Ким Сынмин из двадцать шестой квартиры на третьем этаже рядом с пожарной лестницей

      Сынмин щёлкает ручкой, когда в очередной раз долго не может решить пример. Математику он всегда оставлял напоследок, потому что для него она была самым сложным предметом. К тому же Ким недавно болел, так что многое пропустил, из-за чего сейчас домашняя работа идёт хуже, чем обычно. Вдруг до ушей доносится звук разбитого стекла, а после завывает сигнализация чьего-то автомобиля. Такое уже случалось, и время от времени Сынмин даже ленился выглядывать в окно, потому что знал, кто точно является виновником шума поздним вечером.       Это всегда был один и тот же парень: высокий, но не слишком; всегда ходил в шапке и чёрной тканевой маске с какой-то гримасой; друзья с ним были редко, но иногда приходили какие-то девушки и парни, которые тоже крушили всё подряд, шумели, включали музыку. Казалось, у них нет никаких дел, забот, в конце концов, домашней работы, над которой Сынмин так старается.       Ким выглядывает в окно, чтобы посмотреть, что на этот раз произошло. К счастью, ничей автомобиль не пострадал, просто кто-то разбил бутылку, и чувствительная сигнализация сработала. Тогда Сынмин впервые засматривается на парня, оглядывающегося по сторонам. Тёмные пряди волос выбились из-под шапки, слегка спадая на глаза, отчего взгляд Кима медленно, но верно спускается на лицо. Его как всегда не видно за маской, однако вглядевшись повнимательнее, Сынмин утопает в тёмных широких зрачках и чувствует, как чужие пушистые ресницы щекочут почему-то собственные щёки.       О, это всего лишь выпавший волос.       На секунду кажется, что их взгляды пересекаются, но для того, чтобы заметить одного единственного крохотного Сынмина на третьем этаже огромной многоэтажки, у того парня должно было быть идеальное зрение с определённым количеством функций, например, зумом. У Кима этот зум был на камере телефона, поэтому фигура была всё ещё размытой, но разглядеть можно было больше, чем позволяли глаза. У Сынмина не получается понаблюдать за странным незнакомцем подольше, потому что тот молниеносно скрывается с места, петляя где-то в темноте переулков, так что было решено сделать завтра уроки немного пораньше, чтобы осталось время просто посмотреть в окно.       Так Ким узнал, сколько обычно человек бывает с тем парнем, что они обычно делают, во сколько собираются. Можно было даже расслышать некоторые шутки, сказанные особо громко, а ещё мешанину из смеха, потому что случайные выкрики и вставки действительно были смешными. Думалось, что именно таких друзей хотел бы Сынмин. Он никогда прежде не гулял так поздно, не пил алкоголь, не бил бутылки. Он вообще был примерным мальчиком, который заканчивает со всеми делами за два часа до сна и в оставшееся время читает заумные книжки. Помогло ли ему это? В чём-то — да, но не глобально. Возможно, эти два часа он мог бы потратить на что-нибудь другое, только сил в конце хватало лишь на два десятка страниц классики, которая не всегда была интересной.       