У лица с оскалом бес

      Второго мужика ведьмак отпихнул, звякнул меч, врезавшись в серповидные когти прыткой звероподобной девчонки. Ещё пару минут назад она была красива как русалка, а сейчас прекрасное лицо исказилось, все зубы были заостренные, девчонка прыскала слюной и вводила в заблуждение своей способностью на недолгое время делаться невидимой. «УБЬЮ», — звучало в голове Нурлана женским, певучим голоском. — «ВЫПЬЮ».       Брукса была способна общаться телепатией, но умела ли та читать мысли не знали даже ведьмаки. Такое вмешательство в голову Сабурову категорически не нравилось. Он не мог понять, действительно ли он сейчас так боится смерти, или это чувство ужаса внушила ему тварь?       Худощавый солдат, который назвал ведьмака мутантом, забился в истерике, руки тряслись сильней, чем у самого заядлого пьянчуги. Второй, самый молчаливый и самый крупный, сразу понял, что к чему, придерживался Нурлана, так и стояли — спина к спине.       — Мы не разбойники, — говорил он зачем-то. — Трупы видели и подумали, что вещи им точно не нужны. Лес затих, тихо всхлипывал тот, что на земле.       — Поэтому купца зарезали? — спросил ведьмак.       — Он всё равно уже полумёртвый был, — ответил мужик. — А за свою тележку вцепился так, будто жить собирается. Парни его и порешали.       — Что вы в лесу забыли? Молодые ещё, вижу.       — Так война, говорят, с Нильфгаардом намечается новая, — сказал он. — Не хотели мы воевать, сбежали, неделю в этом лесу пробыли.       — Войны испугались? А делить лес с голодной бруксой вам смелости хватило, — сказал Нурлан. — На её месте я бы вас первыми убил.       — Спасибо, конечно, — в его голосе послышалась усмешка. — Но мы не знали про тварь. Думали русалка ходит, она даже сидела с нами у костра, недотрога.       — Не верю.       — Не верь, — легко согласился парень. — Я даже присунуть ей думал. По-моему, ей здесь одиноко.       — Ничего, — сказал Сабуров. — Скоро скучать не будет.       — Как звать-то тебя, добрейший ведьмак?       — Нурлан.       — А я Илья. Называй Макар.       Казалось, битва ещё не окончена, но брукса не показывалась. Они слышали ещё один вскрик ею утащенного где-то издалека.       — Неужели я так и умру? — воплем спрашивал мужик у костра.       Он подавился собственными словами, забился к дереву, снова начал реветь. Макар крикнул ему что-то грубое, спросил за наличие яиц, но тот продолжал плакать как дитя. Ведьмак хотел применить Аксий, но понял, что в этом случае этот знак бесполезен, этот страх явно проделки вампира.       Они с Макаром продолжали стоять спина к спине, готовые встретить когти, но брукса всё не шла. Питалась ли тем мужиком? Найти её пока ест и отрубить занятую голову? Мысли были спутаны, и вместо того, чтобы думать, как убить вампиршу, Сабуров вдруг стал думать о том, как же он сейчас слаб.       Лет десять назад он смог бы зарубить её сразу, он лучше всего справлялся на мучильне: большая местность с опаснейшими препятствиями. Он был выносливым и ловким, но с годами заказов на монстров было меньше, оттого ведьмак запил, заленивился, тренировался раз в три денёчка и на этом всё.       — Ты не подумай, я к ведьмакам нормально отношусь, — сказал Макар. — Главное, чтоб меня не трогали, да сильно не светились перед людом.       — Чего это?       — Ну если дитя какое увидит, может захотеть таким же стать. Сабуров посмеялся.       — Захочет, да не станет, — сказал ведьмак.       В голове снова пронеслось мелодичное «убью». Макар вздрогнул, спросил, слышал ли ведьмак, Сабуров согласно промычал.       — Что за чертовщина, — пробормотал Илья. — Если выживу, сразу пойду детей делать, жену найду, делом займусь.       — Только не запей, — сказал ведьмак.       — Как тут не запить? Нурлан спокойно сунул меч в ножны, и Макар вдруг испугался, обернулся.       — Ты что делаешь?       — Так ушла же.       — Ушла? Ты уверен?       — Она ест твоего товарища, — на этих словах снова завопил лежащий. — Так что ближайшие минут десять её можно не ждать.       У этого крепкого парня была тяжелая походка, он сгрёб друга на руки, поставил его на ноги, заставив опереться о дерево.       — В норме? — тихо спросил Макар. Тот, утирая слёзы, шмыгнул носом, быстро закивав.       — Не знаю, что на меня нашло, я будто с ума схожу… — жалобно сказал тот.       — Брукса давит, — сказал Сабуров, пытаясь затушить костёр ботинком. — Одна из её способностей — путать мысли, тревожить и пугать.       Расправившись с костром, он свистнул ребятам. Он конечно понимал, что Макар сейчас пытался успокоить друга, но им нужно было идти, иначе жертв будет больше.       — Я выведу вас на дорогу, пойдёте к деревне — здесь не далеко, — сказал ведьмак. — Держитесь за мной. Если у вас вдруг возникает странное предчувствие, голоса в голове, спутанные мысли — сразу об этом скажите.       — А как же…       — Он уже мёртв, — отрезал Нурлан. — Мне жаль. Сабуров ожидал новой волны вопля, но тот лишь поджал губы. Значит она далеко.       Ещё раз попросив, чтобы те держались рядом, ведьмак пошел по своим же следам. Повозка с украшениями осталась рядом с костром, на удивление никто из мужиков о ней не упомянул. Конечно, к дороге можно было бы выйти быстрее, если бы они пошли в другом направлении, но идти навстречу бруксе было опасно.       Они перешли реку, и Нурлан вспомнил о лошади Тамби, мысленно придумывая, как будет оправдываться за потерю животинки. Повисла тишина. В густом лесу ожидаешь опасности даже от деревьев, ведь за ними может притаиться смерть. Здесь, на более-менее открытой местности, было поспокойней, заметно выдохнул нытик.       — Ты прости меня, ведьмак, если обидел чем, — всхлипывая, сказал парень. — Хороший ты мужик, оказывается.       Сабуров кивнул, сосредоточенный на звуках леса. Птицы молчали, река шумела, и пока они скорым шагом пробирались сквозь деревья, мужик, имени которого Нурлан так и не узнал, побледнел. Стоило выйти к тропе, перед ними застыла девчонка. Руки были в крови, но та была не в агрессивной форме — не было когтей, лицо было спокойно. Её кровавый рот говорил о недавнем пире. «НЕ ОТПУЩУ», — строго сказала та.       Она шевельнулась, Нурлан, не думая, взорвал «лунную пыль», та осела на девушке, и когда вампирша на секунду исчезла, пыль очертаниями девичьего тела блестела в воздухе, выдавая её местоположение. Брукса за секунду оказалась за спиной ведьмака, и тот успел выставить руку в знаке Квен.       Когти ударились о желтоватую плазму, образовавшую купол вокруг ведьмака, и та с воплем отпрыгнула.       — К дороге, я её задержу, — сказал Сабуров. Мелкий рванул, Макар вытащил меч, оттого Нурлан вскрикнул громче:       — Макар! Уходи! Но слова не подействовали.       Тварь вдруг налетела на Илью, он размашисто пнул её ногой, и Сабуров сделал три шага, задел её мечом, та завопила, зарычала, далеко отпрыгнула, затормозив ногами, подняв дорожную пыль.       — Я сказал проваливай! — сказал ведьмак. — Пошёл вон, если жизнь дорога!       — Нет, я могу драться!       — Ты будешь только мешать!       Макар замешкался, и брукса улыбнулась жутко, широко. Нурлан применил Аксий, убедив Макара проваливать, пока есть время, в ближайшую деревню и перестать геройствовать, только так мужик отступил.       — Я за тобой вернусь! — крикнул он.       