Электричество

Откуда на корабль просочилась информация о неких «предателях» не знал никто. Более того — никто не мог сказать точно, правда это или ложь, провокация. Однако это все равно привело к беде — учёные и обслуживающий персонал на корабле стали сторониться друг друга, подозревать, и обеспечить безопасное путешествие до домашней базы становилось намного, намного сложнее. — Тебе здесь не страшно одному, Желтый? — раздался тихий, приглушённый шлемом скафандра голос Оранжевого, эхом разошедшийся по полупустой комнате с вновь поломанной проводкой. В который раз. Он оборачивается через правое плечо, окидывая взглядом пришедшего — Оранжевый был медиком на их корабле, время от времени проводил необходимые осмотры и просто был вполне дружелюбен ко всем. Разве что, ругался очень быстро, а отходил потом — долго. Его было и жаль, и нет. В конце — концов, обстановка, воцарившаяся на борту, была очень угнетающей. Но лично он сам не видел в этом ничего пугающего — просто бзик нервных коллег. — Все в порядке, не волнуйся. Здесь ещё ни разу не происходило ничего из ряда вон. Тогда Оранжевый ему поверил. Они вместе посидели весь день в Электричестве, а после отправились по своим комнатам. Жёлтый наконец-то смог снять с себя этот дурацкий громоздкий шлем, который временами мешал и работать, и смотреть по сторонам, но был необходим, чтобы выжить здесь.  — Очередные условные сутки прожиты, хах. Сколько ещё осталось до возвращения домой? — Жёлтый выдохнул, тяжело опускаясь на узкую кровать. Скафандр несколько сковывал движения, и с ленивым недовольным стоном электрик начал медленно стаскивать его с тебя, оставаясь в простой чёрной водолазке и брюках. Он не знал, как относиться к своей работе. Вроде и классная, путешествия, участие в будущем своей расы, но временами это было так скучно… Весь день чинить провода, чинить случайные поломки на корабле, терпеть остерегающиеся взгляды (которых, кстати, через скафандр не видно) коллег и учёных. Сложно. Но образцы с новой, неизвестной планеты уже собраны. Скоро он вернётся домой. *** — Это был Жёлтый! Я видел, как он выходил из Электричества! — уверенно произнёс Зелёный, стоило Жёлтому зайти в Столовую на какое-то совещание, созванное Синим. Все уже сидели на местах, и только два из них пустовало. Одно его. — А что произошло, в общем-то? Я же всегда в Электричестве. Я виноват в том, что сидеть там — моя работа? — возмутился Жёлтый, присаживаясь на своё место и замечая то, как вздрогнули другие, когда он прошёл мимо. — Что произошло? — Сегодня в Электричестве был найден труп Белого. Застреленный. Жёлтый вздрогнул. На борту корабля действительно есть предатели?.. Или… — А он не мог застрелиться? — предполагает он, и чувствует, что обстановка на корабле становится ещё более напряженной, агрессивной к нему. О, чёрт возьми, вы серьёзно? — А я думаю, что это был Красный, — заметил Оранжевый, неловко кашляя. — Я видел его, тоже выходящим из Электричества, хотя его рабочее место в Навигации. С этого самого момента Жёлтый понял, что ненавидит эти собрания. Раньше на них выводились на обозрение важные вопросы, и решались они тихо и спокойно. А сейчас это был балаган. Потому что всем страшно. И Жёлтый это понимает, и его это пронимает вместе с другими. Когда находят первое доказательство того, что на корабле есть предатель, это уже не смешно. Голоса разделяются между ним и Красным, и по итогу они оба все еще на борту корабля. Осознание того, что его могли скинуть в космос буквально «просто потому что» удручает. И с этого же дня всем обязательно ходить по двое. Синий, на самом деле, быстро ориентируется в ситуации, он замечательный капитан. Внимательный к экипажу, он больше всех старается понять, кто же крыса, и больше кого бы то ни было винит себя в смерти Белого. Он продолжает ходить с Оранжевым, потому что с ним более приятно находиться вместе. Напарник боится, отчаянно боится смерти, и цепляется за него, а сам Жёлтый в кои-то веке чувствует себя нужным и не таким одиноким. Они обходят Электричество, в котором теперь жутко находиться почти всем, Жёлтый проверяет провода, а после они идут в медпункт, и Оранжевый выполняет там свою работу. Все в целом идёт прекрасно, пока не находят новый труп. И снова шумное собрание. Привыкший к тишине, Жёлтый морщится, но никто этого не видит. — Я думаю, что это Зелёный! Он подозрительный, и я видел, как он выходил из Навигации! — восклицает