Всегда ври, никому не верь

Резко встав, девушка тяжело задышала. Глубокие воспоминания, которые сокрытые в ее голове, Рукия больше не хочет видеть. Что это означает? Почему Корея не говорила ей о сестре? Даже несмотря на то, что та ее ненавидела, Рукия имела права знать. Она же перерождение Киреи как ни как. Но… почему же тогда она видела Кирею мертвой? Почему она чувствовала ту боль от потери сестры? И почему было так страшно, когда и сердце Ру остановилось? Что происходит? Что Кирея хочет ей сказать этим? Зато, теперь Рукия поняла, за что Кирея ненавидела сестру. Она злилась за свою смерть. — О… — неожиданно Рукия услышала голос Киреи. Только сейчас Кучики поняла, что все еще не выбралась из темноты. — К сожалению, это только часть всей беды. Моя ненависть гораздо глубока чем ты думаешь. И чтобы понять это, тебе нужно узнать больше, увидеть больше. К тому же… тебе разве не интересно, кто меня убил? Почему Ру была в крови? Почему я ее так сильно… ненавидела… Рукия конечно было интересно знать причину, но не так. Она не хочет проходить через все то, только чтобы увидеть прошлое. Неужели нельзя просто так рассказать? Словами? Нужно обязательно создавать какую-то загадку, заставлять чувствовать ту боль. Но почему Кирея так хочет, чтобы она все узнала. И не просто, а прошла все заново. Неужели она думает, что происходящее когда-то отличается от того, что рассказать словами, чем испытать все на себе? Неужели она не хочет, чтобы она все «знала». Она желает «вернуть» воспоминания. Тогда Рукия смириться и согласиться на все ее условия и предложения. Ведь другого пути у нее явно нет. — Вот и чудненько… Неожиданно возле Рукии появилось что-то… светлое. Этот свет обжигал ее глаза, особенно если учесть, что до этого она была в полной темноте. Как только глаза стали привыкать, девушка смогла рассмотреть «себя», спящую в огромном куске льда. — Еще одна… я?.. Душа?.. — Нет, — выйдя из-за льда, Кирея дотронулась до него. Ее взгляд был устремлен на девушку внутри. Рукии даже показалось, будто совсем на секунду, она смогла прочесть печаль. — Это не еще одна душа, запертая в этом теле. Здесь только две души. Всегда было, есть и будет. А это… — проведя ладонью по льду, Кирея тяжело вздохнула, — что-то вроде оболочки. — Оболочка? — Рукия тоже решила последовать примеру Киреи и дотронуться до льда. Удивительно, насколько он казался ей светлым. Дотронувшись к нему, Рукия слегка удивилась, ведь лед был не холодным, а теплым, даже немного горячим. — Для чего? — Воспоминания. Ты его создала. Точнее, оно появилось здесь в день твоего рождения. Думаю, ты хотела отделить старые воспоминания, чтобы начать свою жизнь заново. Но теперь это не имеет смысла… — медленно, Кирея опустила руку. В тот момент какая-то сила отшвырнула Рукию подальше. — Тебе уже необходимо все знать! Больше ты не сможешь убегать оттого, что натворила. Ты должна разрушить эту гребанную оболочку и храбро взять все то, что отделила от себя ранее. Больно, слишком больно. Даже несмотря на то, что Рукия находилась внутри своего подсознания, она каждой клеточкой чувствовала физическую боль. Если это и правда ее оболочка, почему она отвергает ее? Разве не Рукия когда-то ее создала? По крайней мере так сказала Кирея. По ее глазам было видно, как она жаждала разрушения оболочки. Что же такого она хранит? Что отделила когда-то Рукия? Может это как-то связанно с ее сестрой. Но все же, Рукия не сможет ее разрушить, пока она ее не пускает. — Пустит, — подойдя к Рукии вплотную, Кирея потянула ей руку, помогая встать. Впервые Кирея проявляла хоть какую-то доброту, поэтому Рукия не спешила принимать ее. Она могла вполне справиться. — Вот