Когда те убежали, она продолжала неподвижно стоять, безумно глядя на ведьмака. Казалось, вампирша отпустила мужчин нарочно, возможно, тогда у костра она действительно искала друзей… Ох уж это нурланово сочувствие. «Я ТЕБЯ УБЬЮ», — сказала та. «Посмотрим», — подумал ведьмак. Она снова кинулась в бой.       Незаметно наступила ночь. Когда махаешь мечом целый час, руки становятся невыносимо тяжелыми, но тут, как правило, мозг Нурлана отключается и включается режим берсерка. Он уже не чувствует боли, усталости, голода, страха, он готов убивать, и по слухам это присуще ведьмакам из школы котов, напрочь отбитым головорезам.       Брукса уставала, но всё ещё была в ярости, несколько раз её когти были в считанных сантиметрах от Нурлана, но он откидывал её Аардом, ставил Квен и, пожалуй, чаще всего показывал Игни, несколько раз задев кончики её черных волос и голую кожу огнём.       Сабуров устало дышал, и они ходили по кругу, не нападая. Он знал, что не может оставить её просто так, ведьмак должен её смертельно ранить. Сердце громко стучало в груди, должно быть, брукса это чует. Та снова двинулась на него, он парировал её удар, и не успела вампирша опомнится, Нурлан сделал шаг навстречу, вынул извилистый кинжал, воткнул той в живот и, немедля, вынул, разрывая плоть. Крик. Её кровь попала на штанину. «УБЬЮ», — яростно взвыла брукса.       И вдруг задрожал медальон. Стала быстрей, казалось, уменьшилась в размерах, задела когтями щеку, снова оказалась откинута Аардом. Снова медальон. «Руби, как отвлечётся», — послышался новый голос в голове. — «Слышишь, ведьмак, руби голову».       Не успел Нурлан задаться вопросом, из леса выплыл человек без оружия, без одежды, кинулся безвольной тушей на вампиршу, и она замешкалась, накинулась на бледного, почти серого мужчину, Нурлан думал крикнуть, чтобы тот бежал, но было уже поздно, девушка вцепилась ему в шею, вырывая острыми зубами жилы, обнажая хрящи, кость, бледную плоть. «Руби». Три отточенных шага, взмах мечом, разворот, чёткий, тяжелый удар в прыжке. Голова отлетела, словно кукольная покатилась по земле, ударившись о дерево. Последних её слов было не разобрать, но Сабуров искренне верил, что это был мат.       В следующую минуту Нурлан осел на землю, тяжело, загнанно дыша. Тело приходило в себя, и он, опомнившись, подбежал к мертвым, увидев мужчину с колотыми ранами, того самого, наполовину торчавшего из леса. Магия. Где магия там и чародей.       — Выходи, — сказал Сабуров.       Мужчина с бородой вышел из леса, его одежды были чёрные, кожаные, лёгкие, сверху был короткий плащ с капюшоном. Он молча подошёл к ведьмаку.       — Спасибо за проделанную работу, ведьмак, — сказал чародей.       Нурлан не ответил, хотел пить, взялся за кожаный сосуд с водой, куда набирал речную воду, и жадно приложился к горлышку. Да, сейчас он явно выматывается быстрее, чем раньше. Необходимо возобновить ежедневные тренировки.       — Кто ты? — спросил Сабуров, восстанавливая дыхание.       — Друг.       — Это понятно, дружище, — сказал он. — Имя.       — Артур.       — Нурлан. Они крепко пожали друг другу руки.       — Слышал о тебе, — сказал чародей. — От друида. Он тебе про лес рассказал?       — Детков? — спросил ведьмак. Артур кивнул.       — Да. Так это ты заметил здесь неладное?       — Птицы пели, — сказал он. — Меня давно этот лес беспокоил.       Нурлан поблагодарил его, Артур попросил помочь убрать тела, разбросанные по лесу, и ведьмак согласился.       