Предчувствие

Странная штука это предчувствие, колкая и неподвластная логическому объяснению. Острая, словно лезвие бритвы, и в то же время вязкая и застилающая, как грязь. Стрельников в предчувствие не верил, да и вообще редко давал чувствам волю, старался всегда мыслить рационально, не поддаваясь на провокацию сердечных трепыханий. Однако в последнее время что-то не давало ему покоя, ело изнутри, пульсирующими скачками вбивая в его голову неприятное чувство грядущей беды. Он мысленно отнекивался, пытаясь найти четкую и выверенную причину невольного беспокойства - и находил. В последнее время дела шли из рук вон плохо, сжирала конкуренция – спрос был скудным, а вот предложение хоть ушами ешь. Группировок в столице развелось до безобразия много, даже несмотря на досаждающий всем закон о запрете тунеядства, который каким-то неведомым образом всем удавалось обходить. Как, собственно, и ему. Уже пару лет он значился в какой-то строительной конторке, туда же недавно засунул и Натку, черт знает на какую должность, да и, впрочем, неважно. Важно то, что есть свой человек, которому он время от времени отстегивает в обмен на поддельное трудоустройство, а вместе с ним и спокойствие. Беда лишь с том, что скоро станет нечем отстегивать. Работы не было, сбережений тоже. Откладывать он не привык, да и не думал, что придется – еще полгода назад, казалось бы, все шло в гору. Но, как говорят американцы, чем выше поднимаешься, тем больнее падаешь. Вот они, вроде бы, и упали, неприятно упали, но чертово предчувствие все ныло и ныло о том, что боль не до конца проступила. Поговаривали, одна из группировок на него и ребят нож точит. Стрельников к слухам относился скептически, однако предпочитал прощупывать почву перед тем, как на нее ступать – последний месяц почти не появлялся дома, все ходил, вынюхивал, по нитке вытягивал информацию, искал запасные выходы. Чувствовал, что скоро придется рвать когти, в голове набросал спасительный план «Б», про себя отмахиваясь от удушающей мысли о том, что им все-таки придется воспользоваться. Натке об этом ничего не говорил, боясь, что высказанные им предположения непременно материализуются. В тот вечер предчувствие душило сильнее обычного, понемногу капало на мозг с самого утра и начало сгущаться к вечеру, достигнув самого пика в тот момент, когда Стрельников поднялся по гулкой лестнице своего дома и увидел входную дверь своей квартиры настежь открытой. Он нервно сглотнул, снова пытаясь найти четкое объяснение происходящему. Переступая порог, он почти придавил гнетущую тревогу простой спасительной мыслью о том, что Натка просто выбрасывала мусор и забыла закрыть дверь, которая, в свою очередь, распахнулась уже от сквозняка, однако звенящая тишина, встретившая его в коридоре, подтянула комок к самому горлу. -Ната?- окликнул он, хлопая дверью и надеясь услышать ее голос, что послужит для него самым действенным успокоительным. Ответа не последовало. По коже пробежал морозец, в голове что-то щелкнуло, рывком он сбросил пальто и очки на пол, не разуваясь, зашагал в гостиную, из которой желтоватыми лучами шел свет. Остановился у двери, остолбенел. Нателла стояла у серванта, бледная до цвета собственных волос и от головы до ног усеянная крупными багровыми пятнами, крепко сжимала в руке бутылочную розочку. У ее ног, среди горы осколков, лежало еще теплое, но уже бездыханное тело с распоротой шеей. Осознание рухнуло на Стрельникова тысячетонной арматурой. -Ната! Он кинулся к супруге быстрее, чем понял сам. Она вздрогнула от неожиданности, вскинула на него свои одичалые глаза и выронила бутылку