Один промах

      На грани Кенпачи был всего дважды. После славной битвы с Куросаки и в последнюю их встречу с Уноханой. И если первое запомнилось ему смутно, то второе отложилось в памяти надолго. Он точно помнил, что отослал перед боем Ячиру куда подальше, чтобы не мешала. И не зря, бой был действительно выматывающим и, если бы не случай, фатальным. Зараки хорошо помнил, как захлебывался в восторге от того, что наконец-то ощущает жизнь. Через бой, боль и кровь, чем дальше от тела уходила душа, тем желаннее становилось её удержать и эти эмоции взрывались в голове Кенпачи бурей. Но ещё он помнил, как, прижатый к стене, нанизанный на меч, бьющийся в собственной грудной клетке от отчаянья, что так и не смог победить ЕЁ — Рецу Унохану… увидел в отдалении женскую фигуру. Незнакомая и рыжая. Подобное он видел и после боя с Ичиго, но, очнувшись, списал всё на то, что просто-напросто изменил цвет волос Ячиру в своей больной бошке, на тот, что у противника. В этот раз такого не прокатило. После победы и убийства Уноханы, после знакомства с Нозараши и достижения банкая, и после исчезновения Ячиру… в одну из особенно жарких, душных, знойных и оттого бессонных ночей, к нему пришла она. — Ну и чего тебе надо? — в пустоту перед собой спросил Зараки. В ответ долго молчали — Ты чувствуешь меня? — Чувствую? — дело в том, что не чувствовал. Не «пытался угадать незнакомую реацу» такой хернёй он не страдал. Он просто не чувствовал, совсем, — Я тебя вижу, — он глянул на неё в пол-оборота. Девушка оказалась крепкой, убранные от лица в косы волосы, худое скуластое, прям как у Кенпачи, лицо и немалый рост. Разумно ли подставлять противнику спину? Для Кенпачи вполне, если этот противник даже не имеет духовной силы. Вот только почему тот до сих пор не валится с ног от давления капитанского реацу? — Я уж думала не дождусь. Надеялась, что хоть после смерти увидишь. — Резче, — Кенпачи не любил, когда смысл слов, обращенных к нему, проходил мимо и оставался непонятым — Не получится. История длинная, а своим бессмертием ты её ещё больше затягиваешь, — девушка аккуратно сделала два шага вперед. Кенпачи ленно повернулся к ней всем телом. Зараки не любил загадки, но ещё больше он не любил бессонницу, поэтому понадеялся, что от рассказов его схватит дрёма. — Я — валькирия. Забираю воинов, яростно сражавшихся и павших в бою, отношу их души к вратам Вальхаллы, где они пируют за одним столом с богами. — И что валькирия забыла в Сейрейтее? — пировать с богами, что за чушь? Если они боги, то пусть сражаются и доказывают, что достойны пировать с воинами — В том то и дело, — девка осмелела и подошла совсем близко, — Веков так с десяток назад я забирала с поля боя воина. Месиво было жуткое, там и ангелы спустились своих забирать, путаница, стычки… в общем, когда я добралась до того воина, нашла одно лишь тело. Душу то ли забрали, то ли она сама освободилась и в итоге пропала… До недавнего времени. Она села рядом, а Кенпачи не стал возражать. Он знал, что Сейрейтей не единственное общество душ, но впервые встречался лицом к лицу с чужим духом. Теперь понятно, почему он не чувствует и намёка на духовную силу. Они разные. — И вот я нашла душу того воина. Вот только… пока эта душа не завершит свой цикл, я не смогу забрать её в Вальхаллу. — И эта душа? — Ты. Он замолчал, ненадолго. — Звучит как полная херня. — Знаю, но пока я не доставлю душу к вратам, моя миссия не будет выполнена. А застряла я в ней куда дольше положенного. Ночь полнилась жарой и тихим стрекотом, неимоверно хотелось дождя. Или драки — Хочешь, чтобы я все бросил и отправился с тобой в эту… — Вальхаллу… — Да. — Да, это было бы идеально. Смешок вырвался из груди капитана. — Ну так забудь. Умирать я не собираюсь. — Тебе не обязательно умирать, ты можешь просто пойти со мной, — ночь темна и полна странностей. Одной из них стало то, что Кенпачи до сих пор не пришиб эту девчонку. Но если она продолжит его уговаривать, он точно вышвырнет её за пределы бараков. А то и за стены Готея. — Слушай, как тебя там? Валькирия. Ты не справилась со своим заданием, попыталась исправить, не вышло, так иди отчитайся перед начальством и занимайся своими делами. Или ты слов не понимаешь? Девушка не слушала и лишь рыжие брови сошлись на переносице. Сейчас она была близко и Зараки отчетливо разглядел тонкий, будто паутина, шрам поперек лица. — Ты ведь… не помнишь, как умер? Он и правда не помнил — А что мне помнить? Смерть — это начало новой жизни, а не её продолжение. Он мог бы удивиться глубине собственных изречений, если бы больше причин удивляться не было. — Ты умер конунгом, — Кенпачи не стал возражать, что-то подсказывало, что от рассказа его это не спасёт. Да и спасаться ему не хотелось, — Королем, если, по-вашему. Ты победил в честном бою прошлого правителя, а народ поддержал тебя. В последний поход ты собрал огромное войско и повёл его через море. Ты первым решился на это и первым принёс победу армии и всему своему народу. Ты захватил целое государство, которое не удавалось захватить ещё никому до тебя! — в зеленых глазах напротив разгорался пожар одержимого безумия, так знакомого самому Кенпачи, — Их ангелы тогда были в ужасе, ты бы только видел. Они готовы были поверить даже в то, что викинги — демоны, вылезшие из Хельхейма, чем в то, что «кучка варваров» в коже победила железных рыцарей в стенах их собственной крепости. Зараки ухмыльнулся собственным мыслям, неужели даже после смерти его история повторилась? — Скажи, в этой… Вальхалле, все такие как ты? — Какие? — девушка зеркально повторила ухмылку капитана одиннадцатого. — Кто ценит хороший бой и не боится смерти? — Конечно, другим в Вальхаллу не попасть. — Тогда докажи. И если победишь, я пойду с тобой. Валькирия откровенно оскалилась и вскочила на ноги. — Я ждала, когда ты это скажешь, Кенпачи Зараки! Я просто убью тебя и не оставлю выбора.

