алкоголь с мускатным орехом

Шастун только начал осваиваться в новой квартире — сюда он переехал меньше недели назад. Когда в дверь позвонили, он разбирал коробки, которые так и стояли в коридоре, мешая нормально ходить. Антон удивлённо замер с коробкой в руках, гадая, кто бы это мог быть. Может, его пришли поздравить с новосельем? Быстрым шагом он прошёл по коридору, перепрыгивая коробки, и открыл металлическую дверь. — А Серёжа выйд… — голубоглазый мальчик уставился на Шастуна испуганным взглядом, держа в руках футбольный мяч. Маленькие ручки сильнее вцепились в шершавую поверхность старого мячика, а глаза внимательно изучали Антона — будто здесь он лишний, чужеродный предмет. Но Шастуна насторожило даже не это. От парня отчётливо пахло алкоголем. — Он здесь больше не живёт, — спокойно ответил альфа, принюхиваясь сильнее. Пряный аромат красного полусладкого разливался где-то в груди, и становилось чуть легче дышать. — Такой маленький, а уже пьёшь? — Это не я, это мой запах, — насупился парень и отвернулся в сторону, собираясь уходить. — Извините, я пойду. До свидания. — Восхитительный запах. Ещё увидимся, — последнее, что услышал Арсений, прыгая вниз по лестнице. Когда дверь закрылась, Антон вдруг осознал, что во рту стало сухо, а тело начало гореть и внизу живота будто завязался тугой узел. Этот запах, такой приятный и насыщенный, проник словно в каждую клеточку тела. Антон прикрывает глаза, пытаясь взять под контроль разбушевавшийся организм — но получается так себе и он недовольно фыркает. О, он точно надолго запомнит этот терпкий запах красного полусладкого вина. *** Арсений вырос, но до сих пор помнит манящий запах мускатного ореха. Ещё бы вспомнить, откуда он, этот запах — это почему-то кажется важным. Ему двадцать четыре, недавно он закончил престижный педагогический колледж и наконец-то сможет исполнить свою мечту — учитель истории и обществознания. У него получилось устроиться в хорошую школу, несмотря на юный возраст — плюсы быть хорошим студентом в том, что научный руководитель может тебя порекомендовать. Для омеги его возраста тот факт, что он ещё не нашёл своего истинного, это тревожный звоночек (так говорит буквально вся его родня). Конечно, каждую течку он страдает, закрывшись в квартире, но потом, отдышавшись, напоминает себе, что лучше так, чем с кем попало. Антон практически по-настоящему пьянеет, когда в учительскую заходит новый учитель истории. Этот запах столько лет хранился в его воспоминаниях, и каждый раз, когда кто-то открывал бутылку, или даже просто упоминал вино, альфа млел от мыслей об этом, обычном в сущности, винном аромате. Даже по его собственному мнению это была нездоровая реакция. Словно почувствовав волну эмоций, исходящую от Антона, Арсений замер возле полок с журналами классов даже раньше, чем в ноздри ударил запах мускатного ореха. Как будто одного запаха было мало, повернув голову к окну, он увидел зелёные глаза, сверлящие его так, словно кроме них в комнате никого не было. Быстро взяв нужный журнал, Арсений позорно ретировался к себе в кабинет (он предпочитал термин «тактическое отступление» ). Со дня на день у него начнётся течка и ему будет очень, очень хуево. Этот альфа сводил его с ума — один его взгляд в учительской заставил ноги подкоситься, а мысли — исчезнуть из головы в неизвестном направлении. Шаст хотел было пойти вслед за брюнетом — сам толком не понимая, для чего, но его остановила другая учительница — омега Ирина Александровна. Она уже давно вертелась возле альфы, пытаясь покорить его самыми разными способами, но в итоге только отталкивала этой настойчивостью — и ещё духами, из-за которых почти не было слышно её родного запаха. Антон прорычал сквозь зубы что-то очень нецензурное и тоскливо проводил взглядом быстро удаляющуюся фигуру Попова. У Арсения пальцы покалывает от запаха мускатного ореха, который он будто забрал с собой из учительской. Лёгкий, ненавязчивый, он всё же приятно ощущается на языке, спускается ниже к лёгким и заполняет каждую клеточку тела. Весь воздух словно наполнен этим запахом, и вроде становится легче дышать, но одновременно с этим хочется задохнуться. Арс быстро заходит в класс, на ходу приказывая себе игнорировать эти мысли, смахивает