Сегодня Сынмин не может узнать себя. Домой из школы он пошёл другим маршрутом, пообедал не так, как обычно, переделал все свои домашние дела невероятно быстро, а ещё всё-таки отложил сборник стихов «О вечном» куда подальше, потому что услышал знакомые крики за окном. Быстро открыв камеру на телефоне, Ким оставляет из света только небольшую настольную лампу, чтобы его не так сильно было заметно издалека. Он снимает коротенькие видео, на которых старается запечатлеть незнакомца со всех ракурсов. Пару раз за вечер тот парень даже снимает свою маску, но всегда сидит спиной к окнам Сынмина, отчего удаётся заснять только профиль, и то не весь, а жалкую часть, по которой ничего непонятно.       Сегодня та компания пьёт, курит, по своему обыкновению много смеётся, включает неизвестную Киму музыку, бьёт пустые бутылки, разрисовывает стены заброшенной парковки краской из баллончиков, и на камеру попадает лишь небольшие отрывки всего этого веселья, как считает Сынмин. В выходные нужно обязательно сходить туда и посмотреть, что же там за произведение искусства. На самом же деле Ким надеется там увидеть инстаграмы, как это бывает обычно.       В очередной такой вечер кто-то из жителей соседних домов не выдерживает и вызывает полицию. На памяти Сынмина такое было от силы раз десять, иногда полиция приезжала несколько раз за вечер, но никогда никого не ловила: то ли прятались хорошо, то ли всем всё равно на то, что происходит вечером, и компания отделывается лишь просьбой не шуметь. В любом случае, Ким замечает, что что-то идёт не так, как обычно. Четверо парней — столько их было — разбегаются врассыпную, и это не выглядит так, как обычно. Когда одного из компании ловят полицейские, становится понятно, что дело серьёзное.       Никогда ещё Сынмин не думал так быстро, как сейчас. Зачем-то отпросившись у матери сходить в ближайший магазин, Ким неуверенно бежит в сторону той самой заброшенной парковки, надеясь успеть. Только успевает он выйти из дворов, мимо него проносятся двое полицейских, выкрикивая приказы остановиться. Сообразив, что это может быть тот загадочный парень в маске, Сынмин срывается с места, намереваясь срезать в паре мест, чтобы постараться догнать нарушителя закона.       Завернув за угол, Ким принимается ждать. Судя по приближающимся шагам, кто-то совсем скоро окажется у этого же поворота. Самое удачное — ширина стены. Если вовремя свернуть в переулок, можно оторваться от любой погони, петляя между домами, которые образовывали целый лабиринт в лабиринте. Если честно, первое время после переезда Сынмин терялся пару раз в этих дебрях, хотя нужно было всего лишь разобраться в закономерности прямых и поворотов.       Прислонившись к холодному кирпичу, Ким замечает, насколько сбилось его дыхание. Выглянув из-за угла, как ему кажется, максимально незаметно, к своему счастью Сынмин замечает именно того, кого искал. Он несётся с бешеной скоростью по прямой, собираясь вывезти исключительно собственной скоростью. Понимая, что у любителя забегов это не получится, Ким решается на абсолютно нетипичный для себя поступок. Как только парень подбегает достаточно близко, Сынмин вслепую