Обратная связь

      У победы — кисловатый привкус шампанского. С такой суммой призовых вечеринка могла бы длиться вечность, но Хифуми Идзанами не знает, что такое излишние амбиции — в нём их ровно столько, сколько требуется лучшему хосту Синдзюку.       Титул чемпиона — не только гарантия ещё большей известности, обожания и всеобщей любви к твоей персоне. Это ещё и огромная ответственность за то, что происходит на территории, которая отныне находится под контролем твоей команды. А Хифуми неплохо запомнил, кто первый из Матэнро покинул поле боя.       Ни Доппо, ни сэнсэй никогда не ставили ему это в вину. Нет, никто из них не сомневался в силе его слов. И он сам ощущал разницу между тем, каким был на старте турнира, и каким подошёл к его финалу. Но ведь если получится отшлифовать свою лирику, сделать её сильнее и точнее, не случится ничего плохого! По крайней мере, ему, человеку, преодолевающему свой страх каждый божий день, работать над собой не в новинку.       Обычно в квартире царит тишина, когда их с Доппо свободные дни не совпадают. Хотя и в общий выходной здесь не то, чтобы намного громче — если друг отсыпается после тяжелой рабочей недели (двух? трёх подряд?), Хифуми старается вести себя потише. Насколько у него получается, разумеется — что поделаешь, он не из мрачных молчунов.       Закончив с уборкой, Хифуми берёт ноутбук и устраивается с ним за столом в гостиной. Из кухни доносится аппетитное благоухание карри, из колонок льётся энергичный бит. Отличная рабочая обстановка!       Открыв страницу добавленного накануне в закладки сообщества, где публиковались любительские стихи и рассказы, Хифуми бегло просмотрел обновления и решительно кликнул по кнопке создания новой темы.       «Доброго времени суток! Прошу мнений и критики! Заранее спасибо!»       Не много ли восклицательных знаков? А впрочем, это не так уж и важно.       Яркий неоновый свет плещется в глубине       Полного до краёв золотом хрусталя       Маска врастает в кожу, что там сейчас под ней       Не догадаешься ты, не догадаюсь и я       Тревога появилась чуть позже — вместе с молчаливыми сердечками, которыми аудитория оценила его текст. Наверное, стоило подождать ещё немного — в конце концов, в доме всё ещё были не вымыты пол и посуда.       Хифуми вернулся к монитору примерно через полчаса и тяжко вздохнул: печаль-то какая — ещё с десяток сердечек и ни одного слова по делу. Что ж, видимо, судьба начистить до блеска зеркала…       Прошло ещё минут сорок — ничего нового. Пришлось отдраить душевую кабину, а заодно — ванну, раковину и унитаз.       Но, когда Хифуми в изнеможении плюхнулся в гостиной на стул после этого, он в первые секунды решил, что иконка нового сообщения ему примерещилась       Под его лирикой красовался комментарий от некого (некой? — пожалуй, Хифуми предпочел бы первый вариант) С.Саотомэ: «Когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством; когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают, что я веду себя естественно».       Вдох, выдох…       Хифуми почувствовал, как в носу защипало от накативших эмоций. Одно дело — когда хвалят товарищи по команде — их оценки важны, но они оба уже привыкли к нему и тому, что он делает. Другое — когда его выступлением восхищаются совершенно незнакомые люди: и неясно, почему — потому что он крутой МС, или потому что звездный хост Синдзюку. Конечно, внимание в любом случае ценно, но было бы неплохо знать его причины, а тут поди пойми…       А вот этот (эта?) С.Саотомэ явно уловил(а) что-то близкое, что-то важное.       — Гип-гип-ура! — забор из восклицательных знаков появляется в поле набора текста словно по мановению волшебной палочки. Приходится убрать лишнее. — Это именно то, что я подразумеваю. Спасибо, что дали знать! Очень метко сказано!       — Не мной, — почти сразу же ответил(а) Саотомэ. — Это Юкио Мисима, «Исповедь маски». Но у вас и правда прекрасный слог.

***

      — Вам нравятся его книги?       Гентаро удивлённо вскинул брови — он не ожидал, что его виртуальный(ая?) визави так легко соскочит на оффтопик и захочет поболтать. Впрочем, почему бы и не ответить? Не тухнуть же ему от скуки, пока Рамуда закончит с примеркой и отпустит свою некстати заглянувшую в студию модель, или пока Дайс, где бы его сейчас ни носило, не нагрянет, чтобы перезанять, чтобы переотдать? Главное, потом не забыть удалить с хозяйского ноутбука всю историю просмотров и пароли…       — Можно сказать и так, — вбивает в форму ответа Гентаро. Он лжёт — порой руки предательски начинают трястись, когда он берет с полки «Исповедь маски», — слишком хорошо понимает чувства автора и его героя. Но раз этот (эта?) Голди уцепился(-лась?) за Мисиму, значит, эти книги могут найти в его (её?) душе отклик. И, может быть, ему (ей?) не с кем поговорить об этом. Но со стороны Гентаро это не жалость — это важные наблюдения, которые могут стать основой для новой истории. — Он самобытен и смел во всем, что касается изучения внутреннего мира человека.       Кажется, у Голди закончились слова — набирая и, вероятно, стирая сообщение минут пять, он(а?) прислал(а?):       — Вот, значит, как…       — Вот так, всё верно, — отвечает, громко прыснув со смеху в рукав, Гентаро.       Что ж, человек, способный написать такой глубокий текст и при этом не читавший Мисиму, — а, возможно, Танидзаки, Акутагаву и Дадзая в придачу, — определенно заслуживает внимания. Пока что Гентаро не мог понять, что же за золотце скрывается за маской — какого этот человек пола, сколько ему лет, каково его социальное положение. И всё же у него не было ощущения, что он наткнулся на какого-нибудь подобного ему самому любителя мистификаций и интеллектуальных игр.       — А если не секрет, вы сами давно пишете? — поинтересовался он.