***

      Воздух дрожал от напряжения приближающейся грозы, а искры, срывающиеся со сталкивающихся мечей, накаляли его все больше. Бой начался недавно, но Кенпачи уже ощущал кипящую в жилах кровь. Взбешенное и возбужденное близостью сильного противника сердце остервенело пускало кровь по венам. Секира просвистела совсем рядом с лицом и ссекла клок волос. Будь на них колокольчик, он бы непременно оповестил звоном о своём поражении. Кенпачи увернулся и воткнул валькирии в плечо меч, вынимая, разрывая плоть зазубренным лезвием. Девушка отшатнулась, но в лице осталась также азартна и безумна. Хороша, как же она хороша! Кажется, Зараки попался противник, не воспринимающий боль как преграду или же вовсе не чувствующий её. Даже мысль о том, что за тысячу лет рядом валькирия могла изучить его от и до, прочесть будто свиток, не останавливала. Не остановила и мысль, что сам капитан не знает о противнике ровным счетом ничего. Какая к черту разница, если сейчас так хорошо? Зараки снял и откинул повязку — противник не играл. Чудовищная сила окатила валькирию волной, заставляя подавиться не то от воздуха, не то от восторга. Желтая реацу осветила площадку и взмыла в небо, перекрывая свет луны. Девушка подкинула секиру легко, будто нож, а поймала уже два боевых топора. Кенпачи не удивлялся: в начале боя она держала в руках меч. — Ну наконец-то ты перестал быть похожим на моего отца. Теперь мне не будет совестно за твою смерть, — с задетого катаной подбородка капала кровь, губы растянулись в оскале, а красным уже напиталась правая сторона груди. Кенпачи ещё в начале заметил, что Валькирия владеет обеими руками, но левая оставалась её ведущей. — Как-то ты плохо стараешься! Зараки легко уклонился от пущенного в него топора и ринулся в бой, нацеленное в грудь острие прошло мимо, перехваченное сильной женской ладонью, а лезвие топора рассекло капитану руку до кости. Кенпачи схватился за рыжие волосы и швырнул девушку в стену. Пыль взвилась и скрыла под собой валькирию и развалины, оставшиеся после удара. Тут в плечо Кенпачи что-то врезалось, вгрызлось, разрывая. Выпущенный ранее топор сделал петлю и чудом не угодил капитану в голову. Оружие, бешено вращаясь, исчезло где-то в пыльной туче. Через пару мгновений оттуда вышла валькирия. Потрепанная, в пыли, она не умалила своей ярости и азарта, казалось, глаза её горели в темноте. — Я не зря выбрала тебя из всех воинов, Кенпачи Зараки! Ты действительно достоин быть приведенным в чертог валькирией! Пение катаны и топоров, порождающее танец двух запаленных тел, не заканчивалось.

