От чего богомолы теряют голову

      

Чтоб МС зафафлить, вы сперва должны полюбить его… Oxxxymiron (с)

Террариум был огромен, но такая шикарная ветка в нем была одна. Она возвышалась над всеми остальными и имела кучу отростков и густую листву, в которой так удобно было сидеть в засаде. И конечно, Оксимирон занял ее по праву правителя этой империи. Жалкие оппоненты, которые возвышались над ним порой больше, чем на голову, словно какие-то самки (при всем уважении к самкам), могли сколько угодно приподнимать брюшко, распускать крылья, топырить лапы и шипеть. Он шипел круче. Он всё делал круче. И все претенденты на его ветку поджимали конечности и, посрамленные, отправлялись на нижний ярус. Он же оставался на вершине их замкнутого мирка один. И если кто-то считал, что ему тут одиноко, то он просто ничего не знал о богомолах. Real talk. Но в последнее время ему постоянно мерещился пристальный взгляд в спину. Он был гребанным богомолом, его угол зрения – все 360 градусов. И тем не менее, взгляд в спину был, а владельца взгляда в поле зрения не было. Порой Оксимирон замечал, как от несуществующего ветерка едва колышется ветка – и его продирало нервной дрожью до последнего брюшного ганглия. Оксимирону начинало казаться, что у него что-то не в порядке с головой. Впрочем, прошло совсем немного времени, и он убедился: не кажется – с головой у него и вправду не всё норм. Он начал слышать ехидненькие смешки, которые сопровождали любой его маломальский проеб, хотя вокруг по-прежнему никого не было. Оксимирон начал было подозревать у себя серьезное психическое расстройство – возможно раздвоение личности или еще какую-нибудь биполярку – когда однажды… - Слышь, ты, не пробовал реально баттлить, а не кидать культурно вот эти свои питерские понты? – услышал Оксимирон голос, аккурат после того, как прогнал со своей ветки очередного молодого и наглого. - Ты где? – Оксимирон крутил головой, но никак не мог определить, откуда идет голос. – Иди сюда, я охлажу твой пыл. Одна из тонких веточек прямо над его сяжками качнулась и опустилась рядом на ветку, оказавшись впечатляющих размеров лапой гигантского палочника, к которой вскоре с основательной аккуратностью присоединились еще пять. - Ты смешной, слишком длинный, откровенно нескладный, - оценил наконец-то увиденное Оксимирон. - Сам ты лысая карлица! – с чувством собственного достоинства парировал палочник. Оксимирон нервно провел передней лапкой по левой сяжке: его треугольная округлая голова действительно была гладкой, без брутальных шипов и наростов, которые украшали голову внезапного оппонента. - Я выгляжу как мужик, а ты как самка: и рост в масть, и выдающееся брюшко. - Это ты так нелепо подкатываешь? – палочник вредно захихикал – и всё встало на свои места: Оксимирон не сумасшедший – всё это время среди листвы ЕГО ветки скрывался неучтённый жилец. - Я тебе сейчас бошку откушу, - гневно зашипел он. - Ну чё ты сразу как баба, в самом-то деле? – опять захихикал палочник. – Слышь, Оксан, у тебя не эти дни случаем, ты мне тут феромонами не прыскаешь? А то, может, ты заигрываешь так по-богомольи, а я и не секу – чуйка-то на другое заточена. Не то чтобы Окси заподозрил у себя внезапную смену пола – богомолы таким не страдали – но на всякий случай осторожно принюхался. Сладких зовущих феромонов в воздухе не было и в помине, но от бесючего палочника тем не менее пахло завораживающе. Оксимирон всерьез прикинул свои шансы его сожрать. Если в лоб идти, то без шансов – он такую громадину просто в лапах, несмотря на все зацепы, не удержит. Но если прыгнуть на спину и сжать теми же зацепами с боков... Тут Оксимирон, если бы физически был на это способен, пожалуй, вспыхнул бы от смущения и осыпался горсткой пепла – очень фривольно и незаметно, но весьма конкретно свернули мысли с еды на половую еблю. Крайне своевременно где-то за его спиной завлекательно зашуршало. Оксимирон не поворачивая головы, завернул левый зрачок назад: на земле у ствола копошился жирный беспечный таракан. Окси ловко спрыгнул вниз, по-английски не утруждая себя прощанием. Свежепойманного таракана Оксимирон принес на свою ветку без задней мысли. Совершенно. Никаких посторонних мыслей. Даже идей таких не было – кого-то чем-то угощать. Неа. И когда увидел, что палочник, больше не скрываясь, мирно обгрызает молоденький листик, под которым любил подремать под настроение Окси, то почему-то не взбесился, а искренне предложил: - Будешь? - Сам это жри, трупоед! – фыркнул палочник. - Обижаешь, он живой, - возразил Оксимирон, но последовал предложению и откусил таракану голову, тот как ни в чем ни бывало продолжил сучить лапками, - и если я его вдруг отпущу, то будет жить, пока не сдохнет с голоду. Facts! Удивительно, но палочник промолчал. И они мирно поужинали – один листиком, другой тараканом. Окси чинно обтер лапки и сяжки и уточнил: - Ну и как тебя зовут? - Я обычно сам прихожу, - хихикнул палочник. - И тем не менее. - Ну, Гнойный. Окси удивленно промолчал. - Еще Слава. И Соня. И Валентин Дядька. И… - Easy easy, бро, у меня от тебя голова кружится, - буркнул Окси. – И тошнит. - Это у тебя от того, что ты смотришь на мир с высоты своего эго, - фыркнул Слава. – Как у тебя еще акрофобия от таких заоблачных высот не развилась – не понятно. Настроение Окси почему-то скакнуло в обозначенные высоты, и он легко соскользнул в привычный модус, раскинул крылья и лапы, чтобы казаться больше: – Ты-то сам, смотрю, просто скарабей: скатал говно в шар и считаешь, что так вкусней. Но какую форму ни придай – суть говна неизменна. И не надо меня им кормить ни случайно, ни намеренно. - Как благотворно я на тебя влияю, однако: уже стихами заговорил, - гаденько захихикал Слава. – я могу это засчитать за серенаду? Ну, рэп-серенаду, только битка задорного не хватает. Но Соня девочка не гордая, так скушает. Пой еще, светик, не стыдись. Слава провоцирующее подогнул брюшко. Окси щелкнул от неожиданности. С одной стороны, он четко понимал, что самец палочника если и может выделить секрет, то исключительно – крайне неаппетитный, для отпугивания хищника, но никак не для привлечения пары. С другой, все инстинкты предлагали пойти на корм во имя будущего потомства. Хотя головой Окси прекрасно понимал, что никакого потомства в данном случае не предвидится, поучаствовать в процессе хотелось с каждой минутой сильнее – так, будто эту самую голову у него уже отъели. Инстинкты сияли словно солнце, в свете которого исчезли последние тени сомнений. Окси легко прыгнул на Славу, сразу занимая правильную позицию на его спине. Передние лапки цепко обхватили бока. Окси плавно провел концом своего брюшка по последним сегментам брюшка Славы, словно отсчитывал нужный. - Бля, мне отожрать тебе голову, чтобы ты наконец-то начал шевелиться? Отключи мозг, пусть говорит твой брюшной ганглий, - рявкнул Слава в нетерпении. - Ты просто, пиздец, какой романтичный! - Завали варежку и вставляй. Удивительно, но Оксимирон сразу послушался: ведь даже у Гнойного могут быть дельные мысли. Think about it.