*
Чонгук вертит телефон в руке. Скоблит ногтем резиновую плоскость чехла. Думает. Он хочет нажать кнопку быстрого вызова, и услышать сонный голос мужа, чтобы соврать. Сказать, что задерживается. Чон давно понял, что в больничных стенах пропитанных смертью, больше жизни, чем в их отношениях с Чимином. Брак утратил свою целесообразность. Превратился в серую рутину, больше похожую на крепкую дружбу. Это было удобно. Чимин понимал, что работа альфы — важнейший аспект его жизни, и поэтому не настаивал на возмещении недостатка времени. Чонгук был в этом уверен. Он встретил его на втором курсе в тусклых лучах прожекторов клуба. Чимин отдавал себя танцу, а Чон бесстыдно подсматривал. Альфа никогда прежде не встречал таких красивых людей, способных одной своей аурой завлекать на себя взгляды, притягивая и заключая в капкан. Чонгук так из него не выбрался. Взял за руку и увел, обещая тому лучшую жизнь и свою любовь. Вытащил его из бедности, спас от отца, кормившего его абьюзом, Чон даже подарил ему мечту. Ту самую, где Чимин воплощал свои таланты корреспондента, освещая их в газете. А взамен… Чимин плавил его своей добротой, покорностью, нужными словами и горячим ртом, которым омега умело пользовался. Чимин знал, чего хочет Чонгук. Чонгук знал, сколько это стоит. Всех всё устраивало. По какой-то неведомой ему причине загривок Чимина так и остался чистым, нетронутым укусом. Наверное, оба понимали, что в жизни им достаточно просто быть рядом. Без всей этой обязывающей в браке формальности. — Я люблю тебя, — говорил омега, прикусывая мочку уха мужа. — И я тебя… Этого было достаточно. Чонгук пьет обжигающе крепкий кофе, так и не решив набрать знакомые цифры. Наверное, он поедет домой. Прижмется к теплому телу, втянет носом до боли знакомый запах и уснет, не давая ненужным мыслям распространяться. — Доктор Чон, пройдите в операционную. Динамики не успевают замолчать, а он уже срывается с места. Долг зовет. Пока он мылит руки, позади стоит ассистент и что-то пытается сказать. Чонгук ловит краем уха что-то важное. — Повторите? — Пациента подготовили к операции. Вывели из шока. Вас попросили предупредить, потому что вы единственный дежурный хирург сегодня. — Предупредить о чем? — Пациент — омега, и у него течка. Чонгуку не впервые оперировать омег. Он давно выработал иммунитет к отвлекающим от работы запахам. Обычно в такие моменты оперировали беты, но это экстренный случай. Он слушает информацию, и не перестает удивляться, сколько в мире ублюдков, бросающих людей умирать от своих же проступков. Ким Тэхена нашли случайные проезжающие мимо люди. Рядом с парнем лежал рюкзак с документами и тубус, который от удара раскрошило вдвое. Чон заходит в помещение с поднятыми руками и замирает, уставившись на операционный стол. Хмурится. Это происходит по мере приближения к лежащему пациенту. Сначала он чувствует ржавый запах крови, а затем что-то вползает в ноздри Чонгука, оседая там и посылая импульсы куда-то в мозг. Блядство. Быть не может. Не сейчас… Альфа не слышит никого. Бусины пота проступают на лбу и их тут же стирают марлей. Клыки удлиняются, и он вонзает их в собственные губы. Впервые он услышал об истинных в школе. Когда они проходили тесты. Рассказы о таких парах были на уровне сказок. Редкое явление. Но симптомы он запомнил наизусть. И именно сейчас он их испытывал. Перед ним лежит его судьба. Он оперирует с мыслями о том, что хочет выбежать отсюда, потому это слишком. Чонгук был не готов к этому. Вся его нынешняя жизнь ушла на второй план. В глазах только бледное лицо парня с трубкой в горле. И это добивает его. Жизнь сыграла с ним злую шутку. Чонгук вправляет кость в лодыжке, рявкает, чтобы зашивали, и почти выбивает дверь, выбегая из операционной. Ему нужен свежий воздух. Нужно