невидимые пылинки с плеч и здоровается с классом. Первый день должен пройти прекрасно, он это чувствует. Проходит несколько дней, и Попов уже не думает об инциденте в учительской — после уроков он обычно сидит за столом и разбирает бумажки, что-то быстро пишет и читает, убирает и берет следующую тетрадь, повторяя свои движения на автомате. Если до прихода на эту работу он ещё в глубине души сомневался, то теперь он точно уверен, что находится на своём месте. Ему нравится разговаривать с детьми об исторических событиях или объяснять какие-то понятия и термины по обществознанию, нравится, когда получается завладеть вниманием всех детей одновременно — даже тех, на кого жалуются другие учителя. И он страшно собой горд, когда при первой проверке письменного домашнего задания не ставит ни одной двойки, и даже ни одной тройки. Единственное, что все ещё волнует Попова, так это не начавшаяся вовремя течка. Ему бы сейчас домой, где он по крайней мере будет один, но последняя непроверенная тетрадка смотрит на него с немым укором. Поэтому сейчас он сидел как на иголках, быстро делая отметки на полях и отчаянно надеясь, что всё обойдётся. Он не услышал, как дверь отворилась, а потом щёлкнул замок, отрезая путь к отступлению. Антон кошачьей походкой прошёл к первой парте второго ряда и облокотился на неё, сверля взглядом Арсения. Он глубоко вдохнул аромат омеги и снова это ощущение, что он на самом деле пьянеет, будто выпил бутылку хорошего вина и не заметил. Внизу живота разливается горячая волна, и альфа впивается пальцами в край парты. Омега настолько ушёл в проверку злосчастной тетради, что не заметил ни чужого присутствия рядом с собой, ни усилившегося орехового запаха. Когда он наконец-то поставил оценку и поднял голову, чтобы размять затекшие мышцы шеи, то дёрнулся назад, настороженно оглядывая Шастуна. Медленно пробежал взглядом по запястьям, которые были покрыты множеством браслетов, потом посмотрел в глаза и медленно, глубоко вдохнул запах. Как мог не заметить, и сам не понял. Все такой же мускатный орех, только теперь немного горчит. Альфа злится? Вроде бы нет, но ничем другим изменения в запахе Арс объяснить не может. Эта фантомная горечь оседает на верхнем нёбе и во рту внезапно пересыхает. Они долго молчат, смотря друг другу в глаза, разглядывая каждый свое, иногда глубоко вдыхая ароматы. — Что-то хотели, Антон Андреевич? — сипит Арсений, пытаясь выровнять голос. Из-за сухости во рту даже противно разговаривать. — Да так, хотел узнать как дела у моего коллеги, — неестественно спокойным тоном произносит Антон, внимательно наблюдая, как Арс берет бутылку из нижнего ящика своего стола, снимает очки, аккуратно кладёт их на стол, и только тогда присасывается к горлышку бутылки. Пара капель стекают вниз по подбородку, потом по горлу и впитываются в ворот белой рубашки. Шаст сглатывает вязкую слюну и пытается не смотреть на растерянного учителя истории. В кабинете повисает неловкая тишина, и Попов продолжает что-то писать уже в журнале, не обращая внимания на разливающийся жар в паху. Антон вздыхает и теряет всю свою уверенность — действительно, что он здесь забыл? Шастун уже поворачивается чтобы выйти из кабинета, но останавливается, не успев сделать и шага, когда запах алкоголя резко бьёт в мозг. В глазах мутнеет, и он снова хватается за ту же самую парту, чтобы не потерять ощущение реальности. Попов падает головой на парту и мычит, скрещивая ноги, ноющая боль волной разливается в паху и он чувствует как буквально за секунды становится влажным. Запах альфы заполняет все тело и его бьёт лёгкая дрожь. Антон честно пытается дойти до двери, но практически поворачивается обратно, вплотную подходя к Арсению. Разворачивает его кресло к себе и смотрит в глаза, чуть ли не рыча. Омега смотрит в ответ затуманенным взглядом ровно две секунды, а потом резко поднимается с кресла, оказываясь с Антоном на расстоянии вдоха. Попову сейчас это расстояние — как бездонная пропасть, и он тянется ближе, оглаживая худое тело, пытается расстегнуть рубашку, но пальцы дрожат. — Арс, не надо, я ведь не смогу удержать в себе альфу, — рычит Антон, утыкаясь носом в шею, глубоко вдыхая. Отстраняется, он, правда, пытается сохранять трезвый разум, но