из рук, слыша у себя под ногами треск бьющегося стекла. Стрельников прижал ее к себе с такой силой, что Ната еле могла вдохнуть, ухватился руками в ее талию и плечи, словно пытаясь убедиться в том, что она действительно жива. Она стояла, оцепенев, устремив взгляд в одну точку. С трудом оторвавшись от жены, он вцепился ладонями в ее плечи, пытаясь установить с ней зрительный контакт и уловить в ее глазах хоть какую-либо реакцию. Нателла моргнула, затем еще и еще, посмотрела на него невероятно безумно, отрешенно. Распахнула губы, на выдохе произнесла: -Тут приходили, тебя искали… Он понял, причем все и сразу. Вот он, окончательный удар, отрезающий все пути назад. Опасения оправдались, как бы он ни старался их отрицать. Убрать его хотели, и то ли его одного, то ли с него просто решили начать. Понадеялись найти его дома, но наткнулись на Натку. За то, что она каким-то неведомым образом сумела пришить нападавшего, хотелось упасть на колени и слезно благодарить всех существующих богов. Стрельников, все еще придерживая жену за плечи, с трудом усадил ее на диван – каждая мышца ее была напряжена до предела. Он сел рядом, наклонившись к ней, не отрываясь от ее лица. -Нат, как ты сумела?.. На долю секунды она опустила глаза на развалившееся на полу бездыханное тело, перевела взгляд обратно на мужа и внезапно разразилась громким истерическим хохотом. Стрельникова передернуло, он вздрогнул всем телом так, будто бы его током ударило. На долю секунды ему стало как никогда страшно. Нателла давилась смехом, громким, пронзительным, таким контрастным на фоне мертвой тишины, со всей силы прижав руки ко рту и шаря безумными глазами по всей комнате. Стрельников почувствовал тряску собственных рук. Пересиливая себя, встал на колени напротив нее, снова потянулся к плечам. -Ната! Смех новой волной разнесся по комнате, заставляя Нателлу сильнее вцепиться руками в собственное лицо и согнуться от боли, сковывающей мышцы живота. -Ната! Стрельников тряс ее за плечи. Та по-прежнему не реагировала, безвольно заливаясь в приступе и борясь со сбивающимся дыханием и появившимися от смеха слезами, уже скатывающимися вдоль носа. -НАТА! Стрельников резко ударил жену по лицу. Смех резко прекратился, Нателла, хлопая глазами, посмотрела на мужа в упор. Удар будто бы отрезвил ее, зрачки расширились, из взгляда моментально исчезло безумие. -Ната, сваливаем! - почти кричал он, наклонившись к ней так близко, что, казалось, между ними нет и десяти сантиметров. - Времени нет! Нателла смотрела на него уже осознанно, на несколько секунд перестав моргать, а затем резко вскочила, приходя в себя и начиная воспринимать происходящее, вцепилась в пиджак мужа ногтями. -Что надо делать? – быстро и нервно спросила она. -Собирай все необходимое и оденься сама. Я пока разберусь с этим всем. – так же быстро ответил он, обводя взглядом комнату. Нателла молча кивнула и пулей вылетела из гостиной. Стрельников сам подорвался с места. Он уже прекрасно знал, что будет делать дальше, заготовленный план «Б» спасительно маячил и чуть ли не светился в его голове. Они уедут в Ялту, в старый дедовский дом, ключи от которого надежно хранятся в ящичке с документами. Главное - замести следы и успеть на поезд, умудрившись при этом не наткнуться на «коллег», пославших им с Наткой тот чудесный презент, что сейчас мирно лежит на ковре в луже собственной крови. Мысленно поблагодарив себя за то, что все-таки додумался прописать план действий на случай форс-мажора, Стрельников взглянул на наручные часы – начало одиннадцатого. Поезд отходит в два с лишним. Должны успеть, если