выблевать из легких этот запах. Ни с чем, блять, несравнимый запах. Чон сплевывает кровь на гравий и смотрит. Смотрит на это красное пятно. — Не может быть… У судьбы вкус вишни. И родинка на кончике носа. Это все, что он запомнил. Это все, что ему нужно было знать на данный момент. Чонгуку хочется заскулить, виктимно и жалобно, он смотрит на часы и решает, что ему пора. Подальше. Туда, где можно осознать. И подумать над тем, что будет дальше. Дома пусто. Тишина давит. Чонгук шаркает ногами по паркету и толкает дверь спальни. Постель не тронута. Чимина нет. Чимин. Чон впервые вспомнил про мужа. Что ему говорить. Что делать теперь с их браком. Что блять, ему делать? Он включает телефон и открывает смс. Чимин улетел в Японию по работе. Наверное так лучше. Наверное так ему будет легче переварить все случившееся ранее. Как только голова касается подушки, достаточно меньше минуты, чтобы провалиться в объятия Морфея. Тэхен Тэ-хен Судьбу зовут Тэхен… Чонгук стоит в палате интенсивной терапии. Тэхен здесь единственный пациент. Корочка с анамнезом и ужасным будущим омеги, кажется чертовски тяжелой. Чон за время своей работы сотни раз видел разные случаи, сталкивался со смертью, и не раз. Но сейчас. Сейчас внутри дыра. Дыра, которая выплевывает из себя самые ужасные мысли. На это иммунитет Чонгука не срабатывает. Ему также больно. — Я не чувствую своих ног! Я, блять, не чувствую их! Чонгук замершим камнем стоит перед Тэхеном и жует губу. Выдавливает из себя, что-то утешительное. Формальное. Правильное, как по уставу, но голос Кима громче и сильнее. Он рыдает, захлебываясь в собственных стонах. Не верит происходящему. Шепчет что-то под нос. Оба калеченные. Поломанные. Один физически, другой морально. С сомнительным прогнозом на будущее…*
Сколько прошло времени? Тэхен не знал. Все дни сливались в одно целое, сплошное — ни-че-го. Всякий раз, когда медсестры заходили в палату с натянутыми до зубов улыбками, он видел, чего им стоило так притворяться. Когда за их спинами закрывалась дверь, омега глотал стоны отчаяния. Рвал на себе волосы. Его легкие разрываются с легкостью целлофановых пакетов, и их можно выскоблить за ненадобностью, как и все остальные органы, оставив только истерзанную, мертвую оболочку. Тэхен и так на добрую половину труп. Половину… Как там говорили врачи? Инвалидность второй степени? И будто этого было мало — потеря обоняния, связанная с нарушением проведения в обонятельной луковице головного мозга. Полный и сокрушительный пиздец, родившийся той дождливой ночью. Он ухмыльнулся. Перед ним не проносилась вся жизнь перед глазами. Никаких видений. Ничего, кроме слепящих фар и лица того ублюдка. О да. Он его помнил. Блокнот, что лежал на тумбе истерзан набросками. Губы, глаза. Скулы. Он каждый раз в новом рисунке пытался точно передать его внешность. Полиция забрала некоторые рисунки, как часть улик, объяснив, что это поможет делу раскрыться, ведь на том участке дороги не было камер. Мерзость. Вот, что он испытывал к нему. К тому, что сотворил это с ним, на ебанном пешеходном переходе! Черт… Тэхен вновь плачет, когда очередная медсестра заглядывает к нему, чтобы спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Ким научился узнавать только по их лицам, что он обделался. Боже, ему было унизительно. Ведь он не чувствовал ничего! Ничего под собой и даже запаха своих же испражнений. Он отвратителен себе. Пока она обмывает его, рассказывает новости в мире и политике. Даже больничные сплетни. От нее он чаще всего слышит про некого доктора Чон Чонгука, который оперировал его. Тэхен запомнил этого альфу. Он часто приходил ночью, когда Ким спал. Чон просто сидел рядом и смотрел, как ебанный маньяк. Это происходит и сегодня. Дверь бесшумно поддается, и в проеме