Borderline| Мое свободное падение

      Чонин не понимает, что произошло, когда его с Кёнсу отбрасывает на значительное расстояние. Он на спине проезжается по тротуару, а Кёнсу падает аккурат рядом с ним, почти на него. У Кима уши закладывает и тело не слушается, он пытается проморгаться, потому что перед глазами только туман и огонь. — Кёнсу! — Чонин поднимается насилу, пытаясь растормошить До. Он поворачивает парня к себе лицом, замечая бездумный и шокированный взгляд. — До Кёнсу! Приди в себя! Кёнсу смотрит на Чонина своими огромными глазами, а потом вдруг кидается на шею, обнимая чересчур крепко. Ким пытается сообразить, что случилось, по инерции обнимает парня в ответ, а потом его взгляд падает на собственную полыхающую машину. Парень осознаёт все очень медленно. Его только что чуть не подорвали? В собственной тачке, у Вельвета, в его районе? У Чонина голова кругом, а вокруг минутная тишина после взрыва, в которой он умудряется различить знакомый голос. Ким подрывается с места, оборачиваясь. Он ошалело смотрит на Бэкхёна, что лежит на асфальте. Глаза плохо фокусируются, и Чонин пытается встать, отлепляя от себя намертво вцепившегося в него До. Получается с трудом, но Чонин все же встаёт, направляясь в сторону дыма. Только сейчас он понимает, что с ногой что-то не так, да и спина не гнётся почти. Но Чонин игнорирует это все, упрямо идёт вперёд, к чёрному Ауди, у которого тоже нет окон. Лобовое вдребезги. Бэкхён лежит рядом, и Чонин теперь начинает идти быстрее. В конце концов, он падает на колени перед другом, ловя его окровавленное лицо в ладони. — Какого хуя, Бэкхён? — восклицает, почти кричит Чонин, который совершенно ничего не понимает. Бён смотрит на него, будто видит перед собой призрака, а потом кидается на друга, крепко сжимая в объятиях. — Ты жив, блять, ты жив, — шепчет, как умалишенный, Бён, крепче цепляясь за широкие плечи. У Чонина сердце заходится в таком бешеном ритме, что хочется сойти с ума. Что сейчас, блять, произошло вообще? Чонин не понимает абсолютно ничего. Казалось, ещё мгновение назад, он был до чертиков пьяный и собирался поцеловать Кенсу, как теперь вокруг разверзся настоящий Ад. Бэкхен отключается в руках Чонина, и последний смотрит на друга, а внутри разгорается дикое беспокойство. На парне буквально живого места нет, и это явно не из-за взрыва. У Кима сердце бьется об стенки грудной клетки, кулаки сжимаются на куртке Бёна, и он пытается его растормошить, но все тщетно.       У Сехуна выдаётся какое-то сумасшедшее дежурство. Он продолжает работать в своей БСМП, только теперь он почти врач, а не медбрат. Сехуну сообщают о взрыве у ночного клуба, и внутри что-то леденеет. Но ему некогда думать об этом, потому что весь персонал стекается в приемную, куда везут пострадавших. Их относительно немного, и Сехун осматривает двоих мужчин, пока в двери приемного покоя не влетает ещё одна бригада. Сехун с ужасом смотрит на то, как друг за другом на каталках ввозят Бэкхена и Чонина, и не может пошевелиться. Впервые в жизни Сехун забывает, кто он и для чего находится в этой больнице. Впервые в жизни ему настолько не по себе от вида крови, что он опирается о стенку, чувствуя, как темнеет в глазах. — Сехун, третья операционная. У парня множественные травмы, — один из хирургов пытается растормошить О, но тот плохо поддаётся внешним раздражителям. — Эй, О Сехун? — Они оба мои друзья, лучшие друзья, — хрипит Сехун. — Пожалуйста, сделайте все, что можете, я прошу вас. Доктор удивлённо смотрит на своего ординатора, у которого слёзы в глазах. Он с трудом отдирает с лацканов своего халата руки О. — Иди в перевязочную, все, кому не нужно оперативное лечение — на тебе. Я позабочусь о них обоих, — спокойной говорит доктор, и Сехун кивает. Он старается абстрагироваться от всего и просто идёт делать механическую работу. Сейчас он врач, а не О Сехун. Дальше все как в тумане. Если бы на утро у Сехуна спросили, что было ночью, он бы совершенно ничего не вспомнил после момента, когда увидел Бэкхёна и Чонина в крови.       