поторопятся. Он оглядел комнату. Пол был покрыт кроваво-осколочным месивом, здоровенное багряное пятно уже благополучно впиталось в ковровый ворс, не отстираешь. Недолго думая, Стрельников схватился за обездвиженные мертвецкие щиколотки, развернул труп поперек ковра и, глядя на вспоротую шею и мысленно восхищаясь Наткиным мастерством, начал наскоро сворачивать половик. То ли от подскочившего адреналина, то ли благодаря накопленному опыту, справился он донельзя быстро и хорошо. Благо, ковер был широким и полностью закрыл бездыханное тело от головы до синеющих ног. С этим решили, остались кровь и осколки. Поднявшись и на ходу вытирая пот со лба, он зашагал за веником и тряпками, в дверях ванной столкнулся с женой, выносившей наскоро собранную сумочку с банными принадлежностями. В глаза бросились Наткин белый окровавленный халат и ее перепачканные чужой кровью лицо и шея. -Снимай! – воскликнул он, закидывая на полку отобранную только что у жены сумку и резко срывая с нее халат, оставляя Нату испуганно стоять в одной комбинации. – Блять, Ната, вся в крови. Стрельников потянулся рукой к полотенцу, подставил его под теплую воду, а затем поднес к лицу супруги, наскоро, но бережно стирая с ее щек и шеи засохшие пятна, будто бы Ната трехлетний ребенок, испачкавшийся деньрожденным тортом. Она же все так же тревожно смотрела на него, не зная, чего хочет – то ли сорваться в комнату и начать судорожно собирать вещи, то ли максимально растянуть этот момент и наслаждаться. Его осторожные прикосновения пока что были лучшим, что произошло за вечер, это почему-то успокаивало, даже несмотря на то, что смывал он все-таки не что-нибудь, а чужую кровь. -Все, собирайся. – произнес он, отрывая полотенце от ее лица и вручая обратно сумочку. - Быстрее, Ната, умоляю. Стрельникова послушно помчалась в спальню, попутно хватая со стула и напяливая на себя первые попавшиеся юбку, рубашку и чулки. С грохотом открыла шкаф, вытащила из него немногочисленные теплые вещи и, наскоро сложив, кинула в уже раскрытый чемодан. Вслед за вещами туда же полетели белье и две пары туфель – ее и мужа. Нателла радовалась, что не любила украшений и при себе, кроме обручального кольца, не имела больше ничего – не придется тащить лишний груз. Оставалось последнее – деньги и документы. Со скрипом отворился небольшой ящик, из которого Нателла бережно достала паспорта и тощую пачку банкнот – последнюю, оставшуюся после недавней продажи машины, вложила все в свою небольшую сумку и набросила ее на плечо. Вроде бы, все. Стрельникова потянулась к ящику с целью задвинуть его, неожиданно увидела лежащую на дне связку ключей. Вынула, оглядела, закрыла ящик, поспешила к мужу в гостиную. Тот благополучно заворачивал собранные осколки в тряпку, которой успешно оттер все кровяные разводы. -Что это, муженек? – спросила она, держа двумя длинными пальцами связку ключей. -То, что откроет нам двери в новую жизнь. Положи к себе. – прохрипел он, недолго присматриваясь к ключам, а затем возвращаясь к тряпке с осколками, запихивая ее внутрь ковра вместе с полотенцем и Наткиным халатом. – Перекрой газ с водой и закрой все окна. Нателла снова молча кивнула, устремившись куда-то вглубь коридора. Когда она вернулась, Стрельников уже вытащил начиненный вечерними событиями ковер ко входной двери, выпрямился, быстрым шагом прошелся по комнатам. Да, он понимал, что в ближайшем будущем придётся уезжать, в глубине души знал это и чувствовал, но никак не мог ожидать, что это пресловутое будущее настанет так скоро, не оставив им с женой времени ни на сборы, ни на прощание с родной