***
— Я сейчас ослышался..? Ты хочешь попробовать.. это? — Ёсан хлопал ресницами, глядя на своего парня — Хонджуна, держащего в руках пугающую на вид свечу. — Я специально за этим ходил в секс-шоп. — Уже представил, с каким выражением лица ты разглядывал всякие.. — Кан не знал точно внешний вид игрушек и мог только догадываться, что там лицезрел Хонджун. — Всякие.. предметы. Хон сщурился. Признать, в его голове в тот момент крутились тысячи плохих мыслей. — Так ты не хочешь опробовать эту алую свечу? Что я, зря покупал что-ли? — На стол поставишь, красиво будет. — Какой к черту стол, на ней вырезана эмблема секс-шопа! — Хонджун раздраженно вздохнул. — Видишь скотч на моей кровати? Помолчи, пока я не прибегнул к крайним мерам. — Хён, не вижу. Там такой срач, если ты в кучу эту ляжешь — тебя не видно будет. Ким кинул убийственный взгляд, а Ёсан усмехнулся. Вообще, Кан пошутил, когда сказал, что хочет опробовать подобное. А Джун, видимо, ждал зелёного света. Ему давно хотелось разнообразить их личную жизнь. А Ёсану было достаточно. Он по своей сути любвеобильный, сентиментальный, немного стеснительный. Далеко не сразу решился на первый раз — боязно было. И очень смущающе. Но ему крышу сносит от ласк Хонджуна, которыми он обильно одаривает своего возлюбленного. Хонджун же по натуре человек неоднозначный — либо хочет всё и сразу, либо ничего — "отвали от меня, я устал и очень зол". Кусается ещё постоянно, да больно так, и не извиняется, игнорирует, а на утро пострадавший находит на месте укуса детский пластырь с уточками. Кан давно продумывает план мести ему, чтобы в следующий раз не повадно было пускать в ход свои зубы. Но парень постоянно чувствует, что его месть покажется Джуну слишком сладкой.***
По комнате эхом раздаются звуки шлепков и негромкие стоны. Так непривычно лежать на кровати, перекладины которой жалобно поскрипывают от каждого особо усердного толчка. Ёсан крепко вцепился в подушку, спрятав в ней покрасневшее лицо и заглушая мычание. Ноги иногда хватает лёгкая судорога, ведь в позе раком, как называет её Хонджун, начинают покалывать конечности. Стук сердца гулко отдается в ушах, будто низкочастотные звуковые волны, мысли спутались, смешались, отошли на второй план. Хонджун просто зверь. У него нет одного ритма — он то замедляется, до изнеможающего ожидания, заставляя скулить. Он ждёт мольбы о продолжении, ему это доставляет удовольствие. И когда он её получает, то срывается на бешеный темп, абсолютно не контролируя свои движения. У Кана искры из глаз летят, и он перестает мыслить вообще. Откуда у этого человека столько энергии и выдержки? Но тут Джун замирает, а к Ёсану возвращается дар речи и способность думать. Он хочет проверить, в чем причина резкой остановки, как вдруг его копчик обжигает, будто кипятком, и парень вскрикивает, чувствуя, как в его глазах накапливаются слёзы от боли и новых ощущений. Это она. Та самая красная свеча. Жар от воска концентрируется в одной точке, а после плавно перетекает в пах, заставляя член сильнее пульсировать, возбуждаться. С таким же жаром он сейчас чувствует Хонджуна в себе. Ёсан испытывает желание увидеть незамедлительно лицо Хона. Оборачивается — и встречается своим взглядом с его ухмылкой. Чёртовой, сводящей с ума ухмылкой.***
Хонджун всегда был неординарным. Его тяга к знаниям, к новой информации, к новым занятиям и ощущениям иногда пугала. Он всегда мыслил не так, как все. Если потребуется, он пошел бы против всех, ведь хотел иметь свое мнение, и, главное, не бояться озвучивать его. Хотел, но общество сковало его. Казалось, система настроена против — как назло, жизнь подкидывала сюрпризы, с которыми было нелегко справляться в одиночку. Первым из них был отказ продюсера брать Хонджуна в ученики. И Ким показал и доказал, что способен на большее. Все считали его сильным самостоятельным человеком, но на самом деле он кричал и молил о поддержке и помощи. У него есть люди рядышком, которым парень готов довериться, но ему стыдно жаловаться на свою жизнь и свои проблемы. Со стороны это выглядит жалко. Вот и страдает, держит все в себе. Время от времени срывается, бьёт стену кулаком, как боксёрскую грушу, и захлёбывается слезами. Кстати говоря, груша в комнате и перчатки не помешали бы. Всю заживляющую мазь он потратил на ушибы от долгой практики и разбитые костяшки. Его успокаивает музыка. Она всегда была чем-то большим для Хонджуна, чем звук. Это искусство. Только полностью погрузившись и любя всей душой можно написать что-то потрясающее. Это творчество, а им невозможно заниматься без желания. Ким же находит себя в музыке. Он передает свои переживания нотами, а не речью. Вкладывает душу в песню и даже не замечает, как проводит в студии звукозаписи часы свободного от дэнс-практики времени. Звуки сплетаются в слова, слова в лирику. Он миксует глубокий смысл и молодежный сленг, новомодные биты и легендарные хиты прошлого столетия, звучание инструментов со всего мира и социальные проблемы. Он хочет сделать мир чуточку лучше, а людей вокруг счастливее. Но нельзя сделать кого-то счастливее, если несчастлив сам. Это Хонджуну предстоит понять.***
