***
Чонгук бежит первый, таковы правила, тем более, что с ним на обходе волчица. В принципе всё как обычно: множество запахов псов, лис, других зверей, именно зверей, границы целы, что означает, что лисы всё ещё на их территории и снова к ним примкнут… А вот по дороге домой уже было всё не так гладко. — Чимин, стой, — командует вожак и прислушивается. — Что ты… — не успевает договорить омега, как и сам слышит жалобный скулёж. А тот факт, что он волчица, привели ноги к действию быстрее, чем мозг. — Что ты творишь? — в один прыжок альфа оказывается перед другом и скалит зубы. — Это щенок, Чон. Уйди с дороги, — рычит в ответ Мин. — Успокой свою волчицу. И иди за мной. Никого убивать я не собираюсь, как и рычать, собственно, тоже. — Поторопись тогда. Чонгук первый побежал рысью на плач чьего-то дитя. И чем ближе они подходят, тем сильнее болит сердце, причём не только у Чимина. Но омега не выдержал чрезмерной осторожности альфы, поэтому ослушался приказ и буквально рванул на зов ребёнка. И увиденное заставило прослезится в ту же секунду. Под корнями свернувшись лежит крошечный малыш и плачет. Наверняка ему холодно, а ещё он голодный. Но где же его семья? Хотя бы лис, не говоря о лисице. Волчица осторожно подцепила зубками шкирку лисёнка, опустила его на землю, легла рядом почти в клубочек (волкам сложнее это делать, они же крупнее), чтобы окружить малыша теплом, и жалобно посмотрела в глаза вожаку. — Чонгук… — сам скулит Чимин, а потом вмиг вздрагивает, потому что детёныш уткнулся ему в живот и начал пить молоко. И конечно же он не против, а даже наоборот. — Сиди здесь, я пойду по следу его мамы. — Ладно… Чимин вылизывает продрогший комочек, а сердце кровью обливается. Почему папа или мама крошки не вернулись? По поведению, инстинктам сразу понятно, что лисёнку и недели нет. И лисы не бросают своих детей. Неужели… — Лисицу загрызли охотничьи псы, — перед волчицей стоит Чон в человеческом обличии, — следов отца я не слышу. Кажется, этот малыш остался совсем один, — голос альфы дрожит, а по щеке скатывается слеза. Волчица не сдержалась, жалобно взвыла, зачем-то докладывая о потере всей стае. Но Чонгук не злится. Он снова обращается в волка и подходит ближе к другу, который ещё более усердно вылизывает крошку. — Чимин… — Ему всего пару дней, Гуки, — скулит омега, — он совсем один… — Чимин… — Мы же не бросим его? — Нет… Чимин… Прости за вопрос, но ты лучше знаешь. У кого в стае хватит молока для него? — У меня? — У тебя четыре альфочки. Куда тебе ещё и лиса? — Я всегда хотел омежку. — С чего ты взял, что он омега? — Он маленький. Слишком маленький. Волчата-альфочки достаточно крупные, омежки поменьше, как лисы-альфочки, а лисята-омеги… — Откуда ты знаешь? — Чувствую так. Не спорь с инстинктом! — Ну… Тогда… Думаю, он будет такой же лисицей, как мама. — Никто не примет его. Прости, но у нас в стае волчицы, многие, те ещё сукины дети. Лисёнок, он… — Не волнуйся. Я возьму его. Я не оставлю и не позволю ему умереть. И пусть его кто тронет хоть пальцем, хоть когтем, я каждому покажу место в стае. — А… Его мама? — Я завтра же этим займусь. — Но, это неправильно… — Сейчас нужно позаботиться о нём самом. — И… С чего ты начнёшь? Только альфа хотел ответить, как лисёнок снова заскулил. Чимин попытался его успокоить, но не получилось. И вот тогда за дело взялся вожак. Вернее, решил попробовать… Он осторожно взял за шкирку дитя и уложил перед собой, осторожно располагаясь рядом. Чимин кивнул, облизывая пасть, намекая альфе, что нужно делать. Чонгук боязливо посмотрел на малютку и