёсся по всему дому, а он сделал несколько шагов немного в сторону от крашеного деревянного навеса и подальше от слабого свечения фонарей на крыльце.       Ято следовало бы уйти, но желание присматривать за Хиёри казалось ему более важным, чем вероятность того, что его заметит человек.       Через несколько секунд Ято услышал слабый стук каблуков по деревянному полу. Он начал гадать, не мать ли это Хиёри, но тем, кто открыл дверь, конечно же, была — как он понял, госпожа Сасаки — экономка семьи.       Она безучастно взглянула туда, где ожидала увидеть посетителя, прямо сквозь Ято, который смотрел на неё в течение секунды, прежде чем вернуться к Хиёри, чьё тело сейчас было не больше, чем пустой оболочкой. Такой безмятежной в её «сне», что Сасаки требовалось мгновение, чтобы заметить её и понять, что — как и много раз до этого, когда душа девушки покидала её тело, — она не спала.       Он знал, что Хиёри — или, вернее, её тело — в безопасности, когда госпожа Сасаки побежала обратно в дом, вероятно, для того, чтобы позвонить родителям Ики или вызвать скорую помощь, чтобы отвезти её в больницу (то, что он должен был сделать, но в данный момент не думал об этом).       Дом, возможно, не был самым лучшим местом для неё, но в конце концов, где бы она предпочла быть, когда он вернёт её душу?