Вечер

Спаситель?..

      Лина истерично вскрикнула и попыталась отползти подальше от громадных рук, которые так и норовили нанести очередной удар. Сердце билось так, будто хотело разбить остатки от рёбер, по щекам, обжигая и смешивая кровь с грязью, текли слёзы, тело адски ныло и молило лишь о том, чтобы упасть замертво, чтобы больше не чувствовать всю боль, проникающую в каждую клеточку слишком остро. Маньяк, не желая расставаться с игрушкой, схватил светлые волосы и закинул женщину на матрас, из которого выбилось несколько ржавых пружин. Марко жалко всхлипнула: в и без того ноющий бок впилась эта мерзкая железяка, оставляя царапины. Мужчина незамедлительно подскочил к ней, к чертям срывая жалкое подобие юбки, оголяя окровавленные таз и бёдра.       Марко резко подскочила на кровати, тяжело дыша и чувствуя, как противно и медленно стекает холодный пот по горячей коже. Сломанные кости напоминали о себе, но она их старательно игнорировала: в голове ураганом прошёлся гадкий смех человека, с упоением избивавшего и насиловавшего её. Женщина прикрыла рот перебинтованной ладонью, ощущая, как к горлу мерзко подкатывает тошнота; она не задумываясь схватила с небольшого столика рядом с кроватью какой-то бумажный пакет. Неприятный запах вызывал ещё большее желание проблеваться. Голова не прекращала подкидывать картинки с самой ужасной недели, которая хоть когда-нибудь была у Лины. Противные руки, сжимающие исцарапанную кожу, мерзкая улыбка от уха до уха без нескольких зубов, раскатистый смех, как у клоуна из какого-то прошловекового дешёвого фильма ужасов, если не хуже.       Женщина, тяжело дыша и крупно дрожа всем телом, отставила пакет в сторону и устало откинулась на подушку. Каждый день одно и то же. Каждый день её утро начинается с пробуждения от кошмара и рвотного порыва, который обычно удавалось сдерживать.       Каждый день каменные лица врачей, приходящих к ней лишь для того, чтобы сухо поинтересоваться о состоянии здоровья. Каждый день чрезмерно заботливое отношение сиделок, которые приносили еду и помогали добираться до необходимых кабинетов для осмотра. Каждый день тошнотворно белые стены, давящие на голову. Марко с силой зажмурила глаза, отзывая желание зареветь в голос.        — Не задавайте слишком личные вопросы и как можно меньше затрагивайте больную тему, — раздался глухой голос одного из медбратьев за дверью. Лина знала его — добряк Сатч, работающий в этой больнице чуть ли ни всю свою сознательную жизнь, частенько наведывался к ней по старой дружбе и пытался поднять настроение. То принесёт её любимую книжку и почитает вслух, то небольшой магнитофон включит и усядется рядом послушать шипящее радио и покомментировать новости, то старый школьный альбом притащит и, листая его, будет с улыбкой вспоминать и напоминать о давно минувших годах. Шестнадцать лет прошло с выпускного.        — Здравствуйте, — вежливо поздоровался вошедший в палату парень, которому нельзя было дать и двадцати пяти на вид. Белая рубашка, заправленная в чёрные прямые брюки, сидела на нём как влитая, что вызвало у Лины некое отвращение — не слишком любила чрезмерную опрятность. Поблёскивающий серебром зажим аккуратно выделялся на тёмной ткани галстука. Каждая пуговка в костюме парня была застёгнута, несмотря на жаркую августовскую погоду за окном. Даже пиджак, на котором выделялись несколько незначительных наград и значок, юный полицейский не удосужился расстегнуть.        — Здравствуйте, — настороженно поздоровалась с ним Марко. Опрятные люди всегда вызывали у неё подозрение и недоверие. Под взглядом серых потухших глаз парень прошёл к кровати и присел на стул рядышком. В руках у него находилась средних размеров папка. — Чем я могу помочь?.. — Женщина нахмурилась, пытаясь разглядеть сквозь мокрую пелену вечно слезившихся глаз погоны, но ничего не вышло.        — Лейтенант Портгас Эйс, — представился полицейский. Лина нахмурилась, когда увидела протянутую к ней руку. Сердце неприятно йокнуло, голова закружилась, а живот прихватило. Её опять затошнило. Не получив ответного действия, Эйс убрал руку. Он зашелестел файлами и бумагами, щёлкнул автоматической ручкой и вновь взглянул на женщину. — Не могли бы Вы описать того, кто?.. — Портгас неуютно замялся. Он хотел было взмахнуть руками, указывая на ужасное физическое состояние Марко, но не стал этого делать: слишком неприлично. Напрямую спросить у неё про увечья он тоже стеснялся, боялся вызвать в женщине не самые лучшие воспоминания. Лина глубоко вдохнула, успокаиваясь и дёргая плечами, чтобы подтянуться на подушку, однако ничего не вышло. Эйс, заметив это, отложил папку в сторону и, выпрямившись, помог ей усесться поудобнее. Женщина благодарно кивнула ему и проследила за тем, как он возвращается на своё место.        — Он уже был в розыске, лет десять назад, — уклончиво ответила ему на вопрос Марко. Да, был, это лицо она теперь уже, к сожалению, никогда не забудет и не простит. — Его посадили на восемь лет в тюрьму строгого режима и выписали штраф за распространение наркотиков. Я тогда просто мимо проходила и случайно заметила, как он выгружает что-то из машины в огромных коробках. Пока не видел, подобралась ближе, а там наркота на любой вкус. Запомнила его лицо, имя услышала, пошла в полицию и собрала наряд. Я посадила его в тюрьму, а он мне решил отомстить, — отстранённо рассказала Лина. Портгас быстро чиркал на листе общие заметки и внимательно вслушивался в хрипловатый сорванный голос. Женщина с силой сжимала тонкую простынь, заменяющую одеяло, единственной здоровой рукой. Вспоминать об этих событиях, которые смешивались в одну чёрную массу, совершенно не хотелось. Человек, выплеснувший на неё гнев и обиду за тюремный срок, ноющее от боли тело, рвотные позывы. Марко нахмурилась сильнее, в глубине сознания отмечая что-то для себя. — Вы не могли бы позвать медбрата? — Эйс вскинул голову, мгновенно забывая вопрос, который хотел задать. Лина смотрела на него слезившимися глазами, поджимая губы, будто была готова вот-вот расплакаться. Парень еле заметно кивнул головой и тихо встал с места.       Эйс устало подталкивал ручку обратно, к сердцевине открытой папки. Канцелярский предмет быстро поднимался, притормаживал и возвращался обратно к нему. Он выудил то дело, о котором ему рассказывала вчера женщина из больницы. Самое обычное и ничем не примечательное, если не считать месть бывшего наркоторговца. Как только Портгас зашёл в палату, пропахшую лекарствами и рвотными массами, которые в избытке наблюдались у пострадавшей после пребывания в заложниках, у него возникло чувство, что она осталась в живых после крушения на самолёте, но никак не была избита и изнасилована одним человеком. Гипс на левой руке и обоих ногах, тело, покрытое ни одним слоем накрахмаленных бинтов, убитый взгляд серых глаз... До этого Эйс работал лишь с убийствами: он общался с родственниками и друзьями погибших, видел изуродованные в последней мере трупы; и уже успел почерстветь ко всему этому. Он разговаривал с преступниками, совершившими то или иное противозаконное действие, с отвращением уходил из камеры как можно скорее: ни один из них не чувствовал вины за содеянное.       Но мировоззрение Портгаса полностью перевернулось, когда, ворвавшись в одно из многочисленных заброшенных помещений многоэтажки, его глазам предстала покалеченная женщина. У неё были не естественно выгнуты рука и нога, открытый перелом бедра, куча гематом, царапин, ран. Она лежала на старом матрасе посреди комнаты абсолютно голая, скорчившаяся от пробивающей тело боли, замаранная собственной кровью. Она тихо плакала, глотая слёзы и что-то хрипло приговаривая. Когда Эйс к ней наклонился и уже было хотел дотронуться до плеча, но вовремя остановил себя, женщина в очередной раз всхлипнула, взглянула на него своими мутными серыми глазами, вызывая дрожь по всему телу, потянулась к нему единственной здоровой рукой, видимо, разобрав в нём какого-то другого человека, не насильника, и одними губами прошептала: «Спаси, убей меня». И тогда Портгас, как заворожённый, достал пистолет из кобуры, куда успел его убрать, не обнаружив никакого преступника, и дрожащей рукой поднёс его к её лбу, через силу снимая предохранитель. Он бы убил её. Убил физически, а не морально, как это сделал Маршалл Тич. И он бы ни о чём не пожалел. А сейчас, увидев убитую подчистую женщину, которая вряд ли вернётся к прежней жизни кинолога, он проклинал себя за то, что тогда не набрался смелости выстрелить, что его остановили, отдёрнув от неё подальше за руку, что обжигающие своим холодом пальцы, слабо схватившие его за рукав куртки, позволили ему поддаться панике и страху.        — О, Эйс, — удивлённо протянул голос около двери. Портгас поднял голову на вошедшего Харуту, вокруг ног которого вертелся бордер-колли обычной масти с тёмно-рыжей ухоженной шерстью. Пёс обеспокоенно бродил из стороны в сторону, редко взмахивал своим хвостом, улавливая какие-то звуки своими острыми ушами. — Он совсем не ест, — заметив заинтересованный взгляд друга на собаке, сообщил старший прапорщик лейтенанту. — Я хотел сводить его к полковнику Марколине в больницу, но меня не пустили, — расстроенно пробормотал Харута, приседая на корточки рядом с колли и лаская его за ухом. Пёс тихо заскулил.        — Не следует ей сыпать соль на рану, — прервал образовавшуюся тишину Эйс. Прапорщик взглянул на него несколько удивлённо и возмущённо, желая получить объяснения такой хладнокровности. Да, они не особо общались с кинологами, так как большую часть времени проводили в сыскном отделении полиции, но всё же сочувствие можно было проявить. Портгас встал с насиженного места и подошёл к другу. Пёс, учуяв нотки знакомого запаха, громко залаял, смотря на него снизу вверх и прижимаясь головой к согнутым лапам. — Она вряд ли вернётся: шанс на полное или хотя бы частичное восстановление психического состояния крайне мал. А поехавшим тут делать, как ты знаешь, нечего, — прямо рассказал лейтенант и сел рядом с собакой, принимая её неоднозначные ласки и трепая лохматую голову. Харута опустил голову, шмыгая носом. Он знал Лину лишь по нескольким случаям, но даже этого вполне хватало, чтобы знать о доброте и приветливости женщины. — Думаю, офицера вполне могут пропустить с собакой, — грустно улыбнулся Эйс. В отличие от Харуты, ему не доводилось работать с Марко в качестве товарища, но доводилось слышать о ней достаточно лестные и доброжелательные слова от хороших знакомых и друзей. Харута довольно улыбнулся и поблагодарил Портгаса за это маленькое одолжение. Пёс радостно тявкнул, активно махая своим пушистым хвостом.        — Можно? — осторожно поинтересовался Эйс, просовывая голову в дверной проём и оглядывая пустую палату. Собака, учуявшая запах хозяйки, без промедлений вошла в комнату и подбежала к кровати, стуча своими когтями по холодной плитке. Не обнаружив того, кого надеялся, пёс зарылся носом в сбуравленную простыню и заскулил, чем вызвал грустную усмешку у лейтенанта. Парень прошёл за ним следом, присел на стул рядом с кроватью и сочувствующе провёл ладонью по голове пса, который печально прижимал уши. — Не переживай, она скоро вернётся, — успокаивал его Портгас.       Его предупреждали о том, что Марко может не оказаться в палате, так как до ужина у неё приём у врача, а после — небольшая прогулка по садику, расположенному неподалёку от больницы. Только вот в половину пятого она уже должна была находиться в палате, а сейчас время неумолимо подбиралось к пяти, так что волнение скользкой змеёй обхватило и начало душить его. Вдохнув побольше воздуха, Эйс решился вспомнить о том, что случилось уже после того, как его оттащили от обездвиженной женщины. Прошло уже чуть более недели, а всё равно проматывающиеся в голове картинки казались реалистичнее и ярче чего-либо. «Чудо, что она до сих пор жива», — взволнованно щебетал медик, оказывая первую помощь. Да, лучше ей было умереть, когда разом сломали обе ноги, чтобы не сбежала. Портгас помнил, что состояние женщины было около отметки «ужасно плохое» и врачи ей в принципе не сулят ничего хорошего. Инвалидность, болезни, психика. Эйс ещё раз обвинил себя в том, что тогда не выстрелил, находясь под гипнозом напуганных глаз и дрожащих слов. У Марко ещё много чего впереди, и, кажется, посещение больниц будет не самым приятным будущим.        — Стефан? — воскликнули со стороны двери. Пёс, обернувшись, мигом сорвался с места к хозяйке, которую Сатч вёз на коляске. Женщина вовремя остановила его движением руки и несколько строгим выражением лица. Собака терпеливо последовала за ней, высовывая язык и яро махая хвостом. Эйс усмехнулся, откидываясь на спинку стула и убирая руки в карманы толстовки. Медбрат поставил коляску около кровати и отошёл к столику напротив кровати, чтобы взять лекарства и налить воды в стакан. Лина осторожно наклонилась к нетерпеливо мечущейся у её ног собаке и несдержанно напала на шею, почёсывания на которой так любил Стефан. Пёс, вывернувшись, принялся вылизывать лицо хозяйки, на что та только улыбалась и что-то ему приговаривала. — Спасибо, лейтенант Портгас, я уж думала, что никогда больше его не увижу, — поблагодарила парня Марко, еле заметно улыбаясь. Эйс удивлённо наблюдал за изменениями в её лице. Глаза больше не норовили выпустить влагу вместе с обидой и истерикой, они мелко засияли, не так ярко, как могли бы, но засияли. Движения и очертания лица стали плавнее. Неужели обыкновеннейшая встреча со старым другом-товарищем по кличке Стефан смогла сделать её настолько счастливой?        — Он отказывался от еды и почти не двигался, — просто пожал плечами Портгас. — Я договорился с Вашим лечащим врачом, что Стефан пока побудет с Вами, так что не переживайте. — Лина, как ему показалось, стала светиться ещё ярче, что не могло не радовать. Практически полностью замотанная в бинты и улыбающаяся она выглядела будто возродившаяся, и Эйсу это невероятно нравилось. Особенно посветлевшие серые глаза.        — Сейчас принесут ужин. Вы останетесь здесь ещё или уйдёте? — поинтересовался у Портгаса Сатч, подходя к пациентке и протягивая ей обезболивающие и успокоительные лекарства, которые женщина неохотно приняла и быстро закинула в рот, чуть позже принимая стакан воды и отпивая несколько глотков.        — Нет, у меня ещё куча работы дома, — неловко отказался Эйс, хотя хотел бы остаться и поговорить с Марко о чём-нибудь, чтобы та не зацикливалась на прошедшем. Она, действительно, оказалась вполне себе милой женщиной, если не хмурилась и не вспоминала о пережитом ужасе.        — Вы ведь не только для того, чтобы привести Стефана, сюда приехали? — Портгас нервно вздрогнул. Да, не только из-за собаки. Его отпустили сюда с условием, что он выяснит более подробно то, как избивали и насиловали Лину. Только ему не хотелось всего этого, совершенно.        — Да, меня попросили расспросить у Вас обо всём поподробнее, но я не стану этого делать, — сухо ответил лейтенант. Сатч устало посетовал головой и, забрав у старой подруги опустевший стакан, отправился к выходу, по пути оставляя посудину на столике. Лина устало взглянула на Эйса из-под несколько растрёпанных волос. Стефан, до этого ласкающийся о её ноги, уложился рядом с ней, подёргивая хвостом.        — Я инвалид: я больше не смогу нормально встать на ноги. Я уродина: у меня теперь куча шрамов и рубцов по всему телу. Я убитая: я лишилась всего, что имела, в том числе и спокойствия, — рвано рассказала Марко, переводя взгляд на притихшего пса. Портгас было подорвался с места, но женщина остановила его здоровой рукой, в глазах её снова заиграли влага и страх. — Пожалуйста, не подходи, я боюсь. — Парень плюхнулся обратно на стул, в голове эхом отдались последние слова, которые Лина уже чуть ли не проскулила. Эйс не хотел снова видеть это выражение. Наполненное страхом и обидой одновременно.       Поджатые губы с неопрятно засохшей корочкой, мокрые глаза, покрасневшая, шелушившаяся кожа под ними. Ему вдруг захотелось обнять её, провести ладонью по светлым коротким волосам, успокоить её и больше никогда не позволять испытать нечто подобное. Сейчас Марко казалась ему очень маленькой и крайне беззащитной, не такой, какой её обычно описывали сотрудники полиции при упоминании. Сильная, идущая лишь вперёд, не обращающая внимания на трудности, миловидная, несмотря на коротко остриженные волосы — вот какой себе успел напредставлять её себе Портгас. Обычный человек почувствовал бы разочарование от представшей картины, но он просто не смог этого сделать: Лина всё равно виделась ему прекрасной. Парень как можно тише поднялся со стула и отправился к двери, чтобы больше не беспокоить и без того несколько напуганную Марко. Однако, он остановился у самых дверей, схватившись за ручку и так и не решившись нажать на неё.        — Вы не уродина, полковник Марколина, вы очень даже красивая женщина; будь Вы помоложе лет на десять я бы даже за Вами бегал. Вы очень добрая и рассудительная — эти два качества полностью затмевают те шрамы и рубцы, что у Вас остались, — спокойно рассказал Эйс и дёрнул ручку двери на себя, покидая палату. Лина сморгнула появившиеся слёзы и выглянула в окно. Тело продолжало болеть, какие бы лекарства она не принимала. Сильнее болело только сердце, перепуганное и взволнованное.        — Я ей сразу же сломал ноги, чтобы не убежала, — начал отвечать на вопросы полицейского преступник. Портгас нервно сжал кулаки. Тича удалось найти быстрее, чем его новую поставку наркотиков — он вообще не скрывался и продолжал своё дело прямо под носом у обычных граждан и полиции, что не мало раздражало каждого уважающего себя работника сыскного и кинологического отделений. — Слышали бы вы, как она кричала, когда я тащил её в то здание за волосы. — Маршалл противно рассмеялся. Эйс был готов задушить его на месте, лишь бы больше не видеть эту мерзкую улыбку и не слышать этот гадкий смех. — Я сначала хотел лишь медленно убивать её, а потом неожиданно передумал: у этой сучки было слишком привлекательное тело и голосок. — Эйс нервно выдохнул, пытаясь хоть как-то успокоиться.        — Я видел изуродованные тела ещё совсем маленьких девочек, которые неизвестно сколько пролежали в лесу под землёй или на дне канавы, — холодным, твёрдым, каменным голосом прервал его Портгас, — видел, как их родители набрасывались на трупы и умоляли вернуть к жизни ребёнка, видел даже мальчишку, которого чуть ли не целый год насиловал заправской олигарх — и это я тебе рассказал только про детей, которым и десяти лет не было. Если бы я не знал, что именно случилось с женщиной, про которую ты мне рассказываешь, то я бы искренне подумал о том, что она выжила после крушения на самолёте, но никак не в заточении одного-единственного человека.        — А кто сказал, что я был один? — загремел Тич своим голосом, дёргая наручниками. — Мне стало скучно, и я позвал знакомых, чтобы те тоже смогли поразвлечься. Как она кричала!..        — Заткнись…        — Как она пыталась вырываться, пока ещё были силы! Тебе бы стоило это увидеть!        — Я сказал, заткнись.        — Может, тебя тоже следовало позвать? Прости, парень, в следующий раз получишь отдельное приглашение.        — Заткнись! — Портгас резко подскочил со стула, схватив преступника за ворот жирной рубахи. Маршалл ядовито усмехался, провоцируя на удар. Ярость заволокла всё сущее, что крайне бесило Эйса. Он злился всё больше и больше, в голове, будто назло, пронеслось воспоминание чуть ли не плачущей женщины. Он не был в больнице уже месяц, всё это время пытался найти ублюдка, который сейчас находился перед ним. Он чувствовал, что нашёл его не зря. Он отомстит ему за Марко. — Я убью тебя, слышишь?! Ни один адвокат не вытащит тебя из задницы, в которой ты оказался! Я самолично исполню смертный приговор, и, уж поверь, он не будет самым быстрым и безболезненным! — с явной угрозой выплюнул ему в лицо Портгас и брезгливо оттолкнул в противоположную от себя сторону, из-за чего преступник чуть было не упал на пол, навернувшись вместе со стулом. На несколько секунд Тич замолк, сверля любопытным взглядом полицейского, у которого лицо искривилось от гнева. Он пытался понять, почему мальчонка так отреагировал на его слова, однако верного ответа никак не было. Лишь позже, разорвав образовавшуюся тишину, он выдал фразу, полностью добивающую Эйса:        — А ты чего так о ней печёшься, а? Она тебе родственник какой-нибудь или знакомая? — Портгас замер. Действительно, Лина, по сути, ему вообще не слишком известна или знакома. Так почему он неожиданно так резко решил отомстить за неё, как какой-то брат или парень? Эйс нахмурился ещё сильнее, запуская ладонь в волосы и судорожно выдыхая, пытаясь понять, что с ним происходит. Он не мог заснуть нормально после того, как обнаружил Марко в заброшке, постоянно ворочался и дрожал; его начала мучать бессонница после того, как он навестил её в больнице в первый раз, он постоянно винил себя; он с жадностью читал книги по ночам, но так и не понимал, о чём они, потому что в голове всплывал момент, где женщина была готова заплакать, когда он хотел её успокоить. Он поплатился нормальным сном и собственным спокойствием, и что за чертовщина с ним происходила, он понять не мог и не пытался до этого момента. Но сегодня, когда ему наконец-таки удалось уснуть на каких-то жалких двадцать минут, ему приснился сущий кошмар-воспоминание о том, как он ворвался в пустое помещение и увидел окровавленное тело кинолога. Что с ним, чёрт возьми, происходит?! — Вижу, ты задумался. — Тич уже чуть ли не в голос хохотал, видимо, понимая, кем себя возомнил полицейский для полковника. Эйс пустым взглядом смотрел в исцарапанную поверхность стола, всё ещё роясь в закромах сознания. Ответа нет. Где он?.. Где ответ на все его мысли, слова и действия? — Парень, а ты, случаем, не втюрился? — старательно сдерживая смех, поинтересовался Маршалл и снова заржал в голос. Портгас взглянул на своё мутное отражение на столе. Как?.. Как обычное сочувствие и вина могут перерасти в любовь и озабоченность? Ответа не было и вряд ли найдётся. Да и не замечал Эйс, как готов провалиться сквозь землю от одного вида или, хотя бы, фотографии женщины. Это простейшая, самая жалкая попытка искупить свою вину за то, что тогда не выстрелил, не набравшись смелости. Нет ничего возвышенного и нежного.        — Она попросила убить её, но я не смог, поэтому я хочу хоть как-нибудь исправить свою ошибку. — Лейтенант поднял тяжёлый взгляд на Тича, он не собирался быть шутом — он хотел стать палачом. — Я добьюсь вынесения смертной казни; пусть тебя и посадят сначала в тюрьму на пару лет, но я самолично исполню приговор, — пообещал ему Портгас и медленно вышел из комнаты. В следующий раз они встретятся в зале суда, а сейчас лучше будет выкурить парочку сигарет.        — Здравствуйте, — потерянно поздоровался Эйс, заглядывая в палату. Светловолосая женщина, у которой заметно поубавилось количество бинтов на теле, спокойно обернулась к нему, прекращая исследовать давно заученный пейзаж за окном. Стефан, разместившийся у неё на коленях, взглянул на вошедшего и широко зевнул, взмахнув хвостом.        — Здравствуй, — ответила ему Марко, внимательно следя за тем, как лейтенант — к слову, в обычной, повседневной одежде — проходит ближе к кровати и неуверенно садится на стул, сжимая пальцами обивку. Сейчас он больше был похож на нашкодившего подростка, которого ругали родители. Тёмные волосы взлохмачены в разные стороны, свободная толстовка небрежно облегала тело и руки, из-за чего Эйс казался крайне худым, синие джинсы и потрёпанные старые кроссовки.        — Я разговаривал с «Чёрной Бородой», — прервал образовавшуюся тишину лейтенант. Лина сжала простынь сильнее, неосознанно захватив ещё и шерсть Стефана, из-за чего пёс резко раскрыл глаза и вскинул морду на хозяйку. Поняв свою оплошность, женщина успокаивающе провела ладонью по его спине. — Почему Вы не сказали, что там был кто-то ещё, кроме него? — Марко подняла голову на напряжённого парня, который старательно рассматривал что-то на полу. Нужно было быть полным идиотом, чтобы не понять, что ему ужасно неловко и стыдно за свои вопросы и любопытство. Лина как можно спокойнее потеребила голову своего любимца, чувствуя, как неприятно начинает тянуть сердце вниз, на дно.        — Я не знаю, кто это был: мне завязали глаза, — сухо пробормотала она и вновь посмотрела в окно. Хотелось прогнать этого парнишку, напоследок оставив синяк где-нибудь на заднице, но она так давно хоть с кем-то не разговаривала о подобном. Не хватало лишь огромного желания поплакаться в плечо. — Какие-то дуры пытались отговорить меня от аборта. — Эйс вскинул голову, но встретился лишь со спокойным взглядом пса, лежащего на коленях хозяйки. — Я думала, что тошноту вызывают неприятные события или восстановление организма, но всё оказалось куда хуже. — Портгас вновь опустил голову, в сотый раз проклиная самого себя и желая убиться о стену.        — Простите, — извинился он. Одно-единственное слово прозвучало в тишине невероятно печально и одиноко, будто скулёж умирающей от страшной болезни дворняжки. Марко обернулась к нему с вопросом в серых глазах, которые теперь уже не норовили проронить слёзы. У них в глубине таились страх, обида, грусть, меланхолия, злость, беспомощность и явное непонимание происходящего. — Вы просили застрелить Вас там, в заброшке, но у меня не хватило смелости. Вы теперь в не самой приятной ситуации из-за меня, поэтому я прошу у Вас прощения и…        — Лейтенант Портгас, по-моему, Вы очень даже смелый человек для своего возраста и опыта работы в сыскном отделении полиции, — оборвала его речь Лина, приподнимая уголки губ. — Я знала нескольких ребят, которые не могли даже на лица преступников смотреть: их в дрожь от одного упоминания бросало. Вы же мало того, что извинились из-за какого-то пустяка, так ещё и говорили с «Чёрной Бородой», выясняя информацию. Не надо извиняться за то, что не смогли убить меня тогда, моя жизнь не закончилась, пусть и прилично разрушилась. Это сейчас всё не слишком хорошо, но позже, я Вас уверяю, всё наладится и вернётся на круги своя. Я могу продолжать работу в полиции и в сыскном отделении, просто не буду выезжать в горячие точки. — Эйс вскинул на неё голову, удивляясь подобному заявлению. Она собирается работать дальше? В полиции? Со своей инвалидностью? Портгасу так и захотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, высказать всё, что он думает на этот счёт. Он крайне беспокоился за неё и её состояние. Вдруг она опять перейдёт дорогу какому-нибудь опасному преступнику, а тот решит отомстить, как только выберется из тюрьмы? Да что с ней не так?..        — Но ведь психолог утверждает, что… — предпринял попытку отговорить женщину от необдуманного поступка Эйс, но его оборвали:        — Мало ли, что может утверждать психолог. Когда Вы вошли сюда, я почувствовала облегчение, потому что в последнее время мне совершенно не с кем поговорить. Если бы Вы заглянули сюда месяц назад, то, скорее всего, мне было бы не очень уютно находиться рядом с мужчиной. Честно говоря, я до сих пор немного боюсь и несколько сомневаюсь, но, мне кажется, я вполне могу восстановить свою поверженную психику. Лейтенант, заходите почаще, пожалуйста, а не то, возможно, я тут полностью сгнию и покроюсь плесенью со скуки. — Эйс был готов громко рассмеяться, схватившись за живот, но не сделал этого. Марко показалась ему сумасшедшей, умалишённой, глуповатой и легкомысленной девушкой, но никак не вполне зрелой и успевшей многое повидать женщиной. Портгас тихо прыснул, улыбаясь. Лина, увидев его более счастливое выражение лица, сама расцвела на глазах, полностью снимая ту тонкую броню отторжения, которая оставалась. — Медбрат, который за мной приглядывает, ушёл с работы пораньше по обстоятельствам. Не могли бы Вы задержаться сегодня здесь, чтобы прогуляться? — взглянув на настенные часы, предложила ему Марко. Пёс, услышав о прогулке, мигом подскочил с места и побежал к двери, чем вызвал усмешку у Портгаса. Недолго думая, лейтенант кивнул. Всё равно ничего запланировано на вечер не было.        — Я один раз забрался на дерево в детстве, когда с родителями ездил к дедушке. Я уснул на одной из веток, и меня потеряли. Всю округу на уши подняли, а я был у них прямо под носом, неподалёку от дома. Проснулся только ближе к вечеру, слез с дерева, пошёл домой, а там переполох. Помню, что отец был готов схватить меня за шкирку и высказать всё, что думает об этом. Мне тогда было очень стыдно за свою же глупость и лень, — рассказывал свою историю из детства Эйс, расположившись на газоне неподалёку от Лины, которая внимательно слушала и даже немного хихикала. Стефан, радуясь свежему воздуху, бегал из стороны в сторону, пока не отыскал палку и не принёс её хозяйке. Женщина, сомневаясь пока что в собственных физических возможностях, передала игрушку лейтенанту, и теперь тот закидывал её в разные стороны на радость пса.        — А я один раз чуть было замуж не вышла, — неожиданно сказала Марко, на что Портгас удивлённо выпучил глаза. Палка соскользнула из его руки и улетела не так далеко, как могла бы. Женщина взглянула на него сверху вниз и чуть было не рассмеялась, но всё же решила продолжить рассказ: — Мне было девятнадцать от силы, встречалась с достаточно милым парнишкой на года два старше. Вполне себе образованный, интеллектуальный, добрый, вывести из себя сложно — я тогда искренне думала, что нашла свою судьбу. И вот однажды он сделал мне предложение, я переехала к нему. Но, знаешь, мне показалось, что я приехала на свалку, а не в квартиру, где живёт человек. Я, конечно, прибралась у него там, однако он всё равно свинячил. Когда он затянул речь о планировке свадьбы, я отдала ему кольцо и ушла собирать вещи. И сейчас совершенно ни о чём не жалею, — закончила повествование Лина. Эйс присвистнул, в голове пытаясь себе представить женщину в свадебном платье. Ничего не выходило. Как бы он ни старался себе это представить, возникал лишь образ несколько небрежный и не слишком привлекательный. К невесте, как правило, должно влечь, но то, что представало в голове Портгаса, ни капли не влекло. Тут-то он и понял, что Марко совершенно не идут платья или юбки. Это был тот самый случай, когда женственность проявлялась именно при помощи мужской одежды.        — Вы не против? — Он вытащил из кармана толстовки полупустую пачку сигарет и немного потряс ей. От бурной мозговой деятельности у Эйса жутко поднялась нервозность. Лина, увидев коробку в его руках, лишь покачала головой. Было время, что и она когда-то курила, когда только-только начала работать в полиции. То, что находили собаки, с которыми она работала, иногда вызывало жуткие скачки в психическом состоянии, поэтому она не побрезговала привить себе вредную привычку. Через пару лет, правда, женщина её бросила и больше не брала сигарет в руки, предпочитая иногда быть пассивным курильщиком. Портгас тихо щёлкнул зажигалкой и расслабленно затянулся, убирая ненужное в карманы. Марко рассматривала его фигуру задумчивым взглядом и удивлялась, как лишь при наличии табачного изделия Эйсу можно было накинуть пять-шесть лишних лет. Наверное, если бы он был ещё и в форме, то выглядел бы ещё старше своих двадцати пяти.        — Вы начали курить недавно, да? — поинтересовалась у него Лина. Парень медленно перевёл на неё взгляд и также медленно кивнул, уже собираясь спросить, откуда она это знает. — От Вас не пахло сигаретами месяц назад, — опередила его вопрос женщина. Портгас подивился такому нюху. Хотя, она ведь работала в кинологическом отделении, так что здесь не было ничего удивительного. Стефан, прибежавший с палкой в зубах, прижался к земле и прикрыл лапами морду, чем немало позабавил Эйса. Насколько он знал, почти каждый второй полицейский курит, и, в принципе, собаки могли вполне себе привыкнуть к запаху никотина, но, видимо, Марко не хотела портить нюх своего пса.        — Я не так уж много курю, чтобы от меня сильно пахло, — подметил Портгас, немного задумавшись. Да, за прошедший месяц он выкурил неполные четыре пачки — не так много, как заядлые курильщики. Мог бы и больше, но сдерживался и погружался в работу, лишь бы заткнуть желание выйти, достать сигарету из пачки и закурить. Не надо ему проблем со здоровьем. Иногда приходится бегать за убегающими преступниками, а дыхалки нужно много.        — Не увлекайтесь, хорошо? — мягко попросила его Лина и подозвала к себе притихшего Стефана. Собака немедленно подбежала к ней и положила голову на колени, получая аккуратные поглаживания между ушей. Эйс только посмотрел вперёд и сделал очередную затяжку. Голова освободилась от лишнего и ненужного. Мимо проходили санитары, присматривающие за пациентами, которые не могли сами по себе нормально передвигаться. В основном это были пожилые люди в инвалидных колясках, но встречались и вполне себе молодые женщины и мужчины. В этом небольшом парке стояла удивительная тишина, прерываемая лишь гулом листвы и свистом ветерка, что Портгасу крайне нравилось. Здесь не было слышно городского шума.        — Дядя, курить вредно! — воскликнула какая-то девочка со стороны. Лейтенант и полковник обернулись на неё разом. Густые каштановые волосы были убраны в два низких хвостика, чуть ли не чёрные глаза смотрели на Эйса с укором и детской обидой, на хрупком тельце мешком висело полосатое платьице, больше похожее на тёплую ночнушку. Она было невероятно худой, казалось, что кожа плотно облегала скелет — это можно было понять по чётко видимым скулам, рукам, ногам и бледнющей коже. Она явно чем-то болела.        — Девочка, кушать полезно, — ответил в её манере Портгас несколько грубо, понимая, что та может обидеться, чего, к счастью для него, не произошло. Она лишь поджала свои чуть ли не синие губки, упёрла руки в боки и начала прожигать взглядом и без того уставшего от всякого дерьма в жизни лейтенанта полиции. Нервно выдохнув, Эйс встал с насиженного места, подошёл к недавно выкрашенной в приторно-жёлтый цвет мусорной корзине, выбросил окурок и вернулся назад. Не хотелось ему потом получить выговор от матери девчушки, да и вдруг её состояние ухудшится. — Вас скоро выпишут? — поинтересовался он у женщины. Та задумчиво потрепала Стефана за ухом.        — Нет, ещё месяца два-три — врачи говорят, что моё состояние хоть и улучшилось, но всё же остаётся нестабильным, — протянула Лина и отправила собаку прогуляться, пока была такая возможность. Пёс, глухо проскулив, отправился на поиски приключений, в принципе никому не мешая и не беспокоя, не отходя слишком далеко от хозяйки.        — За это время адвокаты смогут кучу всего откопать, — задумчиво протянул Эйс так, чтобы его никто не услышал. Он поработает с одним, чтобы Тичу вынесли самое серьёзное наказание. Он посадит его в тюрьму на лет десять, даже больше, а потом, в один день, придёт к нему с целью исполнить приговор. А даже если и не будет смертной казни, то хотя бы на пожизненное понадеяться стоит определённо.       