фыркнул, но потом лизнул на пробу по всей спинке. У лисёнка задёргался носик. И он попробовал подползти ближе к чему-то большому и теплому, от которого веет защитой, вот только ползать-то детёныш ещё не умеет. Но так мило тянется головкой, поскуливая. — Не мучай его. Кажется, лиса выбрала тебя. Смотри, как тянется. — Это нормально? Что он такой маленький? — Это же лис. Поэтому да. Лисёнок перестал скулить, когда полностью зарылся в шерсть на груди альфы. Чонгук наклонился к этому крошечному комочку и снова лизнул. — Добро пожаловать в стаю, малыш. — Чонгук, ему… Его… Короче, как ты назовёшь его? — Я? — Ну… Мамы нет, отец сбежал, лисенок глух и слеп, тем более, что… — Он болеет? — Что? Нет~ Чонгук, ему только-только пару дней, я же говорил, вроде. Слух и зрение появится к двум неделям. — Оу, а так у всех? — Да. — Хорошо… Прости. Чёрт, я ведь знаю это. — Ты растерялся, я понимаю. Так… Как? — Тэхён. Мне всегда нравилось это имя. — Тэхён? — Да. Лисёнок Чон Тэхён.***
Возвращению волка с волчицей были рады все, ведь они слышали вой о потере. Юнги успел чуть ли не с ума сойти, хотел рвануть в лес на поиски, но как минимум не мог оставить щенков, которые лежали у него под боком и сладко спали, изредка поскуливая, чтобы отец прогнал кошмары или просто успокоил. Но никто не ожидал, что их вожак вернётся с щенком на руках, причём явно не волчонком. Естественно слухи окутали деревню, но за их распространением внимательно следили как Чон среди альф, так и Мин у омег. И да, Чонгук стал отцом, почти официально. Первые две недели он жил только в обличии волка, чтобы быстрее понимать дитя. Ну и семья Мин на время переехала в дом вожака, потому что, будучи щенком, кушать малыш может только молоко, а это к Чимину, который почти поругался с главой по поводу того, что молока вполне на всех хватит недели на две точно, а дальше видно будет. Как альфа и обещал, на следующий же день они похоронили лисицу, словно она была частью стаи. Многие были недовольны таким решением, однако быстро согласились, потому что им дали чёткое представление на тему «а если бы погибли вы, а ваш малыш остался в тёмном лесу совершенно один, беззащитный, голодный, плачущий, зовущий папу…». Сердца были разорваны просто в клочья. Чонгук усердно заботился о лисёнке, переложив на время все обязанности на Юнги. Естественно без проблем не обходилось: малыш скулит и непонятно, что он хочет? Кушать? Чтобы его вылизали? Тепла? Внимания? А вдруг что-то болит? А если чувствует, что рядом с ним не мама, даже не лисица?.. Юнги смеётся, Чимин же наоборот нежно улыбается и помогает. Наконец-то их вожак ожил после глубокой и долгой скорби после потери пары, отдавая всего себя лисёнку. Его сердце нашло кого любить так же сильно, хоть и немного другой любовью. Когда волчатам исполнился месяц, молоко у волчицы закончилось, а вот Тэхёну оно ещё нужно. У других волчиц к этому времени тоже волчата подросли, а у недавно родившей его оказалось мало. Поэтому альфы в магазине теперь ещё и смесь покупали. И кормил лисёнка только вожак. И когда щенок начал видеть, то самым первым увидел именно отца. Тэхён открыл свои маленькие глазки-бусинки, приподнял головку, осмотрелся, а Чонгук сразу, как заметил ясность действий со стороны маленькой лисицы, лизнул его в мордочку, на что получил довольный, радостный писк. А ещё щенок научился, вернее, начал слышать, как родитель с ним общается: «мой хороший», «моя гордость», «лисёнок»… Конечно же малыш не понимал, что всё это значит, и тем более понятия не имел, что «лисёнок» это он сам. К месяцу