возникает белый халат. Тэхен сквозь приоткрытое веко наблюдает за тем, как альфа проходит внутрь, подвигает стул и садится. Шумно тянет носом. — Зачем Вы приходите сюда? Чонгук не удивлен своим разоблачением. Опирает подбородок на кулак. Мягко улыбается ему. — Просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо… Чон не успевает договорить. Тэхен приподнимается на локтях и шипит прямо ему в лицо. Выплевывает все, что накопилось. Он хочет сорваться. Но знает, что легче не станет. — Хорошо? Ты издеваешься? Посмотри на меня! Тянет в болото. Он хочет его утопить. Пусть варится рядом. — Мне очень жаль… Тэхен вдруг смеется. Наверное впервые после произошедшего. — Жаль? А ты кто? И при чем здесь я и твоя жалость. Чонгук молчит. Терзает взглядом. Давит языком щеку изнутри. Думает. — Почему никто не говорит, кто этот спонсор, что держит меня в отдельной дорогой палате? — Тэхен вошел в раж. — или, может это тот самый ублюдок, что сбил меня и пытается тем самым загладить свою вин… — Это я. Я оплачиваю твои расходы. Тэхена пробивает новым смехом. Это похоже на какой-то сюр. — И позволь мне узнать причину? Чонгук поднимается с места. Нависает темной фигурой над больничной койкой, словно коршун. Его зрачки расширены. Тэхен видит, как на мощной шее перекатывается кадык. Чонгук глотал слюну. Это очевидно. — Потому что ты мой истинный. Шутка, казалось бы, затянулась. Да вот только Чонгуку не смешно. Он в последний раз облизывает взглядом лицо парня и разворачивается. Уходит. Будто бросил в него удавку и сказал разбираться самому. Тэхен давится этим. Давится от слов и произошедшего. Он его альфа, предназначенный судьбой? Доктор Чон Чонгук? Омега кусает по привычке сухую кожу на пальцах. Он бы отгрыз себе руку, да вот только целые конечности для него на вес золота. Тэхен никогда не задумывался об отношениях. Не говоря уже о том, чтобы в двадцать лет найти своего истинного. Для него было важно закончить художественную академию и перебиваться случайными связями. Кем он был до аварии? Ценителем. Своей жизни. Времени. Сил. Друзей. Учебы. А сейчас. Что от него осталось? Сломанная судьба, утраченное время. Академия подстраховалась, прислав ему письмо с тем, что его выигранный грант не включает в себя страховку на медицинские услуги. Киму нужно внимательней читать договоры. Да и кто знал, что все так обернется. Академия дала ему время восстановиться и вернуться. И блять. Тэхен хотел бы. На старых ногах. На ногах, которые он чувствовал… А после… забыть все, как страшный сон. Но вот он здесь. Смотрит на свои ноги в гипсе, которые спасал Чонгук. Но как оказалось напрасно, ведь после комиссия поставила штамп в его жизни. «Инвалидность» — вязью на лбу. В углу стоит коляска. И Тэхен старается смотреть на нее чаще. Чтобы на внутренней стороне век выжечь по буквам: Это твое будущее…*
Чонгук работает на автономном топливе своих нервов. Он даже не замечает, как проходит неделя, когда ему звонит Чимин. Мелодия аларма входящего вызова сквозь фото улыбающихся молодоженов приводит Чона в чувства. Все семь дней ему удавалось не вспоминать его. — Привет, — срывается слишком сухо. Почти без эмоций. — Чонгук, я скучаю… Альфа слышит в голосе мужа нотки затравленности, но не придает этому значения. Зачем? Чимин любил преувеличивать любую тему. Он свыкся с этим давно. Разговор скучно плывет между банальных тем. Чимин интересуется хорошо ли отдыхает Чонгук, подкрепляя это своей заботой. Чон спокойно отвечает короткими фразами, пока неспешно идет по коридору к конечной цели своего путешествия. Останавливается. — Я… я слышал ты оперировал молодого парня, которого сбили на машине… Чон хмурится. Муж никогда не проявлял интерес к его пациентам. — Я видел по новостям, что виновника аварии еще не нашли… тот