Амура друг и скверный русский

– О боже, так прекрасны Вы! Мне кажется, я покорен. И нет прекрасней более награды, Чем новость, что Вы в меня влюблен. Слащавы мои речи – не стараюсь Кричать я о любви своей получше. Зачем? Вам остается слушать. – Он молвил так и был таков. Пожалуй, я сочту избавить от оков Те очи, что прочтут стихи мои когда-то. Те два лица, что Вам представится решили – Империя Российская и Франсуа, Они когда-то вместе согрешили. Отставьте гаджет, дети – Вам сюда нельзя. Но те грехи – не похоть вовсе, И не разврат никак. О нет! Ужаснее те лики, что предстали – То меж собой убийцы говорят. И что же – слушать дальше нам велят. – Мне льстят Ваши слова, Руслан! Но отдан я другой – той деве, Что мне была подарена На первый зуб мой – Каролина! Ох, чай, чудесней идеала! Мне любы ее хрупки плечи! Мне любы очи, как опалы – Но Вы, мой друг, прекрасны также, и не мене! Я мечусь, рвусь, я не могу! Оставьте же меня с любовию моей, Вы так жестоки – я в слезах! И может вышел бы за Вас, Коли бы дамой были б Вы. – Проговорил француз, к устам ладонь приставив, Закрыв оча, пустив слезу, Тот убежал – лишь стук по коридору Уход актера оглашал. Руслан наш, в трепете чудесном, Лишь крикнул на весь зал отчаянно, Тот звук отскочит в дребезге прелестном – И то надежды бьются, слышишь, дядь? Лишь слезы – два кристалла упадут, Как только ор разрубит горы, Француз – ужасный наш хитрец, Амура друг – к Руслану заглянул, Но заходить не смел. Дрожать, смотреть – каков его удел! И очи, как гранаты, радостью налиты, И рот открыл он как речной налим, Уста, конечно, до приличия прикрыты, Но он молчит – и думает Руслан, что он один. И взор неловкий русского плеча коснется – Он убежал! Стучи, стучи, каблук! И может, слезами те глаза нальются – Губы цветут признаньями немецкими! Но все надежды и мечты убьются перед глазами королевскими.