Ежевика с шоколадом.

Для Омы это было чем-то новым, чем-то приятным[даже если он и отказывался признавать этот факт], что заставляло трепетать его сердце. Это неизведанное, такое опасное и. . .живое. Непривычное, неизученное, просто ужасающее. Можно описать это многими другими словами, будь то причастие, то прилагательное, главное, чтобы создавали истинную суть его чувств. . . но правдивы ли эти чувства? Кокичи запутался. Давно запутался в сетях своей же лжи, из которых выбраться не представляется чем-то лёгким, да даже чем-то возможным. Эти сети оставляют на душе Кокичи следы, которые с каждым разом ещё больше и больше кровоточат, заставляя Ому вскрикивать. Но эти крики никто не услышит, ведь он не позволит. Кокичи Ома не знал, что делать дальше. Только начиная с того, как тот поступил в эту злосчастную академию, и заканчивая тем, что он встретился с его глазами. этими глазами, которые были столь добрыми, но одновременно те смотрели прямо в сердце, полностью просчитывая каждый его ход, каждое слово. Он читал Кокичи, и второму это не нравилось. —А ты не боишься, что я погублю тебя, ни-ши-ши?—этот смех наводил страх на любого, кто когда-либо слышал его, но Кайто он только смешил. Так искренне заставлял улыбаться, ведь Момота был полностью уверен, что это все только пустые слова. —Единственный, кого ты можешь погубить, как ты выразился, так это себя. . .да и на это ты не способен,—этот сиплый и спокойный голос раздался на малую дистанцию, но Кокичи услышал. Не способен? Как жаль. Возможно эти слова, что подтверждали его собственную слабость, навсегда отразились в голове Омы. Он не был способен ранить кого-либо и умереть сам. Он бы жалел обо всем на свете, поступив так. Каждое его слово, которое он когда-либо говорил — полная ложь, которая сжимает Ому в сети ещё сильнее. Сети были будто из проволоки, больно впиваясь под кожу Кокичи, царапая внутренности, оставляя, видимые только ему, рубцы. Но он скажет, что все в порядке, а лучше вновь начнет лгать так сильно, что сам поверит в это, не отличая правду от лжи. Он привык. Он живёт так много лет, будучи полностью погребенным благодаря своей же лжи. Ложь, ложь, ложь. Это слово имеет терпкий привкус крови и шоколада с ежевикой, ведь именно второе ассоциируется у Кокичи с Кайто Момотой, который так по-доброму относился к этому неисправному парню. Поломанный жизнью, не контролирующий свое состояние, эмоции и чувства, не знающий о том, что хорошо, а что плохо. Потерянный в этом мире ребенок, из которого можно слепить все, что только будет угодно душе. —Почему ты выглядишь так, будто ненавидишь меня? —Потому что это так,—недовольно проговорил Ома, когда сидел напротив Кайто, будучи на полу комнаты Момоты, продолжая решать те проклятые задачи, которые им дали в наказание за сорванный урок. —Ты вновь лжешь мне, как тебе объяснить, что это больше не подействует,—откинув блокнот подальше, Момота только приблизился к Кокичи на руках, но не смог удержаться и в итоге упал прямо в живот напарника по жизни [с каких же пор?] и рассмеялся, ведь это было неожиданно. Развеяло тяжёлую атмосферу. —Придурок, Момота-чан, такой неуклюжий, что даже упал на пустом месте, ни-ши-ши,—чуть посмеялся Кокичи, проводя своими маленькими руками по волосам Кайто, а после отдергивая свою руку из-за того, что его будто бы ударило током. Нельзя. Он балласт. —Кто тут ещё придурок?! Кокичи придурок. Он позволил себе открыться. Сигареты Момоты вновь заставляли того начать задыхаться в ядовитом, губящем его, дыме, но иначе он никак не мог остудить свою голову, забитую напрочь только низкорослым пареньком, ворвавшимся в его сердце и разодрав стенки того в кровь. Но Кайто это даже нравилось. Этот маленький лживый мальчишка просто заставлял Кайто испытывать чувство удивления, что было прекрасно, приносило дозу эйфории. Это было неописуемо...но запредельно приятно. В такого, как Кайто вряд-ли сможет влюбиться обычный человек, что тут уж говорить о Кокичи. —Ты так часто куришь, Момота-чан,—вновь этот весёлый тон голоса заставлял Кайто вздрогнуть, и тот выронил сигарету. Черт возьми. —Я не часто курю, не лги. Ты просто ловишь меня только тогда, когда я курю,—лениво проговорил Момота, начиная ерошить волосы на голове Омы, заставляя того недовольно хмыкнуть.