квартирой и городом. От этого на душе кошки скреблись, но долгим прощаниям вкупе с тоской не было места, страх подгонял, вытесняя какие-либо другие чувства. Стрельников нацепил на себя верхнюю одежду и очки, затем набросил на плечи надевающей сапоги супруги ее единственное тонкое пальто. Нателла крепко сжимала чемодан и сумочку, наблюдая, как муж взваливал ковер себе на плечо и, еле держась на ногах, возможно, последний раз в жизни выходил из этой квартиры. Она брякнула ключами, щелкнула замком и, не оборачиваясь, подхватила левой рукой край свернутого ковра, не понимая про себя, как Стрельников может тащить такую тяжесть в одиночку. Почти наступившая октябрьская ночь за пределами подъезда встретила их проливным холодным дождем. В темноте Ната не знала и не видела, куда они идут, в глубине души надеясь, что их загадочный променад с ковром останется незамеченным. Стрельников углублялся куда-то в сумрак, в сторону сквера. Асфальт под ногами резко закончился, Нателла начала вязнуть каблуками в сырой земле. Казалось, скоро она уйдет в нее с головой. Фонари остались далеко за спиной, рыжея где-то за частоколом еловых стволов. Неожиданно Стрельников остановился, скинул ковер на землю, морщась, выдохнул, разгибая уставшую спину, и, бросив жене короткое «жди здесь» направился еще дальше от далеких фонарей. -Гриша?..- в непонятках пролепетала Ната. Она редко звала его по имени, разве что в порыве страсти или же, наоборот, в случае чрезвычайного дискомфорта и расстройства чувств. -Просто стой здесь, я скоро буду. Она встала вплотную к дереву, дрожащими пальцами вынимая из пачки тонкую «Приму», чиркая еще сухими спичками о коробок и накрывая сигарету ладонью от капающей сверху воды. Затянулась, пробрало до мурашек, бросило в дрожь. Она тяжело дышала, вглядываясь в темноту и не отводя глаз ни на секунду, пока он наконец не вернулся, сжимая в ладонях две лопаты. Откуда он их взял, она спрашивать не стала. -Копаем примерно на метр в глубину, не больше, иначе не успеем. Давай. – Стрельников всучил жене лопату, сам крепко сжал черенок и со всей силы всадил в землю. Ната последовала его примеру. Дождь усиливался, в почти кромешной темноте было тяжело ориентироваться, однако глаза постепенно свыклись. Грязевое месево под ногами расплывалось липкой кашей, цеплялось к сапогам. Мокрые волосы липли ко лбу, вода текла за воротник, кажется, на теле не осталось ни единого сухого места. Начинало морозить. Ладони саднило от неотесанного черенкового дерева, яма постепенно увеличивалась. -Стоп. – произнес Стрельников, когда будущее пристанище ковра и его содержимого, кажется, доросло до нужных размеров. – Сгружаем. Ната блаженно выдохнула, отбрасывая лопату в сторону и помогая мужу поднять ковер. Еще блаженнее был ее выдох, когда скрученный половик уместился в яму. -Закапываем. – его голос прогремел с силой удара крышки гроба. Стрельников вновь выхватил лопату, начал засыпать ковер мокрой землей, стараясь двигаться максимально быстро. Наконец тело было предано земле. Предано так, что не оставило о себе ни единого напоминания. -Я отнесу пока, ты присыпь листвой немного. – уже уставшим, выдохшимся голосом проговорил Стрельников, снова удаляясь куда-то в темноту. Ната ничего не ответила, просто молча наклонилась к бережно собранной рядышком куче листьев, запустила в нее покрасневшие от холода руки, сгребла к себе, рассыпала над уже утрамбованной черной грязью. Наклонилась еще раз, не удержалась, свалилась лицом в мягкую мокрую рыжую подушку, зажмурившись и на долю секунды представив, что лежит у себя дома на такой привычной и почему-то