Сто семян уже сорвались с сердца одуванчика и полетели в открытое пространство, сразу же после твоего резкого и неожиданного для них срыва с места.
Ты мило рассказывала то, как много ты знаешь о цветах разных видов, о том, как за ними нужно ухаживать, а я заслушивался. Флористы, как мы с тобой, могут болтать об этом вечно, но я хотел лишь слушать твоих милым, спокойным голосом. Хотел слушать обычный рассказ о местных, южнокорейских видах цветов, что растут именно здесь, в городе Кванджу.Ещё сто семян сорвалось с места, не боясь неизвестности перед собой.
Мы были в прострации, не понимая, что мешаем им спокойно передвигаться. Мы слушали друг друга, мы понимали друг друга. Мы были одним с тобой целым. Мы чувствовали всё: дыхание друг друга, каждую улыбку, будто на своём теле, каждую пробежавшую по телу мурашку от еле прохладного ветерка. Всё, до кончиков пальца, краешков губ. Что так на нас влияло? Это особенность города Кванджу, в котором мы оказались, случайно, тыкая пальцем по карте? Или же это этот луг, эти цветы? Или же это мы сами? Думаю, мы оба знали правильный вариант, но признаться было слишком сложно, это слишком нас смутило бы. Дженни, мы слишком увлеклись. Сначала просто разговоры о природе, профессия даёт о себе знать, потом как в романтических фильмах: «Догони меня». Мы бежали, открывая новые горизонты, во всех смыслах. Мы улыбались вовсю ветру, друг другу.Луг заполонили семечки цветов.
И снова от нашего бега поднимались в воздух сотни и сотни семечек, но мы не обращали на это особого внимания. Во-первых, это было очень романтично, нам это до безумия нравилось. Во-вторых, мы флористы. Мы знали, что одуванчикам это не вредит и им это нужно. Им нужна помощь, как и нам, честно говоря. Мы были влюблены, и мы это чувствовали, но признаться было слишком сложно. Мы боялись, мы не знали, что будет дальше, мы не одуванчики. Нет. Мы люди, что знают слишком много о цветах, но не можем пользоваться этим в своих целях. Это мы с тобой, Дженни. Ты остановилась, падая на колени и заливаясь смехом. Я упал рядом. Я смеялся вместе с тобой, я чувствовал, что всё вокруг чувствует то же самое. Наша душа будто нараспашку, чтобы всё почувствовали то же, что и мы, чтобы узнали, каково это. Я был до боли в животе счастлив. Ты ведь тоже?Семена взлетали и взлетали, отрываясь от обычных им условий, от их зоны комфорта. Они заполоняли всё вокруг.
Я не знаю, как так произошло, но все семечки были высоко, а луг стал простым, там были лишь головки, что уже ничего не значат. Мы, как флористы, знали это, Дженни, но не как простые люди, жаждущие романтики и её продолжения в долгом времени. Мы остановились и просто спокойно дышали, смотря из края луга, на его середину. Охватила грусть, что всё закончилось, во всех смыслах. Или же нет? Дженни, мы с тобой единственные, кто в следующем году сможет снова снова расцвести и стать семечками, что снова и снова будут распускаться, жить, любить. Ты грустно улыбнулась и поднялась. Ещё раз посмотрев на луг, ты повернулась ко мне и, улыбнувшись, прошла мимо, а потом крикнула что-то непонятное издалека. Я надеялся, что все эти семечки полетят, поэтому я бежал. Я бежал, чтобы догнать тебя, бежал, чтобы наконец-то признаться, быть сильным и впечатлить тебя своим энтузиазмом. Удачи, семечка!