***
Темно-синий Ниссан Теана и чуть более темная Тойота Камри стоят на пустой автобусной парковке. Где-то за шумовыми экранами проносятся электрички, оставляя после себя только гулкую тишину и шелест ветра. Фонари с теплым оранжево-желтым свечением опускают мягкие тени от автомобилей на асфальт. Теплый августовский вечер вот уже несколько часов как теплая августовская ночь. Тишина. Фонари. Парковка. Двое молодых людей сидят на лавочке под навесом «ракушки»-остановки. Дым от кальяна медленно поднимался наверх, причудливо играя узорами в свете фонарей. Сейчас они там были одни. Хотя да что уж там, сейчас во всем мире они были одни. По крайней мере так казалось Руслану, когда он узнал себя в темноволосом невысоком парне. Сердце предательски сжалось, когда во втором действующем лице он узнал своего лучшего друга. «Почему именно это?» — Руслан искренне недоумевал, почему ему, лежащему в перекореженной машине и захлебывающемуся собственной кровью под острыми металлическими обломками, видится именно тот день. Хотя. Да все он прекрасно понимал, скорее всего просто не хотел признавать. Но с другой стороны… «Когда если не сейчас?» — Руслан шумно вздохнул, слегка поморщившись от усилившегося вкуса крови во рту. Он словно стоял на той же парковке и наблюдал за собой со стороны. Он прекрасно помнил тот вечер, возможно, даже слишком детально. Парни сидели рядом и, лениво покуривая кальян, наслаждались августовским вечером. Повестка дня, была, конечно, не слишком оптимистичной, однако сегодня почему-то она грузила, обычно всегда лучезарно улыбающегося блондина, сильнее обычного. Петя, словно нехотя, затянулся, спустя пару секунд выдохнув густое облако сладковатого дыма. — Все бабы дуры, — произнес Петя, словно бросив слова в воздух. — Дуры, — согласился Рус. — Мне так надоело слышать это: «Ты хороший парень, но мне пока не нужны отношения!», — пискляво произнес блондин, наигранно подражая девушке, которая в очередной раз его отшила. — Так она еще и решила мне это на голосовое записать, — горько усмехнулся, снова затягиваясь сладким дымом. — Что к чему, — произнес на выдохе, покачав головой. — Кажется, мы навсегда останемся одинокими водителями, — темноволосый пожал плечами, протягивая руку к трубке кальяна, забирая ее из рук друга. — Пора смириться, — глубоко затянулся. — Да у меня вообще, походу, кроме тебя никого больше не будет в жизни, — Петя добродушно улыбнулся, пихнув друга плечом. Руслан закашлялся, подавившись дымом. Каждый раз, когда он слышал от Пети что-то подобное… Он не мог четко описать, что именно с ним происходит. Словно… удар молнии? Землетрясение? Цунами внутри? Сердце застучало в горле, парень поднес кулак к губам, мелко откашливаясь. — Не умеешь курить кальян — не кури, — усмехнулся, повернув голову к другу. Руслана передернуло еще раз: этот взгляд голубых, как самое глубокое море, глаз пронизывал его насквозь. От этого взгляда хотелось только одного: провалиться сквозь землю, лишь бы не оставаться дольше в зоне поражения небесно-голубого цунами. Рус отвернулся и зябко поежился то-ли от накатившей волны ощущений, то-ли от холода. Рука инстинктивно потянулась в карман за пачкой сигарет и зажигалкой, как вдруг на половине пути, он наткнулся на что-то теплое и приятное. — Август августом, но тебе как-то явно не жарко, — Петя снова беззаботно улыбался, глядя на друга. Поднимая глаза, Рус увидел Петю, держащего его за руку. Кажется сейчас он точно покраснел. Вот прямо по полной. Хотелось вырвать свою руку из рук блондина, но… почему-то он этого просто не мог делать. Рука друга была такой теплой, приятной на ощупь. Пересилив уже вторую за сегодня волну странных, чуждых и таких приятных ощущений, он мягко отстранился, снова поежившись. — Да уж, совсем не жарко, — он определенно врал: сейчас ему было настолько жарко, что ему на секунду захотелось скинуть легкую кожаную куртку, чтобы хотя бы прохладный ночной ветер мог успокоить обожжённую прикосновениями кожу. — Ладно, я точно знаю, что поднимет тебе настроение, — Пётр