***
Получив положительный ответ, Хонджун облегчённо выдохнул, прислоняя гаджет к груди и загнанно дыша. Было так волнительно писать ему, а учитывая, что это первое сообщение за всё время, делалось стрёмно, ибо не так парень представлял их первую переписку. Он вообще, по сути, ничего не представлял. Как только начал ходить в музыкальный кружок, были лишь предположения, что придётся что-то спрашивать по общей теме. А так нет… Но, как бы непривычно не было, сумка нужна, там ценные конспекты и труды парня, поэтому он надеется, что Чан не забудет прихватить чужие вещички. И даже не смотря на то, что видеть его Хон не горит желанием, всё равно придётся. Джун планировал по приходу домой много чем заняться, к примеру, поваляться на диване с Уёном в тёплых объятиях, или же подремать себе спокойненько, но навязчивые мысли решили, что их выход, и в итоге никакого отдыха. Сплошная умственная нагрузка и моральные переживания. Он не понимает, почему слова старшего так неприятно сделали; будто шипами всё внутри исполосовали, оставляя кровоточащие небольшие ранки, из которых медленно вытекает жизнь. Но Джун точно помнит это непонимание и обиду, что летала в тот момент в воздухе. Словно старший был чем-то очень расстроен и это как-то было связано с младшим. Да, невозможно было понять, о чём думал Чан в момент того неловкого разговора, но что-то подсказывает, что дело куда серьёзнее. А вообще, какого чёрта Хон тут размышляет о каком-то старшекурснике? Это не его дело, если что-то у того случилось. Джуну абсолютно пофиг на чужие заморочки, неприятности и всё остальное. — Думать вечером вредно~ — внезапно выплывший из ванной Уён смачно приземлился на Кима сверху и как довольный кот улыбался, являя любимому блистательную широкую улыбку, а заодно и вытаскивая из противного мира размышлений. Парень специально поелозил на чужих бёдрах, будто устраиваясь удобней, и вызывающе ухмыльнулся, но как только внимательней изучил выражение лица старшего, сразу вся игривость сошла на нет. — Что-то случилось? Что-то тебя беспокоит? — Хранитель, обеспокоенный состоянием Кима, прилёг рядышком и перекинул одну руку через парня, придвигая ближе к себе. Уёну всегда казалось, что, просто обнимая кого-то, можно сделать гораздо больше, чем если бы хотелось что-то выразить словами, тем более контакт для младшего — лучший язык общения и связи. Хонджун с ответом не спешит, размышляя о своём, о том, что никто на этом свете не знает. А Уён может лишь догадываться, и он как раз-таки в курсе. Ладонь покоится на чужой плавно вздымающейся груди, где-то в районе сердца, и хранитель чувствует, как оно бьётся. Чисто, быстро, взволнованно. Старшего явно гложит нечто и не даёт покоя, Уён почему-то на все сто процентов уверен, что дело в одном человеке и, увы, это не он. Парень укладывает голову на руку старшего, что по привычке её уже отводит, заменяя младшему подушкой, и смотрит в родные черты лица, запоминает, ведь скоро этого всего у него не будет… Уён будет дико скучать, он потеряет не только дорогого человека, но и частичку себя. Скоро это маленькое сокровище утянет судьба, вернув в руки тому, с кем быть всю жизнь предначертано. И, как бы всё это грустно ни было, о времени, проведённом с Джуном, Уён ни капельки не жалеет. Он будет счастлив, если старший тоже будет счастлив, большего и не надо… Чон приподнимается на локтях, медленно очень, и тут же ловит на себе вопросительный взгляд. Улыбается еле заметно. За окном солнце совершает свои последние гордые шаги и уже совсем-совсем скоро небосвод украсит белоснежная луна. Уён мягко откидывает синие пряди со лба и оставляет на том нежный поцелуй. Он действительно будет жутко скучать по всему этому… Целует проколотую бровь, переносицу, скулы, кончик носа, после этого по-детски потеревшись об него, жарко выдыхает в чужие губы, почти не касается, но создаёт иллюзию прикосновения. Так не хочется отпускать, но правильность бьёт под дых. Хонджун ему не принадлежит. Короткий поцелуй, старший тянет на себя, заставляя лечь сверху, и Чон повинуется, потому что он не может сопротивляться. Он слишком любит, слишком нуждается. — Уён…что с тобой? — чёрт, простой такой вопрос, а так больно делает. Младший сдерживает в себе порыв разрыдаться как девчонка и через силу вновь улыбается, чтобы потом, уверенно глядя в глаза, попросить: — Подари мне эти часы, как только ты умеешь.***
