Поттер в Форксе

В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, На кручах таких, на какие никто не проник, Жило-поживало весёлое горное эхо, Оно отзывалось на крик — человеческий крик. Расстрел горного эха – Владимир Высоцкий

Камень был плоским и достаточно широким. Холодным, но удобным, если найдется смельчак, желающий полюбоваться видом, не боясь быть унесенным в пропасть. Гарри не боится. На виды ему плевать. Он сидит на продуваемом всеми ветрами куске скалы, свесив ноги в бездну, и наблюдает за солнцем, медленно ползущим к вершинам не таких уж далеких гор. Когда-то давно часть такой же горы, за его спиной, обвалилась, оставляя один-единственный камень сиротливо торчать из голой земли над бесконечно глубоким ничем. Гарри представляет себе грохот рушащихся в обвале камней, треск, с которым когда-то рвались корни многовековых деревьев, и, кажется, даже видит этот самый обломок - холодный щербатый шип в оседающем облаке пыли. Ветер бьет в лицо. Гарри закрывает глаза. Этот камень нашелся случайно. Не так давно Гарри заметил его с высоты. Сегодня это место показалось подходящим для ожидания, раз уж бесцельно летать нет никаких сил. Бесцельно? Как всегда. Обычно ветер подхватывал и уносил за собой, заглушал мысли. Гарри нравилось быть его частью - у маленькой частички огромного целого не может быть своей боли. Гарри ясно чувствовал, что находится не там: в неправильном месте с не теми людьми. Пустота внутри, которую он уже много месяцев всеми силами старался не замечать, сейчас тянула и болела. Она рвалась куда-то туда, за горы, за море, за воздух. Очень далеко. Слишком. Столь долго сдерживаемые мысли, наконец прорвав истончившиеся заслоны воли, навалились разом - огромными камнями - погребая под собой уставший разум. Люди, которых он звал ночами, срывая голос, сейчас там: ходят по земле, спят под ней, но Гарри знает, - они там, вместе, в Годриковой Лощине. Рано или поздно он встретится с каждым - таков естественный, неизбежный ход вещей. Это знание - почти единственное, что удерживает на месте, не дает прямо сейчас сделать шаг на воздух над обрывом. Оттолкнуться посильнее от самого края и лететь-лететь вниз, не раскрывая крыльев - камнем. Одним из многих, что когда-то давно, на этом самом месте, уже обрушились в желанное никуда. Гарри остается неподвижно сидеть на единственном оставшемся кусочке обвалившейся когда-то горы. Он чувствует хрупкое родство с этим обломком мира, у них и правда есть нечто общее. Отчего-то мысль успокаивает, только вот забавной не кажется вовсе. В последние месяцы Гарри справлялся неплохо. По крайней мере, ему самому так казалось. Эфемерное чувство свободы случайно выпущенной из клетки птицы быстро, слишком быстро сошло на «нет». Побег от себя - заранее проигрышное дело - и ему пришлось заново учиться жить в одиночестве. В мире, где не было места войне. Оказалось, в этом новом, покореженном мире не было места много чему еще: честности, счастью, семье. Прорехи не пустуют долго, их все давно до краев заполнила вина. С ней Гарри тоже учился жить заново. Он справлялся, когда, забывшись, окликал по имени пустую комнату. Дышал на счет, когда взбесившаяся магия начинала рвать его изнутри. Научился, наконец, очищать сознание и варить Сон без сновидений - еще по рецепту Снейпа - одно из двух незаменимых теперь зелий. Смеяться, когда не хочется. Есть в определенное время, напоминая себе об этой досадной необходимости. Ходил в маггловскую школу, читал маггловские книжки, а слишком тихими вечерами сидел с древними фолиантами, выжимая и изматывая себя настолько, что на мысли уже не оставалось никаких сил. Иногда распахивал крылья и вылетал в окно, если вдруг столь тщательно поддерживаемое благодушие отказывало и грозилось развалиться на куски. Справлялся. А сейчас вот - нет. В груди тянет и ноет, мысли - настырными насекомыми пробираются в мозг и ходят там по кругу, стук-стук, перебирают своими лапками-молоточками, стук-стук, возвращаются и возвращаются, не оставляя шансов отвлечься. Тишина в груди. Пустота за плечом. Опрометчиво давать обещания, которые по незнанию кажутся бессмысленными, но свою глупость Гарри осознал слишком поздно. Солнце опускается еще немного ниже. Наверное, это можно счесть забавным, но когда Джордж заставил дать то обещание, Гарри даже не понял, зачем. Милый