POV Танджиро
И снова я брожу по столь знакомой квартире с наушником в ухе, просто размышляя обо всëм на свете. В основном это образы персонажей, разработка сюжетов и историй. Но многие люди вместо этого продумывают свою жизнь. Я давно уже перестал представлять где-либо сухо себя, всегда в конечном итоге получается лишь очередной персонаж со своей сюжетной линией. На самом деле друзей у меня, если так подумать, и нет. Только пара человек, у которых и то жизнь своя есть. Все остальные лишь знакомые, с которыми мы иногда при встрече можем поболтать. Но никто из них даже спустя долгое время не стал моим настоящим другом. О большем и говорить нет смысла. Постепенно я перестал испытывать эмоции, когда нахожусь один. Стал оболочкой, губкой. Ведь попадая в общество, никто даже и не догадается, что я уже много лет не испытывал полноценных эмоций или чувств. Моë лицо менялось, изображало совершенно разное, но даже это было больше в контексте какого-либо персонажа. Постепенно я начал понимать, что меня уже тошнит от чужого счастья. Да, многие ходят ко мне за помощью, и я им даю, ведь могу прекрасно понять любого. Я должен помочь, они мне доверяют. Я сопереживал им, радовался за них, но даже не заметил, как где-то внутри меня начала образовываться дыра, с каждым годом становящаяся больше и больше. У всех вокруг появлялась любовь. У всех, кроме меня. Она была, но нам было по 12, она бросила меня спустя пару месяцев. Я ей надоел. Мне говорили, что она обязательно найдëтся, что она где-то рядом, что я просто об этом не знаю. Но этого не произошло. Даже спустя десять лет. Я верил в это когда-то, и буду врать, если скажу, что не верю в это сейчас. Даже, если этого не видно. Я не такой человек, который может долго рыдать. Я не могу потерять веру просто так. Я знаю, что состояние моей психики давно не лучшее, но продолжаю жить. Ведь понимаю, что лишать себя жизни глупо. Она у нас одна. Я не настолько смел, чтобы навредить себе. Если вечером мне приходят все эти мысли, то утром я встаю с полностью очищенной головой. И всë это только делает камень в душе тяжелее. Меня считают философом. И я это знаю. Моë мировоззрение давно перестало быть однозначным. Мне стало на всë пофиг. А когда наедине я проявляю какие либо эмоции, я удивляюсь, а потом понимаю, что это снова лишь выражение лица, снова лишь слëзы из глаз. Пустышка. Наверное, так бы считали обо мне люди, если бы знали. Но они не знают. Когда-то я делился с людьми своими проблемами, но мы уже давно не общаемся. Один из них разорвал со мной всë, ссылаясь на мой эгоизм, а второй просто поверил первому. Вспоминая это мне уже давно не больно. Мне всë равно. Каждый человек, каждая вещь появится в жизни и уйдëт, просто любой из них задержится на разное время. Почему я никому не рассказываю? После череды разочарований я подбираю человека, ситуацию, чтобы рассказать ему хоть часть. Но с моей стороны это всегда выглядит несерьëзно, больше как смех над прошлым. И я себя за это ненавижу. Ненавижу, когда меня спрашивают о моëм состоянии, а я говорю, что всë прекрасно лишь из-за того, что они попросту не поймут. Я давно пытаюсь не использовать много местоимений "я" в речи или текстах сообщений, ведь не хочу быть эгоистом. Даже сейчас я говорю это лишь в пустоту, будто рассказываю кому-то, но на самом деле нет. От этого и легче, и тяжелее. Постепенно внутри у меня будто образовалась дыра. Мне всë равно, умру ли на следующий день. В глубине души я не чувствую былой привязанности к семье. Да, она у меня большая, и я их люблю, но я уже морально готов их потерять. Просто идти вперëд несмотря на всë. Выплëскивать эмоции в истории. Ведь читающие их не догадается, что на самом деле это давно таящаяся боль автора.End POV
***
Томиока неспеша шëл по больнице к своему терапевту. Он работал в психбольнице, потому надо было иногда туда соваться. Он страдал затяжной депрессией после смерти семьи и лучшего друга. В отличие от Камадо, он не скрывал этого. Его лицо почти никогда не выражалось эмоций. Но это не давали видеть, что что-то в его красноволосом знакомом не так. Ничего, кроме встречи с ним в лифте психиатрической больницы с вещами в окружении врачей.POV Гию
Я не мог поверить, что сейчас стоящий рядом в лифте человек, такой солнечный и добрый, может страдать... Депрессией? Да, его ведут к той части корпуса, а там обычно располагают людей с депрессией. Первый год моей работы в школе он заканчивал еë, но после неë мы иногда можем хорошо поболтать. Проницательный человек. Может, спросить сегодня об этом? Может, ему нужна поддержка? Никто явно об этом не знает, ведь взгляд этого парня выражал... Страх? Страх, что его возненавидят? Страх, что расскажут? Нет, у него были причины это скрывать. Я не должен никому говорить. Но я единственный, кто знает, а потому должен ему помочь. Всë таки несколько месяцев назад он помог мне начать лечиться, за что я ему премного благодарен. Настала и моя очередь.End POV
Как бы Танджиро хотелось, чтобы так было. Чтобы кто-то и правда так думал. Будь на этом месте Гию или кто-то другой, сердце юноши давно желало близости. Он разве не заслужил еë? Хочется, чтобы любили. Хочется, чтобы были рядом всегда. Но всегда рядом с ним будет лишь его сознание, которое всегда будет пытаться придумать себе кого-нибудь. Но здравый смысл не даëт уйти из реальности, даже когда так хочется. Паренька одолевает отчаяние, но даже его он не чувствует. Больше не чувствует. И теперь что? Сидит в больничной палате лишь из-за того, что сходил один раз к психиатру. Да ещё и Томиока увидел его. Надежда внутри была, но мозг утверждал, что она напрасно, ведь ещё ни разу не сбывалась. Оставалось просто как обычно жить в качестве пустой личности в оболочке, но жить. Просто жить... Хоть и была надежда, что пребывание здесь поможет. Спустя пару недель его попробовали выписать, ведь видели, как он разговаривает с остальными пациентами. Но они не подумали, что проблема всë ещë кроется где-то в человеке в рубиновыми глазами, что отпустив они снова дали кислоте разъедать излюбленную дыру. Но спустя это время Гию отчëтливо помнил. Теперь он должен быть рядом. Как ему сказали, основной проблемой Камадо стало отсутствие близких отношений с людьми. А раз это довело его до такого состояния, ему нужна была помощь. Брюнет начал каждый день писать своему знакомому, а тот не мог не ответить. Каждый раз они общались подолгу, а на сообщение следующим днëм пострадавший смотрел со слезами на глазах. Томиока не любил болтать с кем-либо, но когда собеседник поддерживал разговор, на душе становилось тепло. Пару раз синеглазый заставил друга выговориться, они смогли понять друг друга. Позже старший признался, что влюбился. На что первым делом словил вопрос, не надоест ли ему Танджиро за пару месяцев. Нет, не надоест. Он намерен продолжать помогать возможно что бы то не стало. Возможно, в будущем им обоим удастся вытянуть друг друга из депрессии, но это уже совсем другая история. Хотя и это сейчас не особо то важно.Ведь одна из сотни бесполезных надежд наконец-то оправдала себя