мокрой постели. Захотелось согреться и уснуть. -Ната! Ты с ума сошла? Вставай! Голос мужа выдернул из голубых мечтаний обратно в темный сырой московский сквер, заставляя поежиться. -Вставай, Нат, быстрее. – Он подал ей руку, помогая подняться и второй рукой цепляя с земли чемодан. – У нас полтора часа. Нателла поднялась с земли, отряхивая с себя листву, встала как вкопанная, подняла на мужа строгие глаза, сцепила руки на груди. -Я никуда не пойду, пока ты не скажешь мне, куда мы едем. -Нат… -Я сказала, муженек, никуда не пойду, пока не скажешь. – Процедила она, сжав губы в тонкую нитку. Стрельников выдохнул, подошел к ней вплотную, положил на плечо руку. -Мы едем в Ялту, Ната. Стрельникова в неверии захлопала глазами. -Чего? -Мы едем в Ялту. – повторил он, слегка сжимая ее плечо. Нателла будто бы оттаяла, неожиданно ее глаза загорелись, на лице появилось измученное подобие улыбки. -Правда? – спросила она, будто бы боясь, что ослышалась. -Правда. Но если мы не успеем на поезд, то не знаю, куда поедешь ты, а я вот поеду куда-нибудь в Сибирь, причем по частям. – Стрельников посмотрел на нее с полной серьезностью и, получив от нее короткий кивок, схватил за руку и, подхватив чемодан, рванул в освященную фонарями сторону. Они бежали к шоссе, бежали долго, игнорируя сбившееся дыхание и уставшие ноги. Нателла с трудом поспевала за мужем, тянулась за ним хвостом, уцепившись за его ладонь, мысленно проклиная себя за то, что она в свое время не сообразила купить сапоги без каблука. Оставалось совсем немного, он резко дернул ее руку, Ната подалась вперед, поскальзываясь и падая, разрывая чулки в клочья, а вместе с ними и собственные колени. Стрельников остановился, развернулся, ничего не спрашивая и не говоря подхватил ее на руки и, умудряясь каким-то чудом держать равновесие и чемодан, дотащил Нату до дороги. Осторожно отпустил и, убедившись в том, что та может стоять на своих двоих, вскинул руку в сторону, пытаясь поймать машину. Такси они поймали необычайно быстро, за рулем сидел простецкий молодка, примерно их возраста. Стрельников усадил Натку на заднее сидение, грузно кинул чемодан в багажник и обессиленно упал рядом с женой. -Нам до Казанского, отец. - Процедил он, откидываясь на спинку и поглядывая на часы. Они успеют, обязательно должны успеть. Больше всего он боялся того, что поезд окажется полностью забитым и билетов купить не удастся. Что делать в такой ситуации, он совершенно не знал. Денег по его расчетам хватало только на билеты и на несколько недель скромного проживания, какие-либо другие траты по типу съема квартиры в малоизвестном городе в его планы не входили. Оставалось только надеяться. Что он и делал. Добравшись, наконец, до вокзала, Натка всучила таксисту помятую бумажку, превозмогая боль в коленях, вывалилась из машины и, хромая, побежала к кассе. Стрельников быстро догнал ее, схватил за руку, долетел вместе с ней до будки и навалился к окошку с такой силой, что полусонная кассирша чуть ли не подпрыгнула от неожиданности. Белесые часы на столбе показывали ровно два часа ночи. Оставалось 25 минут. -До Ялты 2 билета на сегодняшний поезд. - Прохрипел он, пытаясь отдышаться. Кассирша сонно пошуршала какими-то бумагами, несколько раз зевнула и лениво произнесла спасительное «плацкарт пойдет?». -Рядом есть два? – еще раз спросил Стрельников с еще большей надеждой в голосе. -Вроде есть, сейчас достать попробуем… -Если есть, значит, доставайте. – Приказным тоном произнесла Нателла, просовывая в окошко паспорта и деньги. Лениво раскрыв документы и бросив пару взглядов на покупателей, сверяя