Так мило. —Парадоксально говорить мне "не лги", Момота-ча-а-ан,—уже было начал Ома, как вдруг застал то, что Кайто доставал вторую сигарету, взывая некую злость у низкорослого паренька. —Прекрати делать это,—твердо сказал Лжец, на что получил лишь смешок из уст своего друга [какое глупое слово, по мнению Омы. Оно всегда приносило дискомфорт, тут. . . оно доставляет лишь радость.], который зажёг сигарету, убрав свою любимую зажигалку в карман школьного пиджака. Такое поведение со стороны Момоты заставило Кокичи возмущённо вдохнуть воздух полными лёгкими, и сжать кулаки, стараясь убрать всю агрессию. Неужели Кайто не мог, понять, что это убивает его больше, чем он когда-либо делал. Это ужасно, убого, и. . .так заманчиво. Эта опасность привлекала, как и сам Кайто. Сейчас они успешно находились на улице возле школы, закончив обучение и будучи полностью свободными. Из-за этого, почувствовав себя сильным и смелым сильнее, чем есть на самом деле, тот выхватил из рук Кайто сигарету и обхватил ту губами, делая сильную [чересчур сильную] затяжку. Момота успел отреагировать не сразу же, из-за чего лишь пару секунд ошарашено смотрел на Кокичи, который выронил сигарету и начал сильно кашлять. В голове парня сразу же заиграла какая-то своеобразная паника: боязнь за состояние Кокичи. По этой причине Кайто схватил своего Лжеца за запястье и взял его лицо в руки, в панике оглядывая состояние того. Все нормально. . . просто кашель. Никакого предобморочного состояния или чего-нибудь ещё. Как только кашель Кокичи стих, парни испуганно смотрели в глаза друг друга, будучи не в очень приятном положении -- слишком близки друг к другу. Именно поэтому Ома мог успешно почувствовать учащенное сердцебиение своего друга, пока тот сжимал его запястья с новой силой. Все это порядком длилось минуты две и первым голос смог подать именно Кокичи: —М-Момота-чан, что ты-,—но его успешно прервал Кайто, соприкоснувшись губами его губ, на которых до сих пор остался неприятный привкус ментола. Это было неожиданно, приятно, и это заставило в животе Омы начать взрываться тысячи фейерверков, ударяясь прямо в его детское и по-своему невинное сердце. Так прекрасно. . . От Кайто пахло ежевикой, запах которой перекрывал ментоловый дым полностью и успокаивал разум Омы, ведь тот начал биться во все возможные стороны. слишком неожиданно и неправильно. добавляет интереса. Этот поцелуй длился порядком минуты три, и после от него оторвался Кайто, испуганно глядя в глаза своего близкого друга [если его так можно было назвать], продолжая сжимать запястья того, но уже нежнее, не прилагая большого усилия. —К-Кокичи, я-. . .прости мен-,—Кайто уже хотел было начать оправдывать себя, но это желание убрал тихий смех Омы, который тот подал чуть ли не сразу после окончания поцелуя. —Неужели Момота-чан влюбился в меня?—так сладко протянул Ома, вновь делая свой привычный жест [палец перед ртом и хитрый, словно у лиса, взгляд]. —Это так захватывает дух! Правда-правда, это невероятно, просто невероятно. Наблюдать за юным сердцем, что трепещет от любви,—этот ехидный голосок порядком мог уже надоесть Кайто, но нет. Он ласкал его уши и заставлял сердце биться чаще. —Чувак, если ты не чувствуешь ко мне хоть чего-то положительного, то давай банально забудем о том, что произошло здесь?—устало протянул Момота, проводя руками по своим волосам, укладка которых была все такой же, как и всегда. —Нет,—так же задорно ответил Кокичи, улыбаясь. —Нет? —Я не собираюсь забывать это,—протянув последние слова, Ома только убрал руки за голову и вальяжной походкой направился за угол, желая скорее уйти отсюда, ведь дольше ложь он поддерживать вряд-ли сможет. Его сердце сейчас билось безумно быстро, а руки тряслись, и парень уже не мог скрывать свое состояние от Момоты, поэтому поспешил покинуть то место. Он понимал, что было слишком грубо бросать Кайто так просто, ничего не сказав и оставив ни с чем, но нельзя. Нельзя раскрываться, это разрушит все, что Кокичи строил годами. Но этот поцелуй с дымом положил начало многому. Его руки безжалостно сжимали бедра маленького парня, агрессивно вжимая в себя. Слишком близко, слишком горячо. Дыхание Кайто обжигало бледную кожу шеи Омы, которая уже была осыпана парочкой засосов, которые Кайто не мог контролировать. Разум затуманился от одного вида обнаженной груди Омы. Это произошло совершенно случайно, когда парни остались дома