парень что-то помнит? Чонгук смотрит прямо сквозь окно в палату, где лежит Тэхен с переломанной напрочь жизнью. Он опять плачет. Чон пытается проглотить ком в горле, но он словно костью поперек глотки застрял. Выблевать бы, да сил нет. — Я не знаю, Чим… — отвечает на его вопрос и задумывается. Невыносимо больше притворяться. Нужно ставить точку. — и это… давай поговорим, когда вернешься? Он нажимает сброс даже не услышав ответа. Было как-то все равно. Чонгук даже не скучал. Их отношения оборвались задолго, как Тэхен ворвался в его жизнь. Он спас Кима, но не свои отношения. Чону пиздецки необходимо знать, что думает Тэхен. Тэхен пиздецки его избегает. Он приходит к нему каждый день. Хотел бы больше, да работа есть. Каждый раз, когда он открывает дверь его палаты, жизнь превращается в пытку. Чонгук старается дышать ртом. Не допускать того, чтобы запах омеги въедался в ноздри. Но он проигрывает, когда на языке появляется сладкий привкус вишни. Он хочет съесть его. Растоптать и уничтожить. Потому что Блять. Как ты не вовремя появился… Отмотать бы время и уйти раньше с работы, чтобы никогда с ним не встречаться. Потому что Блядь… Чонгук так сильно хочет сделать Тэхена своим. Тэхен с той же силой его отталкивает. — Я тебя не чувствую! Так же, как и свои ноги! — шипит парень, жмется в матрас, когда Чонгук подходит близко к койке. — уйди… Как это сделать? Как ему уйти, если блядские инстинкты всегда берут верх. — Я с ума схожу, разве ты не видишь? — рычит Чонгук обнажая клыки. Тэхен не видит. Он глотку рвет от отчаянных рыданий. Закрывается дрожащими руками и мантрой шепчет: — Уйди … Чон с клацаньем закрывает рот и исполняет его просьбу. Уходит. Домой, но не из его жизни. В гостиной приглушенный свет. Фоном шумит телевизор, отматывая одну и ту же новость. На экране фото Тэхена. Чонгук зашторивает веками глаза, лишь бы не видеть этого. Тэхен везде. Недостаточно влезть в голову альфы… — Гу-ки… Он пьян. Пиздецки пьян. Чонгук садится напротив сидящего на полу Чимина. Оценивает взглядом весь масштаб катастрофы. Пятая соджу в его руке почти опустошена и скоро полетит к остальным пустым бутылкам на полу. — Чимин, — тихо говорит он. Смотреть в глаза почти больно. — давай разведёмся… В ответ огромное целое ничего… Чимин пьяно хмыкает. Жует свою толстую губу и морщится. Раскрывает губы, чтобы снять с их: — Я люблю те… — Я нашел истинного… Чонгук бьет под дых. Не давая ему даже приготовиться к этому. Зачем медлить, когда все карты на столе и джокеров не осталось. Он просто ставит его перед железобетонным фактом. Чон поднимается, в нем жалости прибавилось на тонну больше. Жизнь стреляет по коленям крупнокалиберными, и он не может сопротивляться. Чон выходит из квартиры так же тихо, как вошел. Ему нужно подышать. Осмыслить. Успокоиться.*
Чимин счастья не получит… Наверное он был проклят еще до рождения. Горячая вода расслабляет. Чимин вытягивает руки вперед. Смотрит на них, изучает. Старается вспомнить, что он сделал хорошего в своей жизни, но ничего не выходит. Омега вспоминает о том, как пользовался своим мужем, его деньгами, при всем этом изменяя ему. Чимин загибает три пальца. И еще следующие два, когда думает о Тэхене. По пальцу на каждого. По сломанной жизни. Своей и его. Два пальца за две ноги. Чимин отвратителен себе. В зажатом кулаке острая бритва. На зеркальном лезвии он видит себя. Жалкого и никому не нужного. — Истинный, говоришь? Хриплый смех почти не слышно из-за льющейся воды из-под крана. Так случилось, что эту фразу Чимин слышал дважды в жизни. Дважды в жизни от него уходили к тем, кто был истинным. У Чимина истинного никогда не было. Был парень, которого он до безумия любил, но бросил, как только судьба показала на правильного омегу. После этого он зарекся никогда