хватает его за куртку, утягивая в переулок. Быстро перехватив незнакомца за руку и держа курс на собственный подъезд, Ким со всех ног спешит убраться от этого дома. Не слыша ни единого вопроса в свой адрес, он только крепче сжимает чужую ладонь, чувствуя себя спасителем, как в фильмах. Самое время погеройствовать. Нащупывая в кармане ключи заранее, Сынмин подгоняет парня, ведь бежать осталось совсем немного и было бы лучше поднажать. Забежав в подъезд, Ким запирает за собой дверь, что было необходимостью только в этой ситуации, и пытается отдышаться, даже не поднимая взгляда на человека, которого привёл. — Ты чего это? — сквозь глубокие хаотичные вдохи пытается спросить незнакомец. — А? — Спасибо, — сглатывает он, садясь прямо на пол, и откидывается на стену.       Ещё какое-то время парни просто тяжело дышат, даже не задумываясь о том, что только что произошло. Куда важнее было восстановиться после такого забега. Ким старается украдкой рассмотреть спасённого им парня, но ничего нового для себя не находит.       Снять бы с него эту несчастную маску. — Я тебя знаю, — вдруг подаёт голос он. — Ты тот парень, который в окно постоянно пялится, когда мы гуляем! — А? — переспрашивает Сынмин, широко распахивает глаза: не может быть, чтобы его заметили. — Ты, наверное, путаешь с кем-то. — Нет, это ты. Я видел, — парень пытается хоть как-то обмахиваться ладонями: жарко, и в результате снимает шапку.       Ким разочарованно бьётся в конвульсиях, разумеется, внутри себя, потому что из всего, что мешает нормально дышать, из всего, что больше всего влияет на температуру тела, боже, этот идиот выбирает шапку, как источник всех своих бед. Сынмин не может жить больше в такой неопределённости, потому неожиданно для себя сам подходит и стягивает противную надоедливую маску с чужого лица.       Всего секунды хватает, чтобы пришло осознание того, что же должна была скрывать маска. Две секунды проходит, и Ким не понимает, что должен испытывать: то ли разочарование от того, что ничего интересного под тканью не оказалось, то ли восторг от того, какие красивые и совсем незаурядные черты лица принадлежали парню напротив. Вместо всего этого Сынмин всё же пребывает в диком непонимании, ведь вместо какой-либо агрессии в свою сторону за столь бестактное и грубое вторжение в чужое личное пространство, Ким получает самую яркую улыбку за всю свою жизнь. — Я Хван Хёнджин, — он дружелюбно протягивает руку вперёд, и Сынмин немного мнётся, но всё же пожимает ладонь в честь знакомства. — Ты школьник, верно? — Последний год, — кивает Ким. — О, мы ровесники! Так-так, кто же старше? Март две тысячи второго. — Октябрь. — Какой маленький! — пищит Хван, подскакивая на месте.       Хёнджин направляется прямо к Сынмину, что заставляет его заметно побелеть и вжаться в самого себя. Кто знает, такие очаровательные улыбки могут быть и у маньяков. — Ладно, я побежал, — дверь подъезда с трезвоном открывается, и, осмотревшись по сторонам, уже спокойный старший выходит на улицу. — Увидимся ещё, мелочь!       Ким переживает, что Хёнджин сказал это просто так.