***

      — Да не то чтобы. Друг начал — и я за ним следом…       Хифуми неловко — он чувствует, будто между ним и его собеседником(-цей?) огромная интеллектуальная пропасть. Чёрт, да Дзякурай всегда ощущался более земным, свойским и домашним по сравнению с Саотомэ и его (её?) цитатами.       Вот так всего лишь захочешь пообщаться с обратившим на твой текст внимание человеком, а теперь сидишь перед раскрытой в браузере книгой и чувствуешь, как дрожат пальцы, сжимая бока компьютерной мышки, а курсором выделено: «Постоянные потуги изобразить себя нормальным человеком привели к тому, что та доля нормальности, которая была дарована мне природой, оказалась разъедена ржавчиной…»       В груди разливается недобрый, противный холодок, зудит, словно червоточина. Хочется прервать разговор, стереть сообщения, захлопнуть ноутбук… Но этот (эта?) Саотомэ, — трудно понять по используемым местоимениям, — внезапно заставил(а) передумать:       — Не знаю, как пишет ваш друг, но у вас определённо есть талант!

***

      Эта странная переписка затянулась на несколько недель. Глядя на то, как Гентаро мучает экран смартфона, — с современной техникой он, к сожалению, был на «вы», — Рамуда и Дайс дружно подтрунивали над ним. Юмено также за словом в карман не лез, намекая на то, что не им тут устраивать ему сцены ревности.       Этот Голди, — а Гентаро достаточно быстро понял по ряду косвенных деталей, что его собеседник — мужчина, — оказался славным человеком — разговорчивым, весёлым, с неплохим чувством юмора, с ограниченным кругом друзей, любовью к кулинарии и эмодзи. Эдакий Патерсон Джима Джармуша, только работает не водителем автобуса, а на заводе в ночные смены.       А ещё — довольно умён и неплохо ощущает суть людей. Это проявлялось во всех играх, связанных с воображением, которые стали неотъемлемой частью их диалогов.       — Сможешь описать меня одним словом? — однажды поинтересовался Гентаро.       — Э-э-э-э-э… Спроси, что попроще! — Недовольный смайлик. После того, как общение перешло в приват, Голди стал использовать больше эмодзи. — Как я могу описать одним словом то, что ускользает?       — Так и опиши, — горько улыбнувшись, набирает Гентаро. — «Ускользающий».       Ему жаль, что за эти несколько недель другого слова для него не нашлось. Впрочем, сам виноват — разве не этого он хотел? Большая часть его отношений с людьми — вымысел, хитросплетение сюжета, занятная игра, ставшие, впрочем, значимыми и важными. И оттого превратившиеся в ловушку.       Голди вновь набирает сообщение целую вечность:       — А если я предложу пообщаться лично — ускользнёшь?

***

      С.Саотомэ опаздывал. Хифуми предполагал, что для его друга по переписке дать согласие на встречу было непросто. Он и сам немного нервничал, и пиджак, на случай, если Саотомэ окажется девушкой несмотря на свою оговорку, был при нём. Впрочем, на его лице всё равно сияла радостная улыбка — в его жизни было не так много возможностей для близкого общения с другими людьми, для дружбы и доверия. Пиджак — его доспех, но за рыцарским забралом мир почти не замечает его настоящего лица.       Ротонда в глубине парка, где назначена встреча, скрыта от посторонних глаз плакучими ивами — как сцена маленького театра занавесом. В тот момент, когда за ним, наконец, мелькает тёмный силуэт, Хифуми вздрагивает. Да чего уж! Сердце уходит в пятки: судя по силуэту, Саотомэ носит юбку. Но в следующую секунду страх отступает и на его место приходит недоумение.       — Это что, какая-то шутка? Какого х…? — удивлённо захлопав глазами, спросил Хифуми. Впрочем, на лице Юмено Гентаро из Флинг Поссе, возникшего перед ним прямо из-под ивового водопада, написано ровно то же самое.       — Хочу задать тот же вопрос...       Возмущению Хифуми нет предела — аж дыхание перехватывает. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что этот интеллигент в дедовых хакама издевался над ним несколько недель. И, видимо, ему стало этого мало, и он захотел взять реванш…       Стоп. Нет. Если бы всё было так, то с Юмено сейчас были бы его приятели. А это значит... Значит, что всё, что было сказано друг другу вслепую, имело вес и значение.       — Вот уж не думал, что у нас получится спокойно поговорить, — широко улыбнулся Хифуми, смущённо взъерошив на затылке волосы. Звучало не то, чтобы эффектно, но всяко лучше этой немой сцены. И, кажется, Юмено тоже понял, что катастрофа уже минула. Или произошла, но не суть:       — Сегодня разлука тривиальна, а оригинальна как раз встреча, — цитата из книги, которую они обсуждали последние пару недель, звучит, как пароль.       Хифуми знает отзыв и протягивает руку:       — Она почти как чудо…       Тонкие пальцы сжимают её в ответ крепко-крепко, но в этом жесте нет агрессии, потому что на лице Юмено — тёплая, пусть и не лишённая иронии, улыбка:       — Разве не чудо, что мы с вами сидим вдвоем и разговариваем?