Впервые Джим видит это в четырнадцать

Впервые Джим видит это в четырнадцать. Джим смотрит много порно в этом возрасте. Родительский контроль смехотворен, да и не то чтобы Фрэнка это особо заботило. Он видел огромное количество орального секса с мужчинами и женщинами, но это гораздо грязнее. Один из мужчин раздвигает ягодицы другому, посасывая и облизывая, и проникая внутрь него языком. Он даже не знал, что люди делают что-то подобное, и он в шоке от омерзения секунды на три, но затем парень с задницей в воздухе издаёт этот звук, и Иисусе, это проползает прямо вниз живота Джима и электризует там всё. Он кончает от этого грязного и увлечённого секса, и это так интенсивно, что реальность слегка выцветает по краям. Джим находит больше порно с риммингом. Гораздо больше. * Его первая девушка — красавица со светлыми волосами, и она смеётся над его шутками. Она любит кататься с ним на мотоцикле и чувствовать скорость, и ему нравится она: тёплая и крепко держащая его. Они трахаются в тени от высоких стеблей кукурузы, и она думает, что он бог секса, потому что он знает достаточно о механике процесса, чтобы доставить удовольствие им обоим. После двух недель подобного времяпровождения, она застенчиво спрашивает его, есть ли что-то, что он еще хочет попробовать. В её нежно-голубых глазах неподдельный интерес. Он рассказывает ей. Отказ даже близко не описывает это. Она называет его больным уродом и извращенцем и рвёт с ним в тот же момент. * У следующей его девушки есть тачка. Они трахаются на заднем сидении, кожа липнет к кожаному креслу. Он не спрашивает. * Требуется много мужества, чтобы даже заикнуться об этом, но Томпсон кажется открытым парнем без предубеждений в те несколько раз, что у них были. Он думал, что растягивающий себя Джим очень горяч, он стонал и держал его ноги врозь, чтобы смотреть. Возможно, с парнями это иначе. Попробовать стоило, в любом случае. Боунс тогда вызверился на него за очередную драку в баре, пока лечил фингал. Джим не стал его поправлять. * Спок действительно, действительно потрясающий. Боунс может закатывать глаза каждый раз, когда Джим говорит об этом, но это чистая правда. Спок — лучшее, что когда-либо с ним случалось. Хорошо, если точнее: Спок, Энтерпрайз, вся его команда и те замечательные вещи, что они могли совершать. Но Спок — вершина списка. Джим никогда, никогда не пойдёт на такой риск. Скорее умрёт, чем разрушит то, что у него есть со Споком. Но иногда это сложно. Как тогда, когда Спок объяснял, пока они играли в шахматы, что Джим не сможет произнести имя Спока, потому что не обладает дополнительной силой и гибкостью языка вулканца. «Дополнительная сила и гибкость», — почти истерично думал Джим, прикусывая собственный язык до боли. Он проиграл эту игру подчистую, и Спок даже не узнал, что Джим был возбуждён и на полпути, чтобы умолять. Или на миссии, когда дочь посла ударила Спока, и он позволил ей избежать дипломатического инцидента. Она не нанесла ему серьёзного вреда, только разбила губу, которую Споку затем пришлось облизывать раз за разом. И, боги, за что вселенная ненавидит Джима? Или всякий раз, когда Спок дышал на него, особенно когда пальцы Спока в этот момент находились внутри. Джим мог вообразить, что эти длинные пальцы — немного иной тип давления: влажный и горячий, открывающий его и проникающий внутрь. Он не попросит его. Пусть он и не может перестать хотеть этого, вне зависимости от того насколько это неправильно, он по крайней мере может поклясться, что никогда не позволит этому оттолкнуть от него Спока. * — Джим, — начинает Спок, и Джим немедленно настораживается, потому что Спок звучит слишком серьёзно для обычного разговора. Точно не после того, как они вытрахали друг из друга все мозги. — Хмм? — отвечает Джим наиболее подходящим тоном. — Я хотел бы задать тебе вопрос, — Спок колеблется, чертовски колеблется и в голове у Джима звенят тревожные колокольчики, — Но меня беспокоит, что совершив это, я потревожу твоё личное пространство. — О чём это ты? — спрашивает Джим, чудесное послевкусие страсти исчезло под волной паники. — Я не могу перестать ощущать, что ты временами в конфликте, когда мы вместе. Я не желаю излишне вмешиваться, но если мои действия как-то являются тому причиной, то… — Нет, — Джим жёстко прерывает его, — Нет, Спок, дело не в тебе. Ты — потрясающий. — Я признателен, что ты так считаешь, — говорит Спок, — Но я предпочёл бы знать, как решить твой дискомфорт. — Я не испытываю дискомфорта, — возражает Джим, — Я в полном порядке. Спок начинает отвечать, и Джим видит, что в ближайшее время ему не удастся избежать этого диалога, так что он продолжает: — Иногда я хочу некоторых вещей. Глупых вещей. И я знаю, что это невозможно, но