не любить, но в ту ночь в клубе Чонгук обещал подарить ему счастье. Не случилось… Ему не больно, когда он проводит кончиком бритвы вдоль по запястью. Алкоголь расслабил тело и мысли. Чимин отдаст долг Тэхену. Сколько бы он не скрывался, не мог убежать. Даже во сне он слышал тот ужасающий звук столкновения. Видел его глаза. Чимин устал. Устал бежать. Он погружался на дно и сил, чтобы оттолкнуться в его арсенале не осталось. В новостях показывали его фотографии. Такой молодой и забавный этот Тэхен. Всегда со своей квадратной улыбкой. Чимин все испортил. Убежал в надежде забыть, но не получилось. Блядскийбоже как ему больно и стыдно. Он совершенно одинок во всем этом. Нет никого. После себя он ничего не оставит… Вода приобретает алый оттенок. В глазах мутит. Он напоследок улыбается. Разум покидает тело. Чимин счастья не получит… он его упустил…*
Хосок приходит каждый день. Ругается с персоналом, что имеет право находиться рядом с другом и никакой покой тому не требуется. Тэхен вяло на это улыбается. Друг прав. Ему не нужен отдых, а иначе он просто сойдет с ума от всего. Хосок съедает все яблоки, что приносят медсестры Тэхену и уверяет его, что в скором будущем изобретут лекарство и Ким вернется в форму. Вернется, блядь, в форму… Будто он скинул пару килограмм и достаточно набрать обратно вес, чтобы начать ходить. Хосок забавный. Всегда поражал его своим умением не отчаиваться. Вот бы Тэхену такой настрой. Убедить себя, что ничего плохого нет. Ведь он остался жив, так ведь? Наверное он вошел в стадию принятия, потому что гнева он уже не испытывал. Слезы кончились, как и силы. Спустя два дня он замечает разницу. Что-то тревожит его. И он понимает причину. Чонгука нет два дня. Он не приходит к нему. Тэхен отчаянно уверяет себя, что альфа понял свою ошибку и прекратил попытки сблизиться. Да и попытками это было не назвать. Он просто вторгался в его личное пространство и смотрел. Прожигал своим взглядом дыру в Тэхене, даже не думая залатать ее после. Тэхен видел реакцию альфы на себя. Видел его клыки и расширенные зрачки. Он еле сдерживал себя. Его штормило каждый раз, когда доктор входил в его палату. Истинный. Ким не может этого знать. Авария вместе с ногами забрала его обоняние. Лишила всех радостей в жизни. Как пах Чонгук? Была ли у него такая же реакция на альфу, если бы он мог чувствовать? — Привет… Тэхен вздрагивает от этого режущего голоса. Он пришел. Стоит в проеме двери и не двигается. Омега впервые видит, насколько он подавленный. — Что случилось? — Тэхену правда интересно. Чонгук сжимает кулаки и проходит внутрь. Садится на край больничной койки и не смотрит омеге в глаза. Это настораживает. Бесит. — Я развожусь… Тэхен слышит, как обрывается последняя капроновая нить, удерживающая его вменяемость. Нахуй. Нахуй всё! Пора заканчивать этот цирк. Он разлепляет плотно сжатые губы и чувствует, как голос начинает дрожать с первых слов. — Только не говори, что это из-за меня! Чонгук молчит. Просто смотрит в его глаза и молчит. — Ты жалок, Чонгук, — бросает в него камнями. — Жалок настолько, что меня трясет от одного твоего вида! — голос срывается. Тэхен чувствует, как глаза увлажняются. — Посмотри на меня! Альфа кладет руку на его кисть, хочет успокоить. У Тэхена кожа трескается, по швам расходится под раскаленной ладонью. Отдергивает руку. — Я тебя не чувствую! — кричит. Срывает глотку. — ни на секунду в жизни, я не узнаю тех чувств, что ты испытываешь! Очнись! Его трясет семью баллами по шкале Рихтера. Агонией. Чонгук вновь тянется к руке и на этот раз с силой стискивает пальцы. Не убирает. Сопротивляется. Тэхен плачет. — Я инвалид до конца жизни! — горячие слезы обжигают щеки. — Я даже ребенка не смогу родить. Ты полный идиот, если решил остаться… И Чонгук остается. Тэхен чувствует вспотевшую ладонь в своей руке и то, как на нее падают слезы. Чужие слезы. Чонгуку больно так же, как и ему. Пополам.*