***

      Ливень прошел и тучи миновали. Слетая с чистого неба, лучи несмело пробирались по земле, сновали по камням и ныряли в лужи, разбиваясь о брызги. Солнце, со сна милосердное, нежно пробегало пальцами по листве и ветвям, спускалось по кроне вниз и играло травой точно струнами. И лишь один раз оно замедлилось, испуганное. На тренировочном, развороченном поле, впитавшем воду с неба и кровь с тел, стояли двое. Мужчина, чей капитанский знак на спине почти скрылся в кровавых пятнах, а меч давно вернулся из шикая в хокай. И девушка, чьё лицо вновь залило красным от последней раны в голову. Рыжий постепенно сливался с алым, но она продолжала упорно смотреть в глаза мужчине. Белок заливало, веки тяжелели, а ноги отказывались держать, но этот бой был последним, который она могла позволить себе. Она моргнула, ресницы, ставшие из рыжих красными, дрогнули, не в силах подняться, и валькирия тяжело упёрлась головой в раненое плечо шинигами. А тот, будто подкошенный, рухнул вместе с ней на спину.

***

      Четвертый отряд встретил капитана одиннадцатого белым потолком. Запах бинтов и лекарств, незаметный во сне, сейчас резко ударил в нос, и мужчина поморщился. Почему он тут, а не на земле, придавленный тяжестью чужого тела? Неужели он убил её? От этой мысли Кенпачи ощутил горечь в горле и попытался встать — О нет, нет, капитан Зараки, мы вас только перевязали, лежите! — со стороны окна тут же вскочила медсестра. — Где вторая? — голос хрипел сильнее обычного. — Что, простите? — Рыжая девка. Она жива? Девушка у его кровати молчала и хлопала глазами. — Капитан… вы были один, лежали весь в крови. Если на вас кто-то напал… Она говорила что-то ещё, но Кенпачи не слушал. Она исчезла? Или же он единственный из шинигами способен видеть её, а потому её тело осталось лежать там, на поле? Но даже когда он пришел на площадку, уже восстановленную и новую, он не смог найти даже оружия… Следующие три дня слились в один. Зараки чувствовал себя просто погано и спасибо его офицерам, которые даже не думали трогать его. В те дни для настоящего траура ему не хватало только сменить капитанское хаори на черное. Он ведь не думал, что действительно убьет её… Он даже был готов проиграть такому сильному противнику. — Чего смурной такой? — либо от горя у Кенпачи помутился и так не здоровый рассудок, либо… — Ты ж померла вроде, не? Валькирия улыбнулась как-то не весело и покачала головой. Почти. Она сидела на углу стола, и всё в ней было точно также, как в их первую встречу. Только рыжая коса заплеталась по-новому и скрывала лоб. Он знал ещё одну женщину, которая скрывала за волосами оставленный им шрам. — Не волнуйся, уговаривать больше не стану. Я ценю победы… — Какие к чертям победы? — Кенпачи хотел бы взглянуть на такое выражение её лица ещё раз — Ты победила, бестолочь. И не строй из себя дуру, не чаи же ты сюда пришла пить. Валькирия улыбнулась растерянно — Кажется, у нас вышла ничья… — Зараки не любил ничьи, а потому закатил глаза. — И что? — Думай. Реши сам, чего ты больше хочешь — найти себе достойных противников или остаться в этом мире? Задай ему этот же вопрос ещё сто лет назад, он без раздумий выбрал бы первый вариант, но теперь… соблазн был велик, но пересиливал те, пока неясные самому Кенпачи изменения, которые так неожиданно и резко в нём произошли после боя с Уноханой. — Если я откажусь, ты исчезнешь? — кажется, это был даже не вопрос — Да, а если согласишься, то никогда больше не сможешь вернуться сюда. — А если я откажусь от выбора? Повисла пауза, валькирия переваривала его наглость — Я раньше не замечала в тебе такой хитрости. — Я тебя раньше вообще не замечал, так что молчи, я сделал выбор. — Я ведь не отстану от тебя. — А я на это и рассчитываю. Валькирия улыбнулась и встала со стола. — Стой, — кажется, она и не собиралась уходить, но замерла. Мысль, пришедшая в голову Зараки, была не новой, но наконец-то оформилась и нашла выход — Если ты знала меня при жизни, значит ты знала и моё имя? — Да. Хочешь знать его? — Валькирия оказалась приятно умной. Не заумной как Кучики, а внимательной к чужим эмоциям и собственным словам. Это дало Кенпачи время подумать. — Нет. Девушка улыбнулась и кивнула. За тысячу лет она и сама успела прикипеть к новому имени воина.