альфа начал чаще звать своего сына по имени, как посоветовал Мин. Лисёнок, кажется, сразу признал его. Стоило вожаку только сказать «Тэ», как пушистик тут же поднимал мордочку и что-то урчал. И, конечно же, Чонгук всё прощал этому зверьку. В полтора месяца Тэхён начал ходить. Тогда же и научился разговаривать. Теперь они с отцом чаще бывают на улице, но далеко лисёнок всё равно не отходит, стараясь держаться ближе к родителю. Чуть что — и пушистик сразу прячется либо за родителем, либо в его лапах и выглядит запуганным, просит защиты. Всех, кроме семьи Мин, остерегается. И сколько бы вожак ни говорил, Тэхён так и не подходил знакомиться, признавать других членов стаи, хотя бы волчат. Зато дети Чимина и Юнги стали ему старшими братьями, тем более, что они альфы, а он просто особенный омега. Когда лисёнку было два месяца, Чонгук чуть не умер от страха. Тэхёну было очень плохо. Малыш скулил, жался к родителю, практически не кушал, даже не ходил. Альфа чуть ли не с силой кормил крошку, хотя бы простым молоком из шприца. Чимин не знал, что делать, как помочь другу, а вожак лишь сильнее прижимал к себе лисёнка и просил Луну, чтобы она не забирала у него омежку, маленького сына. Это продолжалось целую неделю. Неделю волк не спал и не ел, лишь был с лисицей то в обличии волка, то человека. А в полнолуние, когда луна вышла из-за облаков, малыш перевоплотился в человека. — Папа, — плачет омежка и хватается маленькими ручками за шею родителя. Бедный мальчик даже не знает, не понимает, что произошло, почему было так больно и страшно, что с ним сейчас, что делать дальше… — Мой Тэхён~и. Мой малыш. Чонгук не может налюбоваться своим сыном. Поскольку это его первое обращение, то из тёмных волнистых волос виднеются два рыжих ушка, а ещё огненный с белой кисточкой хвост обвивает талию альфы. На кончике носа виднеется родинка, и глаза большие-большие, но слегка зауженные, лисьи, умные, хитрые. А ещё у мальчика пухлые щёчки, как в детстве были у Чимина. — Папочка… — Да, мой Тэхён~и? — Что я? Почему я другой? — Малыш, ты у меня лисёнок. — А ты что? — А я волк. Ты в волчьей стае, любимый. И, не что, а кто. — Почему? — Потому что мы живые люди, пушистик. И ещё ты здесь живёшь. — А есть ещё такие, как я? — Есть, конечно. Но среди нас лисёнок только ты. И я очень люблю тебя. — Почему? — Это долгая история, малыш. — А что такое любовь? — Это очень сложно объяснить. Её обязательно нужно почувствовать. Это когда ты хочешь быть только с одним волком рядом навсегда, делить с ним своё настроение, давать всё самое лучшее, защищать… Ты ещё слишком мал, Тэ~а. — Но… Я понимаю, что люблю тебя. — Потому что я твой папа. — И ты будешь со мной, даже несмотря на то, что я лис? — Неважно кто ты, малыш. Важно совсем другое. Я люблю своего сына, своего Тэхён~и, и порву любого, кто посмеет тебя обидеть. Чимин, который пришёл утром, потерял дар речи, когда увидел человеческого мальчика с ушками и хвостом. А Чонгук светился ярче луны в ясную ночь. Стать снова лисёнком мальчик смог через два дня, и то из-за того, что его сильно напугали старые волчицы своими рассказами. Огненно-рыжий пушистик со всех ног рванул к папе и просился, чтобы родитель взял его на руки, обнял… Бедняжка даже не успел понять, что снова стал лисицей. Вожак в уважительной форме наругался на сплетниц, чтобы больше не пугали ему сына, а после объяснил ребёнку, что их истории не стоит воспринимать всерьёз. К трём месяцам Тэхён научился самостоятельно перевоплощаться когда ему самому нужно. Вожак потихоньку начал водить сына на охоту и учил