заговорщицки улыбнулся. — Прохватим адреналина по «Alabushevo Speedway»! — и снова толкнул друга в плечо, — Кто последний до моего дома — голубой! — звонко рассмеялся, спрыгнув со скамейки и побежав к коротко мигнувшему габаритами «камню». — Ты все еще не запомнил, что я тебя каждый раз натягиваю? — Рус усмехнулся, короткими, но быстрыми шагами направляясь к Ниссану, — Готовь жопу! Темноволосый парень упал в кожаное сидение, уверенным движением нажав на кнопку «Start». Мотор мягко заурчал, приводя в движение поршня и клапана. Музыка включилась сама по себе, но заигравшая песня вполне устраивала водителя, и он не стал ее переключать, пускай звучит Miyagi, пускай. Рука привычно легла на рычаг КПП, сжимая приятную на ощупь кожаную ручку. Возможно, это движение получилось немного более нервным, чем хотелось, но думать об этом он не хотел совершенно. В конце концов, такой приятный вечер, хорошая компания, любимая тачка. Газуя в отсечку и дурачась, Рус поравнялся с Петей и остановился. Опять веселая гонка: тойота против ниссана, 2AR-FE против VQ25DE, голубые глаза против серых. Сколько уже они вдвоем так проехали? Не счесть. А сколько таких дорог еще впереди тоже никто не знает. И вот уже столько лет, со школы лучшие друзья: сначала прогуливали уроки, гоняя на великах, потом первые гонки на «шахе» и «москвиче», а теперь уже взрослые мальчики играются со взрослыми игрушками. Жажда скорости была у них одна на двоих. Старт с двух педалей, подгоревшая на прошлифах резина, утробный рёв моторов, пустая дорога и фонари-маяки, словно плакучие ивы, нависающие над асфальтовой рекой. Стрелки спидометров взлетают вверх, сердце перегоняет кровь как бензонасос, руки уверенно держат руль, взгляд устремлен вперед. Сейчас в этом мире кроме них двоих есть еще и дорога, которая всегда может забрать себе навеки того, кто был с ней недостаточно учтивым. До большого круга ниссан и тойота шли корпус в корпус: Рус откровенно поддавался; он то знал, что как бы Петя не старался, объехать Теану у Камри не получалось еще ни разу, но почему-то сегодня ему хотелось порадовать друга, однако и совсем уступать он точно не собирался. Начинался город, появлялись автомобилисты-полуночники, которые в этой гонке были, скорее, движущимися препятствиями, которые нужно было объезжать. Руль влево, руль вправо, газ до упора, передача вниз: они обходят медленно ползущий форд с двух сторон, устремляясь в самый центр города. Габаритные огни словно маячки мелькают в темноте ночного города, росчерками вспыхивая в поворотах и на быстрых торможениях. «На спидометре 200, мы вместе. Перекресток с бездной — громко с песней. Ветер в окна, мир так тесен, снова между равновесий. Гуашью — проспекты, улицы, здания. Обострение чувств, замедление дыхание.» Синхронная перекладка в повороте, темные ниссан и тойота, словно прижимаясь к земле, залетели в крутой поворот. Ставший уже даже приятным визжащий звук резины сейчас полностью заглушался музыкой, пахло подгоревшими тормозными колодками и маслом. Такой привычный букет запахов для их летних вечеров, что хотелось вдыхать его вечно. Время сейчас ощущалось практически материальным, периодически то растягиваясь до вечности в широком длинном повороте, то сжимаясь до доли мгновения на опасном обгоне. Ударные дозы адреналина заставляли сердца биться чаще в такт мотору, дыхание сбивалось с каждым резким маневром, а мышцы рук непроизвольно напрягались, когда приходилось буквально бороться с автомобилем, чтобы удержать его на дороге, а не уехать в отбойник, или, чего хуже, в другую машину. Время шло давно уже за полночь, луна светила ярким диско-шаром на темном беззвездном небе, лишь изредка затмеваемая проплывающими облаками. Приятная ночная прохлада ощущалась наиболее приятной именно сейчас: после того как два темно-синих седана свернули во двор и остановились у подъезда, глухо урча уставшими моторами. Почти одновременное нажатие кнопок «Start», и район погрузился в абсолютную тишину, лишь изредка нарушаемую шелестом ветра. Водители