Рика — та самая девочка, которая, к слову, страдала тиреотоксикозом — рассматривала обоих с живым интересом в глазах. Ей всё происходящее казалось очень интересным и живым. Например, свободный вид расслабившейся женщины, которой точно нельзя было дать сейчас более тридцати лет, вызывал у девчушки восхищение. Настолько возродившейся выглядела Марко в глазах ребёнка. Рика видела её здесь не так часто, но запомнила благодаря светлым пшеничным волосам, спадающим на правую сторону золотым водопадом. Левый висок у женщины, видимо, был когда-то коротко острижен, но не сбрит подчистую, а сейчас он прилично зарос, что создавало некую неопрятность. Получившие серый оттенок бинты растрепались, но всё ещё продолжали скрывать загрубевшую кожу, которая наверняка стала уже белее стен в больнице. От правого виска через щеку до самого подбородка виднелся бледный тонкий шрам, неполностью прикрытый волосами. На Лине была свободная клетчатая рубашка — самое то для жаркого августа. Ноги скрывал тонкий плед. Она сидела в инвалидном кресле прямо, прижимая к телу сломанную руку, смотрела на всё с обыденностью и надеждой на лучшее. Она, как казалось Рике, была полной противоположностью Эйса. Задумчивый парень, сутулый, с пролегшими под глазами синяками, старательно замазанными тональным кремом, чтобы не вызвать беспокойства у знакомых, в неопрятной помятой одежде, с еле видимыми скулами на конопатых щеках, с растрёпанными в разные стороны волосами, которые можно было бы с лёгкостью заплести в косички. Издалека вряд ли бы кто-то дал ему больше двадцати, но вблизи он выглядел уже на все неполных тридцать. Эйс выглядел уставшим и слишком хмурым человеком с не слишком хорошим настроением. Он постоянно кидал еле заметные взгляды на Марко, неуверенно теребил пальцы, мялся, открывал бледные губы, будто хотел что-то сказать, но потом закрывал их и снова задумывался. Его взгляд метался с одного места на другое, возвращался на Лину, и всё повторялось с самого начала. У Рики создавалось впечатление, что он чувствует себя несколько неуютно в компании женщины, будто винит себя в чём-то. Девочка тихо сидела рядом с Портгасом на траве, наблюдая за бегающей по лужайке собакой. В этом месте создалась слишком гнетущая душу тишина. Нужно было быть полным идиотом, чтобы не понять, какие взаимоотношения у лейтенанта и полковника натянутые. Только вот Рика пошла дальше.        — Вы женаты? — неожиданно спросила она у Эйса. Парень медленно перевёл на неё взгляд, осмысливая слова. Либо она обратилась к кому-то другому, невидимому, ибо никого поблизости, кроме него, не было, либо обратилась точно к нему. Портгас с немым вопросом в глазах обернулся к женщине, которая не менее усердно пыталась понять суть сказанных девочкой слов. Они прожигали друг друга шокированными взглядами и удивлялись несколько странной прошаренности ребёнка лет семи-восьми. Нет, это, конечно, возраст, в каком каждая девочка ещё мечтает о романтике и принце на белом коне, не зная всех жестоких реалий, но всё же это прозвучало дико и странно. Эйс, желая хоть как-то разбавить обстановку, вновь взглянул на Рику усталыми глазами и в шутку ответил:        — Нет, я её сын. — Надо было видеть, как очи девчушки превращаются чуть ли не в блюдца от полученной информации. Сколько же тогда лет этим двоим? Максимум, который могла она дать женщине, это года тридцать два, не больше, а вот парню она бы присвоила минимум девятнадцать-двадцать лет. Что это за семейка тогда получалась? — Мы не женаты, просто знакомые по работе. Откуда такие мысли? — нисколько не смущаясь, объяснил всю ситуацию Портгас. Марко кивнула, подтверждая его слова. Рика моментально прекратила свою мозговую деятельность и, посмотрев на Эйса с детской обидой в тёмных глазах, накинулась на него, ударяя по плечу маленькими кулачками.        — Дурак Вы, дядя! — Лейтенант громко рассмеялся, привлекая внимание прохожих, которые, завидев подобную картину, только посетовали головой и пошли дальше, обсуждая молодёжь. Стефан, высунув свой розовый язык, набросился на Портгаса, принимаясь вылизывать лицо.        — Эй! Щекотно! Чёрт! — кричал на нерадивого пса парень, пытаясь хоть как-нибудь скинуть с себя животное. Только вот Стефан, как полицейская собака, был неугомонен и настырен. Рика, хитро улыбнувшись, подобралась ближе к упавшему на траву Эйсу и с невероятной для ребёнка её возраста усердностью начала щекотать бока, из-за чего толстовка задралась, а Портгас зашёлся в новом приступе смеха. Марко, наблюдавшая за картиной, долго сдерживалась, но всё же через пару секунд тоже тихо рассмеялась, прикрывая губы и наблюдая за представшей картиной. Старательно отбивавшийся от маленькой девочки и собаки лейтенант полиции нервно дрыгал ногами, пытался руками скинуть с себя пса или убрать вездесущие ладони девчушки, но ничего у него решительно не получалось.        — Рика! — разнеслось по всему парку. Девочка вздрогнула и отступила на радость Эйса. По выложенной камнем дорожке к ним на всех парах бежали два парня: один блондин, у которого волосы были аккуратно убраны в длинный хвост, а другой крашенный в светло-розовый. Стефан, учуяв взволнованных санитаров, обернулся на них, оставляя полумёртвого Портгаса восстановлять сбившееся дыхание и нервно похихикивать. Лина с интересом рассматривала потрёпанного неугомонными засранцами лейтенанта. Особенно её взгляд привлёк видимый из-под толстовки живот с достаточно привлекательным прессом. Мало кто из полицейских хотя бы спортом занимается, а тут такое невиданной утонченности тело. — Рика, тебя же просили: не уходи слишком далеко одна! Мы тебя уже полчаса ищем! — сетовал на гиперактивную девчушку блондин, хватаясь за волосы. Коби присел перед ней на корточки и внимательно оглядывал со всех сторон на наличие хотя бы мелкого синячка, чего, к его счастью, не обнаружилось. Облегчённо выдохнув, он подхватил Рику на руки и отправился в сторону больницы. Хельмеппо, всё ещё щебеча над девочкой, как родная и любящая мать, отправился следом за другом, из-за чего прохожие тихо посмеивались, а вместе с ними и Лина. Эйс этого, к сожалению, не увидел, всё ещё пытаясь избавиться от затруднённого дыхания.        — Давай, шаг за шагом, — подбадривал подругу Сатч, на всякий случай готовясь подхватить её. — Не торопись. — Лина опёрлась на здоровую руку и медленно встала с кровати. Ноги мелко задрожали, дыхание сбилось. Весь вес она перенесла на одну лишь ладонь. Стефан, чутко наблюдающий за всем этим, был готов подскочить в любую секунду, чтобы помочь хозяйке, однако Эйс, сидевший рядом с ним, успокаивающе теребил его за ухом, заставляя расслабиться. — Ну, Лина, ты можешь. Давай. — Женщина что-то нечленораздельно промычала себе под нос и накренилась в сторону, но всё же устояла. Неуверенно убрав руку, она встала так, будто какой-то канатоходец и сделала маленький, практически незаметный шажочек вперёд. — Да, вот так, Лина. Не бойся упасть — я тебя тут же поймаю и обниму, — предупредил её Сатч. Марко от этого захотелось рассмеяться, но она не стала. Только еле заметно улыбнулась и сделала ещё один шаг, замирая на месте.        — Там помощь нужна. — В палату заглянула миловидная сестричка. Сатч обречённо вздохнул и взглянул на Эйса, взглядом выпрашивая подменить его на время. Портгас встал с насиженного места и заменил медбрата, которого в скором порядке увели в закоулки больницы. Насколько знал сам лейтенант, Сатч ненавидел, когда его отвлекали от дел, связанных с полковником. Она была его другом, которому он искренне хотел помочь поскорее встать на ноги.        — Не устала? — поинтересовался Эйс, наблюдая за следующим шагом. На «ты» они перешли почти сразу, чувствуя себя неловко при обращении на «Вы». Марко казалось, что её ни за что уважают, а Эйсу — неосознанно повышают возраст и звание. Лина вытянула подрагивающие руки вперёд и совершила очередной шаг. Будто бы маленький ребёнок, который учится ходить. Она ничего не ответила Портгасу, лишь продолжила свои попытки.        — Чёрт. — Ступив на не до конца зажившую ногу, женщина скривила лицо в приступе боли и накренилась в сторону; в попытке удержать равновесие она совершила ещё несколько шагов и уже громко вскрикнула, падая на плитку. Эйс дёрнулся вперёд, вытягивая руки. Стефан, неуловимо тявкнув, подскочил с места. В следующую секунду Марко оказалась прижатой к груди лейтенанта, который подставил спину холодному кафелю. Рядом метался из стороны в сторону взволнованный пёс. Портгас тихо шипел под ухо Лине, одновременно с этим присаживаясь на полу. В груди что-то нервно затрепетало, взлетая вверх, пытаясь прорвать клетки, а затем ухнуло вниз, теряясь, но всё ещё отдавая тепло. Марко еле заметно покраснела, сконфузившись. Портгас аккуратно подхватил её на руки и не менее аккуратно встал с холодного пола. Стефан крутился вокруг них, помахивая хвостом и поскуливая, как бы спрашивая, всё ли в порядке.        — Может, отдохнёшь немного, а потом снова попробуешь? — предложил Эйс, укладывая женщину на кровать. Лина еле заметно кивнула и успокаивающе потрепала собаку по голове. Она старательно отводила взгляд от несколько перепуганного лейтенанта. Почему-то смотреть на него не было сил. Марко казалось, что, если она поднимет на него глаза, её сердце в ту же секунду остановится, а затем выпрыгнет на волю, выпорхнет на улицу через открытое окно и взметнётся в небеса. — Я пройдусь до автомата. Тебе взять что-нибудь попить? — Лина, даже не задумываясь, положительно кивнула и тут же замерла. Что?.. Что ей бы хотелось выпить? Она не слишком любит газировки или энергетики. А что там вообще в этом автомате есть?        — Сок, ягодный, — как-то само собой вырвалось у неё. Да, она давно не пробовала чего-нибудь кроме чая, слабоватого кофе или воды. Эйс кивнул самому себе и, никуда не торопясь, вышел из палаты, тихо хлопнув дверью. — Ничего не понимаю. — Марко нахмурилась, вглядываясь в одну точку на полу. Стефан положил голову к ней на колени и начал ласкаться, но женщине было пока не до этого. Она пыталась разобраться в том, что только что произошло.       Чуть более двух месяцев назад, когда они только-только начали сближаться, Портгас казался ей несколько наивным и весёлым парнишкой, повидавшим в жизни многое. Он заходил к ней, если выдавалась свободная минутка, приносил самые разные книжки, и они читали их вслух по очереди, иногда захаживал с пакетом фруктов. Лина помнила, как однажды Эйс принёс гранат и, пока чистил его в мисочку для неё, весь извазюкался и при этом замарал постельное бельё. Когда Сатч пришёл к ней после его визита, он схватился за свою объёмную шевелюру и широко раскрыл рот. После объяснений он еще долго ругался, меняя простыни и наволочки. А ещё Марко нравилось слушать, как Эйс читает, особенно стихи. Он приносил Гёте, Шекспира, Уайльда, Басё и ещё кучу других книжек. Она чуть ли не хохотала, когда однажды лейтенант ей читал «Гамлета»; он вставал в трагические позы, произносил слова достаточно пафосно и менял голоса, иногда сам посмеивался. А ещё он частенько просил почитать ему. В такие моменты, которые бывали крайне редко, Эйс подсаживался поближе, клал руки на тонкий матрас, падал на них головой и исподлобья принимался разглядывать читающую женщину. Иногда он мог позволить себе забраться на кушетку, опереться спиной о мягкую подушку и, поудобней устроившись у неё на плече, задремать под хрипловатый голос. Насколько помнила сама Марко, это было всего раза три-четыре за прошедшие два месяца. Но все эти разы были слишком уж спокойными и милыми: Портгас во сне совсем казался ребёнком. Конечно же, Сатч прерывал этот отдых своими словами о том, что время посещений давно закончилось. Он теребил уснувшего лейтенанта за плечо и выпроваживал из палаты. Эйс лениво потирал слипшиеся глаза, зевал, потягивался и, попрощавшись с полковником, уходил из больницы с чистой душой, только в вечернем душе вспоминая, что оставил книжку у Марко.       Лина смутилась, дёрнувшись. Она вспомнила, как однажды, поверженная умиротворённым видом лейтенанта, легко поцеловала его в лоб, как обычно делают заботливые матери. Видимо, в ней начал просыпаться этот инстинкт, который она так старательно подавляла всё это время, полностью отдаваясь любимой работе. Правда, она не знала, почему ведёт себя так рядом с ним и может расслабиться лишь тогда, когда окно, выходящее на стоянку, озарится светом фар. Лишь после приглушённого хлопка дверью и рёва мотора Лина могла облегчённо выдохнуть и в это же время почувствовать дикую тоску с одиночеством. Сердце кололо.       Тяжело вздохнув, Марко опёрлась на руки и уже более легко встала на плитку, однако ноги продолжали подрагивать. Стефан взволнованно тявкнул, упрашивая хозяйку вернуться на кровать и ещё отдохнуть.        — Потише, тебе ведь здесь разрешили остаться с условием, что будешь вести себя тихо, — пожурила пса женщина, совершая шаг. Стефан, будто бы понимая её, несколько раз обернулся вокруг оси, скуля. Лина нервно вдохнула и сделала несколько шагов. По ступням пробегалась еле ощутимая боль, левое бедро ныло, умоляло остановиться и вернуться на кушетку, колени дрожали. Женщина расслабленно выдохнула и еле заметно улыбнулась. У неё получалось.        — Ягодного не было, поэтому я взял яблочный. — Дверь в палату без всякого предупреждения открылась, и на пороге показался Эйс с двумя баночками в руке. Марко, резко подняв на него голову, качнулась в сторону и упала. Портгас спешно закрыл дверь, подбегая к ней. — Всё нормально? — Отставив напитки на пол, лейтенант мягко схватил её за плечи и помог присесть. Лина неожиданно резко вскрикнула и торопливо отползла, кривясь от боли. На её лице застыла гримаса страха и ужаса, ненависти и обиды. — Марко, это я, не бойся, — осторожно приговаривал Эйс, подходя к ней маленькими шажками, чтобы не спугнуть. Стефан утробно зарычал, вставая перед хозяйкой и готовясь в любую секунду напасть на и без того взволнованного полицейского.        — Не подходи. Пожалуйста, не подходи, — судорожно зашептала женщина, чуть ли не плача. Лейтенант поднял руки в примирительном жесте, показывая, что ей ничего не угрожает, что у него нет с собой никакого оружия. Портгас снова ступил вперёд, пёс насторожился сильнее. Лина выставила правую руку вперёд, будто бы надеясь, что таким образом создала какой-то барьер.        — Я никогда не сделаю тебе больно, обещаю, — прошелестел его голос под ухом. Марко вздрогнула, чувствуя, как аккуратно, с каким трепетом её обнимают, пытаются успокоить. Эйс мелко дрожал, покачивался вместе с ней из стороны в сторону. — Всё хорошо, я никому не дам тебя в обиду, я буду рядом, — продолжал неровно нашёптывать он. Страх неожиданно пропал, уступая место удивлению, а чуть позже — апатии.       Портгас устало запрокинул в горло оставшееся виски и поморщился, хватая с небольшой мисочки лимонную дольку и закидывая кислятину себе в рот. Изо, завидев, как побагровело лицо старого знакомого, тихо рассмеялся и отставил стакан с готовым коктейлем на поднос, который чуть позже подхватила рыжеволосая девушка и исчезла в закоулках бара.        — Рассказывай. — Бармен подлил лейтенанту ещё виски и взглянул на фруктовые угощения у себя на столе, скрытом за стойкой. Эйс поднял на него тяжёлый взгляд, замер на пару секунд, которые, казалось, продлились как два часа, и со стоном повалился на сложенные на деревянной поверхности руки. Изо знал, в каком состоянии он должен находиться, чтобы его можно было с лёгкостью развести на разговор.        — Я, кажется, влюбился, — не стал таить он. Изо растерянно присвистнул и подлил ядрёной жидкости до самых краёв стакана, чуть было не расплескав её. Портгас безнадёжно сверлил янтарь карими глазами, больше не желая хлебать алкоголь: здешний бармен мог развести любого клиента на любой разговор, зная предпочтения и вкусы.        — И кто эта несчастная?        — Вот именно, Изо: несчастная. — Эйс поднял голову с рук, в упор глядя на работника заведения и чувствуя, как сердце своими ударами передавливает горло. — Она из кинологического отдела. Ты ведь наверняка слышал о том, что одну из их сотрудниц насиловали и избивали в течение недели. Изо, она, чёрт подери, боится подпускать к себе кого-либо из мужчин слишком близко! Да и!.. — лейтенант осёкся и снова уронил голову на руки, устало стеня. По телевизору, висевшему в противоположном от барной стойки углу, шли новости.        — ** сентября был схвачен Маршалл Тич, подозреваемый в поставке крупных партий наркотиков и обвиняемый в изнасиловании сотрудницы кинологического отделения полиции Марколины Феникс, которая уже третий месяц находится в центральной больнице города G. — У ведущего был крайне безэмоциональный голос и каменное лицо, будто бы ему было и вовсе насрать на то, что произошло. Фотография довольно симпатичной блондинки в полицейской форме показалась на правой половине экрана. Эйс, увидев её, сразу же потянулся к стакану с виски, не жалея своего горла. Марко с фотографии совершенно не была похожа на ту, которую он успел узнать за прошедшие два месяца. Марко, которую он знал, скромно отводила взгляд, когда он оборачивался к ней, смотрела на всё с легкостью и простотой, без уверенности и стали, какие были на экране телевизора. — Напомним, что три месяца назад, ** июля, полковник кинологического отделения полиции не явилась на службу вовремя. Тревогу работники забили лишь к вечеру, когда уже были полностью уверены в том, что работница не появится на работе. Женщина не отвечала на телефонные звонки, её не было в квартире, как и в городе. Полиция проверила каждую улицу. Только через неделю лейтенант сыскного отделения — Портгас Эйс — смог выйти на след пропавшей. Полковник оказалась в двадцати километрах от города, в заброшенном четырёхэтажном здании, которое когда-то должно было стать детским лагерем, но из-за малого бюджета стройку забросили на второй стадии. У женщины наблюдались три перелома, один из которых оказался открытым, два вывиха, сломанные рёбра, множество гематом, ран, синяков, ушибов и прочего. Врачи в течение нескольких дней пытались привести полковника в чувства, что, к счастью, удалось сделать. На данный момент кинолог всё ещё лежит в больнице на восстановлении. Ей прогнозируют инвалидность, болезней, судя по анализам, тридцатипятилетняя женщина не заработала. Также от врачей доходили слухи о том, что полковник полиции немедленно совершила аборт, как только узнала о нежеланной беременности от насильника.        — Вот это любовь, — шокированно протянул Изо. Нашарив рукой бутылку с крепким саке на полке, бармен прямо с горла отхлебнул несколько крупных глотков. — Больнее тебя я человека не видел. Вот скажи мне, зачем тебе такая? Она ни разу замужем не была, детей нет, инвалид, была порядком изнасилована и избита, ей, в конце концов, уже прилично за тридцать! Она даже меня старше, Эйс! — пытался отговорить его от ошибок молодости работник заведения и одновременно с этим хлебал алкоголь, за который у него уж точно вычтут из зарплаты. — Тебе ещё жить да срать, а ты хочешь замутить с инвалидкой. Тебе оно надо? — Эйс со стуком положил стакан на стойку и сразу же закинул в рот две дольки лимона, уже не кривясь и не морщась. Хотелось напиться вдрызг и снять какую-нибудь девушку на ночь, чтобы забыть об одном полковнике.        — Я пойду домой, — кинул он, слезая со стула. В квартире, насколько помнил его мозг, было две бутылки вина и коньяк, виски, на самом донышке. Но ему этого хватит, чтобы оказаться в невменяемом состоянии.        — Куда?! — воскликнул Изо, оббегая барную стойку и хватая Портгаса за руку. — Куда ты в таком состоянии? Да ты же элементарно стоять не можешь! — Лейтенант раздражённо выдернул руку из хватки бармена и, будто не выпивал два стакана крепкого виски, уверенным шагом вышел из бара, напоследок громко хлопая дверью. Нами, подошедшая к работнику, нервно вздрогнула, поведя открытыми плечами.        — Что это с ним? — тихо спросила она у него. Изо, схватившись за голову, раздосадованно простонал, возвращаясь за стойку и уже чувствуя на языке вкус любимого саке. Рыжеволосая официантка недоумённо оглядела бар. Когда Эйс приходил сюда, всегда что-нибудь случалось.       Бегло пронаблюдать за тем, как девушка стаскивает с себя короткую юбчонку вместе с нижним бельём, которое, по идее, ничего не прикрывает, как она подползает ближе к краю кровати и буквально прилипает к груди, начиная свои ласки. Тонкие пальцы поднимаются выше, стягивают рубашку с плеч на пол. Проститутка утягивает его за собой за шею, заставляя опереться о матрас. Портгасу ничего не остаётся, как последовать за ней.       Отхлебнуть вина прямо с горла, отставить бутылку на край тумбочки и окунуться в манящие объятия проститутки. Услышать громкий вдох после того, как прикусил шею, спуститься ниже, к груди, не поднимать головы, чтобы не закричать на весь город. Эйс чувствовал, что безвозвратно тонет. Тонет в жалких иллюзиях и мечтах. Марко тихо захлопала ладонью о колено и мило улыбнулась.        — Стихи Гёте в твоём исполнении особенно лиричны, — похвалила его женщина. Портгас несдержанно прикусил плечо проститутки, которая немедленно вскрикнула и начала материть его. Однако, когда клиент смерил её взглядом гневного зверя, она мигом притихла.        — Проваливай, — рыкнул ей в лицо лейтенант. Девушка спешно схватила свои вещи, выбралась из-под парня и, прикрываясь, поспешила удалиться из квартиры. Ей заплатили половину необходимого — этого вполне достаточно.        — Отец уже выдавал меня замуж один раз: просто так, чтобы из толпы сильно не выделялась. Только вот мой муж умер через несколько дней после свадьбы — разбился на самолёте, когда улетал в командировку.        — Чёрт. — Эйс схватился за голову и упал на кровать. — Какого хрена?! Она ведь гораздо старше меня! Хватит! Не будь таким идиотом! Она разочаровалась в мужчинах!        — Но не в тебе, — прошелестел по комнате приятный голос. Женский, с небольшой хрипотцой, низковатый, такой знакомый и успевший полюбиться идиотскому сердцу.        — Разочаруется, когда узнает об этом гадском чувстве! — в сердцах выкрикнул Портгас.        — Нет, в тебе она никогда не разочаруется. Ты помог ей встать на ноги, забыть о возникших страхах. Она улыбается искренне лишь тебе, забыл?        — Заткнись! Она никогда не примет меня в этой роли! Она всё ещё боится меня! Забыл, как она отдёрнула руку, когда я хотел помочь ей встать?!        — То был всего лишь рефлекс. Эй, Эйс, ты же понимаешь, что она тоже к тебе что-то испытывает? Она ведь смотрит на тебя с женской жадностью, пытается быть рядом с тобой столько, сколько это возможно. Она даже о своей собаке подзабывать стала.        — Проваливай, я не хочу тебя слушать! — Лейтенант схватился за голову, чуть ли не вырывая свои волосы.        — Ну-ну, не надо вспоминать детство. Не сворачивайся в клубок — здесь нет мамы, которая успокоит. Не дрожи так, будто находишься на вершине Эвереста в одной домашней одежде.        — Я схожу с ума, — нервно пробормотал Портгас.        — Возможно, — злобно захихикал голос. Эйс будто увидел широкую улыбку в полутьме. Улыбку, сияющую будто кости на кладбище. — Иди в больницу, она там скучает по тебе.        — Заткнись, — нервно пробормотал полицейский. Не надо бояться. Портгас шумно вдохнул воздух и устало поднял голову, уже не страшась глаз и улыбки, которые показались в глубине комнаты. Большие очи сияли своей желтизной и мелкими кровеносными сосудами. — Чего тебе от меня надо? — Зубы сверкали белизной, один из них был серебряным, выделявшимся из этого ряда.        — Ничего особенного, — промурлыкал голос. Эйс на секунду поймал себя на мысли, что он стал грубее и неприятнее. Хрипа стало больше, будто сейчас рот зайдётся в приступе кашля. — Просто представь, как однажды ты отведёшь её в комнату, запрёшь дверь на ключ и…        — Я не буду делать ничего из того, что ты говоришь, — оборвал его лейтенант. Голос хрипло засмеялся. Рот и глаза смешались с темнотой, но это нисколько не пугало. Он не боится. Он не должен бояться.        — Но тебе ведь хочется. — За спиной Эйса, разведя руки в стороны, образовалась бесформенная тень, вместо лица у которой была маска. — Ты хочешь любить её сильнее, чем кого-либо. Ты хочешь каждый день просыпаться и чувствовать её тепло рядом с собой. Ты хочешь, чтобы она принадлежала только тебе. — Тень положила костлявые руки ему на плечи и перевесилась через его голову, заглядывая в безразличные ко всему происходящему глаза. Портгас смотрел на перевёрнутую вверх тормашками маску.        — Я не эгоист, чтобы ставить свои собственные желания выше чьих-то других, — просто ответил он. Тень зашлась в новом приступе смеха и, взметнувшись в воздух, оказалась перед ним.        — Но если ты не сделаешь то, чего желает твоё сердце, то будешь ли ты счастлив? — Маска сощурилась и несколько гадко усмехнулась. Тень обвила его тело, положила голову на плечо, подлизываясь и ласкаясь, будто кошка. — Ты ведь так хочешь однажды повалить её на эту кровать и сделать своей. Ты даже выгнал проститутку, которая не смогла заменить твою дражайшую Марколину.        — Я не буду делать ничего из того, что ты мне говоришь, — повторил Эйс. — Я не хочу портить ей жизнь ещё сильнее. — Маска громко расхохоталась, оголяя два ряда зубов и один серебряный.        — Физическое желание пало перед светлым разумом!       Спустя четыре месяца после происшествия Марколина вернулась на службу в полицию. Как и хотела, она перешла в сыскное отделение и на данный момент работала без выездов. Эйс каждый день приходил в кабинет, где раньше работал лишь с Харутой, а сейчас там постоянно значилось пополнение в виде полковника, которая что-то чиркала и сидела в бумагах. Тичу дали без малого одиннадцать лет, по окончании которых его расстреляют. Рассматривались версии электрического стула и сбрасывания его с самолёта без парашюта, но их отмели в сторону. Портгас, как и желал, был назначен исполнителем казни. В случае, если его не будет в назначенный час на месте проведения, его заменит подполковник Джоз. Эйс приедет сюда, в чём никто не сомневался. Так уж вышло, что он всегда доводил дело до конца. И это дело исключением не станет, пусть его и переводят в столицу.        — Ты куда?! — испуганно воскликнула Марко, наблюдая за тем, как старший лейтенант не торопясь складывает свои вещи со стола в картонную коробку и нисколько не обращает на неё внимания. Уже сегодня вечером он будет работать в совершенно другой обстановке. Надо потерпеть ещё немного. Просто собрать вещи поскорее, загрузить их в машину и уехать. Уехать и надеяться, что больше никогда не увидится с Линой. Уложив в коробку последнюю вещь — небольшой потёртый календарик неизвестно какого года, — Портгас подхватил коробку на руки и отправился на выход из кабинета. Харуты в отделении не было, как и нескольких других полицейских: выезд на место происшествия. — Эйс?! — позвала его женщина, подскакивая с места и тут же падая, не удерживая равновесия. Грохот позади заставил старшего лейтенанта резко обернуться, убрать коробку в сторону и подбежать к пытающейся подняться на ноги Марко. Она с явным доверием и силой вцепилась ему в руку и с горем пополам поднялась на ноги, которые мелко подрагивали. Врачи советовали ей не перенапрягаться: вставать и садиться как можно тише и спокойнее, не бегать, не прыгать, только не спеша прогуливаться на короткие расстояния. Ах да, про машину тоже посоветовали забыть. — Да что с тобой?! — Лина перехватила Портгаса за ворот рубашки, зажимая его между своим неустойчивым телом и рабочим столом. Скула Эйса дёрнулась лишь на секунду, в остальном его лицо ни капли не изменилось. Отстранённое, холодное, избегающее взгляда полковника. — Куда ты собрался? Тебя уволили?        — Нет, перевели в столицу, — спокойно ответил парень и положил руку на сжатую ладонь Лины. Женщина, почувствовав холодное тепло, непроизвольно разжала пальцы на секунду, но с места не сдвинулась. — Отпусти, я сегодня вечером уже должен быть там, поэтому…        — Поэтому ты предаёшь меня? Эйс, ты думаешь, я не заметила, что ты избегаешь меня в последнее время? Я будто бы перестала существовать в твоих глазах как только смогла вновь научиться ходить, пусть и не так, как раньше. Я думала, что нашла человека, который может меня выслушать, с которым я могу поговорить на любые темы, а этот человек, спустя полгода, неожиданно переводится в другой город. Я сейчас чувствую себя куклой, которой маленький ребёнок уже наигрался и больше играть не собирается. Если тебе было так интересно наблюдать за тем, как я восстанавливаюсь и пытаюсь вновь вернуть свою утраченную нормальную жизнь, то мог бы и не появляться, а наблюдать со стороны. Я обычный человек, Портгас! — Эйс почувствовал дикий стыд, когда сумел разглядеть в уголках глаз готовые сорваться вниз слёзы. Он с явной заботой положил руки на бледные щёки женщины и утёр влагу.        — Да, я тоже человек, — согласился с ней старший лейтенант и начал медленно приближаться к ней. — Я тоже могу умереть, потерять, получить, мечтать, забывать, ненавидеть, плакать… влюбиться, — прошептал ей уже в самые губы Портгас. Он не настаивал на ответ или взаимность, просто прикоснулся в первый и последний раз, не желая пугать. Марко смотрела в полуприкрытые карие глаза с удивлением и тоской. Хотелось ответить, но сил не было, а страх не позволял. Горячее прикосновение отдавалось приятной дрожью по телу, трепетом в груди, растерянностью. Пальцы на рубашке совсем ослабли и уже хотели потянуться к шее, как неожиданно руки остановились и совсем опустились, безвольно повиснув в воздухе. — Мне надо идти — опоздаю. — Эйс помог Лине вернуться в мягкое кресло на колёсиках и длинными шагами направился к двери, по пути подхватывая коробку с вещами.        — В меня впервые влюбились по-настоящему. — Парень замер в полуметре от выхода. Он хотел ей сказать хоть что-нибудь, но слова отчаянно застряли в горле, не решаясь слушаться. — Ты ведь уезжаешь не потому, что я инвалид?       «Да, Эйс, ты ведь уезжаешь, потому что боишься сорваться, когда она рядом! Тебя возбуждает её запах, глаза смотрят на тебя с неугасающей надеждой, а эти хрупкие ручки, на которых можно разглядеть небольшие рубцы, всегда так бережно дотрагиваются до тебя! Эйс, ты боишься навредить ей тем желанием, что живёт в тебе! Ты хочешь и страшишься одновременно! Хочешь поцеловать её с жаром, страстью, необузданным зверем сорвать с неё эту идиотскую форму, которая так некстати хорошо сидит на ней! Хочешь изучить её тело, чтобы затем отомстить за каждый рубец и шрам Тичу! Хочешь, чтобы она принадлежала лишь тебе и никому другому! Ты невероятно жадный собственник, Портгас Эйс! А ещё ты жутко правильный», — с жаром говорил ему захлёбывающийся эмоциями голос. Старший лейтенант схватился за ручку, нажал на неё и немного приоткрыл дверь, а затем резко обернулся.        — Меня не смущает то, что Вы инвалид. Для меня Вы обычная женщина, полковник Марколина, — твёрдо отчеканил Портгас и вышел в коридор. Марко почувствовала, как с плеч свалился груз. Её впервые после выписки из больницы сравнили с простыми людьми. Ей не сказали слова соболезнования, не попытались облегчить работу, которую она вполне могла выполнить сама, не назвали «слабой» или «уставшей». К ней отнеслись просто, как к человеку с обычными средними возможностями. Когда шаги в коридоре совсем стихли, на плечи навалился удушающий груз. Она одна. Она снова осталась одна. Без поддержки в лице нового… друга?.. Да не важно, кто он теперь! Важнее то, что его нет рядом! Лина, оперевшись руками о стол, встала с места и, пересиливая боль в ногах, поспешила к выходу. Скорее… Он уедет… Уедет и не вернётся… Не вернётся к ней…       Вскоре после того, как со стоянки около здания полиции выехал серебристо-белый Volkswagen Tiguan, город G погряз в ужасающем женском крике.       Бака?..       «Ну ты и дурак, Портгас», — в сотый раз повторил внутренний голос. Лина раздражённо откинула в сторону папку с новым делом и легла на стол. Сколько она уже не видела этого раздолбая? Женщина лениво подняла свой взгляд на календарик и вновь уронила голову на руки. Начало августа. Более года прошло с их первой встречи и пять месяцев с последней. Всё это время до неё доходили лишь слухи об Эйсе. А Харута, побывавший в столице на одном из собраний, лишь подтвердил эти слухи. Портгас дослужился до майора, скоро станет подполковником. Копит приличную сумму на свадьбу с какой-то потерпевшей, с которой познакомился чуть ли не сразу после переезда. Достиг крайне высоких успехов, каждый новичок уважает его.        — Может, Вам сегодня уйти пораньше? — предложил ей Харута, заметив угнетённое состояние. — Сходите в бар, выпейте пару бокалов вина. — Марко устало покачала головой, выключая аппаратуру и вставая с насиженного места. Ноги всё ещё подрагивали при ходьбе, но передвигаться стало куда легче.        — Схожу в парк, прогуляюсь немного, — отмахнулась она, закидывая в сумку небольшую папку и закрывая крышку ноутбука.       Марко скоро будет тридцать шесть. Отец, являющийся немаловажной шишкой флота, за прошедший год вскользь предлагал ей двух женихов, чтобы не напугать. С первым Лина сразу поняла, что ничего не получится. Он был груб, неотёсан, противен. Как только они встретились, он тут же начал говорить о том, что она уже бесполезна. Мол, семью заводить и детей рожать надо было ещё в школе. Данное заявление Марко стерпела, промолчала и нервно отпила воды из стакана. На следующее заявление о том, что она выглядит неженственно, полковник уже грызла принесённые официантом орехи. Нервы начинали сдавать. И вот, после слов о том, что женщины обязаны сидеть дома, рожать детей, поклоняться мужчине и готовить самые изысканные блюда, Лина схватила полный бокал вина и вылила на неотёсанного болвана. Сказав ему пару ласковых, она вздёрнула нос и под восхищёнными взглядами всех сидящих в кафе представительниц прекрасного пола вышла из здания. После этого, разумеется, пришёл выговор от предков грубияна следующего содержания:       Вы крайне необразованная и невоспитанная женщина! Как Вы могли опозорить мужчину на глазах у толпы?! Женщина всегда должна быть скромной и тихой, соглашаться со всем, что говорит мужчина, быть ласковой и покорной! А Вы являетесь полной противоположностью! У Вас нет совести! И у Вас никогда не будет нормальной жизни, потому что Вы предпочитаете зарабатывать и жить в одиночку, а не покориться тому, кто всегда превосходил женщин!       Тогда Эдвард, получив данное письмо по электронной почте, разгромил половину своего кабинета. Он хотел позвать их на встречу и высказать всё, что действительно думает об этих ублюдках, посягнувших на его единственную дочь. Вопрос о дальнейшем знакомстве с этой семьёй даже не появлялся в его голове ни на секунду. К чёрту таких!.. Второй претендент был куда более вежлив и приятен. С ним было легко поддержать разговор и поговорить на любую тему. Он был мил, галантен, предлагал посетить самые интересные места. Однако, к сожалению для Ньюгейта, такого зятя заполучить не удалось: он был влюблён в бывшую одноклассницу. Марко с удовольствием помогла ему выйти из запутанной ситуации, и теперь тот мужчина каждое утро видел лицо любимой женщины. Он, кстати говоря, до сих пор поддерживает с ними связь и обещает позвать на свадьбу.        — Марколина! — радостно окликнули её.       Лина, сидя на скамейке и заинтересованно рассматривая листву над головой, обернулась на оклик и легко улыбнулась. К ней подходил Виста — неудавшийся второй жених. Как обычно, на нём был не самый дешёвый костюм и цилиндр. Тросточка тихо постукивала о мощённую дорожку. Мужчина плавно прошёл к ней, галантно взял тонкую кисть, оставляя на ней лёгкий поцелуй, ещё раз поздоровался и сел рядом, улыбаясь и накручивая свои ухоженные усы.        — Ты похорошела, — сделал ей комплимент он.        — Да ну тебя, — смущённо буркнула Марко, в шутку ударив по предплечью. Виста улыбнулся ещё шире, полез во внутренние карманы пиджака, выискивая что-то. Через пару секунд он уже протягивал простенький конвертик, украшенный аккуратным рисунком ириса*. Тонкие чёрные линии элегантно и просто смотрелись на бумаге, которой явно придали цвет старины и жухлости: она была жестковата на ощупь. — Что это? — Женщина аккуратно раскрыла запечатанный конверт и достала оттуда сложенный вдвое лист, на котором расположился красивый почерк. Пробежавшись глазами по тексту, она подняла взгляд на Висту, потом снова взглянула на бумагу и, улыбаясь, крепко обняла друга. — Поздравляю, Виста! Я обязательно приду на вашу свадьбу, обещаю! — уверенно поклялась она.        — И, надеюсь, не одна, — подмигнул он ей. Марко несколько возмущённо посмотрела на него и покачала головой, снисходительно ухмыляясь.        — Человек, с которым я бы пошла куда угодно, пусть от моих ног ничего не останется, пропал. Он ушёл, не желая причинить мне боли, — рассказала она, вглядываясь в обрывки облака на голубом небе. — Сейчас мне кажется, что я сама начала отталкивать его с первого дня нашего знакомства. А он влюбился в меня. Влюбился по-настоящему, чего со мной никогда не было. Виста, это нормально: поздно осознать свою любовь? — Мужчина незамедлительно кивнул и подбадривающе обнял подругу за плечо, тяжело вздыхая и что-то тихо бормоча себе под нос.        — Кто он хоть? — поинтересовался он. Лина глухо шмыгнула носом и проморгалась, сгоняя влагу. Не надо сейчас плакать.        — Тот самый парнишка, который нашёл меня в заброшке. — Марко с силой зажмурилась, кривя лицо в обиде. Она вспомнила, как Эйс успокаивал её, обнимая и нашёптывая обещания на ухо. Вспомнила, с каким теплом в голосе он рассказывал ей истории из своего прошлого и читал книги, которые приносил в палату. Как он несколько раз засыпал у неё на плече, пока она штурмовала очередную страницу. Как на его лице проявлялось беспокойство всякий раз, когда он замечал хотя бы мельчайший намёк на слёзы или плохое состояние. Как Портгас однажды тайком пронёс бутылку вина в больницу и предложил выпить. Как Стефан, привыкший к его визитам, заслышав знакомые шаги, подрывался с места и бежал ему навстречу. Как Эйс водил её на прогулки и под пристальным взглядом серых глаз и двух взволнованно мечущихся санитаров веселился с Рикой, катая на плечах или играя в прятки. Как вечно обыгрывал Сатча в покер и под звонкий смех женщины загадывал очередное желание. Эйс всегда просил продлить ему пребывание в палате до полуночи, с чем бедному санитару приходилось мириться. И как Марко раньше не замечала этого? Этих взволнованно тёплых взглядов, мягких улыбок, желаний побыть с ней так много, как только возможно? То прикосновение отдалось в голове Лины будоражащим вихрем. Интересно, что бы с ней сталось, если бы он действительно поцеловал её, а не просто прикоснулся? Наверное, её бы пробила волнительная дрожь, на коже проявились мурашки, а все жужжащие мысли выпорхнули из головы, как какой-то старый и ненужный мусор.        — Ну и кого там на ночь глядя принесло? — у самой себя поинтересовалась Марко, выходя в прихожую и заглядывая в глазок. Видимо, нежданный гость был крайне низким, но каштановые вихры, торчащие в разные стороны, полностью выдавали неугомонную особу. — Что-то случилось? — Женщина открыла дверь Харуте, пропуская внутрь, однако мальчишка предпочёл остаться на лестничной клетке и лишь протянул ей букет цветов, которые, казалось, совсем недавно распустились.        — Он пришёл на Ваше имя, полковник Марколина, — рассказал ей недавний лейтенант полиции. Лина неуверенно приняла букет, и Харута, тут же попрощавшись, отправился вниз по лестнице. Проводив его недоумённым взглядом, женщина закрыла двери и прошла в гостиную, где телевизор трещал о новостях, а Стефан, свернувшись калачиком, валялся на своём излюбленном пуфике.        — Странный букет. — Марко заинтересованно повертела цветы в руках, разыскивая хоть какую-нибудь подсказку. Здесь было три нежно-розовых камелии в центре, через них пробивались приятного синеватого оттенка крокусы, и всё это было выделено веточками лаванды. Такое сочетание от розового до фиолетового приятно восхитило Лину, и она с удвоенной силой принялась за поиски записки, которая чуть позже обнаружилась под обрамлением цветов, так похожих на сирень. Раскрыв открытку, она заинтересованно прочитала написанное.       Мне сказали, что розовая камелия на языке цветов обозначает тоску по кому-то, крокусы — свежесть чувств, якобы говорят, что я никогда не забуду тебя, а лаванда — одиночество, «никто не заменит тебя». Я не знаю, по какой причине пришёл в цветочный магазин, обычно я туда вообще не заглядывал. Мог зайти и купить цветы матери на праздник, но не более. Я ни одной женщине, кроме мамы, ещё цветы не дарил. Ты первая, Марко. И я очень рад тому, что ты первая.       Сколько мы уже не виделись? Год?.. Три?.. Вдали от тебя время идёт слишком медленно, оно тянется, как густой и терпкий мёд, который я никогда не любил. Особенно этот гадкий запах приторности. Я постоянно смотрю на календарь и замечаю, что не так уж и много времени прошло с нашей последней встречи. Я ловлю себя на том, что мне хочется сесть в машину и приехать к тебе, крепко обнять тебя и поцеловать со всей любовью, которую я к тебе испытываю.       Чёрт, я стал отпетым романтиком, заметила? Что же ты со мной сделала, Марко? Нет, не говори… Это я во всём виноват. Виноват в том, что вовремя не остановился, влюбляясь в тебя. Виноват, что тогда не нашёл тебя раньше. Сколько бы ты меня не успокаивала, я всё ещё виню себя в том, что испортил тебе жизнь.       Марко, я совсем скоро приеду в G. Я пойму, если ты не захочешь со мной встретиться или хотя бы поздороваться. Но если ты всё же пожелаешь увидеть меня также, как и я тебя, то я буду у тебя под носом, около твоего подъезда ** августа в 22:00 вечера.

Портгас Эйс

      Марко замерла. В конце, аккуратными, старательно выведенными символами, стояла сегодняшняя дата. Чтобы убедиться в отсутствии возможного склероза, она схватила телефон, до этого мирно лежащий на одной из подушек, судорожно включила его и глазами пробежалась по экрану в поисках числа. Да, это сегодня. А время?.. Взгляд поднялся чуть выше и замер, без пяти одиннадцать. Женщина мигом подскочила с места, чуть не падая, и выбежала в прихожую, быстро натягивая какие-то старые шлёпанцы. В голове не проскальзывал вопрос, почему Харута пришёл так поздно, не было ни единого намёка на размышления о том, что Эйс просто мог попросить у него помощи, что это всё похоже на какую-то детскую игру. Она сможет увидеть его — плевать она хотела на остальное.       Вырвавшись из душного подъезда, Лина чуть ли не сбила с ног майора, который, наверное, уже получил звание подполковника. Женщина неверяще оглядела его, подняла дрожащие от волнения руки, хватаясь за веснушчатые щёки. Портгас неуверенно смотрел в её обеспокоенные глаза, порывался сбежать, но ноги ему отказались подчиняться. Назад пути уже не было. Марко с чувством припала к его губам, обнимая за шею, зарываясь в густых волосах пальцами и притягивая к себе так близко, как это было только возможно. Эйс опешил, не в силах ответить. Где-то вдалеке заревел гром, чуть позже донеслись отголоски света от молнии. Парень судорожно обнял женщину за талию, отвечая ей с не менее пылким жаром.        — Дурак ты, Портгас, — проскулила Лина, отстранившись на секунду и снова припав к его губам. Подполковник шумно вдохнул воздух, улыбнулся в поцелуй, провёл ладонями вдоль спины, вызывая у Марко мурашки по всему телу.        — Зато любимый, — усмехнулся он. Женщина в шутку несильно оттолкнула его, посмеиваясь и смущённо улыбаясь, однако чуть позже притянула его к себе за ворот рубашки и коротко поцеловала.        — Да, любимый. Пойдём уже, дождь собирается. — Эйс лишь кивнул и последовал за Линой.       Впервые за последние полгода Марко не чувствовала себя в своей затхлой квартире настолько одиноко, что хотелось застрелиться. Портгас разговаривал с ней несколько смущённо и иногда, сам того не замечая, обращался к ней черезчур уважительно. Он волновался, нервно трепал шею обрадовавшегося его присутствию Стефана, говорил приглушённо и боялся кидать хотя бы мимолётные взгляды в сторону полковника. Марко же, наоборот, смотрела лишь на него, голос у неё был мягкий и приятный, завораживающий. Она постоянно подсаживалась к нему чуть ли не вплотную на диване, из-за чего Эйс еле заметно краснел и незаметно даже для самого себя отсаживался подальше.        — Тут не так давно открылась книжная ярмарка, — сообщила ему Лина, отпивая горячего шоколада. Парень заинтересованно взглянул на неё, желая узнать подробности. — Там так много книг разного жанра и разных писателей. Знаешь, я ходила туда вчера и заметила огромный тёмный стеллаж. — Марко, отставив кружку с горячим напитком в сторону, попыталась показать размеры мебели, но лишь рассеянно охнула и упала на колени Эйса, чуть позже улыбаясь и рассматривая удивлённое лицо полицейского. — Я подошла к нему и поняла, что там были работы Стивена Кинга. Я взяла несколько книг, подумав о том, что ты никогда не приносил ужастики. — Портгас был готов рассмеяться. Да, он никогда не приносил ей ужасы для чтения, и для этого была своя причина. В детстве его не пугали так, как пугали обычно: бабайки из шкафа казались ему чем-то глупым, а подвывающие на луну оборотни или чупакабры были для него обычными шавками по сравнению с историями деда и отца, которые поочередно читали самый страшный роман двадцатого века. Эйс бежал куда глаза глядят при виде обычного красного шарика, избегал ярко одетых и замалёванных клоунов, сторонился канав и мостов. А нерадивые предки лишь раздували огонь. Как-то однажды отец принёс в дом огроменную коробку, наполненную одними лишь книгами. И это были книги Стивена Кинга. Эйс не отрицал мастерство данного писателя, но вот факт того, что ему каждый раз перед сном читали по одной главе в исполнении «Короля Ужасов», жутко нервировал его психику. От самой безобидной, как ему казалось, книжки про девочку, обладающую телекинезом, до жуткого романа о клоуне-психопате, питающегося детскими страхами.        — М-марко, я, конечно, люблю тебя, но не настолько, чтобы не спать по ночам из-за страха к красным шарикам и клоунам. — Ему стало резко плевать на то, что он мог сделать с ней, отпустив самоконтроль. Мысль о том, что пора бы свалить из этой квартиры, чтобы не окунуться в яркие воспоминания детства, была готова самореализоваться в любую секунду.        — Да ладно тебе, ты же полицейский — у тебя всегда при себе может быть оружие и наручники. — Лине нравилась такая резкая смена его настроения. К тому же, она хотела немного поиздеваться над ним в качестве мести за то, что тот уехал, толком не попрощавшись. — Пойдём. — Женщина встала с только начавшего теплиться места и потянула за руку парня, уводя его в спальню. Там она толкнула его на кровать, подбежала к комоду, будто ноги и вовсе не болели, и вскоре, плюхнувшись, улеглась рядом, протягивая ему книгу, на которой между ровными рядами голых деревьев была изображена фигура мальчика с красным шариком в руках. В верхнем правом углу значилось имя автора, а чуть ниже и левее — название. Эйс непроизвольно скорчился, однако, чувствуя, что Марко удобно устроилась на его плече и уже улыбалась в предвкушении, он всё же пролистал первые страницы, открывая первую главу. — Ужасные события, случившиеся двадцать восемь лет назад, которым не видно было конца, да и кончились ли они, ещё неизвестно, — начались, насколько я знаю, с бумажного кораблика, свёрнутого из газетного листа и пущенного по сточной канаве, где бурлили потоки дождя.       Кораблик подпрыгивал, кренился, замедлял ход, но, обретя равновесие, снова летел стремглав в коварные водовороты по Витчем-стрит, держа курс к светофору, что стоял на перекрёстке.       В тот день…       Лина несколько злорадно вжималась в его плечо, внимательно вслушиваясь в приятный голос. Эйс читал ровно, никуда не торопясь, шёл своим взглядом по ровным буквам и, складывая из них слова, спускался ниже. Его голос отдавался в голове короткой дрожью, перерастающей в какой-то странноватый фетиш. Марко никогда не отрицала, что ей было куда более приятно слышать Эйса, чем Сатча или Висту. Первая страничка закончилась быстро, и Портгас, немного повозившись, открыл следующую, продолжая чтение. Приключения бумажного кораблика, за которым бежал шестилетний мальчик, сменились описанием дома и действием, происходящим в нём. На губах Эйса заиграла несколько ироничная лёгкая улыбка: ему эта история казалась несколько похожей на его собственную. У него тоже есть младший брат, правда, его не пытался сожрать с первого взгляда невинный клоун по прозвищу Пеннивайз.       