выживать. Как истинный ребёнок, ему, конечно же, было интереснее играть с бабочками или прыгать за лягушкой, копируя её стиль передвижения. А ещё, маленький лис просто не отлипал от братьев, проводил с ними всё время! И дразнил в шутку, что он уже умеет становиться человеком, хотя волчата такому научатся лишь к шести месяцам. Как-то раз, обе семьи застали невероятно милую картину, как Тэхён спит звёздочкой на полу в человеческом обличии, а вокруг него и на нём лежат волчата. Конечно же альфы проснулись, как только родители их сняли с омежки, а вот малютка Чон — нет. Лишь обнял папу за шею и туда же уткнулся носиком.***
Утром пришлось срочно собрать всех альф в зале для совещаний, потому что появилась угроза нападения на них другой стаи, а допустить этого никак нельзя. И пока вожак был там, то наказал лисёнку немного поиграть на небольшой полянке перед хижиной, а Хосока и его компанию, самых старших волчат этого года, которые пришли со своими отцами, проследить за его сыном. Но только стоило Чону скрыться в доме, как троица напала на младшего. — Ты никогда не будешь таким, как мы. Мы — волки, а ты — жалкий трус! Лисы — самые никчёмные существа! Волчата рычат и наступают на Тэхёна. От страха мальчик перевоплотился в лисицу, весь сжался, поджал хвост под себя и прижал ушки к голове, отходит назад, спотыкается о корни, хвост, падает, отползает и совсем не может позвать на помощь. Отец ведь на собрании, братья Мин с папой на охоте, а он совсем один с этими волчатами, которым ничего плохого не сделал, но при этом над ним издеваются, даже, на самом деле, уже около месяца. Братья всегда защищают его и говорят, что это не правда, подбадривают младшего, заставляя забыть все эти ужасные слова, а сейчас вокруг ни души, ни одной волчицы. И выть у лисёнка ещё не получается. Папа хоть и учил его, но в силу того, что он лис, никак не выходит. Всё, что оставалось лисице, так это шипеть и рычать. — Ты никому не нужен. Позор стаи. Обуза вожака. Пустое место. Изгой. Тэхён больше не смог это терпеть, поэтому со всех ног рванул в лес. Сначала он бежал там, где они с папой охотятся, но потом лапки сами понесли его дальше, глубже в чащу. Лисица прекрасно понимает, что перешла границу территории, за что ему прилетит, но боль в сердце и туман в голове заставляют бежать и не оглядываться. Маленький Чон бы даже не остановился, если бы не упал, почувствовав резкую отрезвляющую боль в задней лапке. Осознание пришло быстро. Он попал в одну из ловушек, про которые рассказывал родитель. Лисёнок пошевелил ножкой, и над ним загремело что-то противное и пугающее. — Папа! — по-волчьи зовёт отца лисица, но ответа нет, — Пожалуйста! Помогите! Папа! Чимин-хён! Кто-нибудь! Мне очень страшно! От громких звуков хотелось убежать. Леска вокруг лапы адски больно впивается в кожу, и с каждым разом всё глубже, идёт кровь, что пугает ребёнка ещё сильнее. И выть всё никак не получается. — Папа! — Ауу! — Тэхён сразу узнаёт Ёнджуна, самого старшего из братьев. — Хён! Чимин-хён! — Тэхён! — волчица мигом подбегает к ребёнку и лижет в мордочку, — Малыш, не шевелись, ладно? Будет только больнее. — А где остальные? — Мы с Ён~и были вдвоём. Детка, терпи. — Субин, Бомгю и Кай ушли до того, как папа напал на твой след. — Ён~и, беги домой ровно той же дорогой, что сюда, ясно? Найди вожака. Сейчас же. — Ок. — Не рассказывайте папе, пожалуйста! — Детка, нам нужна помощь. У меня нет столько сил, чтобы… Не успевает договорить омега, как оба слышат приближающиеся голоса людей. — Тэхён, мне не порвать леску. Умоляю тебя, не