***

      Воздушные замки рушатся на второй день тишины по вечерам. Никакой музыки. Никакого смеха. Никакого Хван Хёнджина. Будто и не было его вовсе. Настроение паршивое. Сынмин уже надеялся, что его жизнь станет полна приключений с таким другом. Картинки, как они гуляли по крышам ночью в тайне от родителей, не переставали всплывать. Доходило до того, что Ким перед сном глотал слёзы. И никому такая серая мышь не нужна. Оно и понятно. Вся компания Хёнджина такая же, как он сам: и девчонки, и парни отвязные, рисковые, полны идей, а ещё очень смелые, такие беззаботные, и всё у них хорошо. Сынмин самый обычный. Прилежный ученик, который похвастаться своими умениями может разве что на уроках, и то не на всех. А дальше школы что? Оказывается, что ничего. Даже в свои семнадцать ничего. Не больно хотелось, но было неприятно.       Посреди ночи Сынмин просыпается от странного звука. Это было похоже на стук, но кто мог стучать в такое позднее время? Резко раскрыв глаза, Ким мгновенно просыпается, подскакивая на кровати. Он пытается всмотреться в темноту, и наконец слышит стук снова. Стучат в окно.       Кровь стынет, сердце принимается бешено стучать, глаза бегают, а руки трясутся. За свою жизнь безумно страшно, потому что никто в теории не мог забраться на третий этаж просто так, да ещё и стучать в окно. Надежда была на то, что всё послышалось.       Вдруг один фонарь вдалеке выключается, и загорается тот, что поблизости. Свет бьёт в глаза, Сынмин жмурится, но вместе с тем ему удаётся разглядеть фигуру. Пугающая нечеловеческая улыбка, прилипшие к стеклу пальцы и полное отсутствие понимания, как это существо держится на такой высоте. С грохотом Ким несётся к двери, чтобы включить свет, пару раз спотыкается о какие-то разбросанные по полу предметы, в страхе забывая, как работают ноги. Маленькие лампочки озаряют всю комнату светом, и Сынмин глазами размером с блюдца уставляется на окно, вглядываясь в знакомые глаза.       Рука, которая когда-то стучала в окно, резко стягивает вниз маску. Хёнджин так же испуганно смотрит на Кима, пытаясь понять, что же произошло. Младший облокотился на стену и беззвучно плачет от страха, стекая лужицей на пол. Ещё немного, и ему казалось, что короткая жизнь размером в семнадцать лет завершится прямо здесь и сейчас. Хван пытается как-то намекнуть парню внутри открыть окно, чтобы тот мог пробраться в чужую квартиру, но ещё долгое время не получает никакого ответа.       Слегка успокоившись, Ким всё же впускает старшего в комнату, всё ещё трясясь от страха. — Эй, эй, всё хорошо, — Хёнджин пытается подойти ближе, но Сынмин только отходит назад, пока не упирается ногами в кровать. — Прости, я не хотел тебя пугать. Я просто не в курсе, когда ты бываешь дома, а мы не обменялись телефонами. Я решил, что, ну, может, ты не спишь ночью или типа того. — Никогда, — от одного вида той маски в темноте младшего передёргивает, — никогда не надевай эту штуку ночью. — Хочешь, я тебе за шоколадкой сбегаю в круглосуточный? Ну, прости меня, — в знак того, что Хван не причинит никакого вреда, он отступает на шаг назад. — Как ты вообще пробрался сюда? — Так там пожарная лестница. Я думал, ты знаешь, — пожимает плечами старший. — Ну что? Хочешь шоколадку? — Не надо ничего, просто не врывайся так… внезапно. — Просто дай мне свой номер, и я напишу тебе завтра, ладно? — Хван начинает рыться в карманах и строить разные гримасы, когда не находит телефон с первых двух попыток, и Сынмин считает это по-своему забавным. — Угу, — по-доброму усмехается Ким, — раз уж пришёл, может, посидим немного? Я всё равно не усну сейчас. — О, конечно, — Хёнджин часто кивает головой. — Расскажешь о себе? — Да что рассказывать-то, — ладонью младший постукивает по кровати рядом с собой, чтобы Хван сел рядом. — Меня зовут Сынмин, мне семнадцать… Я примерный ученик и серая мышь.       На последнем слове Ким показательно падает спиной на мягкий матрас, тяжело вздыхая. — Меня зовут Хёнджин, мне уже… восемнадцать, ого. Меня скоро выпрут из школы, я думаю, так что я совсем не примерный ученик с шилом в одном месте, — Хван повторяет за младшим, устраиваясь на кровати рядом с ним. — Да мы с тобой прямо из разных вселенных… — И не говори, — улыбается старший. — Слушай, не хочешь завтра потусить со мной? Вечером. Ну, ты понимаешь, о чём я. — У меня школа, уроки. Не думаю, что успею, — Сынмин отворачивается к стене, чтобы его новый знакомый не увидел блестящих от слёз глаз. — Да наплюй ты хотя бы раз! — громко шепчет Хёнджин. — Тебе нужно отдохнуть, я точно знаю. Такие заучки не умеют отдыхать. — А ты сможешь научить меня? — резко Ким разворачивается к старшему, выжидая, что же он ответит. — Ага, — Хван опять повторяет за младшим, заглядывая в наивные, почти детские глаза.