Минута маленький промежуток времени, почти не заметный. Но очень значимый во многом. Опоздай Чонгук на минуту, и Чимина было бы не спасти. Он кричал истошно, срывая голос. Делал все, чтобы Чимин находился в сознании. Чонгук ненавидел себя и свою жизнь. Каждый день становился все хуже. Он не простил бы себя, если бы муж умер. Чимина поставили на учет, как и всех, кому не удалось совершить самоубийство. Пока он находился в больнице, но после должен будет пройти реабилитацию. Как только он очнулся, Чонгук долго обнимал его. Омега плакал и просил прощения. Обещал, что этого больше не случится, что все это было ошибкой. Чонгук верил. Пытался изо всех сил. Слухи начались сразу, как только Чимин поступил в больницу. Все шептались о том, что Доктор Чон ходит между двух палат. Своего мужа и нового пациента Тэхена. Трудно было не заметить, с каким разным выражением лица заходил в эти палаты Чонгук. Как только дверь, отделяющая Чимина и общий коридор, закрывалась, альфа шел к другому омеге. И лицо его преображалось за секунды. Чон шел к Киму с горящими глазами. Они не начали хорошо общаться, но после последнего разговора Тэхен сделал все, чтобы предупредить Чонгука о его будущем, если он останется с ним. Альфа просто ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось всегда быть рядом с ним. Смотреть на то, как он читает, загибая уголки книги, смотреть, как он очищает яблоки. Чон понял, что Тэхен не любил кислую кожуру. Он впервые увидел его улыбку, когда пришел в палату раньше, чем обычно и застал его там с другом. Тэхен улыбался, даже когда увидел Чонгука, и это било по ногам, заставляя упасть на колени и ползти к нему. Лишь бы еще немного продлить это мгновение. Еще Тэхен был до безумия красив. На него было смотреть почти больно и невыносимо. Чонгук хотел касаться его, трогать, любить, черт возьми… но он сдерживался. Не хотел пугать. Он будет ждать столько, сколько потребуется. И пусть на это уйдет целая жизнь, потому что у него появился стимул дышать полной грудью. И в его легких был запах вишни…. — Я всегда хотел научиться рисовать, — Чонгук входит в палату, видя, как Тэхен что-то вырисовывает в блокноте. — но талант во мне так и не проснулся… Тэхен тянет уголки губ вверх, и это просто невообразимо придает Чонгуку сил. — Нужна практика. Этому не научиться за несколько дней, — он кладет на колени блокнот и катит коляску к окну. Чонгук подходит со спины, открывает жалюзи. На улице пасмурно. — Тебе сегодня снимут гипс и подготовят к выписке… — Жду не дождусь, еда у вас паршивая! Чонгук улыбается. Тэхен радует своим настроем. Он уже знает, что Тэхен потерял родителей год назад и жил один. Сколько же выпало на его долю… Омега толкает колеса и разворачивается лицом к Чонгуку. Смотрит на него снизу вверх. Чон подавляет в себе желание опуститься на одно колено, чтобы смотреть в глаза на одном уровне. Не хочет, чтобы Ким подумал, что это проявление жалости. — Ну, а ты что хочешь… Он не успевает договорить. Чонгука бросает в пот, как только он видит блокнот, лежащий на его ногах. На открытых страницах до боли знакомое лицо. Рука не дрожит. Он берет тетрадь и слишком грубо спрашивает: — К-кто это? Тэхен меняется в лице сразу же и через зубы давит: — Ублюдок, что сбил меня. Чонгук больше ничего не слышит. Потому что вылетает из палаты и несется на парковку. Он не может поверить. Просто блядски не может быть! Пока он едет в сторону гаражей, где должна стоять вторая машина, в голове флешбеки. Они обжигают. «Я видел по новостям, что виновника аварии еще не нашли… тот парень что-то помнит?» В тот день, когда привезли Тэхена, Чимин прислал