Сехун в четыре утра заканчивает со всеми пациентами, а потом заходит в ординаторскую. Он не ходил в сторону оперблока и понятия не имел, что там с Чонином и Бэкхёном. И сейчас он должен узнать, но внутри такой мандраж, что хочется выскочить в окно. Доктор О исчезает, оставляя на своём месте О Сехуна, Сехунни, того самого Их Малого. Хирург, которого Сехун просил помочь, уже сидит в ординаторской на диване. Его хирургический костюм весь в крови, как и у Сехуна. Нужно было переодеться и принять душ. Остальные врачи уже наверняка ушли отдыхать, а Сехун сел на диван, рядом с доктором. Его звали Ким Минсок. Он был местной звездой, к нему на операции приезжали даже богачи из центра. Сехун не мог поверить, что попал в ученики именно к нему. — Как, — у Сехуна внезапно пропадает голос, и ему приходится едва прочистить горло. — Как пациенты Бён Бэкхён и Ким Чонин? Хирург переводит на него усталый взгляд, едва улыбаясь. — Киму операция не требовалась, у него ожоги, но положили у нас. Там небольшая площадь поражения, правая рука, кажется. Ещё у него бедренно-большеберцовый вывих, ну и ушибы с царапинами. В общем, чудо, что он не получил контузию. Им занимался Ли, так что я знаю, только в общих чертах. Ради тебя спросил. Сехун благодарно кивает. — У Бёна всё чуть хуже. Ему рёбра сломали, крови много потерял, разрыв селезенки. Я его прооперировал, жить будет. Сехун облегченно выдохнул, зарываясь лицом в ладони, и откинулся на спинку дивана. Минсок едва улыбнулся, хлопая младшего по плечу. — Ты правильно сделал, что не пошёл в операционную, — вдруг тихо сказал доктор. — Я однажды тоже был на твоём месте, пошёл и чуть не убил брата. Слава Богу, профессор меня вовремя выпнул из операционной. Я до сих пор помню, как тряслись руки, пока я делал разрез. Так что не переживай, это издержки профессии. Сехун поднялся с места, а потом поклонился доктору. — Спасибо, доктор Ким. Я правда… — Эй, Хун, — Минсок едва улыбнулся. — Это моя работа. Успокойся. Сехун улыбнулся доктору, чувствуя, как внутри все переворачивается. Он всю эту долгую ночь будто бы не жил. — Можешь сходить к ним. Их, кажется, в одной палате уложили. У Бена была эндоскопия, так что он уже в отделении должен быть.       Сехун кивает, снимает по дороге грязный халат, кидая его на своё рабочее место. Он выходит из ординаторской, а ноги подкашиваются. То ли от усталости, то ли от волнения, Сехун не понимает и сам. Он останавливается у сестринского поста, чтобы узнать номер палаты, а затем удивлённо смотрит на До Кёнсу. У него повязка на лбу, в руке штатив с системой. Вероятно, его тоже привезли в числе пострадавших. — Кёнсу? — удивлённо спрашивает О. До смотрит на него с непонятными Сехуну эмоциями в глазах. — Привет, Сехун. — Ты тоже был там? — Я стоял с Чонином, — Кёнсу продолжает оглядываться. — Не знаешь, в какой он палате? — Тебе нужно спать, Кёнсу. Завтра сходишь к нему. Вообще-то, Сехун удивлен таким рвением До. Они же вроде с Чонином не были лучшими друзьями? Или Сехун что-то упустил? — Я просто посмотрю на него и всё, — Кёнсу будто и вовсе не здесь сейчас, говорит с Сехуном на автомате. О больше не остается выбора: он идёт уверенным шагом к палате, пропуская Кёнсу вперёд. Тот открывает двери совсем тихо и проскакивает внутрь. Сехун заходит следом. Бэкхён спит, видимо, обезболивающие подействовали, в отличие от Чонина. Ким разговаривает с кем-то по телефону, а потом удивлённо смотрит на вошедших Сехуна и Кёнсу. — Мам, не надо приезжать сейчас, ложитесь спать все. Со мной правда все нормально. По телеку преувеличивают, ты же знаешь этих журналюг, — Чонин улыбается едва. Сехун замечает его перебинтованную руку и спину, и ногу тоже. Чонин в одних только больничных штанах, и на нем так много бинтов, что они перекрывают даже его