бойся, хорошо? Я защищу тебя. — Чимин-хён, — дрожит щенок, поскуливает. Люди останавливаются в паре метров немного в шоке. Им ещё не приходилось видеть, как волчица прикрывает собой лисёнка. — Парни, кажется, у нас сегодня праздник. Мы отвлекаем волчицу. Вы идёте сзади к лису, — распределяют «обязанности» люди, даже не догадываясь, что «звери» их понимают. — Хён, они убьют нас! — приходит в ужас ребёнок, да так, что у бедного шерстка встаёт дыбом. — Ни в коем случае не превращайся в человека. Волчица же наоборот перевоплотилась. Теперь перед людьми стоит такой же человек с вытянутыми вперёд руками в жесте «сдаюсь». — Так… Это оборотни. — Прошу вас, не трогайте нас. — Оборотней приказано убивать как зверей, — шипит главарь и направляет пистолет на омегу. — Мы такие же люди, как вы. — И такие же звери, как все другие. — Мы защищаем наши семьи от вас! — Вы — ошибка природы. А от мутаций нужно избавляться. Мужчина выстрелил, но в воздух, попал в ветку, а всё потому, что мощные челюсти вонзились прямо в ногу убийцы. Это волк, в котором омега сразу узнаёт своего Юнги. А рядом с дрожащим лисёнком оказывается его папа. Он в один щелчок челюсти прокусил проволоку, после чего лизнул сына в макушку между ушками, чтобы немножко утешить, и внимательно посмотрел на Чимина. — Быстро уходите. Вожаку перечить нельзя, поэтому омега моментально снова приняла обличие волчицы. А вот и плюсы того, что лисята маленькие. Чимин с лёгкостью подхватил скулящее чудо и побежал прочь в деревню, на всякий случай путая следы. Все собрались на поляне в ожидании команды вожака, которая будет слышна издалека. К лисёнку тут же подбегает лекарь, а сам малыш скулит, утыкаясь в шерсть. Специальными ножницами доктор разрезает леску, обрабатывает лапу, моля Луну не наказывать ребёнка ещё сильнее. А Тэ больно, он вырывается. Чимин держит его за шкирку своими зубами. Братья альфы стоят рядом и с волнением смотрят на младшего. — Минимум до полнолуния лучше не перевоплощаться в человека, чтобы не навредить лапке. Поскольку ты лисёнок, Тэхён, я не могу сказать, как быстро заживёт серьёзная рана и как это отразится на твоей человеческой форме. Как только лекарь закончил, Чимин принялся тщательно вылизывать детёныша, чтобы малыш перестал дрожать, чтобы почувствовал себя под защитой, пока нет альфы. А вожак не заставил себя долго ждать. Чонгук и Юнги прибежали спустя час и Чон сразу же стал человеком, чтобы разобраться во всем по порядку, а не рычать на весь лес и выть. Но первым делом взял на руки лисицу, что даже во сне скулил и искал защиты. — Я оставил Тэхёна играть перед хижиной, перед залом собраний. И давайте будем взрослыми волками, кому я наказал следить за ним? Шаг вперёд. Из стаи с опущенными головами вышли три волчонка. Ёнджун, увидев, их, грозно зарычал. — Как Тэхён оказался за границей? Ён, почему ты рычишь? — Они всегда его обижают! Словно почувствовав напряженную обстановку, лисёнок проснулся. Разлепил свои сонные, уставшие глазки, поднял мордочку. А стоило понять, что находится на руках у папы, постарался слезть, но альфа держал крепко и не обращал внимания, как малыш легонько царапает ему руки. У его огненного мальчика совсем не шевелится задняя лапка, она изуродована. Чонгук всё же обратился в волка, гордо сел, и за передними лапами спрятал лисицу, не позволяя ей ускользнуть. Вся стая также приняла волчий обличий. — Почему ты убежал, Тэ~а? — Потому что решил побегать. — Врёшь вожаку и родителю в глаза. Тебя давно не наказывали? — Пап… — Ёнджун сказал, что тебя обижают. -… — Молчишь? Что