сообщение о том, что уезжает в Японию. Чонгук пытается вспомнить, говорил ли он про эту командировку заранее, но в голове пусто. Чимин улетел туда внезапно. Чонгук трясущейся рукой нажимает кнопку пульта и ждет, когда дверь гаража поднимется. Секунда. Он видит колеса. Вторая. Сломанный бампер… Третья. Лобовое усыпанное трещинами… — Нет, нет, нет! Чонгук бьет по рулю и сжимает зубы. Адреналин обжигает вены, царапает внутренности. Это был Чимин. Весь пазл сложился в отвратительную картинку. Чудовища живут с нами по соседству. И Чонгук пригрел одного из них… Он не разбирает дороги, когда идет по больничному коридору, расталкивая всех по пути. Дверь с силой бьется о стену, когда Чонгук выбивает ее ногой. Чимин сидит в кресле с перебинтованными руками. Его щеки впали. Он сильно исхудал. Омега переводит взгляд на Чонгука и все понимает. Слезы непроизвольно скатываются вниз и дрожащий голос вскрывает правду. — Это сделал я… Я его сбил…*
В зале суда душно. Тэхену неуютно. Он сидит рядом со своим адвокатом и старается не слушать о том, как зачитывают приговор. Он не хочет возвращаться к прошлым воспоминаниям, которые так долго пытался подавить. Чимину дают условный срок и штраф в размере двух миллионов вон. Вот столько стоили ноги Тэхена. Два миллиона вон… Тэхен помнит тот день, как вчерашний. Месяц назад, когда Чонгук выбежал из его палаты увидев рисунки. А через пару часов вернулся и упал на колени перед ним и только лишь молвил: — Прости, прости меня! В тот же вечер к Тэхену пришли полицейские и сказали, что у них есть повинная. Как потом оказалось Чимин, муж Чонгука, сам вызвал полицию и все рассказал. Чонгук клялся, что не знал этого, умолял простить, но Тэхену было достаточно. Этого было достаточно. Хосок везет его из зала суда. Пытается его отвлечь, забавляя шутками и предлагает где-нибудь перекусить, как вдруг впереди вырастает фигура. Он все что угодно отдал бы, чтобы не видеть его больше. Чимин плачет. — Тэхен, прости меня! Боже! Прости! Ким смеется. Надрывно. Это так отвратительно выглядит, что он просто отвечает: — Когда я смогу ходить, тогда и прощу тебя… И все понимают, что этого не случится никогда. Хосок увозит его, и Тэхен пытается скрыть слезы.*
Прошло больше двух месяцев после суда над Чимином и их разводом. Вскрылось многое. Измены, которым не было конца и то, как адвокат Чимина настаивал на разделении совместно нажитого имущества. Этот человек открылся для него с другой стороны. С настоящей. Чонгук даже не предполагал, какой мразью окажется его бывший муж. Чон был убит и растоптан. Его реабилитация тянулась эти два месяца, как застывший дёготь. Медленно. Он учился жить с чистого листа и разбитым сердцем. Потому что Тэхен*
Однажды с ним уже это случалось. Сразу после смерти родителей в автокатастрофе. Кто-то сказал Тэхену, что время расставит все на свои места и залечит раны. Так и случилось. Злиться на жизнь равносильно тому, чтобы сопротивляться делать вздох, когда он необходим. Тэхен слишком любил жизнь. Он никогда не был монстром. И смотреть на то, как мучается Чонгук, он не мог. Ему нужно было поставить точку. В маленьком кафе почти пусто. Они сидят друг напротив друга и давят молчанием атмосферу. Чонгук пытается не смотреть ему в глаза. — Тебе стыдно? Альфа растерян своим разоблачением. — Я не держу на тебя зла, Чонгук, — бесцветным голосом говорит он. — Чимин… Тэхен перебивает. — Не надо говорить о нем! — он делает пару глотков латте. — ты не виноват в его поступке. Слышишь? Ким разглядывает мужчину напротив. Странный. Приклеился к нему, как банный лист. С его внешними данными, Чонгук мог найти любого. Тэхен резко прерывает мысли и вспоминает о том, что он для альфы истинный. Жаль он не мог узнать таких же чувств, чтобы проверить. — Знаешь, — медленно