и хорошо. А теперь подойди к ней снова и попробуй притронуться, БЕЗ моей помощи. Больше она церемониться не собиралась. Резко схватив Рукию за воротник кофты, Кирея потянула ее к светящемуся льду. Сколько бы Рукия не смотрела на него, ей казалось, что девушка внутри просто спит. Она никак не могла бы подумать, что внутри пусто и на самом деле ничего нет. Но все же это так… будто смотришь в зеркало. — Зачем тебе это? — неожиданно спросила Рукия. Она не собиралась ничего делать, пока не узнает причину. — Ты ведь никогда ничего не делаешь без выгоды для себя. — О, выгода здесь есть и еще какая… — протянула девушка, опустив наконец Рукию и отойдя от нее на несколько шагов. — Я просто хочу, чтобы все закончилось. Я устала. Ты должна уже меня отпустить. — Я тебя и не держу. — Нет, держишь, хех. И даже если захочешь, не сможешь отпустить, да и не захочешь вовсе. Но вот она… — вытянув руку, Кирея указала на пустую оболочку внутри льда, — она сможет. «Она». Посмотрев еще раз на оболочку, Рукия слегка наморщилась. Может мысль о том, что Кирея больше не будет вечным ее спутником и грела ее душу, но что-то… настораживало? Если Рукия когда-то отделила от себя старые воспоминания и даже защитила от нее самой же… Может не стоит это разрушать? Вдруг там что-то, что ей не понравиться. Не зря же она не хотела все помнить. *** — Что значит создал? Ичиго вместе с Урюю смотрели прямо в глаза Соске, пытаясь понять старого вампира. Его манера говорить загадками стала раздражать обоих. Но зато теперь Ичиго точно уверен, что стоит послушать то, что хочет сказать Айзен. — Все просто. Война была проиграна. Вторая попытка тоже не особо помогла. Поэтому мне нужен был кто-то очень могущественный. Ведьма к примеру. Но к сожалению, на свете не было еще ни одной ведьмы, которая смогла бы победить орду вампиров, но при этом остаться живой. Огромная сила требует огромной жертвы. Например, жизни. Поэтому, я придумал план. Если человеческая женщина не может родить ведьму, которая сможет колдовать не в ущерб себе, то почему бы не попробовать кого-то… неживого. — Например, женщина-вампир, — продолжил Исида. Ичиго удивленно посмотрел на друга. Его слова были абсолютно глупыми. Вампир никогда бы не смог родить живого человека. — Правильно думаешь, — усмехнулся Айзен. Не зря он считал, что Исида Урюю не так глуп, как кажется на первый взгляд. — К сожалению, как подумал Ичиго-кун, вампир никогда не смог бы родить живого человека. Но и живой мне не нужен был. Главное, чтобы ребенок мог колдовать. Мой план был идеален. Я нашел женщину-вампира, которая по свое глупости влюбилась в человека, но не обычного, а великого колдуна. Оставалось лишь ждать, пока женщина забеременеет. Но это было невозможно с самого начала. И вот тогда, мне на помощь пришел Урахара Киске, сам того не зная. Вскоре женщина забеременела. Конечно это было для нее шоком, но она не стала избавляться от ребенка. Как позже я узнал — от детей. Она родила двойню, двух девочек — вампира и ведьму. О, как я был рад. Пока младшая девочка была живым человеком, я мог свободно контролировать ее. Она выполняла любые мои приказы. Мне оставалось лишь подождать пока она вырастит и наберётся сил и опыта. Но вмешался ты! А потом еще и твоя мать! Вы испортили весь план! — тяжело вздохнув, Соске стал массировать виски, чтобы успокоиться. Все же с возрастом становишь жутко раздражительным. — Нет… я сам виноват. Я слишком рано избавился от ее сестры… Наблюдая за вампиром, Ичиго и Исида переглянулись. От всего этого потока слов, у Куросаки образовалась каша в голове. При чем тут его мать? Что он успел сделать Айзену, что даже не знает? И… избавился от сестры? Разве