их потрепанные лица с черно-белыми фотографиями документов и особенно недовольно косясь на Стрельникова, безмолвно заставляя его снять очки, кассирша еще несколько минут поковырялась в бумагах и выдала два заветных билета, которые Стрельников сжал в ладони так крепко, как только мог. В вагон они ввалились уже на подкосившихся ногах, кое-как доковыляв через вереницу чужих лиц и сумок до заветных полок, рухнули на мягкое сидение, пытаясь наконец отдышаться. Сидящая почти у самого края полки Нателла окликнула проходившую мимо проводницу. -Девушка, белье принесите. Два комплекта. Пожалуйста. - процедила она через зубы и смерила несчастную таким взглядом, что та не сумела и пикнуть – лишь напряженно оглядела их с мужем, еле-заметно кивнула и испарилась, через минуту вернувшись с двумя белыми свертками. Натка дрожащей рукой потянулась, забрала их, церемонно сунув мужу в руки и, воспользовавшись временным отсутствием пассажиров напротив, упала на соседнюю полку, уткнувшись носом в кожаное сидение, всем своим видом показывая, что больше сил у нее нет ни на что. Стрельников понял ее безо всяких слов. Молча развернул сверток, расстелил ей на нижней полке, зацепил еще одну простыню за верхнюю, создавая своего рода штору. Снял перчатки и очки, осторожно взял обмякшую Нату на руки, пересадил под полог, моментально снимая с нее сначала сапоги, а затем мокрое пальто и рубашку, откидывая их в сторону. Стянул с нее юбку с порванными чулками, нагнулся к чемодану, достал оттуда свой кашемировый свитер и бережно натянул на ее плечи. Она охотно просунула руки в рукава и одернула вещицу, она доходила ей почти до самых колен. Припала головой к стене, прикрыла глаза, ожидая, когда муж переоденется сам, чтобы рухнуть вместе с ним на койку и наконец-то отключиться, обо всем позабыв. Из состояния полудремы ее вывело острое жжение в колене. Ната недовольно застонала, отдернула ногу, приоткрыла глаза, узрев перед собой супруга в каком-то нелепом спортивном костюме, который она сегодня собственноручно закинула в чемодан. -Не ерзай. - тихо произнес он, крепче сжимая Наткину ногу пальцами и вновь прикладывая к ее колену вату с перекисью. Лицо у него было напряженное, сосредоточенное, слишком уставшее. Он снова окропил вату раствором и приложил уже к другому колену. -Сука, Стрельников, больно! – найдя в себе силы повысить голос, но все же гораздо тише, чем это бывает обычно, выдавила Ната. -Терпи, конфетка. – он еле заметно усмехнулся. Хладнокровно пришила киллера, захоронила его в сквере, а вытерпеть обработку раны не может. Забавно. – Все, кончились твои мучения. Он отпустил ее колени, отложил пузырек и вату в аптечку. Бросил взгляд на уже засыпающую жену, продвинулся к самому окну и, полулежа, оперся головой о стенку. Протянул к продрогшей Натке руки, сгреб ее в охапку, прижал к себе, стараясь согреть. Ната положила голову ему на грудь и, натянув одеяло по самые уши, наконец расслабилась и закрыла глаза, блаженно засопела. Стрельников не спал, перебирал пальцами ее мокрые волосы, думал. Думал о том, как же им подфартило, прокручивая в голове последние события, задавался вопросом «а подфартит ли снова?» Слегка отодвинув нависающую простыню, смотрел в серо-синее небо за окном. Послышался грохот, вагон затрясся, тусклый свет электрических ламп погас. Ната во сне что-то неразборчиво пробормотала, холодными пальцами машинально сжала руку мужа. Фигуры за окном плавно сдвинулись. Поезд тронулся, оставляя на вокзале события уже прошедшего вечера. Стрельников скользил глазами по скачущим проводам электропередач. Предчувствие было хорошим.