выбрались из своих кресел, окунаясь в приятную свежесть уже почти утреннего города. Воздух от выпавшей росы казался почти что осязаемым, приятно обволакивающим и мягко струящимся по телу. Они стояли у своих автомобилей, прислонившись к прохладному металлу. Руслан небрежно чиркнул зажигалкой, поджигая сигарету, сжатую тонкой линией губ. Первая затяжка, медленный выдох. Никотиновый яд мелко распространялся по телу, оставляя после себя мягкий дурманящий след. — Я бы без тебя точно крышей поехал, — отстраненно произнес Петя, глядя куда-то в сумерки колышущихся на слабом ветру деревьев. Его пухлые губы шевельнулись, словно он хотел еще что-то сказать, но почему-то осекся и промолчал. Петру сейчас было удивительно хорошо. Рядом с лучшим другом он чувствовал какое-то необыкновенное умиротворяющее чувство: оно теплилось где-то внутри, словно теплое весеннее солнышко, пригревающее светлыми лучами его уставшую душу. Не хотелось думать ни о чем, просто… быть? — Я рад, что могу быть всегда рядом с тобой, — почему-то эта фраза далась Русу с какой-то сложностью, словно он не ожидал, что произнесет ее, отчего та прозвучала как-то незакончено. Парень глубоко затянулся, прикрыв глаза. Сердце стучало как бешеное, и ему казалось, что сейчас, в абсолютной тишине, этот звук слышит весь район. Словно стыдясь этого ощущения, Рус зарылся поглубже в тонкую кожанку, будто бы желая приглушить это странное, но приятное ощущение. Оно возникало само по себе не так уж и редко. Рус и сам не смог бы вспомнить, когда это началось: год, два, а может и пять назад. Почему-то, оказываясь рядом с жизнерадостным и теплым Петей так близко, Рус всерьез задумывался о посещении кардиолога, потому что немедицинские причины такого явления угнетали его куда сильнее. Он даже думать об этом не хотел лишний раз, настолько противоестественным ему казались некоторые его мысли, касающиеся лучшего друга. Конечно, в своих мыслях он лукавил, оставляя на задворках сознания неутешительные выводы, которые были сугубо очевидными. Но и признать и принять свои чувства к другу он не мог. Эта ситуация не вписывалась в картину мира Руслана, если не сказать, что она не в ней могла существовать. Вся эта противоречивость давила титаническим грузом, разрывала на части, буквально душила. И неизвестно, что было сильнее: страх перед этим чувством или невозможность его реализовать. Рус мелко вздрогнул, мотнув головой и отрываясь от своих невеселых мыслей. Присутствие Пети становилось почти невыносимым. На этом моменте он обычно прощался, падал в тачку и мчал домой, надеясь намотаться на отбойник или залететь под фуру, чтобы наконец-то избавиться от жгучих цепей непонятного и страшного чувства. Но сейчас что-то пошло не так: уйти и хотелось, и не хотелось одновременно. Парень шумно вздохнул: лучше все-таки уходить. — Зайдешь? — спросил блондин, повернувшись к своему другу. В светло-голубых глазах цвета волнующегося моря искрой мелькнул отблеск от фонаря. — Не сегодня, наверное, — не поворачивая головы произнес Рус, медленно отлипая от машины, — Думаю, мне пора, поздно уже. Или рано. Не знаю, — он все еще старался не смотреть на друга, чтобы не тревожить вроде как успокоившееся сердце. — Да что с тобой? — Петя прикрикнул, схватив Руса за руку и развернув к себе. Руслана словно огнем обожгло. На несколько секунд он застыл, глядя в лицо блондина, наверное, даже дышать перестав. Сердце замолотило где-то в красной зоне, возможно даже уходя за отсечку. Серые глаза встретились с голубыми, словно натолкнувшись на стену. Не зная, куда деть свой взгляд, Рус спешно опустил голову и отвернулся, выдергивая свою руку из руки друга. Внутри все просто переворачивалось. Он не знал, что делать; хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы оказаться подальше от Пети, чтобы просто внезапно не закончиться от охватившей тахикардии. — Все в порядке? — блондин упорно не унимался, хотя, стоит отдать ему должное, он действительно переживал за своего друга. В последние полгода в нем что-то изменилось, Петр