тебе сделали Хосок, Чанёль и Хёнджин? — Ничего… — Может быть вы сами признаетесь? То, что мой сын до последнего защищает вас, идёт против альфы, будучи не просто омегой, а лисицей — настоящий волчий поступок. — Пап… — Что они тебе сделали? — уже рычит родитель. Он никому не позволит остаться безнаказанным за то, что обидели его ребёнка. — Указали… Место лисицы в волчьей стае. — Что это значит?! — Они всегда называют его изгоем! И обузой для вас, что он тянет стаю на дно и он вам на самом деле не нужен, — не выдержал Ёнджун и выпалил всю правду. Родители волчат стыдливо поджали хвосты и уши. Сейчас от вожака достанется всем: и детям, и взрослым за плохое воспитание своих щенков. — Сегодня вас накажут родители, завтра получите от меня всеми семьями. Я терпеть не буду такого отношения к члену стаи, мы ведь одна семья. Дело даже не в том, что Тэхён мой сын, он один из нас, пусть и лисица. — Тогда почему другие лисы не с нами? — Лисы сами по себе. — Но… — Вопрос закрыт, — рычит вожак и возвращается к ребёнку, который жмётся к родителю и скулит. Тэхёну больно, Тэхёну страшно, нога болит, папа злится. Чонгук поднимает детёныша за шкирку и уходит домой. На мягком ковре перед огромным камином лежит огромный серый волк, а между его лап раненный лисёнок. Малыш беспокойно спит, скулит, дёргается, жмётся к папе. Альфа тщательно вылизывает дитя, прогоняет кошмары, а ещё волнуется, переживает за свою омежку, такого маленького и хрупкого. Может внешне он и лисица, но воспитывается же в обществе волков. Нет грации, обаяния лисьего, поначалу малыш элементарно спотыкался о собственный хвост, часто не знал, куда его деть. Да, охотится как волк, но не умеет защищаться, сколько бы вожак этому не учил. В силу детского возраста ребятёнок быстрый и юркий, но норку в случае опасности вырыть не сможет, ведь волки нор не делают. А недавно Чон узнал, что лисицы уходят, как только им исполняется шесть месяцев. И Чонгук очень боится, что уйдёт и Тэхён, потому что лисёнку вот-вот исполнится пять.***
В этом году осень по-особенному тёплая. Листопад* радует всех обитателей леса чуть ли не каждые пять минут. Красные, бурые, жёлтые листья кружатся в хороводе. Волчатам нравится носиться меж деревьев, лапами или хвостом собирать листочки в кучу, а потом разбрасывать их, а ещё гоняться за собственным хвостом. Тэхён сидит в стороне и печально смотрит на своих братьев. Его тянет в лес, но уходить не хочется. Папа заметил такое состояние уже на второй день, а сейчас, спустя ещё несколько, просто сел рядом. Оба в обличии человека, поэтому Чонгук молча обнимает уже восемнадцатилетнего ребёнка. И вот как так получается? Лисы развиваются гораздо быстрее, растут словно по дням. В два месяца два года. В три уже шесть, в четыре им резко десять, в пять — четырнадцать… Хотя шестимесячный лисенок. Вот волчатам сейчас только-только восемь лет. — Папа, меня тянет в лес, но я не хочу уходить из дома. — Тэхён~а, маленький мой… — Мне плохо здесь, но разве такое возможно? — Лес зовёт тебя. — Почему лисы рвутся уйти от родителей так рано? — Я волк, как ты знаешь, не могу тебе сказать. — Ты не помогаешь! — Я боялся, что ты уйдёшь, начиная с твоих пяти месяцев. И я знал, что ты уйдёшь. И знаю, что этому не противостоять. Я переживаю за тебя, потому что ни чему лисьему тебя не обучил. А отпускать в лес страшно. — Папа, — омега плачет, прячет слёзы на груди родителя, скулит… — Надо попробовать, малыш. Ты всегда можешь вернуться. Я всегда тебя найду и заберу домой. Но сейчас не нужно противиться природе. Я провожу тебя. Тем более, тебе не обязательно покидать границу нашей стаи. — Правда? — с надеждой смотрит Тэхён в глаза родителя. — Да, — тихо отвечает альфа, заглушая вой волка, который когтями терзает сердце. Чонгук проводил Тэхёна до реки. Чтобы не пытать обоих, омега молча обратился в лисицу, на прощание потерся о ноги родителя и ушёл, вернее, сделал пару шагов, после которых рванул обратно к папе, уже к волку, чуть ли не повалив альфу на спину, потерся о морду. Вожак вылизал всю шею своей лисице и отпустил, провожая воем.***