Джордж, так хорошо его изучивший, конечно же предугадал столь очевидный порыв. Гарри вновь, уже привычно, удивляется своей недалекости. Как можно настолько плохо просчитывать простейшие действия? Тем более свои? Впрочем, планы и предугадывания никогда не были его задачей. Гарри делает усилие и сглатывает колючую горечь последних мыслей. Наверное, в той буре эмоций, в которой он покидал Англию, Гарри мог пообещать что угодно тем немногим драгоценным людям, к которым еще пока сохранил доверие. Джордж понимал его. Понимал, как противно интуиция, наряду с паранойей, не дают перестать оглядываться по сторонам при каждом выходе на улицу. Когда все кажется-кажется, что каждый прохожий провожает тебя, «героя войны», долгим взглядом в спину. Восхищенным. Обвиняющим. Понимал, как злит глупость и трусость «своих». Как душный каменный мешок Лондона вопреки всему успокаивает, дает какую-никакую опору и призрачное чувство постоянства. Призраки, оказалось, все же слишком бесплотны, чтобы на них полагались живые. И все-таки есть какая-то несмешная ирония в том, что именно Джордж, опечатавший свой с братом магазин, не способный ни войти внутрь, ни продать к Мордреду, попросил Гарри дать обещание, что как бы ни рвалось, он не приедет назад. Ни при каких обстоятельствах не вернется в Англию один. И ведь был прав. Если хорошо подумать, есть печально много причин, почему вернуться было бы самой большой на свете глупостью, но он просто… Гарри просто чувствует, что сейчас должен, обязан быть там, с ними, рядом, плечом к плечу, как это было всегда, не взирая ни на какие «разногласия», как весь этот кошмар называет Луна. Почти ласково. Но вот он здесь: сидит на грязном пыльном камне в одном из лесов Северной Америки, ждет, пока солнце соизволит скатиться по небу еще чуть-чуть ниже, и все что может - бесцельно смотреть. Потому что обещал. А Гарри уже кто угодно, но хотя бы не лжец. Незатихающая мантра насекомых крутится-крутится в голове. Он не вернется. Он будет жить. Просто жить. Может быть - ждать. Забывшись, Гарри неосознанно царапает голый камень. Резкая боль ошпаривает руки, но инстинктивные попытки стряхнуть несуществующие иголки не помогают ничем, скорее даже усиливают ноющее жжение. Гарри подносит руку к лицу и с отвращением рассматривает израненные пальцы - песок попал под съеденные в мясо ногти, прочно там застряв. Зараза. Сам факт того, что даже мелкие повреждения теперь могут причинять вполне себе ощутимые неудобства, вызывает новый виток бессильного раздражения. Заклинание? Не смешно. А Бадьяновый бальзам - почти недостижимая мечта. Да, если действительно приложить старание и терпение - результаты, конечно, значительно лучше… но все же таланта к зельям у Гарри нет совсем. Можно попробовать изготовить простейшую бадьяновую настойку, но вряд ли сейчас это хорошая идея. Не с такими руками и не с такой магией. Да и подействует ли она вообще? Гарри отряхивает песок и резко поднимается. Уже совсем скоро солнце коснется наконец пика соседней горы, руки далеко не главная из его проблем. Неприятно, да, но вовсе не смертельно. Чего нельзя сказать о магии. Гарри поворачивается к пропасти спиной и, не оборачиваясь, делает шаг с уступа, позволяя своему телу свободно падать несколько блаженных секунд. Но слишком скоро все же распахивает крылья и взмывает вверх. Он еще должен успеть на место. *** Все-таки Огастус - волшебник, в самом широком смысле этого слова. В Мунго Гарри действительно начало становиться лучше, магия в конце концов даже почти подчинилась… только вот лечение, разумеется, до конца доведено не было. И теперь кое-как стабилизировавшаяся стерва снова сворачивается в груди тугой пружиной. Гарри чувствует себя до краев заполненной плотиной, сквозь плотно пригнанные камни которой, под огромным напором пытается прорваться вода. И ведь почти ничего не сделаешь. Браслеты ограничители - всего лишь костыли, не более. Да, они очень помогают удерживать баланс, в настоящее время, за выскальзывающий хвост. Но даже с их помощью колдовать сейчас нельзя, если открыть для магии слишком узкий путь - она хлынет потоком. В его случае, к сожалению, не воды. Рухнувшие барьеры самообладания придется собирать по кусочкам, и делать это как можно скорее, потому что сейчас он опасен, как бомба со сломанным таймером. Один-единственный осмысленный