***

— Куда это ты собрался, а? — сквозь улыбку спрашивает мать, замечая сына в прихожей. — Меня позвали гулять сегодня. Я не очень долго, мам. — Повеселись, но будь осторожен, ладно? — Конечно, мам, — Сынмин благодарно улыбается, выскакивая из квартиры с новыми силами.       Весь день мысль о том, что сегодня Ким наконец выберется куда-то впервые за долгое время, не покидала голову. Бесконечные представления того, как мог пройти вечер, просто не давали сосредоточиться на том, что говорили учителя, что происходило вокруг. По дороге домой Сынмин тоже витал в облаках, предвкушая что-то грандиозное, как в фильмах. Всё-таки с такими компаниями он имеет дело впервые.       Они договорились встретиться у подъезда, и каково же было удивление младшего, когда перед дверью он встретил одного единственного Хёнджина с бутылкой чего-то наверняка алкогольного в руках. Брезгливо покосившись на напиток, Ким всё же приветливо машет рукой и здоровается. Пропустив все ненужные вопросы о самочувствии, Хван предлагает два варианта развития событий. — Мы можем погулять и одни. Мои друзья очень шумные и всё такое, плюс проблемы с полицией могут возникнуть в любой момент, так что можем просто вдвоём. Ну что? — старший протягивает бутылку Сынмину, и тот принимает её, всё ещё сомневаясь. — Что там? — Ким рассматривает бутылку, пытаясь в темноте разглядеть этикетку. — Ничего крепкого. Просто сидр. Даже не пиво, не волнуйся. Довольно вкусно, попробуй. — Не обманываешь? — щурится Сынмин. — Ни за что!       Младший откручивает крышку, хотя всегда думал, что стеклянные бутылки открываются по-другому, и делает первый небольшой глоток. Самому страшно, но предстать перед Хёнджином неженкой совсем не хотелось, так что внутри Ким себе обещает, что даже если будет очень невкусно, он перетерпит. В итоге, всё оказывается не так страшно. Это похоже на забродивший сок, наверное, примерно так и готовят сидр, Сынмин просто не в курсе. Решив, что немного такого сладкого и на вкус безобидного напитка ему не повредит, Ким решает оставить бутылку себе, не забыв поблагодарить друга. — Ты не опьянеешь после такой туфты, но потом будет приятно. Ты, конечно, можешь добавить к этому сигарету, тогда будет немного походить на опьянение, но это продлится недолго, — в глазах младшего Хван выглядит таким экспертом во всех делах незаконных, что первым в голову Сынмина приходит «а не будет потом пахнуть от кофты», а не «это вредно, я не курю», как это бывает обычно. — А как долго выветриваются сигареты? — тихо спрашивает младший. — Если прямо сейчас закуришь, жвачку в рот, а на улице быстро всё от кофты отстанет. Только руки потом помой сразу же, а то от пальцев будет немного пахнуть, — советует Хёнджин. — Смотри, сейчас испортишь меня. — Я считаю, попробовать должен каждый. А вот продолжать или нет… Тут надо решить самому потом. — А ты сам куришь, да? — И да, и нет, — жестикулирует Хван. — У меня нет зависимости, это как добавка к алкоголю. Пью я нечасто и только с друзьями, а то мало ли что. — Я думал, ты немного другой… — Разочарован? — Что? — внезапно становится стыдно за себя. — Нет, вовсе нет. Даже наоборот.       Сынмин прячет улыбку, отпивая ещё немного сидра. Сегодня он попробует всё, что можно, а завтра уже решит, что это не для него. Свои мысли, как ни странно, младший знает наперёд.

***

хёнджин дурак: [18:30] эй, мелочь эйэй иди сюда

вы: [18:32] я кушаю на кухне чего тебе, хван?

хёнджин дурак: [18:32] открой окно ну сынмииин куда опять пропал?

вы: [18:34] какое окно ты издеваешься у меня куча домашки и долгов из-за кое-кого

хёнджин дурак: [18:34] Ну давай немного поболтаем чучуть

вы: [18:34] чуть-чуть* не буду я сейчас болтать с тобой я хочу, но не могу

хёнджин дурак: [18:35] ну пожаааалуйста ну сынмооо пжпжпжпж

вы: [18:39] ну ну и чего ты ноешь тебе нужно научиться работать и делать задание вовремя сам же говорил, что из школы скоро выпрут можем вместе поделать уроки только зайди через дверь

хёнджин дурак: [18:39] лучший! я быстро за вещами туда обратно какая квартира?

вы: [18:39] 26 жду тебя, дурак только приди в нормальном виде, а то мама испугается и выгонит тебя из дома ссаными тряпками