вновь наедине и Кокичи пролил на себя Панту, запачкав футболку. Момота сразу же, поняв, что Оме будет безумно некомфортно, пошел за своей футболкой и отвёл друга [сейчас это слово имело такое смешное для этих двоих значение] в ванную комнату, чтобы тот смыл с себя остатки газировки. Омы не было совсем немного, но Кайто успел знатно заскучать. Но зато тот лицезрел Кокичи-куна в его футболке, что была тому в несколько раз больше. Ох уж этот сайз-кинк. —Извини, если я испачкал тебе ковер, Момота-чан,—протянул Ома ,уже вновь присаживаясь на пол перед парнем, продолжая так же улыбаться. Дыхание Кайто можно было услышать легко -- то было тяжёлым, с сильной хрипотцой, ведь такая атмосфера давила на того безумно сильно. —Ничего страшного,—на легке ответил Момота, продолжая записывать задачу, готовясь к контрольной, стараясь не обращать внимание на запах геля для душа и будто бы пара, что делал атмосферу горячее. Держаться было трудно, но вскоре Кайто только прочистил горло, желая вернуть разум в прежнее русло. Невозможно. Это было трудно, когда предмет его воздыхания был настолько близко, только вышедший из душа. Для Кайто было не свойственно думать о подобном, но тот только сглотнул, повернувшись к Кокичи. Сейчас или никогда. —Ома-кун, можно я поцелу-,—неуверенно начал Кайто, как вдруг его прервал смех, такой ехидный, и безумно любимый. —Ты? Меня? Поцеловать? Ну попробуй, заодно посмотрим, что из этого выйдет, ни-ши-ши,—проговорил Кокичи и только ближе сел к Кайто, горячо выдыхая тому в губы. Привело. Сейчас Кокичи сидел на коленях Момоты, будучи совсем обнаженным, что делало ситуацию ещё более абсурдной и одновременно интригующей. Возможно Кайто не согласится сделать с Омой что-то,пока они даже не в отношениях. Момота правильный человек, пусть и достаточно скучным. Но эта черта в нем и поражала Кокичи. —Мы сейчас в такой интригующей ситуации—томно прошептал Кайто, который краснел с каждой секундой все больше и больше, но в итоге лишь проводил кистью руки по позвоночнику Омы, заставляя того выгибаться и слабо простонать, сжимая майку Момоты в кулаках. Горячая атмосфера, тусклый свет, а между парнями были сильные чувства, но недостаточно, чтобы заняться чем-то запретным этим вечером. И именно из-за этой причины Кайто только уложил Кокичи на свою кровать, усевшись рядом. Его взгляд был полностью устремлен на своего маленького принца, который до сих пор был не таким смелым и тихим, после тех смелых действий Момоты. —Как мило, могу даже порадоваться, что ты хоть когда-то молчишь,—со смехом проговорил Кайто, проводя рукой по телу парня, который уже был одет. Это было такое бурлящее чувство. —Заткнись. . .—пробубнил Кокичи, отворачиваясь в другую сторону, и укрываясь с головой одеялом. Это вызвало ещё больший смех, а потом мимолётный поцелуй в макушку. Кайто не зашёл дальше, ведь знал, что ни к чему положительному это не приведет. Он только утонет в своих чувствах к этому мальчишке больше, чем когда-либо за все время. Это неприятно. Неприятно понимать, что твое сердце в руках того, кому на это все равно. Того, кто не обращает на тебя внимание на полном серьёзе и точно смотрит на других. Просто отвратительно. Желчь наполняет грудь Момоты так, что тот был просто не в состоянии дышать свободно из-за чего лишь тихо извинился перед Кокичи, уже уходя в сторону балкона Давит. Все давит. Его чувства, его жизнь, его взгляд, такой, вроде бы, наполненный положительными эмоциями, и так же такой холодный. Момота просто понимал, что был лишним в жизни Омы, и ему оставалось только быть с ним рядом так, как ему позволяли. После того случая у Кайто дома прошло где-то две недели и за эти две недели он заметил, что Кокичи будто бы отдалился от него настолько, насколько возможно было. Он отвечал односложно, без какой-либо своей привычной улыбки, и это ужасно давило на сердце Момоты. Он думал, что они хотя бы оставались близкими друзьями и могли все так же хорошо разговаривать. Но черта с два о твоих чувствах подумают, придурок. Ты должен был привыкнуть к этим эмоциями, должен был привыкнуть к боли, что всегда приносили тебе чувства, какими бы они не были. Это твоя судьба, черт возьми. Либо любят тебя, но не любишь ты — либо любишь ты, но на тебя харкают с высокой колокольни. Отвратительно. Почему ты относишься к себе же с такой стороны, забивая на