взгляд на календарь, и незаметно подкравшаяся «годовщина» стала той самой иголкой, которая убила великана. Последней. Очень-очень глупо было в таком состоянии идти в школу. Феерическое везение, что накативший внезапно всплеск удалось удержать до того, как он разнес машину Йорка. И самого Йорка тоже. Может быть, сохранился какой-то завалящий кусочек пресловутой удачи, раз находятся еще люди, готовые помогать, не требуя объяснений? Было бы неплохо. И все-таки Гарри не сдержался. Реакция на Каллена пару дней назад слишком сильно выбивается из его обычного поведения в школе. Душа дементора, да он просто сорвался на ни в чем не повинного вампира! Ну был слишком настойчив. Был любопытен. Это преступление? Хотя и общаться с Калленами нет никакого желания, их попытки играть в сыщиков в его, Гарри, первые недели здесь, откровенно настораживали. Конечно, он сознавал, что, мягко говоря, отличается от магглов, но между выбором «всегда притворяться и, может быть, казаться почти обычным» и «не притворяться вовсе и прослыть чудаком» выбора как такового и не было. Он также понимал, что отреагировав на присутствие вампиров иначе чем обычный человек, сам привлек к себе дополнительное внимание, но Мордред, никто не станет спорить, что это было неожиданно. Форкс! Куда еще дальше можно было уехать, чтобы его не трогали магики? К счастью, быстро выяснилось, что магиков, как таковых, среди вампиров нет. К тому же, судя по цвету глаз, этот клан - последователи идеи «вегетерианства». Поэтому, постаравшись ничем больше не настораживать магглообращенных, Гарри вскоре добился желаемого. Да, временами взгляд в спину все еще жег лопатки, но в основном молчаливое взаимонезамечание его устраивало. Поэтому подчеркнуто благожелательно улыбающийся Эдвард Каллен, мирно хлопающий его по плечу, стал неприятным сюрпризом, а последовавшее неприкрытое любопытство вызвало глухое раздражение. В добавок ко всему, момент был неудачный, из разряда «хуже некуда», цветы, песня эта... так что свои слова он не так что бы очень успел обдумать. Как и действия. А точнее не обдумывал вовсе и вот во что это вылилось. Хотя, может быть, теперь его оставят в покое? В смысле, насовсем? Надежда умирает последней. Небо окрашивает перья облаков в нежно-розовый. Гарри ускоряется, он почти на месте. Ветер треплет крылья. Единственный способ избавиться от огромного объема практически бесконтрольной магии в условиях вынужденной «робинзонады» в магловском мире и прост, и сложен одновременно, - «вылить» в землю. Почти кощунственная трата силы, но что поделать? К тому же, есть несколько условий, которые приходится учитывать. Первое - так как магическое действие подобного рода причисляется к ритуальным, пришлось ждать заката. Причины этого пункта многочисленны в той же мере, что и неинтересны. Дальше. Второе - по завершении он будет немногим сильнее сквиба. Драгоценные восстанавливающие принимать тоже нельзя, по этой причине место пришлось выбрать заранее - относительно неотдаленное, всего лишь в паре миль от дома. Возвращаться придется пешком. И, наконец, третье - очень важно выпускать магию постепенно, а значит контроль должен быть идеальным, гоблинской работы, если угодно, и сейчас Гарри к нему близок настолько, насколько вообще возможно. То есть не очень. Хотя, расчет взять себя в «крылья» - пролететь над любимым лесом - почти увенчался успехом. Тщательно удерживаемое спокойствие почти удалось восстановить хотя бы до ломкой ненадежности последних дней, внутренний резерв самообладания все еще был опасно хрупок. Неизвестно еще что хуже - ночные кошмары или воспоминания, приходящие днем. Заметив невдалеке полянку, Гарри снизился и, выждав момент, зацепился когтями за один из сучьев. Высокие деревья, как бравые воины, окружали цветочный закуток, - если все пойдет хорошо, можно надеяться, что получится полностью спрятать видимую часть магического воздействия. Перескакивая по веткам ниже и ниже, Гарри скоро достиг последней и спрыгнул на землю. Приятно иногда просто подурачиться для разнообразия. Отряхнувшись, он выпрямился и пару раз махнул руками, разминая затекшие мышцы, - все имеет свои минусы. Все еще подпрыгивая на месте, Гарри быстро нашел глазами просвет между деревьев и, перешагивая через корни, направился к полянке. Все складывалось неплохо. Он справится. Обязательно.