Когда чародей после сжигания тел убедил ведьмака в том, что утопцев в этом лесу нет, по крайней мере в этой части леса, они развели костёр у реки, там и поели свежей рыбы. Ночь была холодной, казалось, долгой. Нурлан всё думал о произошедшем дне: о поцелуе с самим собой, потерянной лошади, Макаре и его товарищах, о сражении с бруксой. Хотелось поделиться последним с мимиком, увидеть бы его реакцию и спросить, действительно ли работа ведьмака кажется ему скучной? Хотелось рассказать о последних днях подруге, к слову, ему было неудобно думать о том, что сейчас она используется мужчинами за деньги, хоть она и суккуб.       И Лёшу всё-таки было жаль. Он казался Нурлану совсем ещё ребёнком. Сабуров продолжал думать о его заигрываниях, его ласковом теле прошлой ночью и о чувстве комфорта, который тот обеспечивал лишь своим присутствием. Было забавно осознавать, что он чувствовал влечение, желание показаться ему на глаза, поговорить с ним, хотя ещё недавно ему хотелось немедленно от него избавиться.       Мужчин у Нурлана никогда не было — факт. Желания раньше не возникало… Разве что, один раз, где-то в Лирии, попросили тогда ведьмака расправиться с проклятой девчонкой, и так вышло, что ведьмак обратил внимание на юношу, который явно не приходился заказчику родственником. История об этом умалчивает, но короли и вышестоящие часто могли себе позволить красивых мальчиков… А может, это лишь извращённая фантазия ведьмака, которому вдруг приглянулся чей-то слуга-любовник? Нурлан уже ни в чём не был уверен.       Артур встал до рассвета. Вчера чародей за едой рассказал, что следит за лесами, особенно когда идёт за травами. Они нашли общий язык, который можно было описать отсутствием длинных предложений, длинными паузами и долгими размышлениями.       Нурлан собирался пойти в деревню, убедить Рустама, что с ним всё в порядке, Артур предложил отправить птицу, но ведьмак отказал, лишь попросил предупредить, если тот найдёт лошадь. А затем, по дороге в деревню, они пересеклись с иерофантом и допплером.       Лёша, в облике Нурлана на знакомой лошади, вместе с Серёжей оказался впереди. Он засмеялся так очаровательно, когда Детков, полный злости, сказал: «А вот и ты, еблан, скажи-ка мне, какого, блять, хуя?». Артур поспешил пожать друиду руку, а мимик, обратившись обратно в кривоносого парня, спрыгнул с лошади Тамби, налетел на ведьмака вешаясь ему на шею, обхватив ногами, словно они парочка влюблённых подростков, которых разлучили родители.       — Слезь, — попросил Нурлан. И Лёша послушно сполз на землю. Тепло его ног, тела, промежности, застыло на чужой одежде.       — Я сейчас такое расскажу, обосрёшься… — начал мимик.       Детков хотел накинуться с угрозами — было по взгляду понятно, — но Артур как-то успокаивающе заговорил о бруксе и лесах, перетягивая внимание Серёжи на себя.       — …три штуки, — говорил Леша. — И я ещё так перекатился, овечку взял и запустил к другим, она прям полетела, и ящер такой: «я щас тя хвостом трахну, говно собачье», но я типа щит сделал, не знаю, интуитивно как-то, потом Серёга хер бычий в него кинул…       — Это не хер, ебантяй, — вклинился в чужой рассказ друид. — Просто палка.       — Один хуй, — посмеялся Лёша. — Короче выворотня мы продали, хотя я этого звероёба еле уговорил, вот, кстати, держи. Он взял Нурлана за руку, положил в него большой мешочек монет, гордо произнеся «сто».       — А здесь вы что забыли? — спросил Сабуров, взвешивая деньги ладонью.       — Ну, говорю ж, продали ящера, — сказал Лёша. — А потом идём такие, и лошадь ко мне подбегает, и идёт за мной, значится. А Юрьевич, оказывается, с животными на ты, понял, что твоя кобыла. Сразу узнал, кстати, что я не ведьмак, но мы кажется подружились…       — Нет, — прикрикнул Серёжа, снова вернулся к разговору с чародеем.       — Так что ты? Чего лошадь убежала? — спросил Лёша с искренним интересом в глазах. — Ты собирался сделать из неё ужин?       Нурлан закатил глаза, проигнорировав вопрос, желая рассказать всё, что произошло, но, почему-то сдерживая себя. Он вернул деньги мимику с коротким «понесёшь», а затем направился к магам.       — Ты скажи, с чего вдруг ты вместо себя этого перевёртыша послал? — как обычно, с лёгким осуждением сказал друид. — Жить надоело?       — Я в самый последний момент о бруксе узнал, — сказал Нурлан. — Двоих мужиков вытащил — не зря пошёл. Ты извини, что так вышло.       — Ну, блять, ну ты хотя бы как-то предупредить мог?       — А ты бы с этим пошёл? — спросил Сабуров, кивнув на Лёшу.       Детков взглянул на мимика с лёгким отвращением, тот гладил лошадь по гриве и спрашивал у Артура, есть ли у того вещества какие-нибудь, чтобы «полетать», на что чародей с лёгкой улыбкой отрицательно мотал головой.       — Да, твоя правда, — кивнул иерофант. — Как ты его терпишь? Ты знал, что это мимик? Ведьмак кивнул.       — Недавно, — сказал Нурлан. — В общем, спасибо.       — В общем и целом! — исправил Лёша. Сабуров снова кивнул, как бы согласившись, потому что так легче.       — Ты куда сейчас?       — Артуру нужно пару связок с травами передать, так что к себе, — сказал Детков. — Тебя не приглашаю.       — Тогда приятно было повидаться, — сказал Сабуров. — Лёша тебе долю дал? Друид кивнул.       — Двадцать пять монет.       — Нормально?       — Вполне.       Лёша был взволнован, взволнован от дороги в деревню верхом на лошади, взволнован от рассказа ведьмака про вампира. Хоть Нурлан рассказывал это всё Рептилоиду, он изредка поглядывал на реакцию допплера и, когда видел восхищение на чужом лице, ощущал необъяснимое удовлетворение.       Лошадь они оставили Рустаму, сами, решив не медлить, отправились в деревню, где Лёшу замещала суккубка.       — Я вот что скажу, — начал мимик. — В твоём теле легче переносить дорогу. Я будто летаю, а не хожу!       Сабуров кивнул, выдал подобие улыбки. Было странно говорить с «самим собой», слышать собственный голос рядом и ещё странней было это ощущение конкуренции, словно сейчас двойник убьёт его, встанет на его место, и никто не заметит подмены, а с другой стороны Нурлан интересовался, прислушивался, вглядывался в собственные повадки.       Оказывается, он тактильный, громкий и, в целом, похож на обычного человека. Осознание последнего доставляло Сабурову большое удовольствие. Его часто называли чудовищем, мутантом, гнали и пытались подраться, просто потому, что он был ведьмаком, и Нурлану со временем стало казаться, что он действительно такой, как его видят люди. А сейчас, общаясь с мимиком, он понимал, что он не сильно отличается от человека, пускай глаза кошачьи и лёгкий дефект волос, но говорит, как человек, ходит, как человек, смеется и шутит — как человек.       — Мы ведь теперь с тобой кореша? — спросил Лёша. — Ты мне нравишься, очень, а я тебе нравлюсь? Нурлан кивнул. Лёша правда нравился.       — Серёжа говорил, здесь где-то озеро, — сказал мимик. Нурлан взглянул на «себя», допплер достал из сумки карту, подойдя поближе, тыкнув в один из лесочков.       — Мы тут, я правильно понимаю? — спросил двойник.       — Да, — согласился Нурлан.       — Нам до озера, наверное, недалеко, полчаса где-то, — сказал Лёша. — Пойдём?       Нурлан снова кивнул. Доверив свой образ мимику, он словно перестал видеть в нём чужака. Лёша стал ему другом, товарищем, и чем дольше они были в обществе друг друга, тем больше Нурлан наслаждался этим. Когда молчание затягивалось, ведьмак вбрасывал какие-то слова, темы, чтобы механизм трындежа в чужом теле снова заработал. Сабурову нравилось слушать, за прошлый день изголодался.       — Зачем тебе озеро? — спросил ведьмак.       — Купнуться, — ответил Лёша. — Ненавижу быть грязным.       — Мы могли бы найти купальню, или просто в трактир пойти.       — Ну да, тупанул, — сказал мимик. — Сыграл дурака.       — Причём очень искренне, Лёш, — посмеялся Сабуров. Они немного замедлились, и Нурлан впервые за долгое время увлёкся разговором.       — А родители у тебя есть? — спросил Лёша.       — Должны быть, — сказал ведьмак. — Но я их не знаю. Если знал — не помню.       — Это грустно, — протянул мимик. — Хотя я тоже не помню, и мне как-то до пизды. Допплер улыбнулся.       — Как ты это делаешь?       — Что?       — Улыбаешься, — уточнил ведьмак. — У тебя это как-то обычно получается.       — Ну, ничего сложного, — сказал Лёша. — Вот просто расслабься и улыбнись как хочется.       Нурлан приподнял уголки губ, растянул их едва напряженно, натужно. Лёша засмеялся, толкнул ведьмака в плечо, и они остановились. Посреди леса, неуклюже улыбаясь. Ему действительно хотелось знать, как он это делает, как ему удается управлять телом Нурлана лучше, чем сам Нурлан.       — Ты боишься щекотки? — спросил Лёша в чужом облике.       Иногда, волосы девушек касались его живота и было щекотно, но улыбаться не хотелось, хотелось увильнуть от этого лёгкого прикосновения — не более.       — Не знаю, — пожал плечами он.       Лёша шагнул к ведьмаку осторожно, щурясь, игриво улыбаясь, и когда оказался вплотную, Нурлан впервые смог так детально разглядеть собственное лицо. От этого было жутко, непонятно, словно двойник вылез из зеркала, пугающе, волнующе.       — Только не бей меня, — попросил Лёша. Сабуров кивнул.       — На самом деле ты улыбаться умеешь, просто не всегда замечаешь этого, — сказал допплер. — Это даже хорошо, что ты не умеешь притворяться, многое о тебе говорит.       Руки двойника коснулись живота Нурлана, задрав рубашку, дотронувшись грубыми пальцами кожи, надавив. Ничего, кроме напряжения Сабуров не чувствовал, это не щекотно — странно, непонятно, тревожно. И мимик как-то пытался ими шевелить, но Нурлан не двигался с места.       — Это не работает, — сказал ведьмак.       — Я вижу, — тяжело вздохнул Лёша, бросив эту затею.       А затем шагнул ближе, ещё ближе, прикрыл глаза. Поцеловал. На этот раз Нурлан понял и прочувствовал весь поцелуй с самим собой. Это будто целовать лучшего друга, с которым целую жизнь знаком. Поцелуй с зеркалом выглядел бы так же? Вряд ли. Лёша устало выдохнул в губы Нурлана, целуя напористо, агрессивно, придерживая за затылок, обнимая. Будь Лёша в облике Лёши, Сабуров бы положил руки на талию и притянул к себе ближе, но делать это с самим собой было неудобно, отчасти противно.       — Зачем? — спросил Нурлан, когда двойник остановился.       — Просто напоминаю, что так можно, — улыбнулся Лёша.       Когда он окончательно отстранился, продолжив путь, то разговор приобрёл немного откровенные формы.       — Надо бы взять тобой какого-нибудь мужчину, — сказал допплер.       — Зачем? — спокойно спросил Нурлан, последовав за «собой».       — Хочу узнать, что нравится твоему телу.       — Поцелуи с самим собой точно не нравятся.       — Я уже понял, — посмеялся Лёша. Затем он отвлёкся, голубые глаза по-детски вспыхнули:       — О! Глянь! Озеро!       И всë-таки самое очаровательное, что удалось увидеть ведьмаку за последний год — это допплера, который радовался озеру, как ребëнок, в суровом теле тридцатилетнего мужика с двумя двуручными мечами за спиной.