Крики, ругань, визги и, кажется, начинающаяся бойня во дворе. То, что Чан не любит больше всего в жизни. Ему бы чего-то…адекватного. Не смотря на то, что ой как не хотелось выползать из-под одеяла, пришлось взять себя в руки и ноги и сдержать обещание. К тому же раздрадающие своими телефонными звонками и бесчисленными смс Хёнджин с Чанбином вывели только так, на раз два. Им вообще не впервой уравновешенного Криса доводить до агрессии и целого потока мата. Деваться было некуда. Да и эта сумка… Что-то Чану подсказывало, что вечер будет многообещающим, а судя по тому, что прошло всего от силы двадцать минут, и ладонь сжимает второй по счёту стакан пива, очень. Осматривая пока небольшие столпотворения и делая очередной глоток уже несвежего воздуха, Крис понимает, что очень хочет домой. Жуть просто как. В кроватку, с кружкой чая или кофе, а не этих дешёвых помоев, к любимому ноуту, где хранятся многочисленные файлы с недоработанной музыкой. Вот туда ему надо. Противный бит резко ударяет по ушам, и парень морщится, выбрасывая стакан с недопитым пивом в урну. Он ждал тут целых двадцать минут этого Ким Хонджуна, хватит. Надоело. Завтра отдаст сумку. Это вообще была плохая идея — согласиться прийти сюда, и пусть бы Чанбин с Джисоном орали, возникали, угрожали. Нет, надо было отказаться. И пофиг на всё и всех. Даже на… В кармане джинс завибрировал телефон. Кого там ещё чёрт за причинное место потянул? Крис со всей своей неохотой достал устройство, заглядывая в динамик. Хёнджин. И что ему надо? Сходить в магаз, купить ещё алкашки? Или, может, спасти Чонина от последней ступени безумства, а именно стриптиза на столе?.. Индюк мелкий… Вроде самый младший, а ругается как тот самый гном из таверны, при этом ещё и необыгрываемый в литрболл. — Алё. — Крис, хён, не важно кароче, там тебя ищут. Ты где задницу просиживаешь? — чуть пьяный голосок на том конце провода, а Чан уже хочет повеситься. Настроение, что уже успело упасть на колени, теперь окончательно расплосталось по асфальту. Не хочется веселиться, совсем. А среди безумных студентов вообще тошно находится. — Кто ищет? — парень устало потирает переносицу, чувствуя, как начинает болеть голова. — Парень, тебя как зовут? — Ох, Хёнджин, какой же ты дегенерат… Крис захлёбывается водоворотом мыслей и заодно собственными слюнями, когда слышит приглушённое «Хонджун», срывается быстрее в место большего столпотворения, замечая заодно, что народу значительно прибавилось в холле. Что ж, найти младшего будет не так сложно, ведь тот ошивается там, где Хёнджин — возле бара.***
Переступая порог дома, Хонджун надеялся на лучший исход, потому что ещё у Уёна ему хотелось выть, ведь младший вёл себя слишком странно и слишком открыто, будто предупреждал, что что-то скоро должно произойти. Джун не помнил, чтобы раньше младший требовал так много внимания к себе, а взамен отдавал гораздо больше. Уен обычно знает и видит меру. Что-то болело внутри. Ким чувствовал это. А как только увидел знакомого друга Чана, боль то ли отступила, то ли усилилась — непонятно. Как-то страшно-волнительно. Сердце ушло в пятки примерно на том моменте, когда перед глазами появился сам Крис собственной персоной. Слегка растрёпанный, кусающий губы и смотрящий своим долбанным слишком пронзительным шоколадным взглядом. Парни одновременно коснулись зудящих участков кожи, даже не понимая, как на них двоих заинтересованно смотрят остальные ребята. Уён, что стоял не так далеко от Хонджуна, отвернулся, поспешно удаляясь. Напиться бы до беспамятства, чтобы стереть этот день напрочь. Давно уже не было так больно… Чон хлопает дверью и выходит на улицу, предоставляя оставшееся Судьбе. А Ким едва успевает повернуть голову в сторону звука, ощущая огромную дыру в груди. С этого дня. С этого момента Уён для Хонджуна — никто. И больше он к нему не вернётся.