From to

Утро может повторяться, как и день, но ночь всегда сможет преподнести что-то новое. *** Три дня назад Нарциссу Малфой приняли в Хогвартс. Уже три дня жизнь Гермионы Грейнджер в очередной раз вставляла ей дубовые палки в колеса: Рон даже не подходил к ней, постоянные глупые и шумящие статьи в «Ежедневном Пророке», напоминающие о Волан-де-Морте, добавляли общее напряжение, а танцы и вовсе провалились для неё с оглушительным и болезненным грохотом. Она уже начала думать, что этот учебный год был обречён с самого начала. Незабываемый. О да, не то слово. Тяжёлый. Сложный. Невыносимый. Но она бы не была Гермионой Грейнджер, если бы не смирилась со всем, что так быстро успело войти в её жизнь. Так просто, несмотря на обиду, давящей на горло. Она определённо умела принимать поражения и досады, которые так привыкла получать. Гриффиндорка вязала всю свою волю в кулак и все плохое, что накопилось в ней, все те негативные мысли о Малфое, которые так и тянули её вниз, всю грусть за последние несколько дней и перенаправила на полезную работу: она рано вставала, делала уроки на следующую неделю, днями напролёт тренировались для нового задания в страх-шкафу, ходила на ежедневные репетиции к балу и просто училась. У неё не было ни минуты свободного времени. Всё было расписано от и до, чтобы ни одна секунда не была занята её собственными мыслями. — Милисента, смотри прямо в глаза Блейзу, — в сотый раз за вечер повторила Гермиона. Слизеринка громко цокнула, а у шатенки опустились руки. Она громко похлопала в ладоши для привлечения внимания. — Послушайте! Времени осталось совсем немного, а мы оступаемся на таких простых вещах. Запомните, зрительный контакт — очень важно, особенно если вы хотите войти в тройку победителей. А с таким настроем как у тебя, Милисента, вы не заработаете и десяти очков для вашего факультета. Все поняли? Ученики устало что-то промямлили в знак согласия. Славно. Она определённо хорошо работает. Гриффиндорка кивнула сама себе, когда ребята идеально закончили танец. Вкушать плоды своих трудов — удивительное чувство, но довольно выматывающее. Ханна объявила перерыв и, подойдя со спины к Грейнджер, положила руку ей на плечо. — Ты молодец. Смущенная улыбка и лёгкий кивок в её сторону. Гермиона очень устала за день, но старалась не показывать свой сломленный вид. — Спасибо. — Столько вкладываешься, хотя даже не участвуешь, — староста Пуффендуя проговорила это быстрее, чем успела подумать. Честно говоря, она никогда не отличалась особой сдержанностью, если что-то касалось эмоционального плана. — Прости, я не это имела ввиду… — Ничего, Ханна. Не стоит. — Я лишь хотела сказать, что то, что ты делаешь — показывает тебя настоящую. Ты работаешь, как никто другой. Даже если мы не говорим это тебе, поверь, мы все восхищены твоим упорством. Ты умеешь бескорыстно помогать, а это очень важно в такое время, как сейчас. Да вот толку от этой помощи, когда некому помочь? Это был вторник. С того самого дня Гермиона торчала на этих репетиция, возложив на себя постановку всей хореографии. В основном, когда ребята занимались хорошо, она отходила в сторону, садилась на лавочку и почти тут же засыпала с открытыми глазами. Шатенка старалась уйти от этого места куда-то подальше, где было бы спокойнее и теплее, чем здесь. Она могла подолгу стоять в тёмном углу и наблюдать за учениками. Этим они были схожи. Грейнджер и Малфой не такие уж и разные. Весь вечер вторника они стояли по разные стороны зала, прячась в тенистой стороне зала. Никто из них ничего не сказал друг другу и даже не посмотрел в его сторону. Все были погружены в свои мысли. Следующие вечера создавали ощущения, будто они поменялись местами. Будто бы апатия грязнокровки давала какую-то лишнюю энергию Драко, который не знал, как с ней справиться. Он сиял, как солнце, громко смеялся и постоянно что-то обсуждал с ребятами из своего факультета. Гриффиндорка посмотрела в его сторону, когда он, развалившись