Они оба на пике первого оргазма. Низкий голос Ёсана отдается эхом по небольшой комнате, освещённой тусклой настольной лампой. Разгоряченная кожа блестит от пота и смазки, стекающей по ногам на свежее постельное белье. У младшего, похоже, лихорадка. Он сам словно свеча, со своей блондинистой макушкой, жарким дыханием. Руки до онемения болят от статичного положения. Кровь прилила к голове и путает мысли. С каждой секундой чувствуется приближение, сопровождающееся неконтролируемыми вздохами, тяжестью в области паха и яркой эйфорией у обоих. Хочу.. — он не успел договорить, как Хон поймал его фразу и остановился, отставляя свечу и помогая перевернуться на спину. — Пару минут отдых, ладно? Вижу, как затекли твои руки. — Я в порядке, давай.. — По второму кругу? — подхватил Хонджун и попал в точку. Ёсан смущённо толкнул того и коротко кивнул, позволяя себе расслабиться на мягкой постели. Старший же отошёл куда-то, взяв в руки телефон. — Что ты..? — Тебе понравится, — заверил Хон, включая небольшую колонку в комнате и соединяя её с телефоном. Тут раздалась мелодия и Ёсан узнал её с первой секунды. — Это! Это же.. — парень оживился и приподнялся на локтях. — Да-да, это твой любимый Уикенд. Я скачал песни, которые показались мне наиболее интимными, — ответил Ким, наслаждаясь блеском в глазах своего партнёра. — Я знаю их наизусть, — уверенно заявил Ёсан. — Перевод тоже?) Ёсан залился краской, опуская взгляд на простыни, а Ким не хотел оставлять его в покое. — Мне особенно понравилась песня "Shameless", — Хонджун забрался на кровать, как хищный зверь медленно приближаясь к парню. — Скажи это громче. Кто будет любить тебя, как я?.. кто будет трогать тебя, как я?.. кто будет трахать тебя, как я?~.... — он навис над блондином, пропевая на английском строчки недавно названной песни, скользя взглядом по торсу и останавливаясь на алых губах. — Твой Уикенд чертовски прав. Ёсан поддался вперёд, впиваясь губами в губы Кима, вкладывая в поцелуй всю страсть, всё желание касаться его, иметь его, любить его. Хонджун подхватил, усмехаясь в поцелуй, кусая алые губы, играясь с языком. Его искусный язык всегда сводил младшего с ума. Головокружительные поцелуи оставляли жар на губах, проникали внутрь до дрожи и оставались в памяти как минуты истинного блаженства. Прошла одна песня. Другая. Третья. Хонджун всё не мог насладиться моментом, терзая губы своего парня, пробуя их на вкус, запоминая каждый звук и каждый вздох. Руки тоже не оставались без дела — он сжимал ими стройный торс, проводил пальцами по рельефу мышц, вдавливал тело ладонями в матрас. — Я.. готов.. — Ёсан аккуратно отстранился, ложась на спину, облизывая губы и хватаясь ладонями за спинку кровати. Джуну повторять два раза не нужно. Он практически лег на блондина, останавливаясь в нескольких сантиметрах от его лица, и плавно вошёл, снова чувствуя членом приятный жар его тела. Тут парень не стал церемониться, поэтому уже скоро разогнался на полную, не жалея сил и лубриканта; шептал на ухо всякие милости, от которых Ёсан смущался ещё больше. Музыка ласкала уши, доводила до крайней точки, Ёсан почти физически чувствовал то сексуальное напряжение, легко поддаваясь ему. Под таким же взглядом Хонджуна он снова таял, снова отдавался ему полностью. — Это.. "Wicked games".. я часто слушаю её, когда.. — Ёсан запнулся и простонал, когда Хонджун сменил угол и попал с точностью по простате. — Когда что? — Когда.. думаю о тебе, — краснея, закончил Кан, прикрывая лицо ладошками. Джун улыбнулся, одаривая своего парня влюбленным взглядом.***
