Хей, это Элисон! О да, именно сейчас очень важные дела украли меня и потребовали отключить телефон. Когда выберусь из их логова, перезвоню сама
Раз за разом вторил женский голос, после ссылаясь на быстрые гудки. Гулкое эхо автоответчика проходит мимо ушей Алана. Ритмичные сигналы звучат словно в другой комнате, а подобие прочной стены из картона не приглушает их. Для парня эти гудки стали родными, — далеко не в первый раз за эти сутки ему приходится выслушивать несчастное пищание. Спокойно вдыхая морозный, нагло пробравшийся в комнату воздух, Алан запрокидывает голову назад. Полуприкрытые глаза уже не особенно рады представлять художнику красоты этой маленькой комнатушки, — точно перед ними застыла пелена, ограждающая от малой части действительной реальности. Парню прельщало подобное стечение, ведь отныне было невероятно просто сосредоточиться на истинно важном.Автоответчик выжидающе замолчал
— Элисон, — Слишком громким для застойной тишины голосом начинает Алан, стараясь говорить более мягко. — Я никогда не был мастером слова. Как бы сильно я не старался описать свои ощущения, всё равно промахнусь. Не совсем понимаю, то ли это у меня язык неправильный, то ли заучки не придумали подходящих слов, но в любом случае придётся изгаляться. Ненадолго отвлекаясь на вредную «палочку счастья», парень притих, придаваясь размышлениям. Как бы сильно не бурлило в груди, голова у Алана была пустой. Проблема заключалась вовсе не в отсутствии темы, не в поиске необходимых фраз, не в приоритетах и условных статусах. Он просто не знал, что же именно хочет ей сказать. Мысли окутал тяжёлый дым, и даже планомерно накрывающие волны спиртного не справлялись с пеленой. — Уже после твоей выходки в библиотеке я знал, что ничем хорошим это не закончится. Слишком уж красиво складывались обстоятельства: далеко не самая последняя девушка колледжа внезапно начинает интересоваться серым пятном с невероятно интригующей для всеобщих насмешек репутацией. Звучит как сюжет для плохой комедии, и именно его мы воплотили в жизнь. Но всякое кино заканчивается, даже слишком хорошее, и у нашего фильма финал — полное говно. — С усмешкой добавил парень, крепко сжимая гранёный рокс. — Терпеть не могу такие фразы, но почему-то именно сейчас они звучат слишком хорошо. Теперь я понимаю мудрёных писателей. Нотки хрипотцы звучно пробивались в мужском голосе, и от того художник решил смочить горло жгучим виски. Алан до жути не любил именно это пойло. Жидкость без приятного послевкусия, с мерзкой отдушкой и сбивающим с ног эффектом, — попросту сорокоградусная вода, но именно она правильно освещала события. — Всё начиналось так красиво: солнечный осенний день, всё ещё тёплый воздух и я, наконец нашедший покой на просторах муравейника, выдающего карточку во взрослую жизнь. И нужно же было тебе разрушить эту идиллию своим: «Это что, сбруя для пони плея?!». Ты прекрасно прекрасно помнишь моё недовольство. Я, озверевший, наградил тебя прозвищем «очередная сучка» и… Кто бы, блять, мог подумать, что эта сучка заставит меня взглянуть на мир другими глазами! — Весело усмехнувшись парень резко взбодрился, словно кто-то посторонний наградил его вторым дыханием. Ненадолго Алана оживил свежий воздух. Уже через секунду он вновь вернулся к прежней, насильственно мягкой интонации. — Ты как призма, Элисон. После встречи с тобой я вновь увидел краски. Глядя на тебя я чувствовал дыхание ранее ненавистной мне жизни. Мне казалось, что всё, что я делаю, не имело никакого смысла, что абсолютно все окружающие хотят высмеять меня, но когда появилась ты и своим откликом выбила из меня переработки юношеского максимализма, стало так просто жить… Блять, вот знала бы ты, насколько мне противно говорить всё это, посмеялась бы с моей рожи. Грязные волосы предательски выбились из излюбленного хвостика и, обрамляя мужское лицо, упали на глаза. Но слишком уж мала эта шалость в сравнении с его отрешённостью, — Алан настолько далёк от происходящего вокруг, что не замечает ни волос, ни более сильного дуновения ветра, ни скатившегося со стола карандаша.Ничего, кроме редких гудков, отсчитывающих время сообщения