Когда первая глава подошла к концу и Портгас уже собирался приниматься за вторую, не менее страшную, Марко осторожно забрала книгу у него из рук, чем вызвала облегчённый вздох у парня, однако тот практически сразу испуганно крякнул — Лина забралась на него, усаживаясь на бёдрах, отложила чтиво на пол и воссела на нём прямо, проводя руками контур тела.        — Марко?.. — неуверенно позвал её Эйс. Женщина беззлобно хмыкнула, наклоняясь к нему и мягко целуя, почти не прикасаясь. Полицейский с явной неохотой ответил ей. В нём начали бороться два желания: остановить полковника и уйти восвояси, извинившись, или взять всё в свои руки и сделать, наконец, эту неугомонную женщину своей. Трезвый разум пересиливал пьяное желание, но уже в следующую секунду всё менялось, потом снова верх одерживала трезвость, затем наоборот… Так Портгас и пропустил момент, когда Лина стащила у него с пояса наручники и прицепила его к кровати. Теперь-то у него точно не получится сбежать. — Чего?!.. — загнанно вскрикнул он, когда Марко отстранилась от него, довольно улыбаясь. Проворные пальцы побежали по пуговицами рубашки, вызывая дрожь и нервные метания Портгаса.        — Хватит елозить! — проворчала женщина и потёрлась о его плоть, чувствуя, как та медленно увеличивается в размерах и твердеет.        — Марко, это!.. Послушай, я не хочу, чтобы ты!.. — пытался подобрать необходимые слова Эйс, но ничего не выходило. А вскоре попытки и вовсе прекратились: Лина вытащила из петелек халата достаточно широкий пояс и прикрыла неугомонному подполковнику рот, предварительно несколько раз обмотав ткань вокруг головы. В следующую секунду парень и вовсе замер, поражённо рассматривая открывшийся ему вид. Марко нарочито медленно стягивала с себя единственную верхнюю одежду. Эйс заворожённо наблюдал за скольжением мягкой ткани по коже, на которой, если приглядеться, можно было увидеть давно зажившие шрамы и рубцы. Хрупкие плечи, манящие косточки ключицы, грудь, скрытая за простеньким чёрным лифчиком, тонкая талия, выпирающие рёбра, явно выдающие худобу, плоский соблазнительный живот, аппетитные округлые бёдра. Портгас нервно сглотнул ком, вставший поперёк горла; Лина медленно расстёгивала ширинку, «случайно» задевая полувозбуждённое достоинство фалангами пальцев.        — Эйс, мы всё равно когда-нибудь сделаем это, и мне всё равно придётся преодолеть саму себя, так что просто не думай о лишнем, — глухо попросила его женщина, стягивая лишние джинсы вместе с бельём. Подполковник устало закатил глаза, вконец обмякнув.       Кажется, ему придётся побыть брёвнышком.       Марко лениво открыла глаза, поворочалась, утягивая одеяло в свою сторону, потянулась, задевая кистью чью-то руку, которая повисла в наручниках, прикреплённых к перекладине. Усмехнувшись, она развернулась к спящему Портгасу лицом. Тот будто бы и вовсе не был прикован к кровати: спал как убитый. Женщина лениво поднялась и прошла к зеркалу шкафа-купе, желая рассмотреть следы прошедшей ночи. Она уже прекрасно понимала, что придётся натянуть шарф, входящий в форму, чуть выше обычного, но особого удивления это не вызывало. Она впервые за прошедший год почувствовала себя невероятно свободной и обновлённой. Тело казалось легче обычного, а синеватые следы от укусов и яркие засосы только подливали масла в и без того разгоревшийся огонь. Живот приятно потянуло вниз, воспоминания накрыли её с головой. А ведь она просто попросила почитать ей книгу перед сном, а потом и сама не заметила, как забралась на него и приковала к кровати под возмущённый карий взгляд.        — Марко, где ключи? — поинтересовался у неё Портгас, уже несколько минут рассматривая её тело. Женщина хмыкнула, заметив это, спешно натянула халат и прошла к нему, присаживаясь рядом, но явно не желая говорить о местонахождении мелких железяк.        — У тебя ведь есть невеста. Почему ты?.. — неожиданно вспомнила о немаловажной детали Лина, однако её вопросу не дали выскочить полностью.        — Нету, — оборвал её Эйс. — Я завёл с ней отношения только для того, чтобы хоть как-то забыть тебя, но, как видишь, ничего не получилось. — Лина забралась на него, усаживаясь на бёдра и приникая ухом к мерно вздымающейся груди. — Я не хотел возвращаться: боялся, что разрушу твою жизнь ещё больше.        — Наоборот, дурак. — Женщина подтянулась чуть выше, нависая над ним и приближаясь к его лицу, обхватывая его руками. — Мне было чертовски одиноко и скучно, мне не хватало твоих взглядов и улыбок, голоса и рассказов, мне хотелось сорваться к тебе, но когда Харута вернулся и рассказал о том, что у тебя есть невеста, я поумерила пыл и попыталась забыть.        — И у тебя тоже ничего не вышло. — Эйс, будто ласкающийся кот, приник к её ладоням и легко улыбнулся, будто вспомнил что-то. — Я перевёлся сюда, обратно, и мне пока негде жить: квартиру захватил младший брат со своей компашкой. Не против, если я пока у тебя перекантуюсь? — Марко тихо рассмеялась.        — Куда ты денешься? — задала она риторический вопрос и сползла на пол, направляясь к выходу из спальни. Портгас недоумевающе проводил её взглядом, замерев, лишь потом вспомнив о том, что он прикован к кровати. Дёрнувшись, он судорожно огляделся по сторонам в поисках ключей, однако тех в зоне видимости или досягаемости не обнаружилось.        — Марко! Марко, да ладно тебе! Я никуда больше не уеду — честное слово! Ключи в машине — сходи, пожалуйста! — вспомнил местонахождение порученного ему оборудования Эйс, вновь дёрнувшись и притихнув на пару секунд. В квартире были слышны только приглушённые шаги, но никак не хлопки входной двери. — Ну Ма-арко! — жалобно проскулил он, однако так ничего и не дождался, кроме тихого гавка и последовавшего за ним хохота.       Эпилог        — А ты когда-нибудь сбегал из дома? — Портгас задумчиво взглянул на небо, которое медленно темнело. Появлялись первые звёзды, блюдце луны уже светило на переливающемся закатными красками полотне. Людей становилось всё меньше и меньше, природа медленно захватывала этот городишко. — Я сбегала один раз — как тогда на меня злился отец, — с толикой ностальгии протянула Марко. Они сидели в небольшом парке на лавочке. Над их головами зажёгся фонарь. Они пришли сюда не так давно — просто бродили, разговаривая ни о чём и то обнимаясь, то держась за руки, чтобы случайно не разойтись в разные стороны. Когда Лина начала подавать признаки усталости, Эйс без всяких вопросов подхватил её и, будто какую-то пушинку, понёс дальше, обещая ей строгое откармливание. Женщина, по его мнению, весила крайне мало, хотя помять было что, в чём он уже успел не раз убедиться.       Встречу у двора дома, в котором они проживали последнюю неделю вместе, назначила Марко. С утра пораньше Портгас торопливо собирался, бегая из стороны в сторону, чтобы не опоздать на работу. Ему поручили забрать несколько важных лиц и увезти их в столицу, где должно было проходить очередное собрание по поводу преступности за прошедшие полгода. Лина тоже должна была поехать, но она благоразумно отказалась, предпочитая воспользоваться выходным и отдохнуть дома. Когда Эйс уже собирался переступить порог, она резко схватила его за шиворот пиджака, развернула к себе и принялась подправлять галстук, с которым подполковник прилично так накосячил. Попутно она наказывала ему вернуться не позже девяти вечера, оставить машину на парковке и пройти к подъезду. Просила не заходить в квартиру, а ждать именно под окном, на что Эйс несколько удивлённо выгнул бровь и пожал плечами, соглашаясь с условиями. День для него тянулся медленно. Бывало, взглянет на время, снова переведёт своё внимание на что-нибудь другое, поразглядывает его, как ему казалось, минут десять, посмотрит на часы, а прошло-то меньше минуты. В такие моменты ему хотелось хорошенько приложиться о руль или стол, однако то, что на него постоянно бросали косоватые взгляды из-за его кислой мины, смущало и останавливало от подобных действий. Один из пассажирова на обратном пути, когда у Портгаса уже совершенно не было сил терпеть это по-дурацки медленное и тягучее, отдающее привкус гадкого меда время, даже пошутил над ним: «Что, девушка залетела»? Да лучше было бы так, чем ожидать встречи с женщиной, у которой на голове была мужская грубоватая стрижка, так шедшая ей. На данный вопрос Эйс только тяжело вздохнул, отмахнувшись, и с тоской протянул: «Ага, надеюсь, что прямо в кольцо сегодня вечером». Немного обмозговав его слова, пассажиры обадривающе похлопали его по плечам со словами поддержки и просьбами позвать на свадьбу, если таковая будет. А время всё тянулось, как гадкий густой мед…        — Было такое, — кивнул Эйс. — Я собирался начать жить самостоятельно в семнадцать вместе с девушкой, с которой тогда встречался. Мы с ней даже квартиру успели подобрать, накопить средств… Только, услышав об этом, родители запротестовали. Мол, ты ещё ребёнок, рано в гражданский брак вступать. — Марко тихо хохотнула, устраиваясь у него на плече поудобнее. — Вот и сбежал. Ночью у девчонки перекантовался, а утром меня вышвырнул её отец через балкон. Благо, второй этаж и выходит на кусты. Потом с ней же ушёл к друзьям. Вернулся домой уже через два дня, сразу после того, как увидел «великую любовь» девушки ко мне. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что было неприятно и противно от самого себя за детские глупость и наивность. В общем, вернулся домой целым и невредимым, получил от отца выговор, попал под домашний арест и так далее, — устало закончил Эйс, откидываясь назад и выглядывая звёздные узоры на небе. Лина хмыкнула, сжимая его руку сильнее, переплетая пальцы.        — А у меня отец попал в больницу, и срочно требовались деньги на операцию. Я долго думала, что можно делать и, в конце концов, решила продать свою девственность какому-нибудь именитому олигарху. Мне ведь тогда и шестнадцати не было, времени зарабатывать на раздаче флаеров не было. Через какое-то время, когда я сидела на детской площадке, ко мне подошёл здоровенный бугай. Я видела, что он вышел из достаточно дорогой машины и сразу смекнула, что да как. Я не стала отпираться, пошла вместе с ним, а вечером уже возвращалась домой с необходимой суммой денег. Было противно от самой себя. Как только вернулась, сразу залезла в душ и включила горячую воду, там до полуночи просидела, проплакала, пытаясь смыть с себя воспоминания. Отец прознал об этом — чуть не убился. Кто-то из одноклассников тоже разузнал эту историю, вот так и прозвали меня «шалавой» и «стервой». Помню, что некоторые старшеклассники даже предлагали мне развлечься с ними. — Эйс, не спрашивая у Марко, достал из карманов сигареты с зажигалкой, нервно закурил, вернул ненужное на место, судорожно выдохнул дым. Лина блаженно втянула запах, прижимаясь ближе. — Вот так вот, чтобы хоть как-нибудь пробиться, женщине надо отдать своё тело на растерзание, и при этом умудриться не потерять достоинство. — Портгас сжал её руку, погладил тыльную сторону ладони большим пальцем, успокаивая, притянул к своим губам, целуя, не забывая убрать медленно тлеющую сигарету.        — Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы я ушёл и бросил тебя, — грустно подметил он. Марко приподнялась желая разглядеть его лицо поточнее и лучше. — Я не уйду. Я уже никуда не уйду от тебя. — Эйс крепко обнял её за плечи, прижимая к себе. Лина глухо всхлипнула, вжимаясь в пиджак и хватая его пальцами. — Марко, я тебя ещё в свадебном платье увижу, сделаю своей женой, пройду с тобой через какие-то трудности, выращу с тобой детей, состарюсь и сдохну только с тобой. — Плечи женщины часто вздрагивали, полностью выдавая её состояние. Но то, что она счастлива, Эйс знал точно. Не знал, откуда, но знал. Просто знал.