они сейчас не о горной ведьме говорили? Неужели он имеет ввиду Кирею? Но ведь это он ее убил. Или же, даже в этом Айзен приложил свою руку? Разложив все сказанное по полочкам, Исида нахмурился. Теперь-то он стал понимать. Ее плохое настроение. Частое отсутствие днем. Изнасилование. А потом еще и исчезновение. Почему после смерти Киреи, ее труп не рассыпался в прах. Чем дольше он думал, тем страшнее становилось. Кирея сбегала при закате, возвращалась после восхода. В то время как Рукию он видел только ночами… Нет. Этого не может быть. Когда она успела? Когда это произошло? До или после ее появления в замке? …Зачем?.. — Ты!.. — вытянув свой меч, Ичиго уже был готов атаковать Айзена, как его остановила стрела Урюю, воткнутая в земля прямо перед его ногами. — Исида! Ты что творишь! Это он виноват! Это из-за него я убил Кирею! Еще больше нахмурившись, Исида лишь помахал головой. Конечно такое отношение Ичиго лишь сильнее разозлило, но предпринимать еще что-либо он не стал. Может Урюю и не понять всех чувств, которые он сейчас испытывает, но Ичиго всегда ему доверял. Исида самый здравомыслящий вампир, которого он знает. Урюю конечно не был бы против, чтобы Айзена убили. Может он и виноват во многом, но смерть Киреи от рук Ичиго, явно не входила в его планы. Возможно ли, чтобы это все сделала «она»? — Мне всегда нравились умные люди. Может ты захочешь присоединиться ко мне? Урюю Исида, — может Соске и насмехался сейчас над ними, но его предложение не было шуткой. Но посмотрев тому в глаза, Айзен убедился, что вампир и не собирается принимать его. — Как бы то ни было, мне пора откланяться. Думаю, я достаточно вас задержал. Желаю приятных поисков. Попрощавшись с двумя вампирами, Айзен исчез с резким порывом ветра, ворвавшийся в старый дом. Ичиго конечно с удовольствием бы сейчас погнался за врагом, но что-то подсказывало, что, если Айзен хочет исчезнуть, его уже никто не найдет. Наконец опустив свой меч, Куросаки смог немного расслабиться, плюхнувшись на землю. Этот »№% специально их задерживал. Но все же, то что он рассказал может быть полезной информацией. — Куросаки. Повернув голову к Исиде, Ичиго еще больше напрягся. Лицо Урюю было настолько обеспокоенным, что казалось дела их стали еще хуже. — Нельзя позволить планам Айзена осуществиться. Рукия не должна все вспоминать. — Ясень пунь! Я и сам не очень хочу, чтобы Рукия видела всю жизнь Киреи. К тому же, даже чисто из принципа никто бы не позволил в ясном уме помогать Айзену в его планах. — Нет, ты не понимаешь. Медленно присев, Исида положил руку на плечо своего друга. То, что он хочет ему рассказать сильно его ранит. Может Ичиго и все еще справляется с чувством вины за смерть Киреи, но… «правда» его просто добьет. — Куросаки… Рукия с нашего времени — это и есть Рукия, которую ты знал 500 лет назад. — … чего?.. *** Справившись с внутренней борьбой Рукия все же решилась. Медленно, она стала подходить к оболочке. Она должна. Может не ради себя, то хотя бы ради своей прошлой жизни. Что бы не сделала Кирея, но даже она заслуживает долгожданного покоя. Уже 500 лет она никак не может уйти в мир иной. Она все еще прикована к земле, вынужденная страдать за совершенные грехи. А она та, кто все еще ее удерживает. Остановившись возле оболочки, Рукия вытянула руку, полная решимости дотронуться льда. И никакая сила на этот раз ее не оттолкнет. Как она и думала, барьер не позволял ей так легко справиться с задачей. Но девушка старалась. Она должна. Должна. Не важно сколько боли ей принесут воспоминания, которые она оставила, заперла. Она точно справиться. «Надеюсь, мне никогда не придется снова это испытать…» Неожиданный голос прозвучал