хёнджин дурак: [18:39] приду в костюме с цветочком в кармашке как на похороны

вы: [18:40] идиот

      Сынмин откладывает телефон в сторону, вспоминая, куда ушла мама. Кажется, это был зал, так что сейчас Ким направляется слёзно выпрашивать разрешение на постороннего человека в своей комнате. Согласие было получено на удивление быстро, так что со спокойной душой Ким отправляется ждать приятеля в прихожую. Прямо под домофон. Ему всё ещё неловко, что кто-то приходит к ним домой, хотя так не должно быть. Сынмин отвык расхаживать по гостям, тем более водить кого-то к себе.       Хёнджин быстро стал исключением. Чуть ли не каждую ночь в одно и то же время Хван стучался в одно единственное окно, где его ждали всегда-всегда. Часами они могли разговаривать об учёбе, о жизни, даже рассуждали о паре вечных вопросов, но это было довольно редко. Рядом со старшим мозг отключался, думая лишь о том, как хорошо, что в жизни Сынмина появился вот такой простой, но довольно приятный хён, с которым можно было вот так легко поболтать обо всём и ни о чём. Мысли периодически заканчивались, и они просто молчали вдвоём, рассматривая друг друга. Со стороны, должно быть, это выглядело странно, но только не для них. То была особенная тишина и особенные взгляды. Исходя из опыта, который измерялся в прочитанных книгах, Сынмин влип по самые уши.       Влюбился.       Не то чтобы это было очевидно, просто это принялось самим собой настолько быстро, не вызвав ни капли сомнения, что как-то начало казаться, что чувства ненастоящие. Ни разу не бывало так, что главный герой просто брал и сразу же осознавал в полной мере, что именно чувствует к кому-либо. Слишком просто. Что-то должно было пойти не так, Сынмин это знает.       Когда они сидят за одним столом плечом к плечу, младший чувствует себя довольно странно. Будет, наверное, слишком, если он просто возьмёт и от усталости свалится на Хёнджина, пусть и очень хотелось. Ким просто сам не особо любил, когда кто-то так делал, а судить мог только по себе. Было решено закинуть все подобного рода мысли куда подальше, сосредоточиваясь на примерах.       Хёнджин часто не понимал чего-то. Обычно он пропускал то, что не мог решить, боясь показаться глупым и совсем необразованным. Да, может, он и плюёт на школу, но казалось, что те примеры, что даны в учебнике, были легче лёгкого, а оттого не решить их равнялось высшей степени унижения.       Краем глаза рано или поздно, никто не знает, это замечает Сынмин. Благо, Хван даже не замечает, когда парень начинает следить не за тем, что пишет сам, а за записями старшего. Тяжело выдохнув, Хёнджин уже собирается оставить пустое место для решения, чтобы потом списать у кого-нибудь, как Ким мягко останавливает его, кладя свою ладонь поверх чужой, что собиралась перевернуть страницу тетради. — Ты не понимаешь, как решать. — Нет, я просто… — Это был не вопрос. Я могу объяснить. Ты мог и раньше мне сказать, я помог бы, — Сынмин выпрямляется, разминая затекшую шею. — О, тогда… Правда поможешь? — неловко улыбается Хван. — Давай сюда, — младший смотрит на пример в чужом учебнике, выстраивая примерную схему решения. — Покажи, как будешь начинать решение. Как только будет проблема, я подскажу.       Молча кивнув, старший переписывает уравнение, оформляет всё, как учили, старается, выводит каждую цифру. Дойдя до очередного действия с делением, числа никак не сходятся. Они то слишком большие, то слишком маленькие, и тогда Хёнджин беспомощно смотрит на Сынмина, строя жалобную моську. — Ну чего ты, — Ким берёт в руки карандаш, — просто возьми здесь не целое число, а дробное. Не бойся умножать на них, например, здесь по-другому будет нельзя. Оно просто не решится. — Там сейчас так неудобно получится. Потом же всё оставшееся с дробями решать, — устало бормочет Хван. — А ты сначала умножь, а потом уже урчи, что будет неудобно.       Конечно же, всё получается именно так, как говорил Сынмин. Наверное, старший должен был привыкнуть к тому, что в таких вещах Ким всегда прав, ну, а если он не прав, то он просто этого ещё не знал. Трудно представить ситуацию, в которой Хёнджин будет умнее младшего, и это жёстко подстёгивает учиться усерднее. Когда Хван придёт домой, он всю ночь потратит на поверхностное изучение всего того, что пропустил, а следующей ночью не придёт к Киму только из-за того, что будет весь этот материал учить, пусть и не с большой охотой, пусть в итоге не весь, но ударить лицом в грязь не хочется.       Сынмину вообще-то всё равно на знания Хёнджина. На школьные знания. Они же не определяют его как хорошего или плохого. На самом деле, старший знал даже очень много, просто эта информация далась ему из жизни, вот и всё. Поставь Хвана и Кима в равных условиях выживания во взрослом мире, младший не прошёл бы и метра, упав сразу же. Зато Хёнджин повидал многое: хороших и плохих друзей, предателей, просто идиотов, а ещё старший влюблялся, злился, быстро убегал от полиции, напивался. Сынмин Хёнджину, ох, как завидовал. По-белому, конечно, но всё же. Вот бы всего на денёк поменяться жизнями.       Когда Хван благополучно покидает квартиру младшего, Сынмин находит то самое «не так». Признание.