его прижимают ближе, трутся пахом о брюки и все внизу сворачивается в тугой узел. — У меня не было альфы уже два года, а последняя течка вообще задержалась, поэтому просто умоляю, помоги мне её пережить, — на одном дыхании проговаривает брюнет и охает, когда его подхватывают на руки и несут в сторону двери. Попова пробирает дрожью снова и снова, и он хватается за плечи Антона, пытаясь притянуть его ближе к себе. Шаст держится из последних сил и так быстро, как только может, бежит к выходу из школы. В голову лезет миллион посторонних мыслей, но он отмахивается от них. У него на руках сейчас течный омега и главное довезти его в безопасное место. Арса кидают на переднее сиденье и пристегивают, а сам водитель прыгает за руль, давая по газам. Омега поворачивается и, всё ещё затуманенным взглядом, смотрит в сторону альфы, тянется рукой к его коленке, пытается пробраться дальше, но его грубо держат за кисть, пока другой ведут машину. Попов хнычет, как ребёнок, отворачивается к окну, сдвигает коленки вместе и приподнимает их, пытаясь унять разыгравшееся возбуждение. *** Антон заносит Арса почти без сознания в квартиру, ногой прикрывая дверь, и ставит его на ноги, прижимая к стене. Он чувствует пахом, как возбужден омега и, уже не думая, тянется к его губам, больно кусает за нижнюю, проникает языком в чужой рот, вылизывает. Арсений стонет и подается навстречу, вязкая ниточка слюны тянется от их губ, когда отстраняются друг от друга, чтобы через мгновение снова впиться, жадно, с желанием, и так дико, что ноги подкашиваются у обоих. Антон толкает Арса в свою спальню и медленно раздевает. Попов скулит и выворачивается, пытаясь получить больше прикосновений, хватает Шаста за скулы и целует, снова. Длинные окольцованные пальцы с особой осторожностью снимают рубашку, скидывая её на пол, и Антон сразу же наклоняется к правому соску, прикусывает и оттягивает, а Арс только выгибается навстречу. Брюки в одно мгновение вместе с боксерами улетают к рубашке и колом стоящий член бьётся о живот. Как они оказываются на кровати, никто из них потом не может вспомнить. Попову больно от собственного возбуждения, он приподнимает бедра, пытаясь сделать хоть что-то, на что Антон улыбается уголком губ и обхватывает рукой набухший орган. Размазывает пальцем естественную смазку и проводит на пробу вверх-вниз. Попов раскрывает рот в немом стоне и хватает воздух, которого вдруг стало так мало. Альфа тянется к этим губам и снова целует, но теперь тягуче медленно, причмокивая и вылизывая чужой язык, чуть прикусывает верхнюю губу и отстраняется. Он и сам загнанно дышит, а собственное возбуждение упирается в брюки. У Арса, по ощущениям, искры из глаз и брюнет просто толкается в кулак, сжимая простынь руками. Так сильно хочется ещё, и ласкающая рука, вторя его невысказанному желанию, ускоряется, и он стонет сильнее. И ему всё ещё мало, ему нужно больше — и, хватая Антона за кисть на члене, он останавливает движение руки. Самостоятельно тянет ниже, где все уже мокро из-за возбуждения и Шаст судорожно вздыхает, неверяще смотря на затуманенный взгляд и слабую улыбку. — Ты уверен? — шёпотом спрашивает шатен, пока другой рукой тянется к прикроватной тумбочке за презервативами и смазкой, быстро снимая кольца. — Пожалуйста, — умоляет Арсений и зачарованно смотрит, как Антон садится между его ног, раздвигая их сильнее. И омега поддаётся, раздвигает, выгибается и шипит, когда первый палец медленно проникает на одну фалангу. Альфе самому тяжело дышать, не только из-за запаха Арса, но и из-за его узости. Входит пальцем полностью и начинает медленно двигать. Реакции на его действия практически нет, Арс только закатывает глаза, раскрывая губы — и Антон добавляет второй палец. Попов только мычит в ответ и крупно вздрагивает, когда чужая рука опускается на член и начинает медленно дрочить. Большой палец играет с уретрой, опускается вниз, массируя яички, и снова вверх. Перед глазами всё плывет, и омега снова стонет, а его губы наконец-то накрывают чужие. Шаст целуется до одури хорошо. Пальцы ног у Арса подгибаются, когда третий палец проникает, и все три начинают быстро двигаться внутри. Попов задыхается в собственных стонах, сжимая простынь до побелевших костяшек. Насаживается