бесчисленное количество татуировок. Кёнсу идёт прямо к нему, когда Чонин завершает звонок, кидается на шею. — Кёнсу, ну ты чего, — с легкой улыбкой говорит Ким. — Я рад, что с тобой все хорошо. У Сехуна внутри что-то шевелится, дергается. Он отворачивается от этой картины, смотрит на бледное лицо Бэкхёна, не знает, что делать. Но все же тихо подходит к Бёну, изучая красивое лицо, на котором снова ни одного живого места. Он поглядывает на Чонина, который быстро ловит его взгляд. — Это не я, — Чонин как и всегда читает его мысли. Кёнсу только сейчас вспоминает, что Сехун тут. Он отлипает от Чонина, разворачиваясь. В палате повисает тишина, и До чувствует себя лишним. — Я правда пойду спать, — выдыхает Кёнсу. — Да, — кивает Чонин, улыбаясь парню вслед. За До закрывается дверь. И они остаются втроём. Как в старые добрые времена. Сехун все также стоит над Бэкхёном, а потом поворачивается к Чонину. — Что произошло? — Ничего страшного, — усмехается Ким. — У вас есть ещё палата? — Нет, свободных нет, — пожимает плечами Сехун. — Чонин. — Сказал же, никогда не произноси мое имя. Сехун прикрывает глаза, сжимая руку на подножии кровати Бэка. — Пациент Ким, — выдыхает Сехун. — Фамилию тоже не стоит. — Прекрати! — Сехун срывается, вероятно, сказывается сегодняшнее напряжение. — Вы могли умереть. — А ты волновался об этом? — Чонин оскалился в своей привычной манере. В его глазах снова было много боли и ненависти. — Не парься, Сехун. Меня ты убил куда раньше. Сехун узнает, что Чонин может быть очень жестоким, когда хочет. Но О, вероятно, только такое отношение и заслужил. Он снова переводит взгляд на Бэка, тот спит вполне спокойно. Сехуну хочется остаться, но он понимает, что не может так поступить с Чонином. Киму противен один только вид Сехуна, и О это понимает слишком хорошо. — Я вернусь через пару часов. Отдохните оба, — тихо говорит О и направляется к выходу. Он ждёт, что Чонин скажет ему не возвращаться, но тот молчит.       Двери за Сехуном закрываются, Чонин тяжело вздыхает, едва откидывается на стенку, но спину простреливает болью. Чонин чувствует, как болит голова, потому что у него ещё и сотрясение до кучи, его немного тошнит. Он переводит взгляд на Бэкхёна и пытается понять, что чувствует. В тот момент, когда он увидел Бэка в клубах огня и дыма, когда он отключился в его объятиях, залитый кровью, Чонин не чувствовал абсолютно никакой ненависти и злости. Он так боялся, что Бэкхён больше никогда не откроет глаза, боялся, что он больше никогда не посмотрит на Кима и не обнимет его. У Чонина даже сейчас сердце замирало стоило подумать об этом. Бэкхён лежал перед ним, мертвенно-бледный, и на его лице и теле расползались уродливые синяки и гематомы. Чонин тяжело вздохнул. Теперь все запуталось ещё больше. Ещё неделю назад он был уверен, что если Бэкхён умрет, то он ничего не почувствует, а теперь понял, как сильно ошибался. Бён все ещё был чертовски дорог. Чонин задумался над произошедшим. Его машину правда подорвали, а Бэкхёна кто-то избил. Пораскинув мозгами, Чонин пришел к выводу, что Бён мчался к нему, весь избитый, видимо, он что-то узнал. Чонин сжал кулаки, переводя взгляд в окно. Там горел фонарь, как раз под их окнами. Он прикрыл глаза. У них появились враги? Вариантов была уйма. Чонин бы и за целую жизнь не перебрал тех, кому они могли так или иначе перейти дорогу. А уж о том, что люди просто решили отобрать их территории, потому что прознали про ссору Чонина и Бэкхёна, Ким и думать не хотел. В любом случае, теперь нужно было быть начеку, и как бы Ким этого не хотел, ему придётся обсудить это все с Бёном. Адреналин после их чудесного спасения сошёл, Чонин по-прежнему не имел желания общаться с Бёном, но выбора не оставалось. В конце концов, одно дело их личные разборки, а другое — враг извне. Чонин все ещё не собирался отдавать Бэкхёна кому-то, если кто-то и может его убить или избить, то только сам Ким.