***

      Ким скучал по старшему безумно. С каждым днём, который они не проводили вместе, большая пустота в сердце будто увеличивалась. Сынмин думал, что в сердце всегда будет место, чтобы кто-то его занял, и будет оно до тех пор, пока человеку не ответят взаимностью. Иначе всё зря.       Заполнить пустоту — значит быть рядом, касаться друг друга, дарить одинаково тёплые и нежные улыбки, заботиться друг о друге, просто любить друг друга.       Сынмин любил один. Ему думалось, что никаких похожих чувств Хван не испытывает, более того, сам Ким всё это чувствует, переживает, только потому что для него это что-то новое. Такой непохожий на всех Хёнджин, который вытащил его из дома, дал попробовать алкоголь, сигареты, но в то же время делал с ним домашку, развлекал приятными разговорами ночи напролёт. Старший был авантюристом до мозга костей, и что, если Сынмин — очередная его авантюра. Наверняка посмеётся потом с друзьями, забудет. А Ким будет несколько дней ещё в подушку плакать, вспоминая их переписки, милые прозвища. Может, такими должны быть именно друзья? Это младшему, к сожалению, неизвестно.       Привычный стук в окно, и Сынмин спешит открыть его в любую погоду, чтобы впустить в комнату свежий воздух и Хёнджина. — Пошли гулять! — с порога заявляет Хван. — Может, дома посидим? — сил терпеть больше не было: либо сегодня, либо уже никогда. — Ты устал сегодня? Хочешь, за шоколадкой сбегаю? — старший заглядывает прямо в душу, чувствуя неладное.       Дежавю. — Нет, просто посиди со мной, мне… грустно что-то. — Кто тебя обидел? — Хёнджин с ногами забирается на кровать, устраиваясь поудобнее, и притягивает к себе Кима, как начал делать это недавно. — Да никто, просто… Знаешь… — Может, всё-таки шоколадку? Я быстро, — улыбается Хван, и что-то сердце так скрипит, так сжимается при виде всего, что для него делает старший, что аж плакать хочется.       Сынмин отрицательно мотает головой, и Хёнджин только сильнее прижимает младшего к себе, щекоча чужую шею своим дыханием. Ким слегка посмеивается, и старший только сильнее старается вызвать хотя бы лёгкую улыбку на лице парня, потому что он, если честно, так любит её. Очень жаль, что последнее время Сынмин всё реже улыбается. — Ты что-то хотел рассказать, — напоминает Хван, и всё настроение пропадает, испаряется, будто горячая вода зимой на улице, Ким видел такие ролики на Ютубе. — Да там… Короче, есть один человек, — теперь напрягается уже старший, но виду не подаёт. — он мне так нравится! Я так скучаю по нему последнее время, даже если мы часто видимся, это нельзя просто так описать, но это… — Я люблю тебя! — выкидывает Хёнджин, пока не услышал заветное имя. Будет так больно услышать не своё, ужасно больно. Хван жмурится, неосознанно прижимая к себе Сынмина. — Это ты.       Как камень с души. — Не обманываешь? — Ни за что.       Ким разворачивается в чужих объятиях, стягивает эту дурацкую шапку Хвана, заставляя отросшую чёлку упасть на глаза, и мягко, так неуверенно прижимается губами к чужим губам, выжидая, что же будет дальше. Хёнджин прикрывает глаза, бережно обнимая младшего, аккуратно целует в ответ, принимая всё отданное Сынмином доверие. Ничего приятнее в жизни быть не могло, сердце вот вот выпрыгнет из груди. Ким старательно пытается сделать что-нибудь ещё, только бы старшему было приятно, и на эти неумелые жесты Хван только улыбается в поцелуй, но не спешит, наоборот — плавно сворачивает, чтобы сначала взглянуть в искрящиеся счастьем глаза напротив, а потом чувственно обнять парня, не веря в реальность, но веря в бесконечную удачу, потому что такой человек, Ким Сынмин из двадцать шестой квартиры на третьем этаже рядом с пожарной лестницей, встречается только раз в жизни, и этот шанс Хёнджин не упустил.