сам на пальцы и скулит, когда их становится слишком мало. Отстраняется от губ Антона и переворачивается на живот, вставая в коленно-локтевую. Он как можно более призывно двигает бёдрами и чувствует затылком ухмылку и блеск в зелёных глазах. Шастун снимает с себя всю одежду и надевает презерватив, раздвигает две половинки и трётся головкой о промежность омеги. Тот всхлипывает и пытается сам насадиться, но его крепко держат. Антон облизывается и целует каждую родинку, пока сам медленно входит, Арсений под ним шипит и дёргается, смахивает выступившие слезы и максимально расслабляется, принимая в себя весь член полностью. — Не больно? — ласковое урчание возле ушка. У Попова мурашки бегут, когда ушную раковину облизывают и оттягивают мочку, но двигаться не решаются. — Всё отлично, давай, — он двигает бедрами, и Антон повинуется. Шаст целует каждый сантиметр, поворачивает голову Арса и слизывает капельки слез. Омега хнычет, пытается двинуть бёдрами, чтобы было быстрее, но ему не дают желанного, из-за чего перед глазами мутнеет. Антон опускает руку на член Попова и начинает двигаться быстрее, отстраняясь от горячих и таких желанных губ. Пальцы ног поджимаются от удовольствия и возбуждения, спина выгибается сильнее, меняется угол проникновения, член попадает по простате и Арс не выдерживает, стонет в голос, прикрывая рот кулаком, чтобы не мешать сильно соседям. Антон надрачивает Попову, а сам ускоряется с каждым проникновением. Звуки шлепков двух тел разносятся по всей комнате, смешиваясь со стонами. Шаст не выдерживает и срывается — вколачивается сильнее, выбивая у Арса весь воздух из лёгких. — Анто-он, — хрипит брюнет, кончая в кулак шатена. Тело пробивает дрожью и его выгибает сильнее, Антон проникает ещё раз и прижимает к себе Арсения, изливаясь в презерватив. Тело дрожит, а перед глазами плывёт, но такое приятное мгновение. Антон выходит и выбрасывает связанный презерватив в мусорку неподалёку. Он обессиленно падает рядом и прижимает к себе дрожащего Попова, а потом задумчиво смотрит на молочную кожу его шеи и практически невесомо прикасается к ней пальцами. Арс вздрагивает и переворачивается лицом к Шастуну. Они смотрят друг другу в глаза и улыбаются. По комнате разносится смешанный запах мускатного ореха и красного вина — чем-то похоже на глинтвейн. Уютно. — Можно я? — неуверенно начинает Антон, сглатывая слюну и кивая на шею Попова. Тот секунду задерживается взглядом на его губах и замирает — что-то напряжённо обдумывает. Шаст за это время уже успевает раз двадцать назвать себя идиотом, ну зачем он это сморозил? — Можно, — выдаёт омега, подставляя шею под метку. Альфа ярко улыбается и тянется к молочной коже, прикусывает зубами и всасывает кожу. Арсения пробивает дрожью, и тело сводит приятной судорогой, он подаётся навстречу зубам и стонет, закатывая глаза. В легких не хватает воздуха, а между ног снова тугой узел, но не в виде возбуждения, а какого-то странного наслаждения, которое разливается волной по венам к сердцу и в кончики пальцев. Шаст отстраняется и смотрит на свою работу, иссиня-голубое пятно расплывается небольшим облаком, будто просто пыль. Антону нравится, он прикасается к ней языком и видит, как омега выгибается и мучительно стонет от наслаждения, будто получил ещё один оргазм. — Сделай так ещё раз, — тихо просит Арсений, зажмуривая глаза. — Вот так? — Антон широко улыбается и нежно кусает собственную метку, Арс толкается бёдрами на автомате, а руками хватается за плечи альфы. — Настолько приятно? — Безумно. Арс расплывается в улыбке и тянется за ленивым поцелуем к Антону, тот не отказывает и целует снова, рукой опускаясь невесомой дорожкой к снова возбужденному члену, пробегается кончиками пальцев возле пупка и чувствует, как омега покрывается мурашками. Попов улыбается — очевидно, Шаст не против продолжения, перекидывает одну ногу через его бедра и садится верхом, потираясь бёдрами о член Антона. И они готовы провести в этой постели ещё много последующих ночей, лаская друг друга, даря поцелуи или просто отдыхая от всего мира. Главное, что вместе. Кто бы мог подумать, что на самом деле эти истинные нашли друг друга ещё очень давно, но без счастливой случайности могли бы так этого и не понять.