на лавочке, приобнимал одной рукой Пэнси и что-то активно обсуждал с Забини. Неужели это он настоящий? Последний раз она видела его таким на третьем курсе. Многие вдруг испугались такого порыва радости от того, кто вечно огрызался со всеми, но потом поняли, что улыбчивый Малфой — самый безобидный из всех, которые они когда-либо созерцали. Одного случайного взгляда в его сторону хватило, дабы понять,что он счастлив. Слизеринец наконец-то мог свободно дышать, зная, что мать рядом, за огромными стенами, отделяющими ее от это ублюдка. В безопасности. После всего, что она натерпелась, пусть недолго, но и Нарцисса сможет побыть с сыном, узнавая и открывая его для себя с новой и новой стороны. Для нее Драко был, как хрустальный шарик со снегом в руках ребенка. Такой же интересный, но очень хрупкий. Спустя столько лет она наконец-то познакомиться с ним. В основном, миссис Малфой сидела в комнате сына, чтобы не сильно смущать учеников своим присутствием, но вот юноше было как-то все равно на косые взгляды младшекурсников или перешептывание за его спиной. Всю эту неделю, каждый вечер они выходили из гостиной и долго-долго гуляли по замку. Юноша с распахнутыми глазами слушал маму и ее рассказы из жизни в Хогвартсе. Он был спокоен, а это, как оказалось, лучшее чувство на всей планете. — О, вот здесь я и Сириус постоянно играли в волшебные шахматы! — Шахматы? — парень брезгливо скривился.- Ты же терпеть не можешь эту херню. Нарцисса упрекала его взглядом за не очень корректное слово, но долго не смогла продержаться. — Верно, но они нравились Сириусу, и он часто просил меня составить ему компанию. Я все равно вечно проигрывала. Малфой ни на секунду не сводил глаз с мамы. Каждая такая история сопровождалась горящим взглядом, легкой улыбкой и звонким смехом. Неужели они взаправду живут? Здесь и сейчас? Побывав здесь, пройдясь по всем тем местам, которые когда-то казались ей родным домом, Нарцисса вдруг помолодела и снова стала той юной прекрасной девушкой, не знающей злости собственного мужа и боли от заклинания Круциатус. О да, Драко восхищался ей. Ему совершенно не хотелось, чтобы эти четыре дня когда-нибудь закончились. Никаких гриффиндурков, никаких идиотских лиц, никакой грязнокровки. Даже голос Люциуса был заглушен одним ласковым словом матери. — Постой, — перебил он ее, — а что ты сказала отцу? — То и сказала. Правду, конечно. — Что? Цисси остановилась, терпя на себе раздраженный взгляд сына. — А что в этом такого? - пожала она плечами. Лицо Драко тут же потеряло свой безмятежный вид. — Ты сказала, что едешь ко мне на танцы? — Нет, милый, что за глупости. Сказала, что хочу увидеть тебя… Блондин поник. Жевалки моментально напряглись. Он перестал смотреть ей в глаза. Не мог. — Ты соврала. Вывод. Нарцисса Малфой виновато посмотрела на своего семнадцатилетнего сына. Ей стало стыдно, а ему противно. — Прости… К черту все. Он лишь поднял бровь, развернулся на каблуках и пошёл в сторону подземелий. Один. Может, отец всегда был прав? Может, лучше быть одному? Полный бред, твою ж мать. — Драко, послушай, а что я должны была ему сказать? Он бы меня никогда в жизни не отпустил. Да, я сказала, что это школьный бал, но внесла в это немного другой посыл. Слизеринец тяжело вздохнул и остановился. Ты не должен так поступать. Не делай ей больно. — Ты обещала… Голос в котором слышится мольба. Он делает все, чтобы она жила, а она не идёт ему навстречу по той же причине. Нарцисса хочет, чтобы Драко жил, а он уже давно умер внутри. — Я помню, поэтому я здесь. Тупик. Ощущение, будто он никогда не вразумит эту женщину. — Он… Люциус творит ужасные вещи… — Не здесь, мам, прошу... Она поняла его, услышала. Драко ведь ещё мальчик. Он ребёнок, который хочет немного внимания и любви, как и все дети. Юноша не хотел слышать вообще ничего про отца. Не сейчас. Не в этот важный для него вечер. Они оба решили для себя, что обсудят это потом. Нарцисса подошла к сыну и положила