всё равно продолжаю хотеть. Это не имеет особого значения. Спок смотрит на него, изучая. И у него внезапно появляется сильное желание вести этот диалог где угодно, только не в постели обнаженными и касающимися. — В таком случае, я не буду настаивать на ответе, — в итоге говорит Спок. — Однако я считаю маловероятным, что бы ты хотел чего-то, что я не желал бы тебе предоставить. Тихая искренность в его голосе почти разрушает Джима. — Я скорее предпочту тебя, чем эти вещи, — пытается объяснить он. — Я и не ставлю тебя перед выбором, — отвечает Спок. — Джим, ты должен знать, что ничего не может изменить моё мнение о тебе. Джим так сильно хочет в это поверить, и твёрдый взгляд Спока вместе с тёплым притяжением его тела напротив делает это довольно простым. Но даже, если он сейчас промолчит, Джим понимает, что это не пройдёт так просто. Он не сможет перестать желать этого. Так что, может быть, и правда лучше раскрыться. Ведь он осознаёт, что его контроль не может продлиться вечно. Может быть, даже недостаточно долго, если Спок уже ловит его напряжение. Может, лучше признаться сейчас, чтобы узнать, не заставит ли это Спока сбежать, куда глаза глядят. — Ты, правда, хочешь знать? — уточняет он. — Всегда, Джим. Джим глубоко вздыхает. Затем ещё раз. Обзывает себя трусом и тихо спрашивает: — Что ты знаешь о римминге? — Анилингус, — декларирует Спок, — Оральная стимуляция ануса. Когда Джим осмеливается поднять глаза, Спок выглядит задумчивым, но в его выражении нет намёка на отвращение.  — Это не будет проблемой. — Ты не находишь это отвратительным? — выпаливает Джим, — Нелогичным? — Это всего лишь разновидность сексуального акта, — прямолинейно отвечает Спок, черта, которую Джим никогда не ценил сильнее, — И определённо нет, если это принесёт тебе удовольствие. Тем не менее, Джим шокирован спокойным принятием Спока. — Я сожалею, что ты был так негативно настроен по отношению к своим желаниям, — говорит Спок Джиму, не способному произнести ни слова. Джим избегает смотреть Споку в глаза, но не может отвести взгляд от его рта. Спок облизывает свои губы — умышленная провокация, — и Джим чувствует, как его член заинтересованно дёргается. — Я обратил внимание, что люди не всегда верят словам, — размышляет Спок вслух, — Возможно, демонстрация предпочтительнее. Затем он приближается к нему, берёт подушку и переворачивает несопротивляющегося Джима на живот. И Джим несколько запоздало осознаёт, что Спок имел в виду сейчас. Одна только эта мысль возбуждает его до полной твёрдости, и хорошо, что он уже кончил, потому что иначе он бы не продержался ни секунды. Спок проводит рукой вдоль его спины, замедляясь на его заднице, большим пальцем проводя по линии между ягодиц, и Джим разводит ноги так широко, как только может, слишком нетерпеливый для деликатности Спок облизывает складку между бедром и ягодицей, и бёдра Джима резко толкаются в подушку. Он ощущает дыхание Спока на коже, и это удручающе приятно, но недостаточно, даже близко недостаточно, и проходит всего несколько секунд прежде, чем он умоляет: — Прошу тебя, Спок, пожалуйста. Пожалуйста! Пальцы Спока открывают его, и затем его язык, влажный и невероятно горячий даже против его раскалённой кожи, постепенно погружается внутрь. «Да» — прерывисто стонет Джим, и затем он даже не знает, что ещё говорит, потому что кончик языка Спока проходит по краям. Это ощущается невероятно. Его язык медленно проникает внутрь Джима, пока он беспомощно скулит в матрас, затем вращается внутри и выходит наружу, только чтобы повторить всё снова. Джим может ощущать, как слюна Спока покрывает его, и когда Спок плотно закрывает своим ртом чувствительную кожу и начинает посасывать, Джим кричит и борется с хваткой Спока, удерживающего его на месте. Его глаза полны слёз, и он дышит слишком громко и часто, неспособный поймать правильный способ дыхания, даже если это бы было жизненно важно. Язык Спока проникает глубже с чуть большим нажимом, и Джим практически верещит. Спок издаёт задумчивый гудящий звук и повторяет последнее движение, и это всё. Джим кончает, со скулящим, бьющимся в крепкой хватке рук Спока телом, и на бёдрах наверняка останутся пальцевидные синяки. И он безмерно удовлетворён этим и желает помнить это, чувствовать синяки несколько следующих дней и думать об этом моменте, не желая ничего так сильно, как повторять это снова и снова. Он всхлипывает, хватая ртом воздух, тело безвольно падает на кровать. — С тобой всё хорошо? — спрашивает Спок. — Нгхх… — хрипит Джим, наблюдая, как Спок ложится рядом с таким самодовольным выражением лица, какого он ещё у него не видел. «Заслуженно, — думает Джим, — потому что Спок действительно потрясающий» И он определенно будет просить его снова.