ощущал это чуть ли не кожей. Руслан стал каким-то более замкнутым, чем обычно, стал избегать оставаться тет-а-тет, шарахался от каждого случайного прикосновения. Петя списывал это все то на нервную работу, то на сложную жизненную ситуацию, а иногда и вовсе на паленую водку. Но сейчас найти оправдание другу он не мог: слишком странно тот себя вел. Слишком. Петя вздохнул, облокотившись на машину. Мягкие светло-русые, почти блондинистые волосы колыхнул ветер, приятно щекоча лицо. Солнце начинало медленно показываться откуда-то из-за многочисленных домов, обозначая свое присутствие светлеющим с каждой минутой все больше небом. Захотелось курить, как никогда сильно в жизни. — Ты когда-нибудь думал о том, что хочешь сделать что-то запретное, последствия чего могут очень сильно изменить твою жизнь? — Рус даже сам удивился, как сложно он сформулировал эту мысль. Говорить было тяжело, но и держать всю гамму эмоций в себе было уже просто невозможно. — Ну, если меня возьмут с тремя килограммами «кокса» это будет так себе поездка на Магаданские курорты, а в остальном — один раз живем! — усмехнулся, но затем несколько посерьезнел. — А что? К чему ты это? — непонимающе повернул голову набок, глядя на друга. В голубых глазах мелькнул любопытный огонек, словно молния в безоблачном небе. Руслан больше не думал. Он просто больше не мог. Кровь пульсировала в висках, да и сам он почти дрожал от напряжения. Он медленно повернулся обратно к Пете, глядя ему прямо в глаза. Он тонул в этих голубых глазах; тонул, как бы банально не звучало это сравнение, но дышать было до невозможного сложно, будто бы над ним уже смыкалась иссиня-голубоватая толща воды под светлыми ресницами. «Будь что будет. Сейчас или никогда.» Рус сделал молниеносный шаг вперед, прижав Петю к машине, припадая губами к его губам. Тишина. Штиль. Редкие удары сердца, отдающиеся звоном в голове. Время остановилось. Оглушающая тишина повисла над рассветной улицей, озаренной слабыми лучами, игриво выглядывающими из-за туч. Ни одна душа не решалась нарушить это хрустально-хрупкое спокойствие, затишье перед неминуемой грозой, даже ранние утренние пташки замерли в ожидании молнии с громом или теплого рассвета. Руслан не знал, сколько уже прошло времени с момента, как его губы соприкоснулись с губами Пети. Мгновение или несколько секунд? Может быть даже минута. Но ему было решительно все равно, даже если это длилось всего долю секунды. Невозможно было продолжать держать в себе все это. Уже столько лет. Бороться с самим собой, пытаться уничтожить в себе даже зачатки этого чувства, убедить себя, что все это неправда… было невозможно. Руслан провел не одну ночь и не один день в попытках загнать эти ощущения в самую глубь сознания, но так и не смог справиться с этим всепоглощающим жарким и невыносимым ощущением желания. И вот, спустя столько лет, он стоит на пустынной утренней улице и воплощает свою самую сокровенную, потаенную, спрятанную ото всех мечту в жизнь. Щеки залились стыдливым румянцем, сердце бешено колотилось в груди, грозясь с каждым ударом выскочить наружу. — Прости, — прозвучало как-то по-особенному хрипло и тихо. Рус попытался резко отстраниться, не открывая глаз. Было страшно, стыдно, словно сейчас случится что-то чрезвычайно плохое, но он был к этому готов. Он не раз проигрывал подобную сцену у себя в голове, каждый раз представляя реакцию Пети на его секундную слабость. Рус зажмурился, будучи готовым к удару, попытался дернуться назад… как вдруг наткнулся на плотное кольцо рук, обвившее его за плечи и прижимающее его к теплому телу. Руслан покорно обмяк и уткнулся лбом в плечо Петра, все еще боясь даже взглянуть на своего друга, потому как такого сюжета в его даже самых смелых фантазиях еще не было. Петя с трудом стоял, облокотившись на машину и пытаясь пересилить подкашивающиеся ноги. С той секунды, как лучший друг вдруг оказался не просто другом уже прошло так много ударов сердца. И блондин не знал, как реагировать, да и не мог даже разобраться в том, что