свою ладонь ему на щеку. Горячий. — Ты так быстро вырос… Детства не было, юные, нетронутые отцом, года пролетели. Её материнская любовь была сильнее влияния Люциуса, но вряд ли бы она смогла что-то помять теперь, когда он почти закрылся от всех. Такой взрослый. Такой чужой. Миссис Малфой тут же убрала руку от сына, в ужасе осознав, что совершенно не знает этого красивого, загадочного юноши. — Мам… — Всё, честно, больше не буду. Прости мне эту сентиментальность, просто… Ладно-ладно, обещала же, что не буду. Это определённо не то, что Драко хотел услышать, но он тут же забыл об этом, когда Нарцисса снова заговорила про свои школьные годы. — Это правда были самые счастливые времена. Слизеринец улыбнулся и с грустью задумался: "А где же мои такие года? Были ли они вообще или мне никогда не узнать, какого это, дышать полной грудью?" Узнаешь, милый, но всему свое время. *** Что такое час? Шестьдесят минут? Три тысячи шестьсот секунд? А что такое день? Двадцать четыре часа. Намного больше времени, не так ли? Тогда почему некоторые дни летят так быстро, а некоторые часы тянутся, как мед стекает с ложки? Вот и Гермиона никак не могла найти для себя ответа. Последние пару дней она училась не покладая рук. Постоянные эссе, дополнительная работа, помощь по вечерам в кабинете профессора Макгонагалл выматывали её почти до потери сознания. Это выжимало из неё все соки, но она никогда бы не признала этого. Все вдруг решили, что Грейнджер старается для танцев в честь Хэллоуина, но если бы не постоянные репетиции, наверное, эта сломленная девочка наверняка бы забыла о них. Вот так. Слишком много навалилось, чтобы беспокоиться по пустякам, на которые она все равно никак не могла повлиять. Рон был невероятно упрямым бараном. Он даже не подходил к ней, с какого-то чуда посчитав, что она настоящая предательница. Пыталась ли она вправить ему мозги? Определённо. Что из этого вышло? Ничего. Каждый раз, когда Гермиона подходила к Уизли, он устремлял свой холодный взгляд куда-то ей за спину и пытался её обойти, просто делал вид, что её нет. Да как же так? В эти моменты гриффиндорка только сильнее прижимала к себе учебники, будто держаться за них, чтобы не упасть или вот-вот не расплакаться прямо посреди людного коридора. Рональд, как ты мог? «… Так и сказал. Не шучу. Он, видно, с дерева грохнулся. Идиот. Надо же, посчитать тебя предательницей», — сказала как-то Джинни Гермионе за завтраком, а та чуть ли не умерла прямо за столом. Вот так вот. Все её проблемы всегда шли от Малфоя. Это ведь из-за него Уизли подумал, что Гермиона перешла на другую сторону. Глупости. Никогда и не было никаких сторон. Вчера вечером, как только она вернулась с генеральной репетиции, где, кстати, Малфой на глазах у всех чуть ли не облапал Пэнси и Милисенту, — а стоит отметить, что любые приливы нежности или открытое проявление чувств — не для него, — шатенка написала довольно чувственное и откровенное письмо Гарри, дабы он помог ей разобраться со всем, что творилось у неё в жизни. Ей срочно нужно было выговориться. Она задыхалась в океане собственных эмоций. Она старалась сделать вдох, но что-то мешало, не давало спокойно глотнуть кислорода. Шатенка писала и писала, пока рука окончательно не устала, пока не кончились чернила в чернильнице. Три листа были исписаны вдоль и поперёк мыслями, чувствами и переживаниями Гермионы, которые успели накопиться в ней. Безысходность. Она тонула, теряла контроль, который всегда привыкла держать. Никто в целом свете не мог помочь ей так, как это сделал бы Поттер. Вот главная причина по которой она любила его. Умение поддержать. Только он умел тактично и аккуратно подсказать ей, в каком направлении нужно двигаться и как лучше поступить. Просто помоги мне, Гарри. Что не так? Где я могла так провалиться? Гриффиндора закрыла конверт только тогда, когда глаза стали невыносимо слипаться, а рука выписывала маленькие круглые буквы на автомате. Веки стали тяжёлыми, приходилось