Ёсан все вспоминает неловкий момент, когда Хонджун случайно наткнулся на его маленькие рисунки на столе в комнате, которые Кан забыл спрятать. Закончив с просьбой Сонхва-хёна, он спохватывается и летит в комнату, в то время как Джун внимательно их рассматривает, скрывая предательски порозовевшие щёки. — Это что, мы? — задаёт он роковой вопрос, смотря на двух обнимающихся парней на листке бумаги, заставляя Ёсана замереть на месте и нервно сглотнуть. На кон поставлены их невинные дружеские отношения, строящиеся годами, которые с лёгкостью порвёт неловкость, может даже непринятие со стороны Хонджуна. Беспокойная душа Ёсана мечется внутри него, но все таки решимость характера берет верх. Рано или поздно ему пришлось бы это сделать. — Ты мне нравишься, хён. Повисло несколькосекундное молчание. — Я уж подумал состарюсь, пока дождусь твоего признания — сколько времени уже прошло, — выдохнул Хонджун, поворачиваясь к парню лицом. — Прости? — не понимал Ёсан, ожидавший совсем иной реакции. — Я вроде в очках плюсовых не нуждаюсь, чтобы разглядеть твои ко мне чувства, — улыбнулся Хонджун, неспеша подходя к так и стоящему посреди комнаты парню, крепко и мягко обнимая его, как большого плюшевого мишку и зарываясь носом в его осветленные прядки волос. — Я думал, ты меня возненавидишь, — честно признался Ёсан, неуверенно обнимая парня в ответ, будто боясь спугнуть его в такой драгоценный момент. Минуту, может две, может больше, они стояли неподвижно, слушая дыхание и сердцебиение друг друга, сжимая объятия все сильнее. Ёсан не верил, что все происходящее — реально. Ему понадобилось бы ещё какое-то время на осознание, но он ни в чём так сейчас не нуждался, как в близости этого человека, чувствуя, что тяжесть с его плеч стала пёрышками, упавшими с невидимых крыльев Хонджуна. — Не люблю часто обниматься, дорожи каждой секундой, — недовольным тоном, но с доброй улыбкой добавил Хонджун. — Несомненно.***
Хонджун идеально попадал в такт музыке. Кровь разгонялась по венам, как красное вино, будоражила сознание. Как скапливался внизу живота жар, затягивался тугой узел, как трепетало сердце. Как Хонджун любил забыться в нем, успокоиться, расслабиться. Ёсан лишь с удовольствием шёл навстречу, понимал с полуслова и желал этого в той же мере. Старший не мог отделаться от мыслей, пока подчинял себе своего парня, который обычно был сверху и вытрахивал из Кима последние частички души. По Ёсану сначала не скажешь, что он горазд на непристойности, но Джун то знает, что его любимые места — кухонный стол или мягкая кровать. Хотя он всегда не прочь опробовать что-то новое. Хонджун это очень ценил. Хон решил снова задействовать свечу — больно ему понравилась первая реакция младшенького, когда он весь внутренне сжался, в то время как по телу Джуна прошлась волна удовольствия, от которой он едва сдержал свои стоны. Ёсан хотел было помотать головой, но его грудь обжёг воск — он снова заметался, рефлекторно пытаясь свести ноги, но Ким не давал ему это сделать, грубо разводя их в стороны. — Жжёт, так сильно жжёт, но так.. приятно.. — парень извивался на простынях, нагретых его телом. Так же тепло исходило от низкотемпературной свечи над его животом, а уже застывший красный воск украшал рельеф его торса. Он поблёскивал от влаги и тусклого освещения. Прекрасное зрелище. Сбитое дыхание, жар, интимная мелодия с пошлым текстом, отдающая вибрацией от колонки, красные капли воска на теле Ёсана и его жалобные стоны — все это убивало Джуна и тут же возвращало к жизни. В этот момент Хонджун, кажется, физически почувствовал, как закололо его сердце от одного лишь вида любимого человека с томным взглядом, обращенным на Кима, поджатыми к животу коленями и согнутыми на ногах пальцами; руками, поднятыми вверх и вцепившимися в спинку кровати, которая звучно скрипит от толчков. Ким не мог больше держаться — его озверевшие движения теперь сложно было назвать ритмом. Он снова действовал в своей манере "подразни и улизни" — чаще от ответственности за содеянное. То и дело доводил до точки исступления, дьявол. Ёсан обязательно вернёт ему свое, как только застанет его одного в ванной. Вернёт в трёхкратной мере.***
Специфический запах свечи разносился по комнате. Оба парня тяжело дышали, распластавшись как звёзды на кровати, унимая бешеный стук сердца. — Кто сегодня меняет постель? — первым подал голос Ёсан, хотя было слышно, что тот его сорвал. — Так хочу поручить это Сонхва-хёну, да боюсь у него будет много вопросов. — Это точно. Последняя песня только что закончилась, а уши обожгла непривычная тишина. Ёсан неслышно подполз к Хонджуну и обнял его, положив светлую голову на его грудь. — Я только что хотел попросить тебя обнять меня, — сообщил Джун, кладя руку на плечо младшего. — Тебе не нужно просить. — Вижу. — Тебя вдруг на милости потянуло. — Ты это любишь. — Что я ещё люблю? — тихо отозвался Ёсан. — Очевидно же — меня, — самодовольно улыбнулся Джун, прикрывая глаза. — Ким Хонджун — дурак..