Тэхён не возвращается. Чонгук первые несколько дней старался оставаться дома. Но через неделю родительское сердце не выдержало. Он взял след, хотел выследить лисёнка, но у границы вынужден был остановиться. Конфликты стае не нужны. Сердцу тревожно, мысли всякие в голову лезут. Да и в принципе грусть атаковала. Вожак не может найти себе места. И чувства были такие же, как когда он потерял свою пару. Чимин и Юнги искренне старались подбодрить альфу, но… У них-то волчата из стаи никогда не уйдут. И кто бы что не делал, на сердце так и не удалось залечить уже вторую глубокую рану.***
Люди снова напали на стаю, за последний год это уже двадцатое нападение, а за одну весну — шестое. Два года назад, когда Чон подобрал лисёнка, люди больше не совались к ним на территорию. А вот с уходом Тэхёна снова начали нападать. Лисица была словно талисманом в их стае. Чонгук вновь вместе с Чимином обходят территорию. К слову, омега в этом году подарил стае трёх волчат, и все омежки. Перед рекой из-за кустов оба услышали скулёж, а в норке увидели двух щенков, которые дрожат, жмутся друг к другу и пищат. Сердце волчицы пропустило удар из-за детей, прямо как тогда, а волка — из-за их запаха. Даже думать не надо, оба пахнут Тэхёном. Чонгук боится идти искать папу лисят, потому что боится найти сына мёртвым, растерзанным псами, какой была его мать два года назад. Но на удивление всех лисица вышла сама. Уставшая, еле стоящая на ногах. Она не сразу узнала в волках папу и дядю, поэтому начала шипеть, угрожающе рычать, приближаясь к детям и готовясь напасть на «обидчиков». Чимин тоже не сразу узнал плутовку, тоже начал рычать. Зато Чонгук вмиг обратился в человека и распахнул руки для объятий. — Тэхён~и. — Папа, — по-волчьи скулит лисица и с разбегу бросается на человека, повалив на землю. Лисья морда лежит прямо на груди, ушки прижаты, в глазах слёзы и смотрят они прямо в душу. Вожак обратно перекинулся в волка. Он лижет уши, мордочку, шею, словно отчищая от всего ужаса, что испытала рыжая за день. Тэхён к родителю ластится, волки такому научить не могли. Всё же лисица стала той, кто она есть, в естественной среде обитания, среди других, всё стало на свои места. Но кое-что волчье непременно осталось. — Твои дети? — Да. — Тебя так долго не было… — Наш вожак без тебя чуть не умер, — по-хитрому улыбаясь, поддакивает Чимин, вылизывая малышей, согревая их. — Прости меня, пап. — А где их отец? — Сбежал как последний трус… Мне пришлось бежать, к вам, но они были быстрее. — Всё хорошо, мой лисёнок. Ты спас и щенков, и себя. Идём с нами? — Да. А… Можно? Я останусь в стае, ладно? С вами… — Конечно. Я же сказал, что всегда жду тебя дома. Мы построим тебе отдельную хижину и будешь там жить, да? С лисятами. — Я воспитаю их по волчьим законам, а ты, пап, научишь их драться, чтобы они защищали своих лисиц и детей, когда придёт время уйти, да? — Обязательно, Тэ~а. А вы… — обращается вожак к щенкам. — Намджун и Сокджин, — подсказывает лисица, отводя взгляд. — Добро пожаловать в волчью стаю, дети.