медленно и часто моргать, а то пришлось бы ночевать за рабочим столом. Так не должно быть. Это не мы. Это не я, Гарри. Я уже даже не помню, какого это, жить и не думать о всех этих проблемах. Когда она отправила письмо, часы показали всего десять вечера. Тогда-то Гермиона и легла на кровать, проваливаясь в глубокий сладкий и долгожданный сон. Она проспала почти день. Эмоциональная перезагрузка. Я наверняка знаю, что ты скажешь: «Ты достаточно умна, чтобы понять, что Рон делает это неосознанно. Он тоже боится потерять тебя». Да, я понимаю это, но если это правда, то от чего же он не хочет говорить со мной? Почему закрылся от меня, если дорожит нашей дружбой? Неправильно. Не так должно быть. Это Малфой его вывел. Это он. Вечно портит жизнь другим, потому что своя не удалась. Гарри, одних знаний по зельям или истории магии никогда не будет хватать, чтобы чувствовать людей, как ты. Просто помоги мне. Заснула и наконец-то расслабилась. Перестала думать о невыносимой ежедневной рутине, что нависала над ней изо дня в день. Но нет ничего хорошего, что длилось бы дольше, чем день. Спустя семнадцать часов ей пришлось вернуться в реальный мир. — Ты, что, все ещё спишь?! — на вздохе прокричала Джинни. — Ты видела сколько время? Девушка испуганно дернулась и тут же проснулась от резкого звука. Мерлин, да за что же? — А сколько времени? — У тебя есть двадцать минут, чтобы собраться, потому что нас уже все ждут в Большом Зале. Я думала ты уже там. Зашла сюда, чтобы взять палочку, а ты спишь! Уизли стояла прямо перед шатенкой, уперев руки в бок, как это часто делала миссис Молли, и ждала объяснений. Грейнджер сложила губы, пытаясь что-то сочинить на ходу. Получалось плохо. Хреново. — Только не говори, что ты не идёшь. — Нет-нет, эм… иду, конечно. Как я вообще могла проспать?.. — Вот и мне интересно, дорогуша. Где твой костюм? — оживилась девушка. Джин посмотрела на подругу. Та лишь неловко улыбнулась, но рыжая тут же поняла, к чему это. — Нет… — Ага. — Гермиона, ты же не… — Послушай, я не вижу ни одной причины наряжаться. — Но ты должна! Оно же скучное! — парировала Уизли, указывая на платье, висящее на кровати. Гермиона обиженно поджала губы и встала прямо перед девушкой, загораживая собой свой наряд. — Сама ты скучная, а оно очень даже красивое. — Я не спорю о твоём вкусе. Лишь хочу сказать, что оно… немного не для Хэллоуина. Это, как никак, праздник, а не…я даже не знаю что. Джинни покружилась вокруг себя, демонстрируя свой костюм, как пример того, что должна была выбрать Грейнджер. Красивая. Огненно-рыжая юбка заискрилась маленькими и тоненькими ниточками искр. Лёгкие воланы добавляли ей воздушности, а полупрозрачная мантия выглядели на ней, как крылья. Феникс. — Не всем дано блистать сегодня, — заявила шатенка, снимая платье с вешалки. — И все равно так дело не пойдёт. Оно же чернее самой темной ночи! Совершенно строгое! Гриффиндорка уже было хотела что-то возразить, но, прижав вещь к груди, широко распахнула глаза. Она схватила свою палочку, щеки тут же порозовели, а явный образ тут же нарисовался у неё в голове. — Ну, конечно, Джинни! Ночь! *** Руки в карманах черных дорогих штанов. Шаги широкие и решительные. В голове нет ни одной мысли. Готов. Конечно, он готов. Рано или поздно пришлось бы погрузиться в это дерьмо. — Драко, куда мы идем? Молчание. Нет, разговор не начнется сейчас. Все же не готов. Брови низко опущены, взгляд сосредоточен. Поворот, а за ним еще один. Он пропускает Нарциссу вперед, которая с опаской поглядывает на сына так, чтобы он не видел ее переживания. — Хочу поговорить с тобой. Женщина наклонила голову, снова упрекая собственного ребенка. Абсолютная тишина, но Малфой знал, что они не одни. — Миртл, оставь нас, — не поворачиваясь, монотонно произнес слизеринец. Он оказался прав. В ту же секунду из кабинки вылетела девочка, звонко и пискляво смеясь. — Ой! Нарцисса, привет. Драко не говорил мне, что ты приедешь. — Здравствуй, — неловко