— Ты вернула мне не только прежние восприятие, но и подарила новые ощущения. Я говорю вовсе не о сексе, а даже просто за твой вид: всякий раз, когда я видел на твоих губах вишнёвую помаду, мне так хотелось тебя расцеловать; когда ты чувствовала себя смущённо и невольно зажималась, мне хотелось обнимать тебя, чтобы ты разозлилась и почувствовала себя более свободно; когда ты начинала спорить, я с восхищением смотрел на тебя. — Сеченые концы рыжих покалывают кожу, словно нарочно дразнят, и от того Алан заправляет их за уши. — А когда я увидел тебя на нашей первой сессии… Я был во шоке от того, насколько ты красивая. В сравнении с тобой, ну точно пантерой, я чувствовал себя маленьким котёнком, хотя обстоятельства велели иначе расставить приоритеты и роли. Если бы не твоя поддержка, я бы не смог сделать и половины из того вечера. Парень смущённо улыбнулся, с особым теплом отдаваясь воспоминаниям. Именно эти события оторвали его от происходящего вокруг, именно благодаря тем трепетным моментам хладное дуновение оказалось самым тёплым, а у виски появился приятный привкус орехов.Пищание автоответчика вновь возвращает Алана в чувства
— Это было настолько круто, что пару раз мне казалось, что это всё сплошной обман. Создавалось впечатление, что толпа кудахчущих решили капнуть более глубоко со своими насмешками, но твой вердикт убил эту мысль. Ты променяла своих бывших друзей на меня, на зажатого изгоя. — Парню понадобился глубокий вдох и доля секунды на поиск сил для удержания поводка эмоций, но слишком неусидчивыми оказались эти псы. Былую, попеременно насильственную и искреннюю мягкость голоса художник наконец оставляет в покое. Алан срывается на крик. — Только вот скажи мне, Элисон. Ты послала нахуй весь свой курятник, чтобы, в конце концов, послать нахуй ещё и меня?! Я не понимаю, зачем тогда это всё было. Тебе хотелось узнать, как это, водиться с низшими слоями? Или тебе хотелось поиграть в жалостливую мамашу, а я слишком удачно попался под руку? Я не понимаю, Элисон! Если ты не постеснялась порвать со мной через сообщение, то не постесняйся и объяснится за эту выходку. Алан, громко дыша, замолчал. От накала страстей страдала несчастная сигарета, пепел от которой находился везде, но не в стаканчике. Художник не знал как следует вести себя в подобные моменты, а потому резервные запасы он желает спустить на безжалостную агрессию, но пламя в груди планомерно гаснет, и всякий эмоциональный окрас сходит на нет. Парень возвращается к абсолютно той же интонации с которой начал запись, но на сей раз она менее живая, глухая, словно это последние слова, которые он может сказать ей. — Ты с хирургической, сука, точностью вырезала меня из своей жизни. — Громогласно восклицает художник, прикусывая щёку изнутри. — Ты как электричество, Элли. Мне было больно, но я был в экстазе. Я чувствовал тебя и казалось, что меня пронзает тысячи молний, но это было настолько восхитительно, что я буквально подсел на это. Я был в твоём плену Элисон. Ты наполнила меня жизнью, мне хотелось подниматься по утрам только потому, что вновь мог встретиться с тобой, вновь мог прочувствовать твои киловатты... Но гроза прошла.Последний гудок автоответчика бесцеремонно обрывает монолог Алана
Ваше сообщение вскоре будет прослушано