свое состояние огромный болт. Так поступают только идиоты, Момота, ты должен просто забить на него, должен прекратить попытки обратить на себя внимание, любыми способами и просто продолжить курить свои сигареты на крыше школы, думая о тех ваших поцелуях и фантомных чувствах с его стороны. Он не чувствует ничего На сердце был болезненный груз, который давил на него будто бы реальный человек, стоящий сзади. Ужасное чувство, он никогда не думал, что станет таким слабым по отношению к кому-либо. Момота правда не знал, что делать, как это прекратить, как прервать все мысли об этом низкорослом парне, завоевавшим его сердце так быстро, что Момота не мог даже привести пример скорости. Много мыслей поражали его голову с удивительным содержанием: от обнажённого тела Омы тем вечером — до того, как второй презрительно смотрел на него, говоря отвратительные вещи. Но вряд-ли он возьмётся за ум, пытаясь перестать чувствовать это, и только продолжит неожиданно приближаться к Оме, которому, возможно все это было безумно неприятно. Но так же, признаться честно, Кайто любил судить о чем-то еще до того, как все было известно. Он точно не знает, что к нему чувствует его маленький принц, но все равно корит себя за такую сильную навязчивость по отношению к нему, полагаясь на то, что : «не отталкивает — значит можно продолжать, не все потеряно.». Только вот он совершенно забыл о маленькой особенности, если это так можно назвать, Омы, который лжет чаще, чем дышит. Он не принимал во внимание тот забавный факт, что о своих чувствах Кокичи так же мог тактично солгать. Он словно был слеп по отношению к этому. Просто глупо, можно удивляться их глупым догонялкам чувств с каждым разом больше и больше. Ведь Ома в этот момент только шел в сторону того места, где произошел их первый, полный чувств и табачного дыма с ментоловым привкусом, правда неожиданный и спонтанный, поцелуй. Да, тогда Ома просто трусливо сбежал от проблем под названием — чувства. Его сердце трепетало каждый чертов раз, когда на горизонте появлялся парень, пиджак которого уже насквозь пропах сигаретами. Это так противно, что разъедало нос Омы каждый раз, но когда первый обнимал его, то это заставляло все неприятные чувства распылиться, словно из никогда и не было. Так по-детстки и он понимал это, но все равно продолжал трепетно скрывать это ощущение. Ничего хорошего не выйдет. Его руки сильно тряслись, пока он глядел в спину молодого человека, которого ненароком избегал все это время. Нет, он делал это нарочно, но кого это могло волновать. Он должен был подойти и вновь показать всем видом, что вовсе не волновался все это время за состояние Момоты, синяки под глазами которого стали еще больше, чем раньше. Он не волнуется никак, ему абсолютно все равно и поэтому тот вновь надевает свою ехидную маску, подбегая к достающему сигарету Момоте: — Момота-чан вновь курит? — с некой детской обидой в голосе проговорил Ома, уже встав перед Кайто, что немного испуганно взглянул на него. — Откуда ты?-, — чуть было желал продолжить Кайто, как его вновь превал сладостный голос Омы, который положил руки на сильную грудь предмета воздыхания. -- Я просто увидел тебя, Момота-чан, и знал, что ты вновь идёшь сюда курить. . . -- надув губы, прошептал парень, уже вставая на носочки, желая смутить своего. . .черт, да кто они друг другу? Но Момота не растерялся от такого резкого действия Омы и только уронил сигарету на сырой асфальт, обнимая того за талию. Нельзя, но так манит. Чувства это столь противоречивые вещи, о которых если начнёшь говорить, то определенно не заткнешься. И Кайто именно так себя и ощущал, как только Кокичи становился все ближе и ближе к его губам. -- Мне так хочется, чтобы Момота-чан прекратил курить эту отвратительную дрянь, -- прошептал Ома в самые губы, будучи на самом краю, но не пересекая тот первым. И из-за этого на лице Момоты появилась слабая ухмылка. -- Тебе же все равно на меня? -- Заткнись и просто прекрати курить, -- уже сквозь зубы процедил парень, зарываясь руками в волосы возлюбленного, нежно касаясь его губ. Это был первый поцелуй, что первым начал Ома. Он впервые по настоящему поцеловал Кайто, а не просто мимолётно коснулся губ. Это медленно превращалось в нечто большее, недели самый обычный и такой невинный чмок. Этот поцелуй создавал что-то новое, что-то прекрасное.