протянула она, попутно обдумывая, почему это он должен был сообщить ей об этой новости. — Оставь. Нас, — холодно повторил парень. Миртл сморщила носик и, ничего не ответив, пропала за дверцей туалетной кабинки. — Ей можно было доверять, — осторожно проговорила миссис Малфой. — Знаю, но не сейчас. Женщина тут же кивнула, представляя себя на месте сына, ведь все матери так делают. Настоящие матери, не так ли? — Я хочу знать, что происходит дома. — Драко, не порть себе праздник, — молила его Нарцисса, но он яростно перебил ее: — Это. Не. Мой. Чертов. Праздник, — прошипел блондин. - Он мне и подавно не нужен! Я лишь хочу знать, куда нас ведет мой ублюдский папаша. Глаза Нарциссы сами собой сделались мокрыми. Ну же, что за проявление эмоций в такой момент? Как не вовремя! Сын ищет поддержки, а ты льешь сопли. Бедный ее мальчик. Она неразборчиво кивнула, поджимая губу, пытаясь остановить слезы, ведь он ни за что не отстанет от нее, пока не узнает все, что хочет. Хорошая черта, но губительная. Сама пошла на это. Сама дала ему ключ от запретной двери. Да что я за мать вообще? — Люциус и другие приспешники Волан-де-Морта готовят смерть… — Нарцисса остановилась, сглотнув ком, что образовался в горле. Голос хрипел от подступающих слез. Все это было будто знаком судьбы, который изрядно кричал: «Не делай этого! Береги его!» — Смерть Гарри Поттера, -продолжила она. Ого, Драко, да это, наверное, праздник души? Ради такого и правда стоит помочь отцу. Но только вот в чем дело? Не было не той улыбки, которая всегда появлялась на его лице, как только он мечтал об этом, никакого чувства взволнованности перед таким событием. Ни-че-го. Только страх за свою семью. — Им нужен живой мальчик. Его кровь, чтобы дать Лорду полную жизнь. Сынок, они творят жуткие, нечеловеческие вещи… — Но…но причем здесь я? — Ты должен доставить им Поттера. По пророчеству, черт знает, откуда они его вообще взяли, только невинная душа может убить. - Она приложила одну руку ко лбу, а вторую уперла в бок. - Ты... Невинная душа. Это вдруг почему-то рассмешило Драко, и он даже попытался усмехнуться. Да что это с тобой? Что за ураган рушит тебя изнутри? Нарцисса сделала два несмелых шага к сыну и взяла его за руку. — Послушай, — она говорила так тихо, чтобы Драко специально вслушивался в слова, чтобы они смогли проникнуть ему под кожу, — я не согласна во многом с Люциусом, но есть вещи, где я полностью поддерживаю его. Драко, — женщина обратила его внимание на себя. Он, впервые за весь разговор, поднял на нее глаза, полные растерянности и детского испуга.- Запомни: не смей марать свои руки об это дело! — Но он замучает тебя! Убьет! Она отдернула его и, взяв за плечи, легонько тряхнула. — Ты слышишь меня?! Драко Люциус Малфой, даже не думай портить свою судьбу. Блондин вдруг снова посмотрел на мать, но это был совершенно другой взгляд. Он был не здесь и, наверное, даже не слышал и половины сказанной речи Нарциссы. Тогда какой смысл жить с чистой душой, если не будет тебя? Убьет, и глазом не моргнув. Жестокий циничный подонок. Малфой был весь напряженный, и, скорее всего, если до него можно было бы дотронутся пальцем, то он либо взорвался, либо развалился на миллион отдельных частей. Слизеринец видел, как страдала его мама. Они оба переживали друг за друга. И разве не эта ли сильная любовь способна породить самый крепкий союз? Ему так хотелось сказать ей что-то успокаивающее, показать, что он не оставит ее, но он просто не мог проявить всех этих чувств. Не знал как. Не мог найти подходящих слов. И это убивало его. — Ладно, — поглаживала его по плечу Цисси. — А теперь пойдем. «Утро вечера мудренее», знаешь? Парень кивнул, смутно понимая, о чем она сейчас говорила . — Хочу посмотреть на танцы. Давно же я не выбиралась в свет… Всю обратную дорогу до Большого Зала парень молчал, а она и не ждала, что он так быстро будет говорить с ней. Надо все обдумать. Надо придумать, как защитить мать