в голове Рукии. Перед глазами закрутилась одна и та же картинка, как на повторе. Отражение в воде. Девушка в капюшоне. Слезы на щеках. «Если ты меня слышишь — не делай этого…» — Не слушай ее! — кричала Кирея. — Это все барьер! Он пытается тебя остановить! «Прошу!.. Прекрати!.. Ты сама этого хотела…» — Ну же! Осталось совсем чуть-чуть!.. «Будет больно. Прости…» Неожиданно картинка исчезла, также, как и барьер. Молча, Рукия наблюдала, как огромная трещина прошла по льду, начиная от ее ладони. Как ее оболочка стала рассыпаться. С глаз пошл слезы. Одна за одной, которые даже не думали останавливаться. Это действительно больно. Рукия даже еще не видела всего, но уже больно. *** Проснувшись, первым делом Ру дотронулась к своей груди. Бьётся. Слава богу. Она не умерла. Но сердце все еще болело. Наконец открыв свои глаза, девочка могла осмотреться. Но все что она видела, была давящая тьма. Нет! Страх, паника, слезы. Ру никогда не думала, что ей будет настолько страшно. Где она? Почему так темно? А ведь она всегда боялась темноты, и никогда бы не подумала, что окажется в таком месте, где нет ни единого света. — Я … мертва?.. Неожиданный голос сестры заставил Ру улыбнуться. Она здесь не одна. Поднявшись на ноги, Ру направилась в сторону голоса. — Кирея! Где ты? Сестра! — Я ведь… не умерла?.. — Сестра!.. — Я же не могла… умереть. Наконец, когда Ру уже казалось, что она близко, неожиданно ее путь что-то перегородило. Стена, которую она не видела, мешала ей встретиться с сестрой. Но она точно уверена, что Кирея находиться с другой стороны этой стены. Она отчетливо слышит ее всхлипы. — Сестра… — Зачем? — постепенно ее голос становился все громче и злобнее, отчего Ру немного испугалась. — Зачем ты это сделала? Неужели ты настолько меня ненавидела? Я настолько тебя обидела? — О чем ты?.. — не понимала Ру. — Сестра, где ты? — Я там, где ты меня убила! Ошарашенно распахнув глаза, девочка заплакала. Теперь она вспомнила. Она собственными руками убила свою сестру. А еще ту женщину, что была с ними. — Но ведь я исправила это… Я же вернула тебя… — Нет. Ты не вернула. Я своими глазами вижу свое тело. За что? Что я тебе сделала?! Думаешь приятно быть всего лишь пассажиром?! Что? Неужели не получилось? Что значит пассажиром? — Солнце заходит… Солнце? Где? Резко, Ру распахнула глаза. Уснула? Нет. Не должна была. Больно. Очень больно. Все что могла Ру, это лежа смотреть на звезды, и плакать. Тело не двигалось. Голос пропал. В глазах все еще было немного темно. Каждый новый удар ее сердца вызывал жуткую боль. Она чувствовала, как ее тело «оживает» в прямом смысле того слова. Она хотела кричать. Ру хотелось, чтобы ее мама или папа сейчас были рядом, обняли ее, помогли унять боль. Наконец ее рука смогла двигаться, и Ру ухватилась за грудь. Боль становилась все тяжелее. Казалось, будто тысяча маленьких кинжалов терзали ее сердце изнутри. Сколько она так пролежала, девочка не знает. Теперь уже голос стал появляться, и она смогла закричать. Это было неосознанно. Даже если бы она старалась, Ру точно была уверена, что крик она сдержать не сможет. Она ничего не понимала. Почему так больно? Что происходит? Ведь только что она была в темном месте, за стеной. Как она здесь оказалась? Неожиданно, девочка замолчала. Боль стала успокаиваться, так же, как и мысли. Теперь она знает. Всю ночь девочка просидела под деревом плача. Ее отец, если бы узнал, что она натворила, точно бы возненавидел ее. Ночь по-прежнему пугала ее, но не так сильно, как знание будущей участи. Она смирено ждала, когда ее время закончиться. Когда она снова окажется в темном месте за стеной. Когда ее сердце… в очередной раз остановится…