Розовый, а Зелёный отвечает ему что-то колкое в ответ, и завязывается ещё одна дискуссия, очень громкая и бесполезная. Снова предлагают голосовать, больше верят Розовому, поэтому многие голосуют именно за Зелёного, кроме троих, решивших и сейчас воздержаться. Красный и Розовый хватают Зелёного, и Жёлтый думает, что это все походит на дикость. Оранжевый все ещё держится с ним, и он рад, что со смертью Синего хоть кто-то не потерял голову. Их семеро. Все меньше и меньше. *** Ещё неделю на корабле все относительно спокойно. Оранжевый под присмотром Голубого в медпункте, а Жёлтый, будучи единственным, кто все ещё не только не боится, но и обязан ходить в Электричество, чинит проводку, шалящую как никто. А потом до него доходит — то, как провода отошли, это не естественная поломка. Это гребаный саботаж, ведь их обрезали намеренно. Его заманили. Он в опасности. Решетка вентиляции под ним резко приподнимается, но его веса достаточно, чтобы тут же опустить её. Он вскакивает с места, скидывает с вентиляции маленький стульчик, на котором он и сидел, и открывает решетку, замечая только какие-то тёмные следы. Пока он их рассматривает, гадая, стоит ли трогать, кто-то подходит сзади. Кто-то большой, с очень гибкими конечностями, судя по тому, что одну из них он определённо ощущает на своей лодыжке. Он сжимает в руке все еще включенный паяльник и оборачивается, ожидая увидеть что угодно, но не Чёрного с открытой пастью, полной длинных клыков, и пистолетом наготове. Он не знает, стоит ли в такой ситуации бояться. Из-за спины Черного растёт длинный отросток, все еще обвивающий его ногу. Дотаточно толстый и плотный, он давит относительно не больно. Они смотрят друг на друга. «Он может убить меня, а я? Ранить только, наверно». И всё-таки интересно, в этих тентаклях что, нет костей? Жёлтый аккуратно приподнимает ногу и касается через перчатку скафандра слабо пульсирующей плоти, поглаживая, даже через плотную ткань ощущая тепло. Непривычно. Странно. Чёрный следит за его движениями, но в нем самом что-то напрягает Жёлтого. Помимо всей этой огромной пасти и длинных мясистых отростков, конечно. Он успевает отскочить только потому, что внимательно следил за предателем. Отскочить и ударить по длинному языку раскаленным паяльником, уже вне Электричества слыша жутковатое шипение. Ему и жаль, и нет. Опять. Какой же он двойственный. Он, на ходу успокаиваясь и поправляя рабочий скафандр, выключает паяльник и идёт в медпункт, чтобы немного расслабиться под болтовню Оранжевого и Голубого. На этой неделе нет ни одного трупа. Экипаж рад этому, а Жёлтый гадает, что же мешает ему выдать Чёрного, что так внимательно следит за ним сейчас. ***  — Твою мать, креативный способ сказать "спасибо" ты выбрал, — шипит Жёлтый, когда его прижимают к стене в том же гребанном Электричестве. Теперь для него это не только скучное место работы и место, где нашли труп, но и то, где он, кажется, попрощается с девственностью. Твою-то мать. Чёрный за спиной удовлетворённо что-то мурлычет, его тентакли расползаются по всему телу электрика, пока только его оглаживая, и к своему ужасу он понимает, что начинает возбуждаться. Черт. — Не волнуйся, быть мне инкубатором — это почётно. Если бы ты этого не хотел, то сдал бы меня, — произносит тихим глубоким голосом бывший учёный.- Знаешь, никогда не видел тебя без шлема. И шлем, конечно же, быстро и аккуратно снимают, укладывая на пол. Жёлтый тяжело вздыхает. — А если тебя запалят? — находиться вне электричества без шлема непривычно, но теперь ничто не ограничивает его ощущения. И он чувствует: какой здесь спертый воздух, как горячо дышит ему в затылок пришелец. Прислоняется лбом к холодной стене. Хорошо. Чёрный смеётся, жутко, на низких нотах, с каким-то даже рычанием: — Тебя волнует только это? Странный. Смешной… А отростки заползают под скафандр, расстегивая его, ползут по телу, почти по коже, скручиваются вокруг члена, начиная его подрачивать, и Жёлтый мучительно выдыхает, послушно гнется и даже не хочет думать о своей реакции на этого Чёрного, не желает понимать, что ему дрочит убийца двоих его сокомандников. Потом. Когда-нибудь потом. От ситуации в общем, от гибких и горячих тентаклей, от охуенного ритма он быстро кончает, тихо, стараясь не шуметь вообще, и Чёрный удовлетворённо что-то произносит, а после слизывает длинным языком чужое семя. — Подходишь. Я угадал в тот раз. Жёлтый думает, что он чокнутый.