и обмануть отца. Надо. Обмануть. Придумать. Защитить. Вихрь мыслей кружил и мешал, а мать все что-то лепетала и лепетала, будучи убежденной, что сын полностью ее услышал. Надо. Обмануть. Придумать. Защитить. Ну конечно. Он скорее убьет Люциуса сам, чем послушает ее. Да, жизнь не бывает легкой, но что делать? — Какая красота…- ахающие голоса сбили его с толку. Мерзко. Около ста зажженных тыкв и еще больше свечей парили под темным звездным потолком. Круглые столы с гербом школы были расставлены по обеим сторонам от входа, в центре невысокий подиум, который был отведен специально для вальса и дальнейших танцев. Вдоль него расположился оркестр, который уже наигрывал легкую и ненавязчивую мелодию. — Драко! — воскликнула Пэнси. — Слава Салазару, я тебя нашла! — она перевела дыхание и вежливо поздоровалась с Нарциссой. — Я думала ты не придешь. Юноша скривил губу. Он, не поворачивая головы и не обращая внимания на девушку, — хотя, стоило признать, что она заслужила этого, — наблюдал за последними приготовлениями. Старосты и помощники стояли в самом центре, сверяясь со списками и планами. На секунду в его голове, всего на какой-то кратчайший миг, проскользнула мысль: «А не должен ли я быть там?» Ха-ха-ха. И надо же было только подумать об этом. Там и до этого без меня как-то пережили моё отсутствие. Вот и сейчас обойдутся. И без того нерадостное настроение было прервано Пэнси, сбивая последние флюиды, которые могли бы еще притвориться, что все в порядке. Паркинсон подошла к нему впритык и улыбнулась. — Ты же пригласишь меня на танец? Малфой отвлёкся и наконец-то удосужился обратить внимание на собеседницу. Пэнси снова мило улыбнулась ему. А она хороша, подумал он и невольно облизнул нижнюю губу. Серебряное платье выше колена определённо подчеркивало все её прелести. Он понятия не имел, кого она изображала, но разве это было важно, когда она выглядела так чертовски хорошо? — Драко. — Чего? — Танец. Дафну и Асторию уже пригласили, вот и я решила… — А, да. Конечно... Девушка сделала шаг и поцеловала парня в щеку. Фу. С каких это пор она позволяет себе такое? Паркинсон видно сразу поняла это по тому, как резко напряглась его челюсть. — Прости, я просто… — Просто уйди, хорошо? Я приглашу тебя. Пожалуйста. Я приглашу тебя, только, мать твою, не мешайся. Она чуть вздрогнула и посмотрела в ту же сторону. Ну и что такого интересного и важного от чего она отвлекла тебя? Ничего. Ты просто смотрел в пустоту. Пэнси обиженно противно надула губы, но возражать больше не стала. Вот так. Все должны беспрекословно слушаться его. — Зачем ты так с ней? Нарцисса все это время стояла рядом с сыном, также наблюдая за подготовкой. Малфой просто махнул головой, мол, не хочет это обсуждать. — Она тебе нравится? — Ма-ам… — Что? Я же просто спросила. — Нет, — вздохнул блондин, поправляя пиджак. — А она ведь хорошенькая. Ага, а ещё до ужаса назойливая и занудная, но правда красивая. Он кивнул, как бы продолжая разговор. Свечи все ещё одна за одной подлетали вверх, а эльфы иногда путалась под ногами. Скорее бы прошёл этот вечер. Просто как можно скорее, чтобы остаться одному. Пожалуйста, время, услышь его. Драко проводил мать до одного из родительских столов, за котором должны были сидеть Забини и Гринграсс, а сам встал у неё за спиной. Нарцисса, до зуда в костях, переживала за то, как воспримут её ровесники. Увидит ли она здесь знакомые лица вновь? Бушующее чувство в груди не давало ей покоя, но она умела держаться в обществе. Казалось, что не было того нервного разговора в женском туалете. Казалось, не было той жизни, где собственный муж грозился убить своего же ребёнка. Всё было хорошо. Всё должно было казаться таким. Наверное, Нарцисса Малфой единственный представитель этой семьи, кто и вправду мог соответствовать этой благородной фамилии. — Ого, это, что, Гермиона Грейнджер? — с юным девичьим восторгом поинтересовалась Цисси. Она слегка толкнула сына и посмотрела куда-то в