начинает он. Чонгук смотрит сквозь него, прямо в душу. — я порой ненавижу природу, что создала меня омегой. Все было бы по-другому, будь я бетой. И сам не выдерживает тяжелого взгляда Чонгука и вонзается в меню, лежавшее перед ним. — Я не полноценный… — Не говори так! — грубо бьет наотмашь. Тэхен лишь жмет плечом. Что есть, то есть. — Тебе стоит прекратить пытаться, Чонгук. Найти себе омегу. Другого. Живого и настоящего. Целого, — тянет последнее слово. — Мой омега сидит передо мной! Ты истинный. Я в жизни не могу посмотреть на кого-то другого, — и после паузы. — ты сам сказал, что не в силах избежать природу. Хочешь не хочешь, но я приклеен к тебе, ты не чувствуешь меня, но это не значит, что не чувствую я! Глаза щиплет от предательских слез, и Тэхен смотрит вперед. Альфа болен. Им. Жизнью Тэхена. — Я никогда не буду получать удовольствие от секса с тобой. — Замолчи! Но Тэхен будто получил разрешение на таран. — Я не рожу тебе детей… — Тэхен! — Все будут смотреть на тебя с жалостью из-за меня! Чонгук не выдерживает и быстро поднимается с места, и встает на одно колено перед Тэхеном. Берет его руки в свои. Растирает. Мягко гладит. Ким видит, как на его шее перекатывается кадык. Как сложно альфе сдерживать себя. — Не решай за меня, Тэхен! Просто … Просто давай попробуем… Я не могу без тебя. Разбитые. Как они погружены в друг друга, как это болит в них. Каждый в своей правде вымазан. Изломан. Тэхен несмело кивает. Позволяет Чонгуку войти в свою жизнь. Просто давай попробуем, сказал он…Спустя год
Молчание приятное. Тэхен наслаждается морским воздухом, пока Чонгук толкает коляску вперед по аллее набережной. — Я никогда здесь не был, тут так красиво! Чонгук улыбается, безмолвно соглашаясь с ним. Тэхен никогда не испытывал таких чувств к кому либо. Он шаг за шагом подпустил Чонгука к себе и посмеялся природе в лицо. Потому что влюбляться можно не по воле инстинктов. Не по запаху истинного, а по поступкам. Тэхен счастлив, глядя в глаза своего альфы. Он видит в них целый мир, который тот дарил ему каждый день. Чонгук склеивал его по кусочкам. Не торопился и не настаивал. Просто вел за собой. Как только Тэхен закончил университет, Чонгук предложил ему переехать в Пусан, ближе к морю, как мечтал Тэхен. Альфа перевелся в частную клинику и освободил время в своем графике для Кима, чтобы больше проводить с ним времени. Тэхен пропустил тот момент, когда чувства начали преобладать им. Наверное это случилось несколько месяцев назад, когда они с Чонгуком смотрели какой-то сериал громко споря о том, сколько в нем несостыковок. Тэхен, облокотившись на спинку дивана, выбирал самый крупный попкорн из миски, как вдруг, Чонгук посмотрел на его ноги, поднялся с дивана и ушел в спальню. Неловкость сковала его железными прутьями. Тэхен потянулся за пледом, чтобы прикрыть обездвиженные ноги, но замер, когда перед ним на колени сел Чонгук. Он ласково поцеловал лодыжку омеги и натянул на стопы шерстяные носки. — Я не хочу, чтобы ты заболел, — улыбается. И это было последней каплей. Тэхен потянулся вперед, обхватив лицо Чона и поцеловал. Губы альфы намокали под мягким влажным языком омеги. Он даже боялся открыть глаза, увидеть напротив отвращение, но лишь услышал сдавленное рычание, когда Чонгук навалился на него сверху, беря инициативу в свои руки и после хрипел от возбуждения, вытрахивая рот Тэхена с отчаянием. — Я кажется люблю тебя, — разрывает стоном Тэхен. И Чонгук давится. С таким облегчением. Смотрит на него и замирает. Тэхен сдался. Полюбил. — Ты мой, Тэхен! — ведет рукой от щиколотки, до его груди. Кладет ладонь на бьющееся под футболкой сердце. Ощущает его толчки. — отсюда и навсегда! Они поломанные судьбой, которые ищут в друг друге спасение. Друг другом поломанные.