он чувствует. В любой другой ситуации человек, который хотя бы попытался исполнить что-то такое уже бы лежал со сломанной челюстью где-то в соседних кустах, но Руслан. Он сам себя понять не мог. Все внутри пылало от неправильности, запретности и… наслаждения этим действием. Сквозь футболку он отчетливо ощущал жар чужого тела, легкий ветерок холодил влажные от неловкого поцелуя губы, теплое дыхание раз за разом обдавало его плечо, как-то по-особенному приятно согревая. Сам не отдавая себе отчет, Пётр затекшей от холода и долгой неподвижности рукой коснулся головы Руса. Холодные пальцы неловко скользнули в мягкие волосы, как-то очень неуклюже поглаживая. Руслана дернуло от этого прикосновения, словно от удара током. Это было настолько приятно, насколько и неправильно. Вся картина мира сейчас рушилась у него прямо перед глазами. Он только что поцеловал своего лучшего друга, а теперь стоит с ним обнимается и все еще даже не получил удара прямо в солнечное сплетение. «Я точно с ума сошел, » — горько улыбнулся своим собственным мыслям, инстинктивно прижимаясь к Пете. Бороться с самим собой больше не было сил, сейчас захотелось хотя бы раз в жизни расслабиться и плыть по течению, учитывая, насколько непредсказуемым оно оказалось в итоге. Хотя он, кстати, не верил бы в то, что это все происходит в действительности, если бы не обжигающее прикосновение чуть теплой ладони к его щеке. Рус медленно, словно нехотя поднял голову, приоткрывая глаза, встречаясь взглядом с Петей. Щеки вспыхнули от стыда и неловкости с новой силой, и Руслан с трудом заставил себя не отводить взгляд. Все было уже решено и сделано. Осталось только принять последствия. Новая волна страха снова накрыла его с головой, как только он понял, что ему было мало. Что он снова хочет поцеловать Петю, прижаться к нему всем телом, не отпускать как можно дольше. — Мне, надо, идти — сдавленно прошептал, стараясь освободиться из объятий. С каждой секундой Руслану становилось все тяжелее дышать, сердце стучало уже где-то на грани. — Прости, я не знаю, что это… — запнулся на полуслове, вдруг осознав, что нет совершенно никакого смысла оправдываться. Было просто стыдно и хотелось просто сбежать, не дожидаясь, когда Петя придет в себя и его все-таки настигнет возмездие. Рус хотел было сделать шаг в сторону своей машины, чтобы как можно скорей рвануть до дома, как вдруг он ощутил, как чужие теплые пальцы, крепко схватили его за предплечье, лишая возможности двигаться. — Останься, — в этот раз как-то чрезвычайно неловко получилось уже у Пети. Он сам толком и не понял, почему решил остановить друга. Просто чувствовал, что не хочет, чтобы он ушел. Просто. Чувствовал. Руслан обернулся и рассветный луч солнца болезненно резанул по глазам, словно…***
… фонарик спасателей, достающих его из перекореженной машины. Рус с трудом открыл глаза, окидывая взглядом обстановку: повсюду гнутый и изуродованный металл, брызги крови, запах бензина и трансмиссионной жидкости, смешанные с запахом порезанного болгаркой железа. Отпиленная крыша валялась где-то в стороне, а МЧСники тихо и без суеты, отточенными движениями постепенно извлекали его из того, что когда-то было синей Теаной. Так глупо, кстати, получилось. Он совершал такие маневры миллионы раз. И один, и с пассажирами. А сейчас почему-то просто не пронесло. Не повезло. Такое случается. Хорошо, что он все-таки был один. И хорошо, что росчерк воспоминания того самого дня мелькнул именно сейчас. Это словно давало какие-то силы бороться за жизнь, наполняло смыслом эту борьбу, давало надежду, что он сейчас не должен захлебнуться собственной кровью и выжить. Выжить, чтобы снова повторить тот теплый летний вечер. Смотреть на место аварии уже не имело никакого смысла, Руслан прикрыл глаза, пытаясь бороться с тяжелым ощущением в груди, которое он так явно испытывал, когда смотрел в глаза своего лучшего друга месяц назад. Только вот жаль, что сейчас над ним смыкалась не иссиня-голубая толща воды под светлыми ресницами, а багрово-красная кровь.