центр зала. Драко сделал осторожный шаг в бок и тут же невольно стал искать её в толпе остальных девочек Я-Подлиза-Любого-Профессора. Только вот, зачем? Просто. Ему надо было увидеть её, чтобы понять, что ничего не изменилось, что он все также ненавидит её, несмотря ни на что. Хотел узнать, что так привлекло внимание матери. И узнал. Она стояла там, среди старост и таких же подобных ей заучек. Такая же непримечательная, но все-таки какая-то другая. Не то что бы Драко смотрел на неё так часто, дабы досконально знать, как она выглядит каждый день, но именно сегодня его что-то зацепило в ней, какая-то деталь вбивалась и смогла задеть его внимание. Самое обычное чёрное платье чуть ниже колена, открывающее её ключицы. — Ханжа, — вырвалось у Малфоя. Ключицы и часть спины. Салазар, её спина. Он провел взглядом линию от шеи вдоль позвоночника. Но этого было мало. Хотел провести рукой. — Что? Невесть откуда появилась Милисента. Мерлин, она еще хуже Пэнси. Ту хоть еще терпеть можно. Да что ж вы заладили все сегодня? Он промолчал, потому что счел это нужным, потому что все его мысли были заняты ею. Поверх платья была накинута прозрачная юбка с огромным и бесчисленным множеством страз и блесток, которые в теплом свете огня переливались всеми цветами радуги. К лифу тянулись три звёздные дорожки, продолжая нижнюю часть туалета. Шлейф юбки едва касался пола и чем ниже он был, тем сильнее блестел. Волосы были собраны на затылке и кое-где вылезли маленькие светлые кудряшки. Вот и все. Не было никаких восторженных вздохов или перешептываний в её сторону, как только она зашла сюда. Грязнокровка просто тихо пришла в Большой Зал и теперь мозолила Драко глаза. А где же твои ежегодные глупые костюмы ведьмочки, русалки или кролика? Где? Ты не должна так выглядеть. Ты не имеешь правда. Ты. Не. Такая. Пояс на платье подчёркивал её талию, виднелась красивая линия фигуры. Прямо от груди и до бедра. Всё ещё стояла там. Строгая, спокойная, манящая. Словно ночь. И тут. Разряд тока. Ночь. Она и есть ночь. Эта ночь. Малфой скривился от ужаса всех этих деталей и мыслей, что так сразу навалились на него. Нет, не может быть, что он думает так о Грейнджер. И нет, он не хочет её. Просто гриффиндорская чертовка так и выводила его. Вот она оставила правую ногу в сторону. Волна жара пронеслась по всему телу Драко. Отвернись. Опомнись. Одумайся. Щиколотка. Совершенно гладкая смуглая и блестящая кожа. — Грейнджер... Заводишь Уизли своим видом? Ну да, на тебя же больше никто не посмотрит. — Да что ты там постоянно бубнишь себе под нос? — Да отвали ты, — шикнул слизеринец. Чёрт возьми, эти ноги в этих туфлях. Ему не нравился ход его мыслей. С каждой секундой становилось все хуже. Он будто третьекурсник, самоудовлетворяющийся от одних картинок в голове. Но, черт возьми, это невозможно было пропустить просто так. Грязнокровка там, такая до безобразия невинная, сводящая его с ума. — Она танцует? Малфой хотел вновь нагрубить, но вовремя понял, что это была Нарцисса. — Нет, — стиснув зубы, произнес парень. Хотел отвлечься, а в итоге вернулся к тому же. — Очень жаль. — Ее идиот-дружок провалил тест, и теперь она стоит столбом, как дорожный знак. Женщина махнула головой. — Драко, выбирай выражения. Это какая никакая девочка! Блондин усмехнулся. Эта маленькая фраза вернула его в прежнюю колею. Адреналин прилил, его будто обдало потоком неизвестной радости. Он даже подумал пригласить Пэнси на танец прямо сейчас. Пускай грязнокровка завидует ему. Смотрит и тихо закипает от злости, пока он занимает ее место среди танцующих. Вот так. Чтобы глаза закололи от слез, а в груди появилось чувство, будто ее предали. Юноша ухмыльнулся. Малфой всегда лучше. Раздался голос. Всех попросили занять свои места за столами и не стоять возле площадки, дабы не загораживать соседям вид. Слизеринец все также стоял рядом с мамой. — Драко, — шепнула она, и сын наклонился к ней, подставляя свое ухо. — Так пригласи ее ты.